От перенесенных лишений Саванна похудела, но это ей шло. Она стала еще более хрупкой и изящной и даже в рваной и грязной мальчишечьей одежде выглядела просто великолепно. Особенно когда сняла шляпу и солнечные лучи заиграли в ее огненно-рыжих волосах, на шелковистой, покрытой легким загаром коже, на прелестном личике. Какое-то время Боуден внимательно смотрел на нее и не мог не заметить, что она стала спокойнее, напряженность исчезла.
- Может быть, расскажешь наконец, что произошло между тобой и Адамом Сент-Клэром? - спросил Боуден.
Саванна вскинула голову, и ее изумрудные глаза сердито блеснули.
- Не понимаю, о чем ты, - помолчав, произнесла она. - Я все тебе рассказала.
- Нет, не все, - Боуден покачал головой, - и не пытайся меня обмануть. Кого-кого, а меня тебе не провести, слишком хорошо я тебя знаю. Надо быть полным идиотом, чтобы не заметить, что вы с Адамом - как спичка с порохом, хотя и не общались друг с другом. Меня по-всякому называли, но в идиотах я не ходил.
- Неужели было заметно, что у меня к нему особое отношение? - спросила она с беспокойством. Боуден кивнул.
- Правда, в отличие от других я не следил ни за тобой, ни за ним.
- А Адам? - спросила Саванна, опустив голову. - Адам замечал, как я к нему отношусь?
Боуден усмехнулся:
- Думаю, Адам вообще ничего не замечал, потому что был поглощен мыслями о тебе.
- Он ненавидит меня, - грустно сказала она и отвела глаза.
- Тут, мне кажется, ты сильно ошибаешься, - возразил Боуден. - Ну а теперь скажи, что между вами произошло.
- Ох, Боуден! - воскликнула Саванна, и столько было в ее голосе муки. - Мне трудно тебе это объяснить. Порой я просто ненавижу его, и мне кажется, что он высокомерный, несносный, что никогда еще я не встречала такого негодяя, а порой… - Она вздохнула и договорила; - А порой я думаю, что умру без него! Ты этого ждал от меня? - с вызовом спросила она.
- Не совсем. Твое признание для меня не новость. Но хотелось бы знать, каковы будут последствия этого неудачного романа… Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду? - Боуден плотно сжал свои красиво очерченные губы. Адам, надо сказать, произвел на него хорошее впечатление, однако он не собирался спокойно смотреть на страдания Саванны, которая могла повторить судьбу Элизабет, и не задумываясь пустил бы Адаму пулю в лоб, если бы только это могло спасти кузину от позора.
- Не знаю! - резко ответила девушка. - Но некоторые опасения есть. С тех пор, как Майкейя похитил меня… Впрочем, ничего точно сказать не могу.
Боуден побледнел.
- Ты хочешь сказать, что Майкейя?..
Глаза Саванны стали огромными на освещенном солнцем лице, и она закричала:
- Господи Боже! Нет! Я убила бы его!
- Но Адама не убила?
Саванна вздохнула и ответила в замешательстве:
- Нет. - Голос ее дрогнул. - Адама не убила…
- Это могу сделать я, если хочешь! - Глаза Боудена угрожающе засверкали. Скажи Саванна хоть слово, и он готов был на все. Однако Саванна изо всех сил замотала головой:
- Нет! - От волнения лицо ее пошло красными пятнами, и, отведя глаза, она едва слышно произнесла: - Я сама этого хотела.
Боуден не поверил и долго смотрел на кузину, потом спросил:
- Что же теперь делать?
- Вернемся домой и попробуем жить так, будто ничего не случилось.
- А что, если ты беременна?
Боуден, видно, решил довести этот разговор до конца, и Саванна сердито сказала:
- В этом я не уверена, но, прежде чем сводить счеты с Адамом, тебе следовало бы узнать, что он предлагал мне руку и сердце, но я отказалась!
Боуден с гневом и изумлением уставился на Саванну. У него не было слов. Кузина наверняка спятила. Наконец он воскликнул:
- Отказалась? Какого черта?! Большей глупости ты не могла сделать!
- Неужели не понимаешь? - Саванна вскочила. - Не понимаешь, что мы оба будем несчастны? Не понимаешь, что он хочет жениться для того лишь, чтобы дать имя ребенку, а потом возненавидит меня? Или ты думаешь, что можно забыть зло, причиненное моим отцом его сестре? Я уж не говорю о моем происхождении, точнее, о том, что я незаконнорожденная. Вряд ли его друзья и близкие с восторгом примут меня и моего ребенка. - В ее глазах блеснули слезы. - Пусть лучше мой ребенок останется сиротой, чем я соглашусь обречь себя и Адама на такие муки, и будь оно все проклято!
Боуден поморщился. Саванна права. Ничего хорошего брак с Адамом ей не сулит. Он подошел к кузине, неловко коснулся ее плеча и сказал:
- Извини, детка. Я не подумал. Все, что ты говоришь, справедливо. И не тревожься! Если ребенку суждено появиться на свет, можешь во всем рассчитывать на меня. Поверь, ты ни в чем не будешь нуждаться.
Не в силах сдержать навернувшиеся на глаза слезы, Саванна спрятала лицо на груди у Боудена и прошептала:
- О, Боуден! Что бы я без тебя делала?
- Понятия не имею, и будь я проклят! - в тон Саванне ответил Боуден, желая хоть немножко развеселить ее, и добавил: - Кстати, пора седлать лошадей, если мы собираемся еще сегодня двинуться в путь!
Они благополучно добрались до Кампо-де-Верде, и когда наконец во второй половине дня достигли усадьбы. Саванна почувствовала себя счастливой и умиротворенной.
Впервые в жизни она так стремилась в Кампо-де-Верде: не было для нее сейчас более желанного места на свете. Несмотря на свою молодость, она больше не испытывала жажды путешествий и приключений, была сыта по горло событиями последних месяцев. Пока они медленно ехали по ведущей к дому тенистой аллее, Саванна вдруг осознала, что не презирает, как прежде, нынешний образ жизни матери и рамки, в которые Элизабет пыталась втиснуть и ее, а страстно желает, чтобы вновь вернулись эти золотые денечки. И чтобы она навсегда забыла Адама Сент-Клэра, чтобы воспоминания о его ласках и страстных объятиях не ранили сердце.
И хотя Саванне было больно признаться в этом, она больше не презирала мать за ее безграничную любовь к Давалосу. Только теперь, она поняла, какую жестокую шутку могут сыграть с человеком чувства, в то время как раньше, до встречи с Адамом, была уверена в том, что ничего подобного с ней самой не случится, и относилась
к матери с легким пренебрежением. Можно ли было назвать ее чувства к Адаму любовью? Этого Саванна не знала. Однако могла с уверенностью сказать, что таких, как Адам, еще не встречала. Одна его улыбка сводила ее с ума. Стыдно признаться, но она уже жалела, что, побуждаемая благородством и старыми как мир истинами, так легкомысленно отказалась от его предложения.
Еще живы были воспоминания о том, что пережила мать, полюбившая такого негодяя, как Давалос, и, независимо от своих чувств к Адаму, Саванна была уверена, что несчастье женщине мог принести лишь такой бандит, как Майкейя, недостойный не только любви, но и простого человеческого отношения.
У Саванны перехватило дыхание, когда она увидела, как сбежала по лестнице мать, торопясь им навстречу, едва они успели осадить коней. Впервые девушка испытала сострадание к матери, которой довелось перенести столько мук, и сдержала готовые хлынуть из глаз слезы. Волна любви захлестнула Саванну, когда она крепко прижала к себе маленькую хрупкую Элизабет. Любви запоздалой, но искренней и горячей.
- Моя дорогая девочка! - воскликнула Элизабет со слезами на глазах. - Как я беспокоилась! Думала, никогда больше не увижу тебя! Что случилось? Почему вдруг ты убежала?
Саванна нежно поцеловала мать.
- Мама! Милая! Со мной все в порядке. И я не убегала, меня похитил Майкейя.
В глазах Элизабет отразился ужас.
- О Боже! Какой негодяи! - Она ласково коснулась плеча Саванны и с тревогой спросила: - С тобой и в самом деле все в порядке?
Саванна улыбнулась:
- Конечно, мама! Трудно в это поверить, но Майкейя не причинил мне зла… Только напугал. Вот и все.
- Не совсем так, - заметил Боуден, подойдя к ним и чмокнув Элизабет в щеку. - Неизвестно, что могло случиться, если бы не джентльмен по имени Адам Сент-Клэр.
- Что ты хочешь этим сказать? - Элизабет еще больше встревожилась, переводя взгляд с дочери на Боудена. - Кто такой этот Адам Сент-Клэр и что общего у него с Майкейей и Саванной?
Саванна негодующе посмотрела на Боудена, в то время как тот оставался совершенно спокойным. Девушке не хотелось рассказывать матери правду, по крайней мере до тех пор, пока она не убедится в том, что беременна. Какого черта этот Боуден лезет не в свое дело? Девушка снова обняла мать.
- Это длинная история, мама, - ласково сказала она, - и я обязательно тебе все расскажу, но после того, как хорошенько вымоюсь и поем, только не свинину и кукурузу!
Элизабет еще не совсем успокоилась, но, глядя на молодых людей, весело сказала:
- Конечно, дорогие мои! Представляю, как вы оба истосковались по горячей ванне и чистому белью! Я приготовлю чудесную курочку, - продолжала она, подталкивая их к лестнице, - и нежные клецки с зеленым горошком и морковью, свежими, прямо с грядки. А на десерт испеку пирог с ежевикой и взбитыми сливками!
У Саванны и Боудена слюнки потекли, и они с восторгом переглянулись. После ужина, который удался на славу, Саванна устроилась в гостиной на стареньком диване с мягкими подушками и блаженствовала. Она досыта наелась, смыла въевшуюся в кожу грязь, расчесала волосы, и они струились огненным водопадом по плечам, эффектно контрастируя с мягким бледно-зеленым шелком платья. Боуден сел рядом с ней, вытянув свои длинные ноги, а Элизабет опустилась на обитый ситцем стул с высокой спинкой. Она разлила по маленьким чашечкам ароматный черный кофе, с беспокойством посмотрела на молодых людей и решительно заявила:
- Ну а теперь хватит испытывать мое терпение. Выкладывайте все начистоту.
Саванна долго рассказывала о выпавших на ее долю тяжелых испытаниях, не упустила она и то, что касалось Адама, поскольку Боуден еще вначале упомянул о нем, хотя в подробности не вдавалась. Когда она закончила свой рассказ, в комнате воцарилось тягостное молчание. Первой нарушила его Элизабет.
- О! Моя дорогая! - с болью и отчаянием воскликнула она. - Рисковать собой только для того, чтобы уберечь меня от скандала? Или ты думала, что репутация для меня дороже дочери? Что бы ни случилось, никогда не позволяй ни Майкейе, ни кому-либо другому шантажировать себя ради моего доброго имени!
- Но ведь пошли бы сплетни, косые взгляды… а твои друзья… - запротестовала Саванна.
- Настоящим друзьям, - с поистине королевским достоинством заявила Элизабет, - плевать на Майкейю и его грязную клевету. Что же до остальных… - Она умолкла и продолжала: - Косые взгляды и сплетни пустяк в сравнении с теми страданиями, которые мне пришлось пережить. А до тех, кто поверит Майкейе, мне нет никакого дела. Для меня главное в жизни - ты. Хорошенько запомни это! Вместе мы выдержим все. Разве не так? - Она ласково посмотрела на Боудена.
- Лучше бы нам не знать об этом чертовом золоте и о намерениях Майкейи.
- Дорогая! - с тревогой произнесла Элизабет. - Обещай, что пальцем не шевельнешь ради этого проклятого золота. Оно сгубило твоего отца, и я не вынесу, если и ты пойдешь по его стопам.
- Неужели ты думаешь, - с удивлением сказала Саванна, - что я это сделаю? Слишком много горя оно принесло. А уж после того, что мне рассказал Джейсон Сэвидж, я и слышать об этом золоте не хочу!
При упоминании о Джейсоне Сэвидже Элизабет поджала губы. Заметив это, Боуден весело сказал:
- Элизабет, о покойных плохо не говорят, но ты сама знаешь, сколько раз Давалос обманывал тебя. Не сказал он всей правды и о Джейсоне Сэвидже. Несмотря ни на что, Джейсон очень хорошо относится к нам. Я и раньше знал, что человек он достойный и благородный, а наша последняя встреча окончательно убедила меня в этом. И если он и стал врагом Давалоса, то лишь по вине последнего.
Элизабет явно не понравились слова Боудена, однако она старалась быть справедливой.
- Надеюсь, ты помнишь, - продолжал Боуден, - что у Давалоса были причины скрывать правду, но когда ты встретишься с Джейсоном Сэвиджем, то поймешь, что он совсем не похож на чудовище, каким хотел изобразить его Давалос. Уверен, ты проникнешься к нему симпатией. Так же, как и я.
- По крайней мере он гораздо лучше Адама Сент-Клэра, настоящего негодяя. - Эти слова с головой выдали Саванну. Стоило Элизабет посмотреть на выражение ее лица, как она сразу все поняла и быстро пересела на диван.
- Дорогая моя девочка! - грустно произнесла Элизабет, взяв ладони дочери в свои. - Дело обстоит хуже, чем я предполагала. - И, заглянув Саванне в глаза, она с робкой надеждой спросила: - Ты уверена что не хочешь выходить замуж за Адама Сент-Клэра? Ты все хорошенько обдумала?
В глазах Саванны мелькнул страх, когда, глядя на мать, она тихо сказала:
- Ну, что сейчас об этом говорить. Ведь неизвестно, беременна ли я.
Элизабет крепко обняла дочь и воскликнула:
- Ах, если бы этого не было, моя дорогая! Если бы не было!
Прошло несколько дней, но о беременности никто больше не заговаривал, однако Саванна чувствовала, что мать наблюдает за ней с беспокойством. Боуден отправился в Новый Орлеан, проверить, все ли в порядке в игорном доме "Золотая леди", но очень быстро вернулся и тоже стал наблюдать за Саванной. Если бы не угроза беременности, Саванна чувствовала бы себя в Кампо-де-Верде великолепно. Ее порой удивляло, с какой легкостью она приняла однообразную жизнь усадьбы. Измученная долгим и нелегким путешествием, девушка всю первую неделю лишь нежилась в постели либо слонялась по дому, беседуя о всяких пустяках с матерью и Боуденом. Она, как говорится, плыла по течению, и это вполне ее устраивало. Она много ела и уже не была такой изможденной. А как только набралась сил, стала помогать матери по хозяйству и на плантации. Жаркие солнечные дни текли непрерывной чередой, накатывая один на другой, словно волны.
Каждое утро девушка молила Бога о милости, но тщетно. Грудь у нее налилась, пополнела, что не предвещало ничего хорошего. И вот однажды утром, через три недели после ее возвращения в Кампо-де-Верде, последняя надежда на благополучный исход рухнула. Она проснулась рано, как обычно, и, встав с постели, едва не упала от сильного головокружения и подступившей к горлу тошноты. Страшное предположение подтвердилось. Она беременна. У нее будет ребенок. Ребенок от Адама Сент-Клэра.
Глава 14
Прошло несколько дней, но Саванна не решалась рассказать страшную правду матери и Боудену. Вопреки здравому смыслу где-то, в самом дальнем уголке души, теплилась надежда. Надежда на чудо. А вдруг она ошиблась? И тот ужасный приступ был просто случайностью? Но когда на протяжении двенадцати дней каждое утро повторялось то же самое. Саванна решила, что ей больше нечего скрывать.
Ни Элизабет, ни Боуден не удивились ее признанию, словно ничего другого и не ожидали. Разговор произошел вечером, когда они втроем сидели в гостиной, женщины пили лимонад, а Боуден потягивал виски. Элизабет побледнела, услышав новость, однако ласково погладила по руке сидевшую рядом с ней на диване Саванну и бодро произнесла:
- Вот и прекрасно! С нетерпением буду ждать появления на свет первого внука!
Боуден, который сидел напротив, на обитом ситцем стуле, явно расстроенный, бросил взгляд на женщин и, заметив далеко не веселое выражение лица Саванны, строго спросил:
- Ты написала Адаму?
- Нет! - в замешательстве ответила она. - Даже не собираюсь! - И, сосредоточенно рассматривая свои сложенные на коленях ладони, голосом, полным горечи и грусти, добавила: - То, что произошло между нами, ровным счетом ничего не значит! По крайней мере для него. Зачем же мне ему писать? Держу пари на "Золотую леди", если бы не ребенок, Адам и словом не обмолвился бы о женитьбе. И моя беременность никак не должна повлиять на наши отношения, которым мы оба знаем цену. Адаму совершенно не нужен ребенок!
- Побойся Бога! Как бы то ни было, Адам вправе знать, что станет отцом!
- Вот уже месяц, как мы в Кампо-де-Верде. А этот с позволения сказать отец даже ни разу не написал, не поинтересовался, беременна я или нет, - с болью возразила Саванна.
- Если память мне не изменяет, - воскликнул Боуден, - он просил тебя написать!
- Да, дорогая! - осторожно вмешалась Элизабет. - Хорошо помню, как тогда, вечером, когда ты рассказывала о том, что произошло, и ты, и Боуден говорили, что Адам просил тебя написать. - И, заглянув в глаза Саванне, она ласково добавила: - Неплохая мысль, верно? Что скажешь? Теперь ты уже все точно знаешь и просто обязана хотя бы сообщить ему о том, что станешь матерью.
Трудно описать душевные муки Саванны. Ей нечего было возразить, поскольку доводы матери и Боудена были вполне справедливы. С того самого момента, как она поняла, что беременна, она терзалась мыслью о том, сообщить ли об этом Адаму. Как отец, он имел полное право узнать столь ужасную для Саванны новость. Но девушка не могла заставить себя написать ему. Все ее существо восставало против этого. Стоит Адаму узнать о будущем ребенке, как он сделает все возможное и невозможное, чтобы заставить ее выйти за него замуж, и она, поддавшись минутной слабости, может согласиться, сделав несчастной не только себя, но И Адама, и ребенка.
Саванна снова бросила взгляд на свои сложенные на коленях руки и тихо произнесла:
- Простите! Я понимаю, что вы желаете добра и мне, и ребенку, но не хочу выходить замуж за Адама Сент-Клэра. И никто меня не заставит. Ни вы, ни Адам Сент-Клэр. - Она подняла глаза на Боудена. - Обещай, что ничего не скажешь Адаму.
Боуден долго смотрел на Саванну, восхищаясь прелестью ее гордого лица и упрямым блеском глаз. Спорить с ней бесполезно. И она не оставит его в покое, пока он не пообещает хранить ее тайну.
- Ладно, - произнес он наконец и отвел глаза.
- Нет, ты скажи "обещаю", - подавшись всем телом вперед, потребовала Саванна.
Боуден глотнул виски, поставил стакан на дубовый стол и сказал:
- Обещаю ничего не говорить Адаму Сент-Клэру. Теперь ты довольна?
Саванна не очень-то верила Боудену, однако он выполнил это требование, чтобы успокоить ее, и девушка с облегчением откинулась на подушки.
- Благодарю тебя, Боуден, - произнесла она ласково. - Понимаю, ты считаешь, что я не права. И ты тоже. - Она с любовью взглянула на мать. - Но поверьте, Адаму я не нужна. Так же, как и он мне, - поспешно добавила она. - Я вам уже сказала, почему не хочу выходить за него замуж, если даже он стал бы меня уговаривать.
Боуден презрительно фыркнул, поднялся и с досадой произнес:
- Ладно, дамы, если не возражаете, я несколько часиков поработаю в кабинете. Посмотрим, способен ли я что-нибудь сделать для следующего поколения, чтобы жизнь у него была лучше, чем у нас.
Боуден отправился в кабинет и принялся писать письмо, но вскоре к нему заглянула Элизабет. Она быстро вошла, плотно закрыв за собой дверь.
Когда-то здесь, в боковой части дома, была кладовая, которую Элизабет приспособила под кабинет для ведения дел на плантации. У одной стены стояли два дубовых книжных шкафа, у другой - длинный стол с различными инструментами и подносом с чашками и стаканами. Еще в комнате стояли большой письменный стол и кожаное кресло, в котором и сидел Боуден, а по другую сторону стола - два плюшевых кресла. В одно из них опустилась Элизабет, устремив на Боудена тревожный взгляд.