Он криво усмехнулся:
– Прошу прощения, но выбора у меня не было. Либо нижняя юбка, либо один из ваших замысловатых корсетов. А корсет, – он весело окинул взглядом ее пышные формы, – вряд ли пришелся бы мне впору.
Хлоя едва сдержала охватывающую ее ярость.
Только сейчас она заметила, что пистолет исчез. Нигде не видно инкрустированной черным деревом рукоятки. И то хорошо.
В сумраке спальни он смотрелся совсем неплохо. Продолжительное пребывание в роли мертвеца не сказалось отрицательно на его личном обаянии. И если не считать того, что из-под окровавленной рубашки виднелась кружевная нижняя юбка, его вполне можно было принять за джентльмена.
– Письменные принадлежности, значит, понадобились, – проговорила она и добавила: – Писать записку с требованием выкупа?
– Что? – ошеломленно переспросил он не веря своим ушам.
Хлоя кашлянула.
– Записку с требованием выкупа, – повторила она.
Он остановился у нее за спиной и стал теребить розовое кружево, выглядывавшее из-под рубашки. Хлоя вспомнила, что кружево натирало ягодицы, и ее мучителю наверняка несладко приходится.
– С какой стати я стану писать записки о выкупе? – спросил он, наклонившись к ней.
Темнота, ее полурастерзанный ночной наряд – все это располагало к интимности. Хлоя почувствовала, как он ухмыльнулся. Он играл с ней в игры, недостойные джентльмена.
Она выпрямилась.
– Вам наверняка неизвестно, что мой брат, маркиз Седжкрофт, очень богат. Логично предположить, что он щедро заплатит за то, чтобы сестру вернули ему в целости и сохранности.
Доминик ногой выдвинул табурет, стоявший перед туалетным столиком, и, не сводя с Хлои глаз, уселся на него.
– Логично, по-вашему? – спросил он, едва сдерживая смех.
Хлоя смерила его презрительным взглядом:
– Невзирая на то, что намерения ваши злокозненны, считаю своим долгом предупредить вас, что брат вряд ли заплатит выкуп, скорее согласится, чтобы вы оставили меня у себя.
– Не может этого быть, – заявил Доминик. – Неужели брат не будет ждать с нетерпением возвращения сестры, которая только и делает, что ввязывается в неприятности, стоит ему отвернуться?
Хлоя нахмурилась. Что ж, если ей суждено пережить наказание Господне в лице безумца Стрэтфилда, это заставит братца Грейсона горько пожалеть о том, что он сослал ее в Чизлбери.
– В последнее время я не слишком радовала брата своим поведением, – промолвила Хлоя.
Глаза его сверкнули в темноте.
– Я в курсе.
Она обожгла его злобным взглядом. Он сидел верхом на ее табурете с видом палача, наслаждающегося мучениями своей жертвы. Подумать только, в тот день, когда он поцеловал ее под дождем, Хлоя мечтала, чтобы он овладел ею.
– Что вы имеете в виду? – спросила она в замешательстве.
– Мне известно, за что тебя сослали в нашу деревенскую глухомань, дорогая.
Не может этого быть, подумала Хлоя. Грейсон и Хит хранили все подробности ее проступка, словно государственную тайну, в то время как о случившемся знал чуть ли не весь Лондон, в том числе и Стрэтфилд.
Она прибегла к обычной отговорке:
– Меня послали в деревню для поправки здоровья. У меня… э-э… слабая грудь.
Он выгнул бровь, окинув ее таким взглядом, что краска бросилась ей в лицо:
– Не вижу никаких изъянов в вашей груди и в остальных частях тела тоже. У вас на редкость цветущий вид.
– Вы так считаете?
– Да, – подтвердил он с энтузиазмом и добавил: – Разумеется, здесь темно, к тому же ваш халат больше скрывает, чем открывает. Надо зажечь свечку и подвергнуть вас более тщательному осмотру. И пусть никто не говорит потом, что я склонен делать поспешные выводы.
– Вряд ли стоит заходить так далеко, – пролепетала Хлоя.
– Не стоит? Жаль. Итак, вы выглядите прекрасно, на мой взгляд. По крайней мере в темноте. И под дождем тоже неплохо смотрелись, насколько я помню.
– У меня бывают приступы кашля, – заявила она.
– И еще вас охватывает желание целоваться, прячась за чужими каретами. Ай-яй-яй, леди Хлоя.
– Откуда… – Хлоя осеклась. Доминик посмотрел ей в глаза:
– Как видите, я все о вас знаю. Но ваши мелкие грешки ничто в сравнении с моим бурным прошлым. Ну, нравится барышне, что порой с ее уст крадут поцелуй. Ничего особенного. Однако я запомню это. Впрочем, в данный момент ни одна особа женского пола, даже такая привлекательная и бойкая, как вы, не сможет отвлечь меня от моей цели.
– В самом деле? – обиделась Хлоя.
– Насколько я понял, вас сослали в Чизлбери за неприличное поведение в парке. Средь бела дня. Ну о чем вы думали?
Хлоя не в силах была даже рассердиться. Хотя мучитель произвел на нее сильное впечатление. Во-первых, потому что использовал окольные пути при поиске информации. Во-вторых, потому что счел ее достаточно интересной особой, достойной расследования. Впрочем, не исключено, что он все же психопат со склонностью к насилию и кончит тем, что убьет ее. При этой мысли вновь ожили все ее тревоги.
– Но откуда вы узнали об этом происшествии? – спросила Хлоя. – Почему мои мелкие прегрешения интересуют мужчину, которого я едва знаю?
Он провел пальцем по узкому фиолетовому шраму, пересекавшему его подбородок.
– Меня интересовала информация о любых подозрительных поступках всех проживающих в деревне, включая и вас, в ходе расследования, которое я веду с целью привлечь моего убийцу к суду.
– Не думаете же вы, что я причастна к покушению на вас?
– Разумеется, нет, – признал он хмуро. – Но вы явились сюда из Лондона именно в то время.
– Это просто совпадение! – горячо возразила Хлоя.
– Да. И весьма неудачное для вас.
Хлое вовсе не нужно было напоминать о том, в какой опасности она находится. Она ни разу не вздохнула свободно с тех пор, как обнаружила этого типа в гардеробной. Девушка невольно покосилась на дверь и перевела взгляд на него. Мысль ее лихорадочно заработала. Неужели это она стоит в своей спальне и ведет беседу с… трупом? Да, только ее сестрица, великий энтузиаст этикета, сумела бы найти достойный выход из подобной ситуации. Сама же Хлоя может только испортить дело.
– Этот ваш убийца… – она подняла глаза на его едва различимое в темноте лицо, – это вы его имели в виду, когда говорили, что вас ко мне в гардеробную кто-то "загнал"?
– Ага, вы так же любопытны, как ваши братья.
Хлоя сжала руки, спрятанные за спиной. Бог свидетель, чего ей не хотелось, так это злить его снова…
– Надеюсь, вы не собираетесь оставаться здесь?
– Я останусь здесь ровно настолько, насколько будет необходимо. На день, максимум на два.
– И вы не собираетесь…
Он ответил не сразу, как если бы некоторое время тщился осознать, чего именно она боялась, а затем в притворном ужасе воскликнул:
– Воспользоваться своей властью над вами? Привязать ваше хрупкое тело к столбикам кровати и овладеть вами тайно, пока все в доме мирно храпят в своих постелях? – Он умолк и через мгновение продолжил: – Вообще-то в мои планы это не входило, но век живи, век учись. Вы полагаете, этот вариант стоит попробовать?
Хлоя потеряла дар речи и когда вновь обрела его, решительно заявила:
– Вы не посмеете!
– Посмею, но лишь в том случае, если вас влечет к покойным аристократам. – Он скорбно покачал головой. – Не устаю удивляться, до чего я стал похотливым в загробной жизни.
– Но вы и при жизни особой святостью не отличались?
Он пожал плечами:
– Ни святостью, ни греховодничеством. Я – человек. И ничто человеческое мне не чуждо.
– Почему бы вам не уйти? – спросила она спокойно.
– Потому что я не уверен, что мой преследователь потерял мой след. – Что было истинной правдой.
Финли, его бдительный егерь, проследил Доминика почти до ворот Дьюхерст-Мэнора. Ирония ситуации заключалась в том, что верный егерь свято верил в то, что преследует убийцу своего покойного хозяина, а Доминик не считал возможным вывести его из заблуждения или же прибегнуть к его помощи.
– Ваши личные проблемы меня не касаются.
– Еще как касаются, – мрачно заметил Доминик. – Обещаю не доставлять особых хлопот во время своего пребывания здесь. Разобью временный лагерь в гардеробной. Вы не будете чувствовать моего присутствия.
– Очень сомневаюсь. Вы это серьезно? Думаете, я соглашусь спать в одной комнате с мужчиной? Никаких лагерей я не потерплю. Пойду за дядей. Можете стрелять мне в спину, если угодно.
Он поднялся с табурета и преградил ей дорогу.
– Тогда я вынужден буду обратиться к властям.
Она подняла на него глаза, почувствовав себя гораздо увереннее.
– Зачем? Хотите сообщить властям, что залезли в мою спальню, рылись в моем белье, приставали ко мне?
Он всмотрелся в ее лицо и подумал, что эта девушка постоянно влипает в истории из-за своих темно-синих глаз, в которых пылает такой огонь страсти, перед которым не может устоять ни один мужчина. В этой вызывающей невинности таится опасность. Ну почему его угораздило нарваться именно на эту барышню? Почему не попалась любая из пресных уроженок Чизлбери, которые с писком разбегались, стоило ему только глянуть на них?
Он решил показать, что ее блеф не пройдет.
– Власти не слишком заинтересуются истеричными россказнями взбалмошной столичной девицы, которой примерещилось, будто в спальню к ней забрался местный призрак. А вот информация о грабителе, который стал пошаливать на дорогах, их очень заинтересует.
У Хлои заломило виски. Откуда он знает о проделках ее пустоголового братца? Ну не мог он так глубоко копать в ходе своих расследований.
– Что за грабитель? – равнодушно спросила Хлоя. – Не понимаю, о чем вы.
– Отлично сыграно. Не поверить невозможно. Но мне известно все – от идиотской истории с ограблением не той кареты в Челси до его последнего преступления в Чизлбери.
– Так вы подслушивали.
– Конечно, подслушивал. Очень полезная привычка. Надо полагать, вы твердо намерены покрывать проделки этой паршивой овцы, то есть вашего братца?
– Что вы имеете в виду?
– Преданность родственникам не может не тронуть. Надеюсь, братец отвечает вам взаимностью. Вы звали кого-то по имени, когда заглянула в гардеробную. Называли имя – Девон, да, кажется, Девон. Я не имел чести быть лично знакомым с этим чертенком.
– Я хочу, чтобы вы немедленно удалились.
Проигнорировав ее слова, Доминик взял дневник в сафьяновом переплете, лежавший на туалетном столе, который только сейчас заметил.
– Даже сойдя в гроб, я не лишился возможности распоряжаться частью моего состояния. Полагаю, я мог бы заплатить все долги этого юного бездельника, да и сумму во много раз большую, и не слишком бы обеднел.
Хлоя выхватила у него дневник и забросила под кровать. Какое счастье, что в темноте он никак не мог разобрать ее каракули! Но сама мысль о том, что ее сокровенные мысли могли стать доступны чужим глазам, показалась ей непереносимой, чудовищной. Не станет она такого терпеть!
Он с веселым интересом наблюдал за ней.
– Никогда не следует доверять информацию интимного характера бумаге.
– Обычно считается, что дневник, находящийся в спальне, защищен от любопытных глаз.
Он сложил руки на груди.
– Если вы согласитесь мне помочь, я смогу помочь Девону сойти с кривой дорожки, которая ведет его к гибели. Даже если власти предпочтут закрыть глаза на его проделки, кто-то из его жертв рано или поздно пристрелит его на месте.
Такое же опасение высказал и дядя. Девон играл со смертельной опасностью.
– Хотите заключить со мной сделку? – спокойно осведомилась Хлоя.
– Можете называть это сделкой, если вам угодно, – в тон ей ответил Доминик.
Глава 5
– Это шантаж, – произнесла Хлоя.
Прежде чем Доминик успел ответить, из-за двери гардеробной донесся странный звук. Кто-то швырял песком и мелкими камешками в окно гардеробной – то самое, на котором Хлоя приметила свою развевающуюся сорочку примерно около часа назад.
Хлоя обвела спальню взглядом, не зная, что предпринять. Притвориться, будто ничего не слышала, невозможно. Доминик вскинул брови. Значит, тоже слышал. В окно бросал песком, разумеется, ее братец, чтобы привлечь внимание.
Она должна как-нибудь прореагировать, иначе он разбудит весь дом, либо, что еще хуже, залезет через окно в гардеробную.
И столкнется нос к носу со Слрэтфилдом. А тот вполне может его застрелить.
Доминик присвистнул.
– Поговорите со своим ночным гостем, пока этот дурак не поднял на ноги весь дом.
Хлоя поплотнее запахнула шелковый халат – кто знает, насколько хорошо он видит в темноте? И, прищурившись, шепотом спросила:
– И что, по-вашему, я должна ему сказать?
Он схватил ее за руку и поволок к гардеробной.
– Скажите ему, что все британские сухопутные вооруженные силы держат дом под наблюдением! Скажите, чтобы перестал грабить кареты на большой дороге! Скажите что угодно – лишь бы он ушел.
– Дельный совет, – отозвалась Хлоя, высвобождая руку. – Было бы неплохо, если б вы сами ему последовали.
Доминик подтолкнул ее к окну. Хлоя перегнулась через подоконник. В лицо пахнуло ночной прохладой. Первое, что она увидела, была ее собственная сорочка, заткнутая за ветку дерева.
Неужели все это происходит наяву? С ней? А ведь ей так хотелось приключений. В тот дождливый день, когда Стрэтфилд ее поцеловал под дождем, Хлоя мечтала о том, чтобы он увез ее из Чизлбери и сделал своей.
Внизу под деревом кто-то, закутанный в плащ, склонился за новой порцией песка. А когда выпрямился и заметил ее в окне, расплылся в улыбке.
– О Боже, только не это! – тихонько вскрикнула Хлоя.
Неизвестным оказался молодой человек, с которым Хлоя танцевала весь сегодняшний вечер, не упустив случая пофлиртовать. Он сказал, что не уснет, пока снова не увидит ее, Хлоя не поверила. И вот он здесь. Поистине позорное начало любовного романа!
Доминик, нервно расхаживавший за ее спиной, но так, чтобы его не было видно в окно, вдруг остановился и круто повернулся, едва не сбив ее с ног.
– Ну что там? – резко спросил он.
Хлоя выпрямила плечи, услышав в его голосе надменные нотки. Он буквально дышал ей в затылок, и девушка не могла не признать, что ей это приятно.
– Вы же считаете себя самым умным на свете, вот и соображайте.
Доминик приподнял край занавески, осторожно выглянул в сад и стал сыпать ругательствами, не стесняясь в выражениях. Хлоя лишь вскинула брови. Будучи отпрыском семейства Боскаслов, она и не такое слышала.
– Это не ваш брат, – в ярости сообщил Доминик.
Хлоя торжествующе улыбнулась:
– Нет, это лорд Сент-Джон.
– И какого черта он здесь делает?
– Откуда мне знать? – отозвалась Хлоя с самым невинным видом. – Я только сегодня с ним познакомилась.
– Неужели только сегодня?
– Именно сегодня.
– Видимо, вы и ваш корсет произвели сильное впечатление на местную молодежь.
– А вы что, не одобряете романтических увлечений, лорд Стрэтфилд?
– Не одобряю.
Поколебавшись, Хлоя заметила:
– Некоторые из нас до сих пор верят в то, что любовь возможна.
– А некоторым из тех, которые имели несчастье быть зарезанными в собственной постели, следует извинить склонность к цинизму.
– Ну нельзя же ополчиться на весь белый свет, – мягко возразила Хлоя.
– Почему же?
– Ну, потому…
– Ой, избавьте меня от своего девичьего идеализма и скорее спровадьте незваного гостя.
– Которого?
– Не надо меня провоцировать, – прорычал Доминик.
Хлоя, загадочно улыбаясь, снова посмотрела в сад. Доминик, опять разразившись проклятиями, процедил сквозь зубы:
– Спровадьте его.
– Каким образом, позвольте спросить? – осведомилась Хлоя.
– Для начала перестаньте ему улыбаться, словно сирена, – Доминик вгляделся в ее силуэт, темнеющий в окне, бросил взгляд на шелковых бабочек, вышитых на халате. – Уверен, вы с ним целовались, – добавил он.
Хлоя сочла для себя унизительным возражать. Хотя в глубине души не могла не признать, что все выглядело довольно подозрительно. Красивый молодой человек ночью бросает песком в окно ее спальни. Кто поверит, что Хлоя не пригласила его к себе в сад. Брат тоже не поверил бы.
– Я его не звала, – вырвалось у Хлои.
Доминик хмыкнул.
– Правда не звала. – Она бросила на Доминика сердитый взгляд. – Кстати, так же как и вас.
– Держали бы окна закрытыми, никто бы в них не залезал, – заявил он раздраженно. – Вы не ждете еще гостей сегодня вечером? – спросил Доминик не без сарказма. – Может, чай заварить?
– Если готовы сгонять за этим чаем в Китай.
Доминик, остановив долгий взгляд на ее фигуре, снова стал расхаживать по гардеробной за ее спиной. Ну что за невезение! Почему о том, что он жив, первой узнала эта Елена Троянская с ее острым язычком! С ней свяжешься – жди неприятностей; впрочем, напомнил он себе, это у Боскаслов, фамильная черта. Мало ему своих бед. Так теперь он еще напоролся на деревенскую прелестницу и деревенского дурачка, в то время как убийца гуляет на свободе.
– Ну почему, почему, увидев меня, вы не грохнулись в обморок, как все нормальные люди, когда открыли дверь гардеробной? – спросил он. – Это избавило бы нас обоих от неприятностей.
– Помолчи-ка!
– Что? – Доминик ушам своим не поверил.
– Я не слышу, что говорит Джастин, когда ты все время бормочешь у меня за спиной. По-моему, он предлагает мне выйти за него замуж.
Доминик остановился как вкопанный, пораженный тем, как высоко ставила эта девушка свою особу. Видно, не слишком-то серьезно она восприняла его угрозу – из-за того поцелуя под дождем, надо думать. Он снова посмотрел на ее очень привлекательную фигуру и вдруг почувствовал, что от игривого тона ее голоса его начинает весьма некстати бросать в жар.
Хлоя высунулась в окно еще дальше, засмеялась и вдруг произнесла шепотом:
– Награду? А какую именно ты хотел? Ах, ну конечно, я вас не забыла. Но что вы здесь делаете?
– Разве не понятно, что он здесь делает? – прошипел Доминик ей в ухо. – Этот мальчишка вас обольщает. Вот было бы славно, если бы каждый мужчина бросал в окна комья грязи, чтобы завоевать сердце женщины. Грязь мигом исчезла бы. Вместо нее пришлось бы использовать утиные яйца. Или бильярдные шары.
Хлоя посмотрела на него краешком глаза.
– Не могли бы вы помолчать?
– Это вы меня просите? – Доминик прижал руки к сердцу. – Попросите лучше своего Ромео!
– Что вы сказали, Хлоя? – довольно громко произнес Джастин, сбитый с толку. – Я ничего не понимаю. Может, спуститесь в сад, и мы поговорим? Я посвятил вам поэму.
– Поэму! – шепотом воскликнул Доминик, воздев руки к небу.
Голова у него кружилась. Плечо кровоточило. Неужели ему придется слушать вирши деревенского олуха?
– А что? Я люблю поэзию, – заметила Хлоя.
– А я – нет, – отрезал Доминик.
– Тогда уходите, – шепнула она, облокотившись о подоконник. – Джастин, может, утром зайдете?
– Утром? – отозвался Джастин. В его голосе звучало отчаяние. – Не знаю, доживу ли я до утра, Хлоя, не видя вас!
– Я тоже, – мрачно шепнул Доминик.