- Разумная жизнь - эта характеристика вряд ли подходит такому человеку, как де Век.
- Это поверхностное наблюдение, - сухо заметил он.
- Если вместо вашей разумной жизни я предложу вам жизнь в крайностях, вы испугаетесь? - Дейзи старалась говорить как можно более прямо.
Герцог улыбнулся:
- Мы говорим о разных вещах.
- Но согласитесь, что вы далеко не монах. Вместо ответа он пожал плечами.
- Пойдемте. Мне не нравится направление нашего разговора. Прошлое меня не интересует. - Он отечески улыбнулся ей. - Если вы, конечно, не захотите рассказать мне о своем детстве.
Ему очень хотелось узнать побольше о той молодой девушке, из которой получилась столь необычная женщина. Такое романтическое желание было для него внове. Она чрезвычайно привлекала его, и ему хотелось решить загадку ее очарования и своей внезапной страсти.
Он расспрашивал ее о всяких пустяках, пока они обходили дом. Затем они вошли в спальню молочнобелого цвета, где из мебели была только одна большая кровать и стул. Она подошла к кровати. Он проследил за тем, как она идет, подошел к ней, подвел к открытой стеклянной двери, ведущей на маленький балкон. С балкона открывался изумительный вид на реку. Герцог предложил Дейзи стул.
- Присаживайтесь рядом со мной, - попросила Дейзи.
- Позже, - ответил он, как будто у него была некая программа, о которой она ничего не знала. Дейзи почувствовала, как по телу прошла горячая волна. Он сел на маленькую плетеную табуретку из ивы. - Расскажите мне о своей матери, она счастлива в браке? - спросил он.
Дейзи кивнула. Брак ее родителей был счастливым. Они очень любили друг друга.
- Моя мама умерла, - спокойно начала Дейзи, - потому что она и Семь Стрел никогда не разлучались. Когда он охотился, она всегда была рядом, хотя женщина на охоте - это нечто необычное. Когда на него напал гризли, она бросилась на защиту. Он был вооружен только ножом, - ее голос снизился до шепота. - И они оба погибли.
- Простите… Мне не нужно было расспрашивать, - он слегка дотронулся до ее руки. - Вы в порядке?
Она кивнула.
- Прошло много лет, и воспоминания уже не так болезненны, но… - Она вздохнула. - Я скучаю по моему детству. Та жизнь исчезла, как будто ее никогда не было. - Она подняла на него глаза. - Отец полностью ушел в дела и был озабочен тем, что может сделать для спасения своего народа.
- И вы стали их защитником.
- От меня именно этого ожидали.
- Романтическая идея, - произнес Этьен с улыбкой. - От меня никто ничего не ожидал. Было достаточно родиться де Веком.
- Вы сожалеете об этом? - спросила она, не понимая его настроения.
- Я не сожалею о своих детях и о своем внуке. - Они были единственной радостью в его семейной жизни.
Их фотографии были на стенах в спальной комнате. Она заметила их сразу, осознавая, что коттедж действительно является его святыней. Никто не станет приводить своих любовниц в спальню с фотографиями детей на стенах. Ее очень тронуло его доверие.
- Расскажите мне о детях.
И он рассказал о них с теплотой и сердечностью, кратко описывая их интересы, образ жизни в поместье де Веков. Жюстен недавно покинул СентКур и вообще был непоседлив. Как его отец, подумала Дейзи. Жюли встретила свою большую любовь и была счастлива. В отличие от отца, отметила про себя Дейзи. Когда он говорил о дочери, его голос был безмятежен, словно теплый весенний день или ленивая плавная река. Он очень радовался счастью дочери. Когда он описывал своего внука Гектора, его смех искрился обожанием.
Они легко беседовали о детях, племянницах и племянниках, обмениваясь шутками относительно безмятежной юности. И спустя время, когда он так и не сделал ни одной попытки дотронуться до нее, не обнаружил признаков поведения галантного любовника, она спросила:
- Вы не возражаете, если я сниму туфли?
Казалось, он готов возразить, думая о том, сможет ли удержаться от желания. Ему не хотелось разочаровывать ее, не хотелось портить эти счастливые минуты.
Река медленно текла перед ними, яркие солнечные блики проступали сквозь тень деревьев, и Дейзи Блэк, самая необыкновенная из всех известных ему женщин, была на расстоянии вытянутой руки - сидела, лениво развалившись в изящной позе.
Она могла бы принадлежать ему. Она достаточно прозрачно намекала на это. Вопрос в том, как долго он хотел продлить эти минуты приятной неизвестности. Желание захлестывало его, но до сегодняшнего дня он и не предполагал, что существуют эмоциональные предпосылки чувственной любви, а не только страсть и желание. Он всегда знал, как будет себя чувствовать до, во время и после. Менялся только объект и вариации. Но сейчас он не понимал себя.
Когда она развязала зеленые ленточки своих маленьких туфель, а затем стянула с ног белые шелковые чулки, он наблюдал за ней, чувствуя, что теряет контроль над собой. Но многолетняя практика общения с женщинами помогла ему прийти в себя и вспомнить о ритуале ухаживания. Всупая в любовную игру, он взял себя в руки. Он не опозорит себя и не накинется на нее, подумал Этьен и невольно улыбнулся своим мыслям.
- У вас загадочная улыбка. Может, поделитесь со мной, чему вы улыбаетесь? - мягко спросила Дейзи.
- Ну, вообщето я раздумывал, как подступиться к вам, - его зеленые глаза сверкнули изумрудными искрами.
- И это говорите вы?
- Видите ли, моя репутация, - он усмехнулся, - это серьезная проблема.
- Именно ее я и собираюсь проверить.
- Так это что, научные исследования? - он иронично приподнял бровь.
- О небо!.. - вздохнула Дейзи, развязывая одну из лент в своих волосах. - Я думала, что научу вас коечему, что умею я.
Он был ошеломлен, и она рассмеялась как ребенок, увидевший чтото новое.
- Вы что, не знаете, что абсароки достаточно раскованные люди? - она дразняще улыбнулась.
- Вероятно, я забыл об этом, - осторожно ответил герцог.
Она изящным жестом стянула ленту с волос и бросила к туфлям и чулкам. Потом подняла на него темные глаза, обрамленные густыми, длинными ресницами.
- Испугались?
- Разумеется, нет, - спокойно ответил он, освобождаясь от жакета. - А что, должен был? - улыбаясь ей, он наклонился и снял ботинки.
Было бы невежливо с его стороны вспомнить о том, что он был своего рода рекордсменом в борделе мадам Белу.
Так же небрежно, как он освобождался от своей одежды, Дейзи начала расстегивать платье. Его шелковая кремовая рубашка отправилась на пол балкона вслед за жакетом. Когда он освободился от брюк, Дейзи отметила, что его нижнее белье было из белого хлопка и фасон был гораздо более смелым, чем обычно принято у мужчин. Герцог шил белье на заказ и хотел чувствовать себя комфортно, особенно при игре в поло.
- У вас необычное белье…
- Откуда вы знаете? - спросил он, чтобы хоть както противостоять ее вызывающему самообладанию.
- Я живу в этом мире уже тридцать лет и успела коечто повидать.
- Женский сарказм меня раздражает, - он пристально смотрел на нее.
- Так же, как меня - высокомерие мужчин. Мне что, не позволено даже невинное замечание?
- Относительно мужского белья - нет. Я считаю невежливым обсуждать предыдущих любовников.
- Бог мой, как вы раздражительны. А разве я говорила чтонибудь относительно любовников?
Ему очень хотелось убрать с ее лица эту улыбку вместе с "невинным замечанием".
- И, конечно, вы не хотите женщину, которая во всем с вами не согласна?
- Мы мало в чем соглашаемся друг с другом, - спокойно сказал он, соображая, что, возможно, снова делает ошибку, стоя тут раздетым перед женщиной, которую едва знает.
Дейзи улыбнулась. Хэзэрд Блэк узнал бы эту улыбку: так умела улыбаться ее мать.
- Ну, в некоторых вещах, - промурлыкала она, - мы, я думаю, могли бы сойтись во взглядах.
Он внезапно усмехнулся, вспомнив, что чувственное наслаждение и интеллектуальные дебаты - разные вещи.
- Что вы скажете, если мы обойдемся без кровати? - предложил он.
На лице Дейзи появилась весьма провоцирующая улыбка.
- Скажем так, - многообещающим голосом произнесла она, - кровать понадобится нам в следующий раз. Своей рукой он накрыл ее руку.
- Может, достаточно разговоров?
Он сам, не торопясь, окончательно раздел ее. Разобравшись в хитросплетениях крючков и кружев, он обнаружил, что она не носит корсет.
- У вас тоже необычное нижнее белье. Она улыбнулась.
- Я не стану допытываться, откуда вы это знаете. Он проигнорировал колкость.
- Это обычай абсароки?
- Можно сказать, что да, так как у себя на равнинах мы не носим нижнего белья, но это не совсем уместно здесь, в Париже. Правда заключается в том, - добавила она очень вкрадчиво, - что я надеялась, вы заедете за мной и мы начнем все прямо в карете.
Улыбка осветила его тонкое лицо, глаза загорелись.
- Жаль, что я был так щепетилен.
- Это только свидетельствует, что благоразумие не всегда уместно, - она протянула руки, взяла в ладони его голову и поцеловала в щеку.
- Вы, вероятно, предпочитаете неблагоразумие и авантюризм, - пробормотал он, проводя руками по ее плечам.
- Да, - сказала она с легким вздохом, слегка вздрагивая от этого прикосновения.
Его большие руки были опытны, он знал, как ласкать ладонями, слегка проводить пальцами по краю ключицы, дразняще задевая при этом грудь. Его пальцы заскользили по шелку ее волос.
- Вас заинтересовало бы чтонибудь несдержанное, дикое? - его голос был спокоен, как если бы не он произнес слово "дикое".
- Да, - тихо ответила она, зная, что мужчина с глазами, как у кота из джунглей, должен быть диким.
Ее черные, тяжелые волосы свободно рассыпались по плечам, после того как он вытащил шпильки. Этьен обнял ее и прижал к своему сильному телу, пока она не почувствовала его возбужденную, пульсирующую плоть.
- Я так понимаю, что вы предпочитаете нечто непредсказуемое и стремительное? - его глубокий голос одновременно спрашивал и обещал.
- Да, - ответила она. Она, которая так гордилась своей сдержанностью. - Да, - мягко повторила она, понимая, что теряет самообладание.
Внезапно подняв ее, как будто она была невесомой, он перенес ее на кушетку, которая путешествовала с ним по всему миру. Льняная подушка выцвела и износилась добела под солнцем, как и многие вещи в этом доме. Великолепный герцог де Век не очень любил для себя лично показную роскошь, скромная простота была ему ближе.
Быстро избавившись от своего нижнего белья, он лег рядом, и Дейзи на секунду подумала, выдержит ли кушетка их обоих. И сколько ее предшественниц было на этой кушетке здесь или в других частях света?
Был ли он телепатом или вопрос можно было прочитать в ее глазах…
- Не нужно вопросов, - прошептал Этьен, - поцелуйте меня.
Он, переполненный страстью, хотел ее, как только она удалилась из бального зала у Аделаиды, оставив его в недоумении. И после продолжительных словесных баталий она, наконец, была здесь.
Она перевела дыхание после первого обжигающе завораживающего поцелуя, который был подобен мечте.
- Вы великолепны, - выдохнула она.
- Надеюсь. Но и вы также, - добавил он учтиво.
- Я не могу сравниться с вами опытом, - она прикрыла длинные ресницы, спасаясь от яркого солнца.
- Почему мне постоянно хочется победы над вами? - прорычал он, опираясь на локти и пристально глядя на нее.
- Потому что вы были испорчены большим количеством покладистых женщин, которые соглашались с вашим представлением об особях женского пола. Я же хочу дать свое, а не взять ваше. И еще, когда бы я не касалась ваших прерогатив, вы хмуритесь. Конечно, то, что я говорю, не убьет вас, но… - она лукаво улыбнулась, - если вы сейчас же не займетесь со мной любовью, то я убью вас.
Он отреагировал, как она и ожидала. Он ведь был талантлив от природы и к тому же имел большую практику.
- Вы предлагаете такой очаровательный выбор - мягко сказал он. - Я согласен.
- На что? - спросила она кокетливо, но возбужденно.
- На все, - любезно ответил герцог. Сначала он любил ее нежно, целовал и гладил ее тело, и все экстравагантные истории о нем, которые она слышала у Аделаиды, насчет того, что он мог заниматься любовью сутками напролет, уже не казались выдумкой.
Но она не желала ждать. Остановив его ласкающие руки, она прошептала:
- Пожалуйста, Этьен…
- Все, что пожелаете, дорогая. Ее глаза горели страстью, а медленный ритм ее бедер, казалось, умолял.
- Это все было слишком долго… мы долго ждали… Ну, давай же… - прошептала она.
Он только улыбнулся. Затем он вошел в нее медленно, застыл глубоко внутри, и она отозвалась счастливым вздохом. Он начал двигаться осторожно, совершенно не уверенный в том, что делает то, что надо. Ведь ее слова и действия были совершенно противоположны.
Ее руки немедленно обхватили его плечи и секундой позже опустились на спину, чтобы теснее прижать его к себе. Он тоже испустил глубокий вздох удовольствия, ведь они подходили друг другу так совершенно, как он и предполагал в своих горячих фантазиях, преследующих его с момента их встречи. Она была стройной, но не худой, высокой, но не слишком, както поновому чувственной, в отличие от пресыщенности его обычных партнерш.
- Вы неповторимы, - прошептал он, скользя снова внутрь, словно проверяя ее совершенство, и чувственное удовольствие полностью захватило его, как несущаяся лавина.
Это угадывалось по тембру его голоса, и это нравилось ей. Она радовалась, что ее собственные чувства были небезответны.
Дейзи не была девственницей, но ее опыт был невелик, может быть, потому, что до этого момента она никогда не чувствовала такой пылающей, бурной страсти. Она готова была отдаваться ей снова и снова.
Она казалась ему хрупкой, хотя не была маленькой женщиной. Он чувствовал, как ее маленькие крепкие руки ласкают его, и ощущал, что она принимает его внутрь своего разгоряченного тела с восторгом и восхищением. Когда он ритмично входил в нее, она каждый раз задерживала дыхание, ей казалось, что испытываемое ею головокружительное чувство становилось от этого острее. И каждый раз, когда до оргазма оставались мгновения, Этьен целовал ее, а она тесно прижималась к нему и впивалась губами в его тело, словно требуя больше и больше.
Он давал ей то, что она хотела, наслаждаясь совершенством этой женщины, пока ее страсть не стала дикой и необузданной. И когда она наконец достигла бурного оргазма, то судорожно вцепилась в его плечи, бормоча несвязные слова любви, которые вызвали удовлетворенную улыбку на его губах.
Потом она подняла ресницы, и он прошептал:
- Привет.
- Ммм, - простонала Дейзи, пытаясь сфокусировать взгляд на его улыбающемся лице. - Привет. Спасибо.
- Всегда к вашим услугам. Но, думаю, это я должен благодарить вас за то, что составили мне восхитительную компанию в этот теплый весенний день.
- Нет, нет, это я перед вами в долгу. - Ее глаза все еще были наполнены сладкой истомой.
- Ненадолго, - пообещал он и мягко заставил ее сесть на него сверху.
Пристально глядя ей в глаза, герцог приподнял ее своими мощными руками и очень медленно начал опускать вниз так, чтобы она постепенно касалась его возбужденного, твердого члена.
Она закрыла глаза, словно избегая его взгляда, и мир исчез, остались только два человека, находящиеся в сказочном раю. Дейзи казалось, что если она, не дай Бог, вздохнет, то эта сказка рассыплется в сверкающую серебристохрустальную пыль.
Этого не может быть, думал он. Какой благоухающий, невозможный экстаз. Он терпеть не мог бессмысленновосторженных слов, когда занимался любовью. И сейчас он испытывал настоящий экстаз с немногословной страстной женщиной, которую едва знал и которая отдавалась ему вся, без остатка.
Он глубоко вошел в нее, заранее зная, что восторженное состояние сейчас исчезнет и ему на смену придет знакомое чувство физического удовлетворения. Но, когда он начал двигаться, она тоже подалась ему навстречу. Через несколько мгновений он почувствовал, что теряет голову.
Невольно его руки крепко сжимали ее бедра, притягивая и отталкивая ее тело, он закрыл глаза и почувствовал то же, что и она, словно слились не только их тела, но и души.
Этьен достиг оргазма, и тут же вслед за ним это произошло с Дейзи. Он почувствовал себя счастливым, беспечным и очень молодым.
Она едва удержалась, чтобы не сказать: "Я люблю вас", но проглотила эти слова, прежде чем они были услышаны хорошо известным в Париже мужчиной, которому это понятие было незнакомо.
Потом они снова занимались любовью, при этом Дейзи сидела на перилах балкона, а герцог крепко держал ее, чтобы она не упала в реку. Но, когда позже он снял ее с балконных перил и, прижав к прохладной стене, снова начал любовную игру, она простонала:
- Вы всегда избегаете кровати?
Герцог взглянул на нее, раздумывая, как ответить. В принципе она права: ни одна из женщин никогда не спала в этой кровати.
- Я просто спросила, - поспешно сказала Дейзи, инстинктивно чувствуя, что вторгается на запретную территорию. Удовольствие, которым он одарил ее, было и так достаточно щедрым.
- Это всего лишь кровать, - решительно отрезал Этьен. Он взял ее за руку и повел в комнату.
- Вы уверены? В этом нет необходимости.
- Я редко бываю уверенным в чем бы то ни было, за исключением моих лошадей. Это единственное, на что я могу положиться.
- Слишком цинично, монсеньор де Век, - смеющиеся глаза Дейзи поддразнивали, а ее страстное тело было рядом и манило к себе. Этьену казалось, будто они встретились после долгой разлуки, а не оторвались друг от друга минуту назад.
- Мне нравится ваша кровать. Это была очень большая шикарная кровать из светлой березы.
- Мне тоже. И раз мы так сходимся во вкусах, то при более близком рассмотрении я, может быть, заинтересую вас еще больше? - его усмешка была нарочито хищной. Дейзи громко рассмеялась.
- Вы даже слишком хороши собой, - ответила она с ложным укором. Физически он был настоящим совершенством. Тип, вызывающий зависть у других мужчин и заставляющий женщин верить в то, что их молитвы наконец дошли до Бога.
- Вам, мадемуазель, тоже жаловаться не на что. Наверняка, с самого детства все мужчины были у ваших ног.
- Вы не желаете присоединиться к ним? - она не только дразнила его, но и испытывала свое влияние и тешила женское тщеславие.
Она слишком совершенна, думал герцог, глядя на стоящую перед ним совершенно нагую женщину. Такая экзотическая, такая привлекательная и очень уверенная в своей необычной красоте.
- Какнибудь в другой раз, - он смотрел на нее чуть прикрыв глаза, тем самым, знакомым ей, сардоническим взглядом, присущим лишь герцогу де Век.
- Вижу, что у вас было слишком много докучливых женщин, - понимающе кивнула Дейзи. - Извините. Это была всего лишь шутка.
Вероятно, я слишком много себе позволяю, решила она.
- Тогда, может, вы желаете, чтобы я преклонила колени перед таким совершенством. Я могу, я совершенно не гордый человек.
Поразительное заявление в устах дочери Хэзэрда Блэка, женщины, которую весь мир считал гордячкой.
- Нет.
Он чувстовал себя не в своей тарелке, словно нахлынуло слишком много не особенно приятных воспоминаний.
- Если вы не улыбнетесь, то я никогда больше не буду с вами махаться.