– А может, следует радоваться. Как вам будет угодно. Хит – невероятно привлекательный мужчина, а вы уже побывали замужем. Осмелюсь предположить, что вы знаете, как с ним справиться.
– Обольщение? – повторила Джулия, будто мысль об этом была ей внове, хотя все признаки этого были налицо. Но чтобы и семья Хита была в курсе… Что бы это значило? – Вы уверены?
– Поверьте мне, Джулия, я эту игру уже прошла.
– Тогда что же мне делать?
Джейн отломила вилкой кусочек ватрушки и поднесла ко рту.
– Наслаждаться этим. Радоваться. Это чудесно.
Джулия рассмеялась:
– Так все же что я должна делать, если он попытается меня соблазнить?
– Я уже вам сказала. – Нежное лицо Джейн осветила проказливая улыбка. – Наслаждаться этим.
Грейсон налил себе щедрую порцию бренди и удобно вытянулся на мягком диване.
– Я дам тебе еще один совет, вижу, что дело серьезное. Не торопи события. Будь терпелив.
Хит сухо усмехнулся:
– Я не назвал бы шесть лет безумной гонкой.
– Что ж, ты долго ее дожидался. – Грейсон крутанул янтарную жидкость на дне бокала. – Заставь ее желать тебя. Заставь ее пылать.
Хит присел на край кресла.
– Ты хоть понимаешь, что я сам пылаю при этом?
Грейсон отозвался тихим смешком.
– Разумеется, пылаешь. Поэтому-то и продвигайся к цели с осторожностью. Нагнетай страсть миг; за мигом, поцелуй за поцелуем, ласку за лаской. Дай ей разгореться. В пламени может сгореть любой глупец. – Он посерьезнел. – Думаю, ты и сам все это знаешь.
Хит покачал головой:
– До сих пор это не было так важно.
– Господи Боже! – промолвил Грейсон. – Это смертельно.
– Прошу прощения?
– У тебя проявляются все симптомы. Поверь мне, я сам жертва такой же болезни.
Хит вынул сигару из жилетного кармана.
– Ты несешь какую-то бессмыслицу.
– Любовь и есть бессмыслица, – фыркнул Грейсон.
– Любовь? – Хит опустил сигару и тревожно посмотрел на брата. – Какие симптомы?
– Первый из шести смертельно опасных симптомов влюбленного мужчины – невозможность мыслить здраво.
– Что ж, голова у меня действительно забита всякой ерундой, – неохотно улыбнулся Хит. – Джулия способна бросить вызов любому мужчине. Да, несомненно.
– Ты улыбаешься.
– Неужели?
– Да. Обычно ты хмуришься. А это и есть второй симптом: пугающая склонность улыбаться в самые неподходящие моменты.
– А сейчас неподходящий момент? – поинтересовался Хит.
Грейсон прищурился.
– Третий симптом: постоянные мысли о предмете своего желания.
– Ради всего святого, Грейсон!
– Она предмет твоего желания или нет? Признавайся. Ты думаешь о ней постоянно или нет?
Хит запрокинул голову. Его нежелание отвечать само по себе было ответом.
– Четвертый симптом: абсолютное безразличие к другим особам противоположного пола.
Хит не проронил ни звука.
– Пятый, – безжалостно продолжал Грейсон, – поразительная доброжелательность к окружающему миру в целом.
Хит бодро выпрямился.
– Это исключено. Я окружающий мир в целом терпеть не могу.
– И наконец, шестой, – мягко заключил Грейсон. – Состояние непрерывного возбуждения.
– Ты закончил?
– Нет. Я всего лишь разогрелся: это ведь одна из моих любимых тем. Поставь ее на колени, – продолжал Грейсон с хитрой ухмылкой. – В переносном смысле, конечно. А впрочем, может, и в прямом, если тебе это нравится. Узнала она о неверности Рассела?
– Нет.
– Ты уверен, что не хочешь говорить ей об этом?
– Категорически нет. Я не хочу делать ей больно и не хочу становиться победителем из-за ухода соперника.
– У тебя не так много времени. Когда возвращается Рассел?
– Не знаю. Пока от него нет ни слова. В любом случае еще слишком рано.
– А не может статься, что он убит? – нерешительно спросил Грейсон.
– Маловероятно. – Хит поднялся на ноги. – Он сейчас скорее всего старается пролезть в милость к Веллингтону и, полагаю, покорить мимоходом парочку хорошеньких парижанок.
– Тогда и черт с ним. – Грейсон поднял бокал в насмешливом тосте. – Запомни мой совет: заставь ее пылать.
Джулия почувствовала, что Хит вернулся в столовую. По ее коже побежали чудесные мурашки сладостного предвкушения. Они с Джейн в это время обсуждали общее желание посетить Лувр и насладиться его художественными сокровищами. Хит и Грейсон приблизились к столу, и взгляд Хита немедленно устремился к Джулии… Она опустила глаза, притворяясь, что не заметила этого, но сердце ее бурно забилось.
Обольщение. Джейн уверяла, что Хит занят именно этим, а у нее был опыт. Неужели это возможно? Она подняла глаза и, встретившись с упорным взглядом Хита, испытала электризующий ток эмоций. Хит медленно опустился на стул с такой прирожденной элегантной грацией, что она не удержалась от громкого вздоха восхищения. И вызвала этим его улыбку, легкий изгиб чувственного рта, от которого ее пульс пустился вскачь.
Грейсон занял свое место за столом.
– Джейн, нам нужно пригласить Джулию и Хита в Кент на наше маленькое семейное сборище.
Джейн опустила салфетку, которой промокала губы.
– Наше – что? Ах да, наше семейное сборище. У меня это выскочило из памяти.
– Не извиняйся за свою забывчивость, любовь моя, – нежно улыбнулся ей Грейсон. – Это часто случается с будущими мамами…
– Правда? – Джейн широко открыла глаза. – Я понятия не имела, что ты так сведущ в этом вопросе.
Хит посмотрел на Джулию и ухмыльнулся. Она ухмыльнулась в ответ и расслабилась, несмотря на свою убежденность в том, что братья плетут какую-то интригу вокруг нее.
Грейсон вальяжно откинулся на спинку стула.
– Так ведь у моей матери нас было шестеро.
– И все сорванцы, – заметил Хит, лукаво поглядывая на брата. – Мы с Джулией будем рады приехать. Вам ведь нравятся сельские пейзажи, Джулия?
Она посмотрела на Джейн, которая беспомощно слегка пожала плечами и покачала головой, показывая, что повлиять на происходящее не может.
– Да, но как же Гермия…
– Вообще-то Гермия это и предложила, – ласковым голосом сообщил Хит с весьма сочувственным видом. – Она подумала, что вы после инцидента в саду находитесь в страшном расстройстве.
– Да еще эта уличная драка, – добавил Грейсон. – Каким, наверное, это было испытанием.
Джулия нервно улыбнулась, чувствуя, что ее затягивает в их интригу…
– Да, это было очень страшно. В Хита попали яйцом. По правде говоря, у меня до сих пор от этого кошмары. Этот желток у него на рукаве…
– Правда? – Грейсон заморгал. – Да, летающие яйца могут быть очень опасны. Особенно тухлые.
– Да-да. Это было почти так же ужасно, как однажды в Индии, когда тигр загнал меня в угол сада. – Джулия на мгновение замолчала. – Почти, но не совсем так.
– Гермия беспокоится о вас, – произнес Хит с мрачной шутливостью во взоре.
– Как мило со стороны всех так обо мне тревожиться, – сказала Джулия. – Я чувствую себя такой слабой и хрупкой… не уверена, что смогу до двери дойти без чьей-нибудь помощи.
Наступило долгое молчание. Хит сидел с присущей ему безмятежностью сфинкса, а Грейсон старательно складывал лодочку из салфетки. Затем спросил:
– Хит, ты уже показал Джулии нашу новую итальянскую галерею? – Он улыбнулся Джулии: – Джейн велела скопировать ее с той, что у них дома.
Хит пошевелился:
– Нет, я еще не показывал.
– Но Джулия так увлекается искусством! – Грейсон радостно потер руки. – Ты ведь знаешь туда дорогу?
Глава 17
Действительно, сцена была разыграна по всем классическим правилам искусного обольщения. Джулия с задумчивой улыбкой рассматривала частную картинную галерею, озаренную сейчас мерцающим светом свечей. В уголке поместился манящий присесть шезлонг с пухлыми подушками, букет оранжерейных лилий стоял в хрустальной вазе на низком китайском столике с львиными лапами.
Фреска на потолке изображала херувима в шлеме. В стенных нишах помещались мраморные статуи древнеримских богов в человеческий рост. Джулия бурно восхитилась статуей весталки, льющей воду из кувшина.
Она была насторожена, взвинчена, но не боялась и даже не чувствовала себя оскорбленной. Пожалуй, ее просто смутили откровения Джейн. Скорее всего то, что испытывала Джулия, можно было назвать любопытством. Соблазн носился в воздухе, сгущая его. Она оказалась наедине с Хитом в комнате, рассчитанной на интимность. Где была ее сила воли сейчас, в тот момент, когда она гак в ней нуждалась? И вообще, каковы были намерения ее спутника?
Однако Джулия была им слишком заворожена, чтобы остановить, прежде чем он сделает первый ход. От отца она унаследовала удаль азартного игрока и жажду жизни. На своем примере отец показал ей, что иногда нужно рисковать.
Встревоженная тем, что ее тайное влечение к Хиту так никуда и не делось за многие годы, а даже стало сильнее и глубже, Джулия задумалась. Сердце, мучительно сжалось при мысли о том, что она упустила в жизни. А может, упустит снова. Хит был уникальным мужчиной, но она его потеряла. Кого винить за это, как не себя? Осталась ли возможность построить будущее на остатках прошлого?
Он приблизился к ней сзади, и ее тревога исчезла, перешла в более теплый и глубокий поток эмоций. Ровный жар его тела вызвал в ней трепет, прокатившийся от плеч до кончиков пальцев. Его твердый подбородок задел ее затылок. Он был так близко… ее смуглый неотразимый Боскасл! Ей мучительно хотелось упасть в его объятия и сдаться его обаянию.
– Что вы думаете о моем брате? – тихо спросил он с легкой шутливостью в голосе. – Как он тонко действует, правда?
– Он очарователен.
– Он обаятельный повеса.
Она резко повернулась, надеясь, что застанет его врасплох. Но он не отшатнулся и позволил ей немного отступить, не сдвинувшись ни на дюйм. Она стояла с ним лицом к лицу и ощущала скрытую мощь его тела. Уголки его четко очерченного рта приподнялись в легкой улыбке. Джулия знала, что стоит слишком близко к нему, но могла бы купаться в его мужской близости часами. Он был обезоруживающе мужественным, и это ее завораживало.
– Оба вы повесы, – спустя некоторое время пробормотана она.
– Я? – Он положил руку себе на грудь. – Такой джентльмен как я?
– Ну, значит, повеса-джентльмен. Вы более изощрены, а потому более, опасны для женских сердец.
– Вы судите несправедливо, – рассмеялся он.
– Я вообще не в том положении, чтобы вас судить.
– А может быть, стоило бы? – выгнул он черную бровь.
Джулия заколебалась, понимая, что ее к чеку-то подводят, но к чему, не могла догадаться. К чему-то, несомненно, увлекательному.
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду, что скорее предпочту, чтобы меня судили несправедливо, чем игнорировали.
Теперь пришла ее очередь рассмеяться.
– Как будто кому-нибудь когда-нибудь удавалось игнорировать Боскасла.
Он бережно взял Джулию за локоть, кривой усмешкой признавая ее правоту.
– Присядьте, Джулия. Джейн играет на фортепиано в салоне. Она делает это каждый вечер, надеясь, что это поможет родить добродушного ребенка. Послушайте.
– Выдумаете, это поможет? – спросила она, позволяя ему завести себя поглубже в комнату. В обольщение.
Хит подвел ее к обитому светло-коричневым атласом шезлонгу в темном уголке. До Джулии доносились звуки проникновенной староанглийской мелодии, которую играла Джейн. Магия музыки убаюкивала ее чувства, успокаивала, прогоняла напряженность.
Хит провел указательным пальцем по овалу ее щеки. Джулия затаила дыхание, зачарованная музыкой и его обольстительной лаской.
– По-моему, вы только что задали мне вопрос, – произнес он, приближая свои губы к ее губам. – Но убейте меня, я не помню о чем.
– О том… – Она запнулась, потому что его твердые губы дразнили уголок ее рта.
Его язык играл с ее языком, завлекал, манил к полной покорности. Его поцелуи могли обольстить и мраморную статую, вроде тех, что стояли у них за спиной.
– О том?.. – переспросил он, явно забавляясь разговором.
– Я не помню. – И она действительно – помоги ей небо – не могла думать ни о чем и ни о ком, кроме него.
– Возможно, вы сейчас думаете о другом?
Джулия решила, что, если он сейчас же не прекратит свои игры и не поцелует ее, она просто умрет. И вместе с тем все ее инстинкты предупреждали, что неустойчивое равновесие их отношений сейчас сдвинулось. Но в чью пользу? Это зависело от того, как представляла она себе завершение этой игры. На что надеялась.
Она склонилась к нему, ее тело ослабело, притягиваемое его мужской силой. Розовое сияние свечей в кованых светильниках придавало галерее особый теплый уют. Далекая музыка Джейн и этот мерцающий свет словно сговорились подорвать ее волю.
– Есть кое-что еще, о чем мы позабыли, – промолвила Джулия после долгих колебаний.
Его скульптурный рот вновь прикоснулся к ее губам, возбуждая, маня.
– О чем это вы?
– Я обручена. С Расселом.
– Хм. – Он встретился жарким чувственным взглядом с ее глазами. – Это не должно быть проблемой.
– Не должно? – Ее сердце пропустило несколько ударов.
– Но ведь его здесь нет. Не так ли?
– Он ведь не будет отсутствовать вечно.
– Я позабочусь о нем.
– Позаботитесь… о нем? – Она сама услышала, как дрогнул ее голос. Это была другая сторона характера Хита, с которой она ранее не сталкивалась. Хит медленно вел ее к шезлонгу. – Позаботитесь о нем?. Как? – переспросила она. – Не хотите же вы сказать, что подеретесь или устроите что-то столь же нецивилизованное?
Тень собственнической улыбки мелькнула на лице Хита. Его темные глаза скользнули по ее лицу…
– Если до этого дойдет, что ж… Разве вы не считаете себя женщиной, за которую стоит подраться?
– Это не похоже на вас, Хит.
– Нет, похоже. – Он ласкал ладонью изгиб ее бедра. Дрожь томительного желания пробежала по ее спине. – Это гораздо больше похоже на меня, чем думают люди.
Его взгляд устремился к се рту, задержался на нем так долго, что губы ее приоткрылись в приглашении… которое он принял. Глаза его потемнели, голова склонилась, и прежде чем Джулия успела еще раз вздохнуть, он ее поцеловал. Его чувственный рот накрыл се губы, и поцелуй был таким глубоким, что скоро ноги перестали се держать. Буря чувств пробудилась впей.
Хит застонал:
– О, Джулия! – Всякая игривость ушла, жар охватил все его мощное тело.
Это был поцелуй любовника, полный чувственного огня, ненасытного голода. Открытое объявление намерения завладеть ею. Она откинулась на его плечо, глаза неотрывно смотрели, в его глаза. Улыбка, озарившая его лицо, обещала обольщение, предлагала довериться, звала к интимности.
– Вот мы и пришли, – прозвучал его голос, вызывая в ней новую волну трепета и восторга.
– Наконец-то, – прерывисто прошептала Джулия.
Пусть ей пришлось долго искать дорогу назад, к тому, с чего они начали. Все, что сейчас происходило, казалось правильным и естественным, чего никогда не было ни с покойным мужем, ни с Расселом.
Его улыбка стала шире. Глаза пожирали ее.
– На этот раз я не дам тебе сбежать.
– Надеюсь, что нет, – с трудом произнесла она.
Его колено глубже вдавило ее в подушки шезлонга. Она погрузилась в шуршание шелка, жаждущая, готовая всем существом отозваться на то, что он требовал. Казалось, кости ее растаяли, превратились в воду. Она мучительно томилась жаждой его прикосновения.
– Мы, действительно поняли друг друга? – спросил он низким охрипшим голосом. – Я больше не дам тебе уйти, что бы ни говорил и ни делал Рассел.
– Я понимаю. И не уверена, что он станет что-то делать.
– Это не важно. Просто оставь мне заботу о нем.
– По-твоему, нам суждено повторять вновь и вновь наши прошлые ошибки?
Его дьявольские синие глаза потемнели.
– Я намерен их исправить.
– Исправить? Это звучит интересно и многообещающе, – прошептала она.
– Правда? – откликнулся он.
Джулия втянула в себя воздух. Ей казалось, что это сон. Она никогда не думала, что у нее снова будет шанс остаться с ним. Это было почти нереальным. Собственная чувственность подавляла ее. Хит склонился над ней, его синие глаза жгли се огнем. Его язык покружил вокруг ее сосков, лизнул их сквозь легкий шелк. Пламя побежало по ее коже. Его свободная рука бродила по ее телу, словно изучала формы под тонким платьем.
Каждый изгиб. Каждую впадинку. И Джулия позволяла это, не скрывая свое наслаждение. Он исследовал ее, разжигая с безжалостной мастерской эротичностью. При этом он даже ее не раздел. Ей было трудно представить, что же он сможет сотворить с ней в постели, что смогут они сотворить друг с другом. Ей тоже хотелось доставить ему удовольствие.
– Теперь ты со мной, Джулия, – шептал он. – Рассел не должен был посылать меня на свое место, если не хотел тебя потерять.
"Заставь ее пылать".
"Заставь ее гореть".
Совет Грейсона, казалось, сработал наоборот. Это Хит горел огнем, прожигавшим его насквозь.
Та, которую он желал, соблазнительно лежала сейчас под ним, и глаза ее были затуманены страстью. Он улыбнулся, протянул руку к низкому вырезу ее платья и легонько потянул. Джулия слегка вздрогнула, когда прохладный воздух галереи коснулся ее обнажившейся груди. Она выглядела очаровательно беспутной. Молочно-белая кожа словно выплеснулась из платья, и розовые соски маняще отвердели.
– Хит, – с трудом прошептала Джулия, хватая ртом воздух. – Здесь холодновато.
Яростная нужда в ней переполняла его, бешеной кровью стучала в виски.
– Так лучше? – пробормотал он.
Джулия сомкнула глаза в беспомощном наслаждении, застонала и уткнулась лицом ему в плечо. Он медленно ввел руку под шелк ее платья.
– А здесь тебе не холодно? Ведь не холодно? – спросил он. – Позволь мне помочь с этой проблемой.
– Ты – моя проблема, дьявол, – прошептала она. – Меня бросает от тебя в дрожь.
– Пожалуйста, Джулия, ну пожалуйста… можно мне сделать то, чего я хотел многие годы?
– Вопрос в такой форме делает все еще более… порочным… ты прекрасно понимаешь.
– Знаешь, что всегда говорим мы, Боскаслы? – Он шевельнул коленом, раздвигая ее ноги.
– Нет, но, видимо, ты собираешься сообщить мне это, – еле слышно промолвила Джулия.
Сердце ее билось где-то у горла.
– "Есть время, чтобы быть мудрым, и время, чтобы быть озорным". – Чисто выбритый подбородок Хита потерся о ее розовеющую от смущения грудь. – К несчастью, мое семейство обычно выбирает последнее.
– А все думают, что вы совершенно иные.
– А что думаешь ты? – поддразнил ее Хит.
– А я не думаю. В том-то и беда. – Она издала низкий трепетный стон и прильнула к нему. – Что ты со мной делаешь?
– Я сделаю все, что ты мне позволишь. Все, что угодно. – И он сделает.