- О? - лениво произнес Эйрик, медленно и небрежно двигаясь к ней. - Может, еще раз нам попробовать воду; посмотрим, сможешь ли ты довести ее до кипения?
Идит отскочила с испуганным вскриком и поспешно кинулась к двери.
- Да, маленькая пчелка, лучше уж лети отсюда и пришли моего оруженосца, чтобы он мне помог одеться. Иначе, боюсь, не смогу удержаться от искушения и таки отведаю твоего меда.
- Ха!.. - выдохнула Идит с яростью и разочарованием. С грохотом захлопнув за собой дверь, она буквально врезалась в Тайкира, который, прислонившись к стене коридора, небрежно разглядывал ногти.
- Что случилось с твоими губами, моя дорогая сестра? - поинтересовался Тайкир с преувеличенной заботой. - Такое впечатление, что они разбиты. Может, ты ударилась об стенку?
Идит отодвинула его в сторону самым неженственным образом и пробормотала:
- Противные чурбаны. Все вы не что иное, как противные чурбаны. И, видимо, потомки чурбанов. Это течет у вас в крови, нет сомнения. Кровь чурбанов.
Ее не удивил ни его смех, который следовал за ней вниз по лестнице, ни слова, которые он крикнул ей вслед:
- Представь, каких отборных сыновей он тебе сделает, каких замечательных, противных чурбанов!
Вскоре Идит уже стояла на освещенном факелами дворе среди гарцующих лошадей, желая счастливого пути своему новому супругу. Не так она представляла себе брачную ночь, но, пожалуй, все к лучшему, решила она. Отсрочка. Их разлука даст ей время приготовиться, а ему встретить неминуемое раскрытие ее обмана.
Вообще, Идит была поражена и встревожена. То, что начиналось как безобидная хитрость, разрослось до пугающих размеров.
И человек, находящийся перед ней, теперь пугал ее.
Это был не тот смешливый, игривый Эйрик, которого она видела до сих пор. Ее супруг, восседавший верхом на могучем боевом коне, превратился теперь в образцового рыцаря. Гибкие доспехи с длинными рукавами облегали большую часть массивного тела, шею закрывала свисавшая с шлема бармица из железных колец. Бледно-голубая, до колен, но без рукавов рубаха из тонкой йоркширской шерсти подчеркивала прозрачную красоту его глаз, поразительную даже в полутемном дворе.
Сдвинув повыше наносник, чтобы легче было говорить, он наклонился к Вилфриду, давая ему, несомненно, последние наставления. Затем Эйрик махнул оруженосцу, чтобы тот подал ему тяжелый меч и щит с вороном. Легко приладив их, он повернулся и заметил Идит.
Таким же резким движением, каким обращался к оруженосцу, он подозвал и Идит. Сначала она решила было не подчиняться такой властной команде, но затем высокомерно вздернула подбородок, зная, что этот жест всегда его раздражал, и шагнула к беспокойно переступавшему коню. Бессловесное животное не испугало ее, несмотря на свою массивность. С животными она умела обращаться. Это двуногие звери порой повергали ее в трепет. Как тот, что сейчас восседал перед ней, грозно хмурясь. С ним-то уж ей наверняка будет трудно справиться.
Эйрик поднял брови, заметив ее раздраженный вид, но предпочел не отзываться на него. Вместо этого сказал:
- Я наделил Вилфрида правом нанимать новых воинов для защиты замка. А тебе будет лучше в мое отсутствие оставаться за его стенами. Сейчас процветает коварство, и те, кто хотел бы причинить мне вред, могут попытаться расправиться с тобой.
Она хмуро кивнула.
- Держи Ларису возле себя все время. Джона тоже. Не забывай, что Стивен так просто не захочет сдаться.
Ну, эту опасность Идит могла понять.
Конское ржание помешало дальнейшему разговору; люди короля Эдмунда двинули своих коней ближе к Эйрику, им не терпелось тронуться в путь. Торопясь, Эйрик снова напомнил:
- Еще раз предупреждаю: тебе следует оставаться в замке и избегать встреч с Грейвли.
Она потрясла головой, и Эйрик отдал ей несколько последних распоряжений. Когда он покончил с ними и, казалось, собирался наклониться и поцеловать ее на прощанье, Идит тихо прошипела:
- И не смей думать о том, что обнимешь меня при всех. Я не потерплю этого.
Говоря правду, Идит не хотела повторения того умопомрачительного поцелуя, который она пережила только что в его спальне. Ей требовалось время, чтобы обуздать свои, вышедшие из повиновения, чувства.
Однако ее супруг явно не собирался слушаться новой жены. Он покачал головой и надменно спросил:
- Ты уже говоришь мне "нет", жена? Я не верю своим ушам.
Не успела она отпрянуть, как он поднял ее за плечи, посадил к себе на колени и крепко поцеловал, гораздо более интимно, чем, вне всяких сомнений, собирался это сделать до ее неосторожного вызова.
Поцелуй этот не был таким приятным, как предыдущий. Панцирь впился ей в грудь. Руки в рукавицах едва не содрали ей нежную кожу с плеч. А рот прижался жестко и беспощадно, раня до крови зубами.
Эйрик явно задумал поцелуй, чтобы продемонстрировать своей свите и благородным гостям, кто тут хозяин и повелитель. И научить ее не противоречить ему в следующий раз - на людях или наедине.
Идит кипела.
Когда он поставил ее на землю так же быстро, как и поднял, Идит сердито вытерла рот тыльной стороной руки.
- Ты ничего не хочешь мне сказать, жена?
- Когда поросенок хрюкает, ты испытываешь потребность ему отвечать?
Эйрик решительным жестом надвинул наносник, но сверкнувшую в его глазах ярость она увидела.
- Ты еще пожалеешь о своих поспешных словах, миледи. Я вернусь и с удовольствием научу тебя, как уважать своего законного супруга.
Не говоря больше ни слова, он выехал прочь вместе с людьми короля и своей маленькой свитой.
Состязание самолюбий началось.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
К ее сожалению, Тайкир приготовился уезжать на следующий день. Идит и не представляла, как пережила бы остатки свадебного пира, если бы не его помощь. Когда Эйрик уехал, большая часть враждебно настроенных гостей стала выказывать открытое пренебрежение к Идит, но только не тогда, когда возле нее появлялся свирепый Тайкир. Кое-кто из гостей удалились в приготовленные для них спальни, другие спешно уехали - вне всяких сомнений, готовить свой предательский заговор.
Поведение Эйрика во время их прощания разозлило Идит, но ее гнев немного улегся, когда Тайкир нагнулся с коня и вручил ей завернутый в льняную ткань сверток.
- Только чтоб это оказалась не та проклятая туфелька, которую Эйрик пытается все время мне всучить, - мрачно заметила она.
Тайкир ухмыльнулся.
- Нет, мой брат приберег ее для другого раза. Эйрик намеревался отдать тебе этот "утренний подарок" после вашей свадебной ночи… в благодарность за услады, кои ты оказала бы ему в постели, как можно догадаться. - Он комично пошевелил бровями. - Но по-моему, ты нуждаешься в успокоении прямо сейчас, а то после его возвращения вы вообще не ляжете вместе спать.
Идит недовольно фыркнула в ответ на его непрерывные упоминания о брачном ложе, но затем ахнула от восхищения, когда развернула ткань и увидела бесценную книгу по пчеловодству, о которой уже раньше упоминал Эйрик. Вероятно, он посылал за ней к королю Эдмунду. Она также поняла, что король, видимо, и в самом деле считает ее супруга своим другом, раз решился расстаться с такой драгоценной книгой из знаменитой коллекции, завещанной ему сводным братом Ательстаном. Не удивительно, что он призвал Эйрика к себе в час нужды.
Она вскинула на Тайкира повлажневшие глаза и сказала сдавленным от волнения голосом:
- Он не мог сделать подарка лучше. И впрямь, никто и никогда еще с такой заботой не выбирал для меня подарок.
- Вспомни об этом, сестра, когда соберешься рубить ему голову с плеч после его возвращения, - посоветовал Тайкир, подмигивая.
Он уехал на свой корабль, который стоял в Йорке, считавшемся воротами ко всем торговым путям мира - в Ирландию, на Шетландские острова, на Рейн, в страны Балтии и дальше. Его одинокий отъезд сильно опечалил ее. Когда еще доведется свидеться со своим новообретенным братом! Представив себе шумный торговый город, она подумала, куда на этот раз отправится Тайкир, в какую-нибудь экзотическую страну или вернется в норвежские земли к дяде Хаакону, как настаивал брат.
- Как странно, - заметила стоявшая рядом с ней Гирта, - что ты с готовностью принимаешь Тайкира в качестве брата, но не можешь вынести мысли об Эйрике как супруге.
- Хм! - фыркнула Идит, возвращаясь в замок вместе со своей наперсницей. - Это оттого, что я всегда мечтала о брате, но не могу допустить даже мысли о муже. В особенности если это такой противный чурбан, как Эйрик.
- Ты неправа.
Идит метнула в нее недовольный взгляд.
Но Гирта оставила ее недовольство без внимания.
- Пора тебе сменить выражение лица, девочка, - бросила она через плечо. - Ты и впрямь становишься похожей на старую каргу, какой прикидываешься. Перестань глядеть на судьбу, уготованную тебе Господом, как на проклятье; пойми наконец, что это подарок.
- Подарок? Ты называешь Эйрика из Равеншира подарком?
- Почему бы и нет, - ответила Гирта, и ее серые глаза весело сверкнули.
Идит просто закудахтала от возмущения:
- Как тебе не стыдно, Гирта! Ты попадаешь в ту же ловушку, что и все остальные безмозглые женщины, покоряющиеся шелковому языку и нахальной внешности.
Гирта многозначительно улыбнулась, словно Идит тоже относилась к таким женщинам.
- А лорд Эйрик и в самом деле мой отец? - спросил в тот день Джон. Он сидел на табурете и наблюдал, как мать укладывает свечи в деревянные коробки, чтобы отправить их своему поверенному в Йорке.
- Да, отец, - бесстыдно солгала Идит.
Круглое личико Джона просветлело.
- Он говорил со мной вчера перед отъездом. Сказал, что я должен заботиться о тебе и что я могу звать его отцом.
- Ты рад этому, дорогой?
Ее сын, не колеблясь, торжественно кивнул.
Идит была удивлена и невероятно довольна, что Эйрик нашел время, чтобы поговорить со своим новым "сыном" наедине. Но радость ее тут же была омрачена.
- У всех других мальчиков в Соколином Гнезде есть отцы, они показывают им, как сражаться мечом, ставить ловушки на кроликов, ссать, а еще…
- Джон!
- А что? Лорд Эйрик… то есть отец… показал мне вчера вечером, как надо ссать, чтобы не намочить штаны. Это было перед его отъездом, в конюшне.
Рот у Идит приоткрылся в ужасе.
- Знаешь, мама, мужчины ведь не такие, как женщины, - сообщил он ей, словно делясь важной новостью. - И после того как поссут, им надо потрясти пипиську. А я этого не умел, пока лорд Эйрик… отец не показал мне. А ты знаешь, что дядя Тайкир может ссать и свистеть одновременно?
Идит едва подавила смешок.
- Как ты думаешь, отец научит меня ругаться, когда вернется?
- Конечно нет! И я надеюсь, что ты больше не станешь говорить в моем присутствии таких грубых слов.
- Каких слов? - с невинным видом спросил Джон. - Ссать и пиписька?
- Да, - строго произнесла Идит. - А если ты еще когда-нибудь повторишь их снова, клянусь, я намылю тебе мылом рот.
- А ты и отцу сделаешь то же самое? Он говорит оба слова. А еще знает очень много ругательств. Ты бы слышала, что он говорил, когда мастер Вилфрид поздравлял его в день свадьбы. А еще…
- Замолчи!
На следующий день Идит принялась за работу. Она собрала всех слуг, как свободных, так и рабов. За трехнедельное ее отсутствие число их сильно увеличилось, несомненно благодаря распространившейся вести о том, что хозяин вернулся и собирается жениться. В хозяйственной книге замка, которую передал ей Вилфрид, она записала все их имена и особые таланты, чтобы более разумно пользоваться их трудом.
Сильно переменившаяся Берта продолжала заправлять кухней со всеми ее многочисленными судомойками, кухонными мальчиками и прочей прислугой. Бритта и две молодых рабыни отвечали за спальни. Теодорик, еще один давний слуга в Равеншире, обслуживал с подопечными большой зал. Остальных Идит направила в прачечную, к коровам, на маслобойню, в пивоварню, на птичий двор, в конюшню, в кладовые, кузню и огород.
Годрик, сирота, стал ее личным посыльным, а также приятелем сына Джона, который уже привык к новому дому и к своей новой "сестре", Ларисе. Все трое на удивление быстро подружились и с веселыми криками носились по замку, по широкому двору и в саду, а Принц со счастливым лаем не отставал от них. Из-за возможной угрозы со стороны Стивена их постоянно охраняли и никогда не разрешали выходить за стены крепости и за пределы сада.
В замке и вокруг него благодаря детям, казалось, просветлело и повеселело.
- Проклятые огольцы! От их постоянных криков у меня прокиснут сливки, - ворчала Берта. Но даже она не могла удержаться от улыбки, когда троица стремглав врывалась к ней на кухню, хватала кусок хлеба или ломоть сыра, а потом быстро уносилась прочь.
Идит приходилось выгонять их из своей спальни, когда они дразнили Абдула до такой степени, что его крики разносились по всему двору замка. И все-таки нелепая птица, казалось, грустила, если детей рядом не было.
Рыцари из свиты Эйрика ругали малышей, когда те приближались к ристалищу, но порой показывали им, как попасть стрелой в движущуюся цель. И Идит нередко думала, что беззаботные дети являются надеждой на возрождение Равеншира, который многие почли бы обреченным на запустение.
К концу недели замок стал чистым, хозяйство велось исправно. Идит с радостью принялась бы за выполнение своих многочисленных планов в отношении замка, но не решалась, так как не знала, каково положение у Эйрика с казной. Поскольку комнаты не были украшены ни красивой мебелью, ни яркими гобеленами, она решила сделать ставку на чистоту.
И все же она мечтала о солнечном балконе, пристроенном к спальням на втором этаже, чтобы можно было на нем сидеть всей семьей. А еще перестроить деревянную церковь, маленькую, чуть больше лачуги. Требовалось новое белье и занавеси для всех кроватей. Висевшее на стенах оружие было до блеска начищено, однако немногочисленные гобелены и знамена, украшавшие стены, обветшали от старости и небрежения. На кухне страшно не хватало посуды - ножей, ложек, ковшей, даже котлов. Вероятно, все растащили за годы отсутствия Эйрика. Требовалось также купить тканей на новую одежду для слуг, так же как для самого Эйрика и его свиты.
Сделав внутри крепости все, что могла, Идит отправилась за ее стены в сопровождении Вилфрида. Поездка оказалась не такой приятной, какой могла бы быть, поскольку ей приходилось и дальше играть свою роль - горбить плечи, прикрывать лицо тканью, говорить скрипучим голосом. Она поддерживала свой утомительный маскарад и при слугах.
Порой она с тревогой ловила странное выражение на лице Вилфрида, с каким он украдкой наблюдал за нею. Ни в коем случае нельзя было обитателям замка обнаружить ее двуличие до того, как сама она получит возможность после возвращения супруга покончить со своим нелепым притворством.
Когда они объезжали на лошадях огромные владения, раздавая семена свободным батракам, которые начали возвращаться на прежние места обитания, Идит делилась с Вилфридом надеждами на обильный урожай овса и ячменя.
- Земли тут богатые, - заметил Вилфрид. - Я последовал твоему совету и разделил поле на узкие полосы и на три части - первую для весеннего посева, ее уже разрабатывают, другую для осеннего высева озимой пшеницы, а третью - под однолетний пар.
- А ты распорядился, чтобы выгоняли хотя бы тот немногочисленный скот, что остался в Равеншире, пастись на оставленных под пар полях и на стерне после уборки яровых?
- Да, миледи. Ты уже три раза напоминала мне об этом.
Идит улыбнулась на мягкий упрек Вилфрида.
- Каюсь, есть у меня такая привычка - надоедать временами своими приказами.
Вилфрид красноречиво закатил глаза кверху.
- Жилища батраков в плачевном состоянии, - посетовала Идит, когда они, оставив поля позади, ехали через деревню.
- Сначала нам нужно укрепить стены крепости и провести сев.
Идит хотела было запротестовать, но прикусила язык. Как и прежде, она не знала, хватит ли у Эйрика средств на такие затраты.
Особенно Идит опечалило то, что в хозяйстве, некогда знаменитом своей тонкой йоркширской шерстью, сейчас не было ни одной овцы.
- Как ты считаешь, не станет ли Эйрик возражать, если мы заведем новую отару овец? - нерешительно спросила она. Увидев, что обилие ее планов приводит Вилфрида в отчаяние, она поспешно добавила: - Конечно, для начала отара будет совсем небольшой.
Вилфрид покачал головой и усмехнулся:
- Леди Идит, по-моему, ты ничего не делаешь в скромных масштабах. За прошедшие три дня ты велела мне сделать записи о покупке новых коров, быков для пахоты, о ремонте хижин для батраков, подрезке фруктовых деревьев, о рытье нового колодца и двух новых выгребных ям, починке замковой крыши, расширении конюшни, перевозке пчел для получения меда и изготовления свечей, а теперь еще эта отара вонючих и блеющих овец.
- Не забудь о том, что надо почистить уборные.
Вилфрид недовольно заворчал при ее напоминании.
- Уборными надо заняться в первую очередь, - заметила Идит с особым ударением. Три уборных находились во дворе замка внутри стен, - каменные сиденья выступали наружу, чтобы экскременты и жидкость стекали в пристенные рвы. И сказать, что вонь от них поднималась до небес, значило бы не сказать ничего. - За два года отсутствия Эйрика рвы не чистились ни разу, я в этом уверена. Как и выгребные ямы под двумя уборными, что находятся внутри. Когда их известковали в последний раз?
Вилфрид виновато опустил голову.
- Это такая противная работа, что я ее все время отодвигал.
- Фу! Хуже того, я заметила, что в уборных для слуг нет ни свежей соломы, ни виноградных листьев для вытирания. Как это говорит о чистоплотности обитателей Равеншира? Не удивительно, что от Игнольда и прочих идет такой тяжелый запах.
- Миледи! - простонал Вилфрид, и лицо его пошло от смущения красными пятнами. - Зачем обсуждать все эти подробности? Достаточно того, что я уже понял, - ты желаешь увидеть все эти проклятые ямы вычищенными.
На следующий день Идит велела Иеремии, каменщику, которого она привезла из Соколиного Гнезда в качестве приданого, подумать над проблемой вентиляции в большом зале. Прежде там находился посредине большой очаг с дымовым отверстием в крыше, как это заведено у викингов, но Эйриков дед Дар заимствовал у саксов множество усовершенствований, включая два камина в обоих концах большого помещения. К несчастью, трубы не были достаточно широкими для зала такой величины, и дым все время шел внутрь.
Мастерство Иеремии весьма требовалось и снаружи, она оторвала его от восстановления стен замка. Подобно Соколиному Гнезду и многим другим крепостям по всей Британии, Равеншир был выстроен на высоком и плоском земляном холме, окруженном массивным рвом.
- Дар заменил деревянный частокол и башни на каменные стены, - объяснил Вилфрид, - и внешний круг, и внутренний, окружающий двор с его постройками и ристалища. Но набеги саксов на Равеншир за несколько последних десятилетий были катастрофическими для его состояния.
- Я заметила, когда вернулась на свадьбу, что Эйрик уже начал восстанавливать стены. И уверена, что Иеремия поможет ускорить эти работы.
Вилфрид с недовольством отнесся к ее желанию забрать нового мастера-каменщика.