Мигрень не могла служить оправданием тому, что она позволила Вадиму взять себя на руки и отнести в дом. Какие-то физические силы ведь у нее имелись! Плотно прижатая к груди мужчины, Элла могла слышать, как у него бьется сердце. И что самое удивительное - у нее вдруг возникло ощущение, будто она в полной безопасности. Давно она не чувствовала себя такой защищенной.
"В безопасности? В объятиях Вадима?" - переспросила себя Элла.
Нельзя питать подобных иллюзий. Вадим во многом походил на ее отца. Его привлекательная внешность помогала ему разбивать сердца и завоевывать женщин, которых он потом с легкостью бросал. С самого первого момента их встречи здравый смысл подсказывал ей держаться от него подальше.
- Поставь меня, пожалуйста, на пол, - велела она и начала извиваться, однако Вадим вновь проигнорировал ее попытку высвободиться и подошел к двери, ведущей в спальню.
- Где твои таблетки? - спросил он, войдя внутрь.
- В шкафчике у кровати.
Вадим осторожно положил девушку на постель и включил лампу. Элла простонала, когда яркий свет ударил ей в глаза. Головная боль сделалась невыносимой.
Отыскав в ящике лекарство, Вадим приглушил свет и развернул абажур.
- Подожди немного, я принесу воды.
Элла услышала, как он вошел в ванную и, видимо, принялся там осматриваться. Через некоторое время Вадим вернулся со стаканом воды. Взяв у нее из дрожащих рук упаковку, он вытащил две таблетки и положил их ей на ладонь. Лекарство было сильным, и Элла с облегчением подумала о том, что через десять - пятнадцать минут она забудется сном и ее мучения прекратятся.
- Все в порядке. Ты можешь идти. Просто прикрой за собой дверь, - тихим голосом проговорила Элла, откидываясь на подушку.
- Я уйду, как только ты заснешь, - мягко ответил Вадим, и она, расслабившись, закрыла глаза.
Однако через секунду они распахнулись, когда Элла почувствовала прикосновение его рук к своей лодыжке.
- Что ты делаешь?
- Снимаю туфли. - По голосу Вадима было заметно, что он улыбается. - Ты же не собираешься спать в туфлях на шпильках?
Ей оставалось лишь смириться и молиться, чтобы он списал легкую дрожь, возникшую у нее от его прикосновения, на ее головную боль.
- Теперь платье.
- Нет! Ты не будешь раздевать меня!
Она испуганно замотала головой и слегка отползла в сторону, однако Вадим с легкостью перевернул Эллу на бок, чтобы расстегнуть "молнию" на спине.
- Только не говори, что можешь сама снять платье.
Не дождавшись ответа, Вадим продолжил. Ловкость, с которой он все проделал, не удивила Эллу - с его-то опытом сердцееда! Она поняла, что не в состоянии спорить, поэтому позволила ему стянуть с себя платье и с безразличием подумала о том, что нежданный гость увидит ее простое черное белье.
Когда он накрыл ее одеялом и поднялся, Элла все-таки нашла в себе силы, чтобы выразить ему свою благодарность.
- Спасибо, что привез меня домой.
Вадим слегка кивнул.
- И сколько обычно длятся твои мигрени? - спросил он, понимая, что только боль помешала Элле сопротивляться, когда он снимал с нее платье.
- Надеюсь, завтра утром мне уже будет полегче, - отозвалась она сонным голосом.
Видимо, лекарство подействовало, и у нее уже начали слипаться глаза.
- Отлично. А поблагодарить меня ты еще успеешь. За ужином на следующей неделе.
До нее не сразу дошел смысл сказанного, так что, когда Элла открыла глаза, Вадим уже был около двери.
- Я же тебе сказала, что на следующей неделе улетаю в Германию! - крикнула она ему вслед.
Он обернулся и наградил ее одной из своих самых соблазнительных улыбок.
- Ты возвращаешься в выходные. Я узнал у одного из членов оркестра. Так что скоро увидимся.
Элла не знала, воспринимать его слова как обещание или угрозу. Пока она пыталась судорожно найти новую отговорку, Вадим вышел и осторожно прикрыл за собой дверь.
"Абсолютно невыносимый человек", - с раздражением подумала Элла, снова откидываясь на подушку.
Нет, ужинать с ним она не собиралась!
Мигрень окончательно прошла к поездке в Кельн. Элла уже много раз была там, поэтому вместо того, чтобы осматривать с Дженни местные достопримечательности, засела за репетиции. Из-за головной боли она некоторое время не практиковалась и хотела поработать над произведениями, включенными в программу выступления оркестра в Кельне. Концерт прошел с большим успехом и получил в газетах восторженные отзывы, и уже в субботу утром их самолет приземлился в лондонском аэропорту.
- Если бы кто-нибудь меня встречал с таким букетом, - с завистью сказала Дженни, когда они вышли в зал прилета.
Элла проследила за ее взглядом и увидела мужчину с огромным букетом роз. Он что-то спросил у одного из оркестрантов и направился прямо к ним.
Дженни и Элла с удивлением посмотрели друг на друга.
- Элеонора Стаффорд? - уточнил он, подходя к ней, и Элла поняла, что это курьер. - Это для вас.
- Наверное, тут какая-то ошибка, - пробормотала она.
- Смотри, там есть открытка, - сказала Дженни, приходя ей на помощь и забирая у нее скрипку.
Элла неуверенно потянулась за открыткой и раскрыла ее.
С возвращением домой, Элла! Ужин сегодня в 19.00. Я заеду за тобой.
Внизу стояла подпись: "Вадим". Эллу охватили противоречивые чувства.
- Он даже номер телефона не указал, чтобы я смогла позвонить и отказаться, - с раздражением сказала Элла.
Дженни взглянула на нее так, словно засомневалась в ее умственных способностях.
- Отказаться? Зачем тебе отказываться? Тебя приглашает потрясающе красивый, сексуальный и богатый мужчина, который послал тебе огромный букет роз. Какого рожна тебе еще надо? Ясно же, что он тобой увлечен.
- Ничего мне от него не нужно! - проворчала Элла. - Все, что он от меня хочет, - это затащить меня в постель.
- И что в этом такого? Нормальное желание любого настоящего мужчины. - Дженни остановилась и развернулась к подруге. - Ты всегда говорила - еще со школы, - что не собираешься замуж.
- Так оно и есть, - нахмурилась Элла, не понимая, к чему ведет Дженни.
- Теперь ты говоришь, что не хочешь ни с кем заводить романов. Что ты тогда делать-то собираешься? Будешь всю жизнь жить как монашка? И гордиться перед всеми своей девственностью?
- Да… нет… не знаю, - пробормотала Элла. Они с Дженни дружили уже больше десяти лет, и та знала ее лучше, чем кто-либо. Вот только как объяснить ей свою реакцию на ухаживания Вадима, если она сама плохо понимала собственные чувства?
- То есть ты предлагаешь мне переспать с Вадимом Александровым? - прямо спросила подругу Элла.
- А почему нет? Не надо драматизировать. Элла, секс не такая уж страшная штука, - весело отозвалась Дженни и покачала головой. - Знаю, как плохо твой отец относился к твоей матери. Знаю, как ты к нему относишься. Только тебе-то зачем из-за этого портить себе жизнь. Пусть брак твоих родителей не сложился, но ты имеешь право жить полноценной жизнью и встречаться с мужчинами. А ты ограничиваешь себя.
- Нет! - возразила Элла, хотя и понимала, что подруга права.
Но с другой стороны, родители Дженни были счастливы в браке уже тридцать лет, а отец души не чаял в своей жене и четырех детях. Она не понимает, что значит постоянно наблюдать за тем, как отец психологически, а иногда и физически терроризирует твою мать. Жестокое поведение отца оставило неизгладимый след в ее душе, и Элла не собиралась повторять судьбу матери.
- Когда ты в последний раз была на свидании?
Элла пожала плечами.
- Пару месяцев назад. Я ужинала с Майклом Дановски, когда к нам приезжал Польский симфонический оркестр.
Дженни посмотрела на нее с сочувствием и тяжело вздохнула:
- Он же голубой! Это не считается.
К удовольствию Эллы, отвечать ей не пришлось, поскольку перед ними остановилось такси и им пришлось заняться багажом.
- Ты же не собираешься положить цветы в багажник? - укоризненно спросила ее Дженни, увидев, что Элла кладет букет на чемодан.
Поморщившись, Элла вздохнула и с цветами побрела садиться в машину. Аромат их сразу распространился по всему салону, а она всю дорогу любовалась ими.
Теребя красные лепестки роз, Элла думала о том, что ей сказала Дженни. Естественно, она не собиралась всю жизнь прожить монашкой. Однако сейчас для нее на первом месте стояла музыка. Карьера и концерты отнимали все ее время, и ей некогда заниматься романтическими отношениями. Впрочем, в планы Вадима, по его собственному признанию, серьезные отношения тоже не входили. Ему хотелось завести с ней непродолжительную интрижку, вот только Элла не собиралась вписывать свое имя в и без того, длинный список любовниц Александрова.
Вид особняка и аллеи вишневых деревьев, освещенных теплым весенним солнцем, приподнял Элле настроение. Она не могла дождаться того момента, когда откроет французские окна и взглянет на берег Темзы, однако сначала ей предстояло разобрать почту, скопившуюся в ее отсутствие.
Быстренько просмотрев полученные письма, Элла включила записи на автоответчике и помрачнела.
- Элла, - раздался голос Стивена Портмана, ее дяди. - Я нашел нового жильца в особняк. Он планирует купить дом, но сначала хочет пожить в нем, посмотреть, подходит ли он ему. Ты можешь пока остаться. Он согласился, чтобы ты жила, пока он не определится, и присматривала за домом. Я еще тебе позвоню, чтобы договориться о встрече. Надеюсь, она состоится уже в эти выходные.
Уныние охватило Эллу. Она знала, что дядя подумывал о продаже дома, но надеялась, что это случится не так скоро. Теперь у нее было несколько месяцев на поиск нового жилья, и задача не обещала быть легкой: для рояля требовалось много места.
Неопределенность будущего пугала, а перспектива ужина с Вадимом добавляла напряжения, которое нарастало с приближением вечера. Элла была абсолютно уверена, что Вадим специально не указал в открытке свой номер телефона, чтобы она не смогла отменить их встречу.
"Почему до него никак не дойдет, что я не хочу иметь с ним дело?" - с раздражением подумала Элла, подливая воду в вазу с розами.
Она не хотела, чтобы он дарил ей цветы, но они были такими красивыми, что у нее не поднялась рука выбросить их в мусорное ведро. Большинство женщин с удовольствием приняли бы подобный подарок от сногсшибательного олигарха. Элла вспомнила восторг Дженни, когда та увидела букет.
- Только я в их число не вхожу! - воскликнула Элла, хотя и мысленно согласилась со своей подругой, что ненависть к отцу влияет на ее отношения с мужчинами.
Чтобы снять нервное напряжение, Элла села за рояль. Она выбрала карьеру скрипачки, но дома, для удовольствия, играла на рояле. Музыка всегда помогала ей отвлечься от неприятных мыслей, и скоро фрагменты из сочинений Шопена и Чайковского - ее любимых композиторов - помогли ей забыться.
Подходя к особняку, Вадим услышал завораживающее начало Лунной сонаты Бетховена. Он остановился, чтобы послушать, и почувствовал, как у него по коже побежали мурашки. Элла была удивительно одаренным музыкантом. Ее игра вызывала у него не меньший восторг, чем красота.
Решив не мешать ей своим вторжением, Вадим обошел дом и обрадовался, увидев, что французские окна открыты нараспашку. Элла была полностью погружена в музыку и даже не подняла голову, когда он сел на один из стульев, стоявших на веранде. Закрыв глаза, Вадим превратился в благодарного слушателя.
Сам он не играл ни на каком инструменте. У его отца, работавшего на заводе, не было лишних денег на такую роскошь, как музыкальные уроки для сына. Его зарплаты едва хватало на то, чтобы сводить концы с концами и кормить старую мать и ребенка. Вадим плохо разбирался в музыкальной технике и мало знал о великих композиторах, но по какой-то причине музыка всегда благотворно на него действовала и порой задевала те струны его души, которые он ото всех старательно прятал.
Когда отзвучала последняя нота, Элла отняла пальцы от клавиш и вздрогнула, осознав, что комната уже не залита солнцем и погрузилась в вечерние сумерки.
- Ты божественно играешь.
Знакомый голос с русским акцентом заставил ее резко повернуть голову в сторону окон и вскочить на ноги. Сердце у Эллы учащенно забилось, когда она увидела сидящего на веранде Вадима.
- Сколько ты здесь уже сидишь? - Элла была шокирована его появлением, из-за чего вопрос прозвучал излишне резко.
Игра на рояле для нее была глубоко личным занятием, которое связывало ее с матерью, и она всегда вкладывала в музыку всю душу. Ей было неприятно, что Вадим украдкой наблюдал за ней.
- Минут двадцать, - ответил он, входя в дом. Его взгляд с некоторым удивлением пробежался по ней, поскольку она была в майке, джинсах, а распущенные волосы падали на плечи. Перед ним стояла Элла Стаффорд, которую музыкальный мир не знал. В последнее время имиджмейкеры создавали тщательно продуманный светский образ виртуозной скрипачки, а для этого на обложках дисков изображали утонченную леди и всячески подчеркивали ее титул и аристократическое происхождение. Женщина, которая смотрела на него, выглядела моложе. Она казалась хрупкой и легкоранимой. От Вадима не укрылось и то, что Элла напряглась, как только заметила его.
Другой мужчина, наверное, не стал бы после этого приставать к женщине и ушел, однако Вадим всегда добивался желаемого. Обычно ему нравилось иметь дело с женщинами, которые знали правила игры: только секс и никаких обещаний. Что-то подсказывало Вадиму, что с Эллой могут возникнуть проблемы и ему следует оставить ее в покое. Она казалась невинной, хотя вряд ли такое было возможно, учитывая, что речь шла о современной женщине, которая уже к двадцати четырем годам успела сделать успешную карьеру.
Но, что самое удивительное: увидев Эллу в обтягивающих джинсах, с распущенными волосами и почти без макияжа, Вадим почему-то еще сильнее захотел обладать ею.
Его тянуло к ней, как ни к какой другой женщине, поэтому он не собирался сдаваться без боя. Нет, снисходительность не входила в число его добродетелей. Вадим прекрасно отдавал себе отчет в том, что им двигает эгоизм и что о желаниях других людей он задумывается редко. Элла должна стать его любовницей, чтобы он мог насытиться ее прекрасным телом и утолить страсть. Что будет чувствовать Элла - его не касается!
- Не знал, что ты играешь на рояле так же хорошо, как и на скрипке, - произнес Вадим восторженно.
Элла равнодушно пожала плечами:
- Не так уж я хорошо играю. Для публичных выступлений не годится. А вот мама, та - да, была очень талантлива. У нее могла бы сложиться великолепная карьера…
Она осеклась, потому что ей вспомнилась грустная улыбка матери. С каким терпением Джудит Стаффорд обучала дочку игре на фортепиано. Она сама не стала известной пианисткой из-за того, что влюбилась. Лайонелу Стаффорду нужна была жена, которая бы вместе с ним вела светскую жизнь и пожертвовала бы всем ради него, но граф не оценил жертвы Джудит и разбил ей сердце своим невниманием и бесконечными изменами. Элла поклялась, что не повторит ошибок матери. Она не собиралась ни в кого влюбляться, поскольку прекрасно знала, к чему это может привести.
Вадим взглянул на часы и усмехнулся, отчего сердце Эллы гулко забилось.
- Видимо, ты потеряла счет времени. Я позвоню в ресторан, предупрежу, что мы задерживаемся. Иди переодевайся.
Элла вздохнула и скрестила руки на груди.
- Если бы ты дал мне свой телефон, я бы позвонила и предупредила, что не пойду с тобой сегодня в ресторан, - тихо произнесла она. - Ни сегодня, ни в другие дни. У меня очень много работы.
- Но время поесть, в твоем напряженном графике должно быть. Я в этом уверен, - спокойно заметил Вадим. - Только должен заметить, поскольку недавно видел тебя в одном белье, что ешь ты недостаточно.
- Мне очень жаль, что это зрелище так тебе не понравилось! - рявкнула Элла, рассерженная на него за то, что он напомнил об эпизоде, который она бы предпочла забыть.
Если бы у нее не раскалывалась так сильно голова, она бы ни за что на свете не позволила Вадиму себя раздевать, даже притронуться к ней. Впрочем, в том, что он считает ее недостаточно фигуристой, не было ничего плохого. Подавив в себе глупое сожаление, что у нее не такие пышные формы, как у бывшей подружки Вадима Келли Адаме, Элла напомнила себе, что ей того только и нужно, чтобы Александров потерял к ней всякий интерес.
- Я не сказал, что оно мне не понравилось, - вкрадчивым голосом возразил Вадим. Он направился к ней, и блеск, появившийся в его глазах, заставил пульс Эллы участиться. Она не могла не признать, что выглядел он сногсшибательно и своим взглядом просто гипнотизировал ее. - Ты прекрасно знаешь, как возбуждаешь меня. Я не делаю секрета из своего желания обладать тобой.
Тон у него был ровным, а голос спокойным, как будто Вадим говорил с ней о погоде. Вот только в глазах у него горел опасный огонь, который не предвещал ничего хорошего. У Эллы перехватило дыхание, когда Вадим взял ее за подбородок и наклонился.
- Но я… я не хочу… - пробормотала она, не в силах оторваться от его губ, медленно приближающихся к ней.
- Не хочешь - что? С другими мужчинами - возможно, - закончил за нее он с высокомерной улыбкой. - Но со мной все по-другому. Тебя ко мне тянет.
Элла открыла было рот, чтобы возразить ему, но Вадим этим воспользовался и приник к ее губам. Она не могла сопротивляться, потому что вдруг поняла, что с нетерпением ждала, когда он поцелует ее. Никто так не целовал ее, как Вадим. Бороться с желанием ответить на его поцелуи невозможно!
Вадим запустил руку ей в волосы и слегка наклонил голову, чтобы было удобнее целовать ее. Элла вздрогнула, почувствовав силу возбуждения, которое охватило Вадима.
"То, что мы делаем, - недопустимо", - мелькнуло в голове у Эллы, но все мысли о том, чтобы остановиться, улетучились, когда ладонь Вадима оказалась у нее на животе.
Потрясенная собственными ощущениями, Элла не сразу вспомнила, что на ней нет лифчика. Она резко выдохнула, когда рука Вадима стала медленно подниматься вверх. Никто раньше не прикасался к ее грудям, но теперь Элле хотелось, чтобы Вадим сжал их в своих руках и погладил разбухшие от возбуждения соски.
Она замерла в ожидании, но Вадим вдруг распрямился и выпустил ее из своих рук. Разочарование Эллы не имело границ.
- Нам нужно поторопиться, - сказал он, делая шаг назад. - У тебя пять минут на то, чтобы переодеться.
Некоторое время Элла стояла на месте, ошарашенная его поведением. Постепенно возбуждение, заставившее ее потерять голову, сменилось чувством стыда. Вадим наверняка решил, что с ней у него больше проблем не будет и ему обеспечен секс после ужина.
"Как можно быть такой слабовольной и глупой?" - мысленно осудила она себя.