Звук его голоса заставил женщину резко обернуться. Она застыла в напряженной позе, уронив руки и прижавшись спиной к металлическим створкам.
- Это совсем не то, что вы подумали.
- Ты умная маленькая плутовка, - протянул Паша. - Это Ланжелье научил тебя подобной уловке?
- Вы не понимаете. Я ненавидела его и все, что с ним связно.
Паша слегка приподнял брови:
- Уж не сама ли ты с ним расправилась… но ты стояла такая чистая и непорочная среди этой крови. Впрочем, ты могла нанять убийц.
- Нет и тысячу раз нет. - К Беатрикс вернулся ее собственный голос. Его обвинение столь сильно ее оскорбило, что хозяйничавшая в ней актриса вмиг испарилась.
Страстность ее возмущения не осталась не замеченной Пашей, и он подумал, что она превосходно разыграла сцену.
- И я должен тебе верить?
- Это правда, - сказала Беатрикс как отрезала, сверкая во тьме глазами.
- А как насчет десяти тысяч франков, что ты у меня украла?
Его сдержанность на мгновение ему изменила. У нее хватило такта, вернее, ума изобразить раскаяние.
- Я могу объяснить.
- Почему бы не сделать это в доме? - спокойно спросил он.
- Нет, я не могу… Мне надо уехать. Его темные глаза на миг округлились.
- Кто тебе сказал, что у тебя есть выбор?
- Если вы попытаетесь меня задержать, я позову на помощь.
Она не позволит заманить себя в новый капкан.
- И ты полагаешь, что кто-то услышит тебя среди ночи? - поинтересовался Паша. - Тогда я скажу, что ты украла у меня десять тысяч франков.
- Я не знала, что там так много, - быстро парировала Беатрикс, но не во искупление вины, а в свое оправдание. - Мне нужно всего две тысячи. Остальное можете забрать назад.
- Тебе следовало бы подождать. Утром я дал бы тебе пять тысяч.
- Нет… Я не могла. То есть я не могла остаться. Вы не понимаете.
- Объяснишь мне потом, - холодно произнес он.
Она, похоже, ничуть не раскаивалась в совершенной краже. Ее наглость слегка интриговала. Но еще сильнее ему хотелось затащить красотку в постель, и это желание возобладало над любопытством. Он наклонился, чтобы поднять ее чемодан.
Но, оттолкнув его руку, она грубо выхватила свои вещи. Потирая пальцы, Паша смерил ее холодным взглядом.
- А я мечтал о спокойном вечере в домашней обстановке, - пробормотал он с сардонической улыбкой.
- Не прикасайтесь ко мне.
Он оценил ее внезапную вспышку храбрости.
- Но я хочу.
- Вы не можете.
Насмерть перепуганная, Беатрикс почувствовала, как гулко бьется сердце.
- Давайте договоримся, - выпалила она, когда он приблизился к ней.
- Согласен.
Паша обхватил пальцами решетку по обе стороны от ее головы и прижался к ее телу.
- Нет, я не это имела в виду, - воскликнула она и, выронив чемодан, уперлась ладонями ему в грудь, стараясь его оттолкнуть, и сполна ощутила мощь его крепкого тела.
- А теперь скажи, чего ты хочешь, - пробормотал он, - а я скажу, чего хочу я.
- Нет… пожалуйста. Вы заблуждаетесь. - Она тщетно сопротивлялась. - Вы не можете себе представить, как заблуждаетесь.
- Напротив, я прав, - прошептал он.
Она чувствовала его невероятное возбуждение, обжигавшее тело. Следовало бы оскорбиться или выразить негодование от столь непочтительного отношения к себе, от того, что ее приняли за содержанку Ланжелье. Но вместо этого Беатрикс ощутила, как где-то внутри зарождается нежелательная, провокационная и независимая от нее физическая реакция. И когда он наклонился ниже, чтобы коснуться губами ее рта, ее пронзила неожиданная молния наслаждения. Не желая поддаваться сладостному чувству, она стала колотить его по груди кулаками и выкрикнула неистовое "нет" в теплоту его рта.
Нащупав ее кисти, Паша сжал их в своих ладонях, лишая ее возможности двигаться, но Беатрикс изо всех сил продолжала противиться пьянящим ощущениям, которых уже много лет не испытывала. Происходящее казалось невероятным. "Уж не сон ли это", - думала она с ужасом, ошеломленная предательством своего тела. Внезапный прилив чувства вины и жалости к себе заставил ее возобновить борьбу. Навалившись на Пашу, она начала яростно пинать его ногами.
От жгучей боли он отпрянул и отодвинулся от нее на безопасное расстояние.
- Ты оставишь на мне синяки, дорогая, - произнес он тихо.
- Я вам не дорогая. - Она задыхалась, лицо покрылось румянцем, ее била дрожь.
Много лет обхаживая парижских красоток, Паша с легкостью узнал эти признаки женского возбуждения и понял, что тело мадемуазель находится в его распоряжении, нравится это ей или нет. И примирительно вскинул руки.
- У меня нет намерений причинить тебе зло.
- Именно этого я и боюсь.
Ее детская беззащитность глубоко его тронула.
- Может, пройдем в дом, согреешься и что-нибудь поешь?
Когда она подняла на него взгляд, луна осветила нимб золотистых волос. В глубине огромных глаз в этот миг отразились все мучившие ее страхи и неуверенность в своей дальнейшей судьбе. Наконец Беатрикс тихо промолвила:
- Я очень проголодалась.
- Тогда идем, - предложил он. - Я тебя покормлю.
- Но не более того, - предупредила она.
- Никто не станет принуждать тебя делать то, что тебе не нравится.
В отличие от большинства мужчин своего класса он еще не потерял совесть.
- Мне очень нужны деньги. - Совершенно измученная, Беатрикс решила принять его слова на веру.
События последних часов окончательно выбили ее из колеи, и она не могла ни о чем думать, кроме обустройства будущего.
- Понимаю.
- Постараюсь вернуть их… со временем.
- Как пожелаешь. - Паша пожал плечами. - Пара тысяч франков - не такие уж большие деньги. Ты позволишь мне взять твой чемодан или предпочтешь нести его сама?
Он широко улыбнулся. - Если хочешь, оставим его здесь, чтобы не таскать туда-сюда лишний раз.
Он не видел прежде ее улыбки, и она его очаровала.
- Обычно владельцы таких домов, как этот, не столь самоотверженны.
- Я знаю. Они мои друзья. Хотя я не считаю себя святым, - уточнил он. - Ты, вероятно, заблуждаешься.
- Я поняла, месье Дюра.
- Паша.
Она погрузилась в молчание, но когда все же произнесла его имя, оно прозвучало так сладко, что ему пришлось напоминать себе, что у него все-таки есть совесть.
Ее чемодан он все же взял в дом, хотя отнести его в свои комнаты она не разрешила.
- Я предпочитаю столовую, - заметила она.
В доме, построенном Ришелье, имелся ряд обеденных залов, и Паша дал ей возможность выбрать любой, хотя ему самому хотелось немедленно увести ее в маленькую комнатку для завтрака, расположенную на задворках дома.
Вероятно, в прошлой жизни они были родственными душами, потому что его гостья тоже предпочла это укромное помещение. Из-за бабочек и птиц, которыми были расписаны стены, как пояснила она. "Из-за мягкого диванчика у окна и удаленности от других помещений дома", - подумал он.
Паша велел поднять с постели шеф-повара и прислугу, чтобы мадемуазель могла высказать свои пожелания относительно блюд. Она оказалась непривередливой. Тогда, чтобы ублажить шеф-повара, Паша заказал фирменное клубничное суфле.
- И шампанское, - добавил он, - если мадемуазель не возражает.
Уютно устроившаяся в низком кресле у жарко пылавшего камина, мадемуазель улыбнулась и согласно кивнула. Мерцание свечей сообщало изображенным на стенах птицам и бабочкам волшебное сходство с живыми.
Улыбка женщины обнадежила Пашу, и он придвинулся к ней поближе, усевшись в кресло напротив.
Слуги удалились. Отблески пламени придавали особую магию чарам прелестной мадемуазель, и покой снова овладел его душой. Вечер обещал принести радость и удовлетворение.
- Погода для мая несколько холодноватая, не так ли? - спросил Паша.
- Я хочу объяснить насчет денег, - произнесла она, пропустив мимо ушей его официальную вежливость. Решимость, прозвучавшая в ее голосе, свидетельствовала о том, что в спокойной обстановке Пашиного дома к ней вернулось чувство достоинства. - Я не та, за кого вы меня принимаете.
- Тебя зовут не Симона Круа, - ответил он с улыбкой.
- Нет.
- А как?
- Мне не хотелось бы называть вам свое настоящее имя.
- Если не хочешь, не называй.
- Вы мне все равно не поверите.
- Я уже сказал, что мадемуазель может говорить лишь то, что пожелает.
- Просто вас это не интересует, - возразила она мягко.
- Не стоит обижаться на пустяки. Не все такие, как Ланжелье.
- Он держал меня у себя насильно. Паша нахмурился:
- Ты была его пленницей?
- Заложницей, - ответила она с горечью.
- Но почему?
Ее история была довольно запутанной. Беатрикс задумалась, не зная, стоит ли посвящать случайного знакомого в подробности своей жизни.
- Зная Ланжелье, могу предположить, что из-за денег, - изрек Паша.
- Конечно, из-за денег. - В ее голосе прозвучало нескрываемое отвращение.
- Значит, он был еще подлее, чем я мог себе представить, - пробормотал Паша себе под нос. - Он что, пользовался услугами еще и других женщин?
- Нет! - У нее на лице отразилось неподдельное изумление. - Вы меня неправильно поняли. Я никогда не была его любовницей. Он просто хотел завладеть наследством моего сына.
- Он ваш родственник?
Интимная связь с племянницей даже для Ланжелье представлялась чем-то вроде извращения. Несмотря на ее клятвенные заверения, Паша не мог поверить, что женщина не была любовницей мужчины, в чьей постели ее обнаружили в костюме Евы.
Беатрикс вздохнула и на мгновение отвернулась.
- Это дело носит очень личный характер, - пролепетала она, подняв на него глаза.
- В таком случае у нас тоже произошла личная встреча. А меня трудно повергнуть в шок.
Под его испытующим взглядом Беатрикс густо покраснела.
- Он держал мою одежду под замком.
- Неужели? - пробормотал Паша. - Всегда?
- Нет, нет. Не совсем так, - торопливо ответила она, почувствовав в его голосе скрытый намек. - У меня оставался халат.
- Но не в тот момент, когда я тебя увидел, - заметил он спокойно, скорее констатируя факт, чем упрекая ее.
Но ради собственного спокойствия она сочла необходимым объяснить:
- Я собиралась ложиться спать, когда Ланжелье влетел в мою комнату, спасаясь от своего преследователя.
- Правда?
- Правда. Я ненавидела его. Как и все вокруг. - Беатрикс прикрыла глаза, чтобы прогнать кровавую картину. - Он сказал, что у него есть семья и что я могу остановиться у них, пока адвокат будет работать над моим делом, - продолжала она.
"Какая же она доверчивая, - подумал Паша, - как школьница, приехавшая в Париж на экскурсию. Воплощенная наивность".
- Я никогда не была его любовницей. - При этой мысли Беатрикс содрогнулась. - Чтобы сохранить достоинство, я уступила ему часть своего наследства.
- Ты девственница? - Он вопросительно посмотрел на нее из-под темных ресниц. Ее возбуждение, которое он уловил некоторое время назад, свидетельствовало об обратном.
Она еще больше смутилась, но тут же взяла себя в руки и спокойно произнесла:
- У меня есть сын.
Конечно. Она уже упоминала об этом.
- Выходит, Ланжелье хотел присвоить себе наследство твоего мужа?
- Нет.
Паша постарался скрыть свое изумление.
- Понятно.
- По поводу наследства ведется спор.
- Семья отца сопротивляется.
Обычная ситуация при рождении внебрачного ребенка. Она кивнула:
- Я вдова.
Значит, она была замужем, но не за отцом своего ребенка. Что ж, такое порой случается.
- Моя сестра тоже недавно овдовела, - вставил Паша вежливо, но это замечание осталось без внимания, и он добавил: - Весьма сожалею.
- Не стоит. Мой муж был горьким пьяницей.
"Дама полна сюрпризов, - подумал Паша, - и, судя по всему, пренебрегает условностями". Эта мысль его обрадовала.
- Я бы не стала вам все это рассказывать, но, учитывая сложившиеся обстоятельства…
- Это объяснение все ставит на свои места. И позвольте вас заверить, что ваши откровения не станут достоянием гласности. Я не могу представить…
- Я должна кое в чем признаться.
Ожидая услышать более правдивое повествование о ее отношениях с Ланжелье, он прищурился. Вряд ли Ланжелье не вынуждал ее делить с ним постель. Ведь эта женщина просто неотразима.
- Я рада, что Ланжелье мертв, - произнесла она не без смущения. - Ничего не могу с собой поделать. У меня такое чувство, будто это карающий ангел явился в образе убийцы, чтобы спасти меня. - В ее фиалковых глазах отразилась мольба. - Вы считаете меня сумасшедшей?
- Конечно, нет. Карающий ангел должен был явиться к Ланжелье гораздо раньше.
- Знаете, он никогда бы меня не отпустил. С каждым днем я все больше и больше в этом убеждалась. Я не склонна верить в мистику, но в данном случае уверена, что убийство Ланжелье и ваше внезапное появление - все это ниспослано мне свыше.
- Ничего сверхъестественного, - возразил Паша с легкой улыбкой. - Мы тоже прибыли с целью возмездия. Моя сестра попала под чары Ланжелье, и мы с отцом хотели предложить ему подыскать себе другую жертву.
- Я рада, что вы пришли, - просто сказала она. - И не важно, что привело вас туда. Я благодарна вам за все, что вы для меня сделали.
- Всегда к вашим услугам, - пробормотал Паша. - Едва ли мы могли оставить женщину в…
В этот момент вошел слуга с шампанским.
- Оставь его, Жюль. - Паша встал с кресла, чтобы забрать у него ведерко со льдом. - Мы сами справимся. Ага, еще бутылки, если нам не хватит. - Он благодарно кивнул мажордому и, поставив ведерко на стол, поднял на женщину глаза. Дверь за слугой с тихим щелчком притворилась. - Как все-таки вас зовут?
- Беатрикс.
Занятый пробкой, он на миг прервал свое занятие.
- Вы не похожи на Беатрикс.
- Как раз именно так и выглядит Беатрикс, - возразила она с улыбкой. - Но меня в семье зовут Трикси.
- Ясно. Я так и знал, что у вас должно быть другое имя Трикси вам идеально подходит.
- А Паша - вам.
Это было ее первое личное замечание в его адрес. Он почувствовал воодушевление.
- Мои дедушка и бабушка по материнской линии были русскими.
- Как экзотично! Моя семья родом из Кента. Была, - поправилась Трикси тихо. Она никак не могла свыкнуться с мыслью, что их больше нет на свете. Это случалось в такие моменты, когда ей приходилось решать множество проблем и когда она находилась вдали от дома, где все напоминало об их уходе.
- А мои родные живут в настоящее время в Париже. Сегодня вы видели моего отца. - Паша протянул ей бокал. - За дальнейший успех всех ваших предприятий, - провозгласил он тост.
- Я предпочла бы отказаться от своих предприятий, - заметила Трикси с печальной улыбкой. - Жду не дождусь возможности вернуться домой, к сыну.
Разговор постепенно перешел на детей. Паша сообщил, что у него четверо младших братьев и сестер, самому меньшему - пятнадцать лет. Трикси сказала, что ее сыну недавно исполнилось четыре года. Рассказывало нем, о его любимых занятиях, о его пони, она улыбалась. Потом они поделились воспоминаниями о тех пони, которые были в детстве у каждого из них, и он получил отдаленное представление о ее прошлом. Единственный ребенок в семье сельского дворянина, благородная Беатрикс Гросвенор провела идиллическое детство в Кенте. Однако ни мужа, ни отца ребенка она ни разу не упомянула, и расспрашивать ее о них он не собирался. Когда разговор коснулся денег, необходимых ей для возвращения в Англию, она извинилась, что обманула его.
- Оставьте деньги себе, - сказал он. - Купите что-нибудь для Криса.
- Вы слишком добры.
Тепло огня, вино и веселая благожелательность хозяина отогрели ее. Но главным оставалось счастливое избавление от Ланжелье. Что касается денег, то об этом она подумает позже.
Когда какая-то его фраза заставила Трикси рассмеяться, Паша был очарован. Откинувшись в кресле, она улыбалась теплой и щедрой улыбкой. Ее искрящиеся радостью глаза на секунду встретились с его глазами.
Ощутив внезапный прилив желания, Трикси подумала, что это вино оказало на нее столь возбуждающее действие.
"Сначала я расстегну на ее строгом воротничке перламутровые пуговки, - подумал Паша, глядя на ее разрумянившееся лицо. - Очень медленно, а потом…"
- Как чудесно сидеть у огня, - произнесла она вдруг, потрясенная неожиданными ощущениями, спровоцированными темным горячим взглядом Паши Дюра. - Холодным вечером. Мне это напоминает о доме… Не сама комната, конечно, - продолжала она нервно, - с печатью стиля Ришелье "не жалеть никаких средств", но тишина и тепло, и… Где, интересно, можно раздобыть в центре города яблоневые дрова?
- Затрудняюсь ответить. Не знаю. Хотите, я спрошу у Жюля.
- О нет… на самом деле это совсем не важно. Я только хотела… что… Зачем вы на меня так смотрите?
- Вы очень красивая, - улыбнулся он. - Я пленен.
Неужели она и впрямь столь целомудренна? Или шикарная затворница Ланжелье, как никто другой, умела играть роль юной невинности? Столь зрелая женственность и полная безыскусность казались несовместимыми.
- Вы сказали, что мы только поужинаем. Конечно же, он рассчитывал не только на это, однако постарался не проговориться.
- Еду скоро подадут. - Неужели она и вправду дрожит? - Позвольте подлить вам еще шампанского, - предложил Паша, стараясь придать голосу больше нежности.
- Нет. - Ее голос дрогнул.
Но когда он подался вперед, чтобы вновь наполнить ее бокал, Трикси не остановила его.
- Шампанское во всех случаях хорошо помогает, - обронил он.
Она стиснула пальцы, чтобы не поддаться соблазну прикоснуться к нему. Его близость ее волновала, мужское начало подавляло; ее повергали в трепет его широкие плечи под тонким шелком рубашки, гибкие мышцы его ног, когда он поднялся с кресла; ее пугала первобытная сила его рук, взявших бутылку, а затем ее бокал.
- Вам лучше сесть, - едва слышно произнесла Трикси. Паша скользнул по ней взглядом, поставил ее бокал на стол и опустился в кресло.
Вдруг ей почудилось, будто они остались вдвоем на всем белом свете. Воздух звенел безмолвным ожиданием. Откровенно сексуальный, смуглый, черноволосый, как дьявол, греховно красивый, он источал грубую силу и первобытную похоть. Его глаза из-под полуопущенных век горели неукротимым огнем желания. Все это пробудило в ней давно забытые воспоминания о чувственном наслаждении.
Его ноздри затрепетали, словно он уловил, что она готова.
- Сколько нам ждать? - спросила Трикси. - Когда принесут еду? - Голос ее вибрировал.
- Уже недолго, - пробормотал он.
Поддавшись неодолимому желанию бежать, Беатрикс резко выпрямилась и вскочила с кресла, задев бокал. Шампанское выплеснулось на ковер сверкающими искрами золотистого огня, окрашенного отблесками пламени, полыхавшего в камине.