Этьен не хотел, чтобы она жертвовала собой. С ним это было впервые в жизни. Он хотел, чтобы она чувствовала, что он полностью предан ей.
- Ты согласна?
- Если это необходимо.
- Нет никакой необходимости, - произнес он низким голосом.
- К твоему сведению, я тоже так думаю.
- Хорошо.
Она ответила ему с улыбкой.
- Я пыталась, я думала, что могла бы быть с тобой даже несколько мимолетных минут в неделю, если это все, что мне предназначено, но в конечном счете оказалось, что я предъявила себе невозможные требования.
- Я это заметил, - сказал он, широко улыбаясь.
Они строили планы на будущее, на их радостное будущее.
Этьен Мартель, герцог де Век, никогда не был в жизни так счастлив. И Дейзи понимала, откуда это счастье.
- Вы, должно быть, шутите, - ледяным голосом сказала Изабель, сидя в собственной гостиной за столом, сервированным серебряным чайным сервизом.
- Поверь мне, я никогда в своей жизни не был так серьезен. Я хочу развода.
Полный планов на будущее, счастливый, герцог пришел, чтобы поговорить с ней после ее возвращения из Дювиля. Он решил рассказать о своих планах прямо и открыто. Он решил также, что щедро заплатит Изабель за свою свободу.
Она могла бы инициировать развод, он согласен взять всю вину на себя, он согласится на любые ее требования и не станет ни против чего возражать. Он не будет сопротивляться. Изабель должна просто назвать цену.
- В нашем семействе никогда не было разводов. Я не хочу даже слышать об этом.
- Мир меняется, Изабель. Даже церковь потеряла власть над разводами во Франции. Закон принят семь лет назад, потому что население потребовало этого.
- Это верно. Что только творится с политикой в этой стране сегодня! Черни позволяют иметь голос. И ты видишь, что из этого выходит. Нет, Этьен, никогда не было разводов в семействе Монтеньи и никогда не будет. Тебе молоко или лимон?
Герцог втянул в себя воздух и пристально посмотрел на паркетный пол под ногами, затем сказал:
- Лимон.
- Шарль в Дювиле спрашивал о тебе. - Жена протянула ему чашку чая. - Я напомнила ему, что ты ненавидишь соленый воздух. - Она сказала это с умыслом, в своей обычной беспардонной манере.
- Дело не в ненависти к соленому воздуху. Я был занят.
- С этой новой твоей любовницей?
- Я намереваюсь получить развод, Изабель, - сказал он, игнорируя ее вопрос. - Если ты не начнешь бракоразводный процесс, его начну я.
- Должно быть, она особенная, - ее улыбка была холодна. - Сообщите ей, что я не имею никакого намерения разводиться с вами. Кроме того, - голос ее постепенно повышался и становился оскорбительно визгливым, - если ты будешь продолжать это безумие, я буду бороться с тобой в суде… вечно.
- Изабель, мы можем вести себя разумно? Наш брак не был все эти годы, - он подбирал слова, пытаясь оставаться любезным, - союзом близких друзей.
- Два самых старейших семейства во Франции объединились в нашем браке, Этьен. Это было основой нашего брака, и это остается разумной основой нашего союза. Я не припоминаю свадебных клятв, требующих "дружбы".
- Возможно, я требую дружбы.
- И конечно, той, которой недоставало в нашей жизни, - кончики ее бровей насмешливо приподнялись. - Или тебе нужно чтонибудь еще?
- Я определился, Изабель, - он отставил чашку с нетронутым чаем.
- Нет, тебе нужна только молодая женщина, - вспылила она. - Ты знаешь, сколько раз я видела этот блеск в твоих глазах? Ты помнишь, сколько раз это было? - Ее голос стал пронзительным. - Я потеряла счет, ты потерял счет, но они были неизменно молоды, привлека тельны и доступны. - Ее кожа побелела от негодования, бриллиантовое колье семейства Монтеньи подпрыгивало.
- Ты сошел с ума. Ты не нуждаешься в разводе. Это обычная для тебя ситуация, Этьен.
- Дейзи другая. Она не имеет ничего общего с моими прошлыми авантюрами.
- Мой Бог, Этьен, посмотри на себя. Ты стар. Она не хочет тебя. Она хочет твоих денег.
Конечно, это было не так. Этьен был все еще одним из самых красивых мужчин в Париже, во Франции. Изабель не знала другой части мира, но подозревала, что он добьется успеха и там. Ее тон стал более спокойным, так было всегда, когда она чувствовала, что спор может быть улажен. Скандалом Этьена не победить. Он просто позволит всему идти своим путем, а сам будет делать посвоему. Она чувствовала это.
Он, как всегда, пожал плечами.
- Возможно, ты права, - сказал он спокойнее. Все, чего он сейчас хотел, - уйти от ее пронзительного голоса, позолоченных комнат, которые служили де Векам в течение четырех сотен лет, от показного гнева Изабель, который всегда его раздражал. - Я обещал Валентину, что сегодня вечером буду в своей квартире. Кстати, скажи Гектору, что завтра он получит от меня новую игрушку.
Ему хотелось пойти в детскую и взять на руки своего внука, поиграть с ним. Но не стоило тревожить ребенка изза хаоса в собственной жизни. Я не буду возвращаться в замок де Веков, подумал он, что бы ни случилось. Выиграю я дело или нет, возвращаться я не буду.
Еще один день здесь он не смог бы выдержать.
- До свидания; Изабель. - Он не сказал "прощай". Это было бы лицемерием. Его вежливая любезность все еще оставалась при нем. - Если тебе чтонибудь будет нужно, сообщи мне.
Она не ощутила переломности момента. Этьен часто бывал в отъезде, гораздо чаще, чем дома.
- Мы званы к принцу Шабору через две недели, - сказала она, - Альфонс ждет тебя.
- Не забудь сказать Гектору об игрушке, - сказал герцог и вышел из комнаты, чувствуя, как старо все то, что говорила Изабель.
Иначе и быть не могло, размышлял он, отдыхая на мягком диване в карете, по дороге в свою квартиру. Иначе и быть не могло, она даже не виновата. Он для нее только титул - лучший титул, который удалось заполучить ее семейству в обмен на ее гигантское приданое. Изабель не могла помочь ему, поскольку была воспитана пустой и никчемной, предпочитающей платяной шкаф и злобные сплетни в своем кругу детям и мужу. Она была подготовлена только к этой роли, как до того ее мать, поскольку детство ее прошло среди нянь, гувернанток и льстивых прислужников. Ничего другого она не знала.
Он мог простить ее невежество, но не убожество души.
Когда они были молоды, он хорошо понимал обязательства, налагаемые на него титулом, а Изабель хорошо понимала необходимость удачно выйти замуж. Их брак был семейным решением, семейным бизнесом, и он, будучи сознательным наследником, подчинялся строгим условиям этих браков по расчету, в то же время допуская некоторую свободу. Он принял правила, выработанные многочисленными поколениями. Все, кроме отношения к детям. Их он игнорировать не мог, как делали многие его приятели. Как делала Изабель. Он всегда обожал их. Всегда - с первого взгляда на их розовые младенческие лица. Наибольшим ударом для него было бы непонимание детьми его поступков. Он должен был поговорить с ними как можно скорее.
В тот же вечер перед обедом у Аделаиды, приехав чуть раньше гостей, он сообщил Дейзи, что обсудил свой развод с Изабель, хотя она не согласна сделать это немедленно, полагает что можно достичь соглашения. Затем он попросил позвать Аделаиду и Валентина, чтобы рассказать им о своих планах. Дейзи хотела было чтото возразить, но, увидев его глаза, промолчала, а герцог невозмутимо закончил свою речь словами:
- Я люблю тебя, хочу жениться на тебе и намерен объявить об этом публично.
Аделаида и Валентин были потрясены. Разумеется, не потому что Дейзи и герцог были влюблены, а по той причине, что герцог собирался объявить о своей любви публично! Они были очень удивлены.
- Ты сказал о разводе Изабель? - переспросила Аделаида, желая убедиться, что правильно его поняла.
- Сегодня днем.
- Не думаю, что она легко это приняла, - прямо сказал Валентин таким тоном, в котором слышалось его чисто мужское мнение об Изабель.
- Ничего, мы чтонибудь придумаем.
Глаза Аделаиды были устремлены на Дейзи, которая не сводила взгляда с Этьена. Дейзи и герцог сидели рядом, он держал ее за руку, и, когда смотрел на нее, в его улыбке было чтото интимнозагадочное.
Валентин, увидев это, понял, что борьба в суде будет серьезная и непримиримая. Изабель будет готова на все, чтобы сохранить положение герцогини де Век, она продаст душу дьяволу, лишь бы стереть улыбку влюбленности с лица своего мужа.
- Мы можем чемнибудь помочь? - спросил Валентин.
- Поговорите с Бурже.
Бурже был адвокатом для богатых людей. Сейчас Этьену нужна была его помощь.
- Но это нужно сделать незамедлительно. Изабель может обратиться к нему раньше.
- Она не станет иметь с ним дело, поскольку считает его пустословом.
Валентин улыбнулся, его настроение улучшилось. Изабель могут остановить высокие гонорары Бурже. Если Этьен заполучит Бурже, у него будет шанс.
- Может быть, он и пустослов, но блестящий пустослов. Если вы не обратитесь к нему сейчас же, то это сделаю я. Нельзя терять ни минуты.
- О чем вы говорите? - мягко вмешалась Дейзи. - Почему ты нуждаешься в Бурже? Никто не будет рисковать своей репутацией, если дело примет серьезный оборот.
- Он лучший, - ответил Валентин.
- Она отказалась, не так ли? - Темные глаза Дейзи помрачнели.
- Нет, - солгал Этьен. - Просто Бурже известен своими процессами. Он может быть полезным.
- Валентин, безусловно, прав. Бурже очень искусно оформил развод Ганье. Изабель монархистка, и очень консервативна, - сказала Аделаида. - Она обязательно пойдет на скандальный процесс.
- Именно поэтому тебе нужен Бурже? - уже более спокойно спросила Дейзи.
- Да, - он не упомянул, что, помимо всего, Бурже имел обширные связи в судебной системе и что Бурже, возможно, был единственным человеком в стране, который сумел бы бороться с безоговорочным отказом Изабель. Как и не сказал того, что в любом случае собирается получить развод, с Бурже или без него.
- Я думаю, что самое время открыть бутылку шампанского, - предложил Валентин, искренне радуясь за своего друга, который был одинок, несмотря на репутацию отчаянного волокиты.
Аделаида позвонила в колокольчик, вызывая слугу. Герцог сжал руку Дейзи и нежно поцеловал ее в щеку. Господи, как я люблю его, подумала она, улыбнувшись в ответ.
И во время обеда герцог не стал говорить о своих планах, решив сделать это после разговора с детьми и Бурже. Тем не менее, гости четы Шанталь понимающе переглядывались друг с другом. Герцог де Век был, повидимому, влюблен в симпатичную и богатую мадемуазель Блэк из Америки. Они были веселы и беззаботны, явно проявляли повышенный интерес друг к другу, герцог несколько паз в течение вечера отвечал невпопад, а прекрасные глаза мадемуазель Блэк так и пылали, затмевая ее бриллианты. После обеда, когда они танцевали, мужчины за портвейном и сигарами обсуждали юношеский огонь в глазах Этьена, и все разделяли мнение, что герцог действительно влюблен.
Разослав уведомления, герцог решил увидеть своих детей, прежде чем они услышат разные сплетни. Ему не хотелось, чтобы Изабель переговорила с ними раньше. Ее отношения с детьми были формальными, ограничивались беседами за чаем. Даже Гектора к ней приносили, когда она хотела дать указания относительно его воспитания. Она редко посещала Жюли или квартиру Жюстена и никогда детскую.
На восходе солнца Этьен и его сын ехали рядом верхом - двое мужчин, так похожие ростом и смуглой кожей, они хорошо смотрелись вдвоем. Жюстен в свои двадцать лет еще не имел такого мощного телосложения, как отец, и было видно, что он совсем молод. Сначала они говорили о предстоящей поездке Жюстена, волнующей его отца. Этьен рекомендовал ему поохотиться в районе Каира, и после обычных отеческих наставлений, спросил:
- Лежер дал тебе кредитные письма?
- Да, папа, и рекомендательные тоже.
- Не забудь, Жюстен, что французский консул любит гаванские сигары. Я пошлю ему из своих запасов, прежде чем ты уедешь. Ты должен, по крайней мере, засвидетельствовать ему свое почтение.
- Не волнуйся, папа, я постараюсь. Его жена, кстати, очень привлекательна.
Бросив взгляд на сына, Этьен увидел ослепительную юношескую улыбку. Герцог не стал давать лицемерных советов, и невозмутимо продолжал:
- Возможно, Робер хотел бы получить с оказией хороший французский коньяк и сигары, я позабочусь об этом.
Поскольку герцог по утрам часто выезжал с сыном на прогулки, Жюстен не видел ничего особенного в том, что и этим утром они скакали по тщательно охраняемому поместью Бонз. Жюстен продолжал рассказывать о приготовлениях к поездке в Египет, и герцог был вынужден прервать его.
- Я должен сказать тебе коечто очень важное.
- Знаю, папа, я всегда буду осторожен. Герцог улыбнулся живости сына, испытывая огромное удовольствие от того, что Жюстен счастлив. По крайней мере, дети не страдали изза его неудавшегося брака.
- Это касается твоей матери и меня, - сказал герцог таким тоном, что Жюстен придержал коня и вопросительно взглянул на отца. - Я попросил ее о разводе.
- Ну, наконецто, - кивнул Жюстен. Герцог явно не ожидал такого ответа.
- Тебя это не волнует? - Как отец он чувствовал ответственность за своих детей.
- А почему ты так долго ждал? - спокойно спросил сын.
Герцог довольно подробно рассказал о Дейзи, добавив:
- Я хотел бы, чтобы ты увидел ее, прежде чем уедешь.
- С удовольствием, - ответил Жюстен, понимая, какие глубокие изменения происходят в жизни отца, - Жюли тоже поддержит тебя, папа. - Слова Жюстена обещали поддержку отцу. - Но, - добавил он с усмешкой, - я доволен, что буду на пути в Египет, когда начнется фейерверк. Ты ведь знаешь, что маман обратится к судьям?
- Да, это будет чертова кутерьма, - вздохнул Этьен. - Она поднимет на ноги всю судейскую братию, а заодно и министра. Консерваторы будут стоять насмерть. Мне даже думать не хочется о разговоре с ее кузеном архиепископом.
- Не забывай, что красавица Монтеньи, - сказал Жюстен, изогнув бровь, - спустит на тебя своего стареющего советника Жезу. - Он широко улыбнулся. - Возможно, Египет недостаточно далек? Есть еще Индокитай. Ты не желаешь посетить Восток?
- Еще как, - ответил герцог с ухмылкой, - но, к сожалению, мое отсутствие не решит проблемы. Я серьезно хочу жениться на Дейзи, это единственное, что меня обнадеживает после стольких лет пустоты. Слава тебе, Господи, это последний династический брак в нашем семействе. Жюли счастлива. А ты…
- Я счастлив, папа, и не собираюсь жениться в течение ближайших десяти лет. Герцог улыбнулся.
- Если молодая жена Робера не закрутит тебе голову.
- Папа! - его ответ был отговоркой и протестом одновременно. - Она флиртует с каждым.
Они пересекли Руйе Риволи, движение все еще было редким - встречались только торговки и торговцы, идущие на рынок, да изредка попадался случайный фургон.
- Я просил Жюли повидать меня, после того как Гектор позавтракает. Ты не хочешь присоединиться к нам?
Жюстен колебался, его день был занят предотьездной суетой, но, помня, как отец с детства утешал его в трудных ситуациях, всегда помогал советом, деньгами или влиянием, он сказал:
- Разумеется, папа.
Когда спустя полчаса Жюли вошла в двери столовой, Жюстен сказал:
- Он наконец сделал это. Замечательная новость - затем, обращаясь к племяннику, спросил: - Эй, Гектор, скажи дяде Жюстену, что ты хочешь, чтобы я привез тебе из Египта?
- Верблюда, - ответил Гектор. Жюстен с удивлением посмотрел на сестру.
- Ты говорил о Египте в течение нескольких месяцев. Поэтому даже двухлетние дети знают, что такое верблюд, если ежедневно слышат об этом. - Жюли улыбнулась.
- В его возрасте я не знал, что такое верблюд.
- Папа не ездил тогда в Египет. Правда, папа? - спросила она, поворачиваясь к отцу, который держал Гектора на коленях и показывал ему движение астрологических знаков на своих карманных часах.
- А что касается новости, скажу одно - наконецто.
- Почему все говорят мне "наконецто"?
- Все знают, что ты и мама никогда не ладили.
- В этом нет ничего необычного.
- Возможно, - вставил Жюстен. - Для вашего поколения.
- Ты собираешься воспользоваться услугами Бурже?
- Почему все думают, что я нуждаюсь в Бурже?
- Папа, иногда ты так наивен, - сказала Жюли отцу, который считался наименее наивным человеком в Париже. - Мама скорее предпочла бы увидеть тебя мертвым, чем разведенным.
- Каким разведенным? - спросил Гектор, на минуту приостанавливая свои попытки разобрать часы Этьена и пристально глядя на мать.
- Иногда люди не ладят, и тогда они получают развод. - И в ответ на поднятые брови отца она пояснила: - Он, безусловно, достаточно услышит об этом в ближайшие месяцы. Я хочу быть честной. Как ты, папа.
Последнюю фразу она сказала так горячо, что Этьен невольно улыбнулся.
- Возможно, хотя, я считаю, мы могли бы продолжить обсуждение этого вопроса чуть позже. Я просто хотел сообщить эту новость сам, прежде чем это сделает ктонибудь другой. - И добавил с улыбкой: - Я стал пропускать свои визиты к Гектору.
- Мы всегда ждем тебя, папа. И ты знаешь это. Что бы ни случилось. Ты можешь приезжать к Гектору, когда тебе удобно. Если меня не будет дома, я могу отдавать распоряжение няне, чтобы она приводила его к тебе. Ой, пора спасать твои часы! Теперь его можно отвлечь только клубникой.
Обратившись к Бурже, герцог де Век уже не выглядел таким добродушным, каким был с детьми. Фелис Бурже точно и кратко прокомментировал ограничения в законах Франции относительно разводов. К сожалению, в данном случае не было и речи о взаимном согласии. У Изабель был выбор: подавать прошение относительно развода или оспаривать ходатайство герцога. Тогда слушание могло тянуться в судах бесконечно изза взаимных претензий и апелляций. Кроме того, если герцогиня подаст прошение относительно того, что в случае развода она понесет серьезные материальные убытки, наиболее вероятно, что министру юстиции, Корте Монтеньи, это дело может показаться не только трудным, но и…
- Вы хотите сказать, что решение этого вопроса невозможно? - тон герцога не оставлял сомнений о его отношении к словам адвоката. Бурже был очень молод. Возможно, его репутация была не совсем заслуженной. Достаточно ли у него опыта?
- Почему невозможно? Просто я хотел обрисовать препятствия.
Фелис Бурже, сын крестьянина, пробившись благодаря усердной работе и своим способностям, хорошо умел видеть препятствия. В этом ему не было равных. Люди из привилегированных классов, такие, как герцог де Век, препятствия не любили. Могут ли те, кто привык повелевать, понять, насколько серьезны препятствия, стоящие у них на пути?
- Как долго может продлиться бракоразводный процесс? - спросил Этьен, поскольку Бурже не сказал, что развод невозможен. Если бы Бурже это сказал, герцог попросту нашел бы другого адвоката.
- Брат герцогини - министр юстиции. Это плохо для нас. - Молодой адвокат наклонился вперед, подчеркивая эти слова.
- Конечно, это большая помеха.
- Огромная, - уверенным тоном добавил адвокат, - но преодолимая.
- Как долго это продлится? - повторил Герцог.
- Это зависит от герцогини. Вы говорите, что она против?