– Тринадцатого октября. Вы уже опоздали купить мне подарок в этом году. Но в следующем, если мы останемся друзьями, вы можете выслать мне безделушку на Пиренеи, к примеру, глыбу льда. Там это будет кстати. Но я вижу, что моя болтовня вызывает ваше нетерпение. Это дает мне право попытаться выпросить у вас подарок. Так я все-таки Лев?
– Вовсе нет. Вы Весы, сэр. А миссис Леонард – хитрая кокетка, – заявила она.
– Давайте смягчим наш гнев здравым смыслом. Возможно, она просто леди с той опасной чертой, о которой предупреждает нас папа римский, – недоучившаяся. Ваша матушка смогла что-нибудь рассказать о ней?
– Еще нет. Она поспрашивает среди своих подруг. Есть что-нибудь новое в штабе?
– Мистер Леонард опять на работе. Я узнал, что его жену зовут Елена, и сказал ему, что встречался с ней вчера вечером. После небольших осторожных расспросов я узнал, что они женаты всего пять лет. Оба до этого состояли в браке. Мистер Леонард ею так гордится, как будто она королева. Он просто потряс своей пустой седой головой и сказал, что не знает, чего она в нем нашла. Я тоже не знаю.
– Мама просила меня разузнать, если возможно, ее девичью фамилию.
– Я попробую, посмотрим, что получится.
– Если вы достаточно близко знакомы с мистером Леонардом, то можете спросить его о происхождении ее драгоценностей.
– Нет, но он упомянул, что у ее первого мужа были более глубокие карманы, чем у него. Возможно, это от него остались алмазные броши и жемчужные ожерелья.
– А он не называл имени ее первого мужа?
– Я очень осторожно прощупывал дорогу на территорию. Нельзя сыпать вопросами слишком быстро, не опасаясь подозрений.
Кетти кивнула и после небольшой паузы спросила:
– Как вел себя мистер Бьюрек?
Он бросил на нее понимающий взгляд:
– Удивительно, что вы так долго не справлялись о нем. Я застал его в своем кабинете, куда он вошел под предлогом поисков копии письма Косгрейву из Адмиралтейства. Он, естественно, понимает, как мне неприятно заниматься таким делом. И вы, конечно, понимаете, что он ищет что-то еще.
Кетти немного подумала, а потом сказала:
– Так как он думает, что у вас нет доступа к секретной информации, возможно, он искал любовное письмо к миссис Леонард или от нее, – предположила она с невинным взглядом. – Если он ее воздыхатель и источник ее доходов, он может ревновать к вам.
– Как я понимаю, мы теперь называем вещи своими именами. Могло быть и так. Но у меня другая мысль. Сегодня я получил из Испании письмо от своего фронтового друга, в котором он спрашивает меня о здоровье. Бьюрек мог случайно увидеть пакет или узнать от мальчика-рассыльного, что я его получил. Мне обычно не приходит на службу личная корреспонденция, но я писал ему какое-то время назад о предложении Кестлри и о том, что я собираюсь принять его.
– И вы думаете, что Бьюрек по ошибке принял его за деловое письмо? Оно было в вашем кабинете?
– Нет, я положил его в карман, чтобы вечером написать ответ. Я вообще не связывал письмо с его визитом. Если ему известно о нем, значит, он очень хорошо осведомлен обо всем, что происходит в штабе. Такая посвященность в чужую работу необычна. Особенно для Генерального штаба, – добавил он, устало взглянув на нее.
– Вы выглядите утомленным, лорд Костейн. Возможно, вы перетрудились. Вам нужно выпить чая.
У камина было так уютно и так приятно сидеть рядом с Кетти, что Костейну очень не хотелось уходить:
– Нельзя ли распорядиться принести поднос сюда.
Он увидел, что ее глаза испуганно расширились.
– Я поступил неосмотрительно? Я не хотел вас обидеть, но ведь ваш дядя находится за соседней дверью.
– Просто… Просто мама все приготовила в другой комнате, – сказала она, чувствуя себя полной дурой.
Ее мать придавала этому вечеру большое значение. Сама же Кетти с удовольствием бы осталась именно там, где они сидели.
– Я позову дядю, и мы пойдем все вместе.
Костейн посмотрел на свою шляпу и пальто и оставил их лежать там, где они и были. Это навело Кетти на мысль, что ему хотелось бы вернуться сюда перед уходом, но в ее скромную головку никак не могло прийти, что он уйдет, когда они собирались остаться наедине.
Она постучалась в дверь Родни, и на ее стук вышел дядя.
– А, лорд Костейн, снова пришли навестить нашу Кетти, да? – Он больше ничего не сказал, но лукавое покачивание его головы означало общее понимание и одобрение.
– Я надеюсь, повар испек горячие лепешки, – сказал он. – Нет ничего лучше горячих лепешек в такой день.
Он напрасно ждал горячих лепешек. Чтобы не отвлекать внимание гостя от красоты Кетти, леди Лайман ограничилась обычным ланчем из холодного мяса, сыра и хлеба. К тому же стол был накрыт не перед теплым камином, а в продуваемой сквозняком столовой, хотя серванты в доме ломились от запасов еды и питья. Темные панели, которыми была обита комната, гасили последние лучи солнца в окнах, а лампы были размещены слишком высоко на стенах, так, что едва освещали обеденный стол. Это было похоже на трапезу в пещере. Разговор, состоящий в основном из зондирующих вопросов леди Лайман и неопределенных ответов Костейна, не клеился.
Беседу оживляли лишь две темы – время от времени леди Лайман раздраженно цокала языком и удивлялась, куда это Гордон ушел в такой скверный, холодный день, а Родни через равные промежутки времени жаловался на отсутствие горячих лепешек.
Так как в комнате было слишком прохладно, они забрали чашки в гостиную, чтобы закончить чаепитие там. Как только приличия позволили, Костейн поднялся, чтобы уйти.
– Кетти, почему бы тебе не проводить лорда Костейна, – предложила леди Лайман, подняв брови.
Кетти прошла вместе с ним из гостиной в кабинет.
– Я должна извиниться за мамино любопытство, – сказала она, стараясь говорить спокойно.
– Я уже привык к бурному любопытству мам, – ответил он. – Но у нас с ней есть одна общая забота. Где черти носят Гордона? Он обещал встретиться со мной здесь в четыре часа.
Не успел Костейн надеть пальто, как дверь распахнулась и в кабинет ввалился пожилой джентльмен с седой бородой и в очках. Очки были покрыты инеем, что совсем не улучшало его зрение, и он споткнулся о край ковра.
– Это вы, Лев, – спросил он и стащил очки.
– Где вас носило, – спросил Костейн.
– Вам лучше сесть, потому что моя новость свалит с ног вас обоих, – начал Гордон.
Скинув верхнюю одежду, он тяжело плюхнулся на диван у огня, чтобы отдышаться, прежде чем раскрыл свой бумажник.
Глава 8
Как только дыхание восстановилось, Гордон встал, победно сияя.
– У миссис Леонард есть любовник-француз, – возвестил он и подождал вопросов, которые заданы не были.
Как бы ни было велико удивление Кетти, ошеломляющее заявление брата не произвело ожидаемого впечатления. Брови лорда Костейна могли бы до предела взлететь вверх, но они были сильно изогнуты, и их движение было слишком незначительно, чтобы наградить Гордона за его усилия.
– Вы уверены, что он француз? – спросил Костейн.
– Если он не француз, то я просто теряюсь, потому что они встретились в комнатах над французским галантерейным магазином.
– Откуда ты знаешь? Ты следил за ней в магазине? – спросила Кетти.
– Через двадцать минут после того, как она вошла туда, у меня замерзли пятки, я подошел к окну и заглянул в магазин, сняв эти кошмарные очки. Сквозь стекло я ясно увидел, что ее там нет, поэтому я прошел внутрь, притворившись, что мне нужна шляпка для внучки. Мне пришлось купить тебе шляпку, Кетти.
– А какая она? – спросила Кетти с явным интересом.
– Безобразно старая черная круглая шляпка, самая дешевая вещь в магазине у мадемуазель, которая не считает, что она дешевая. Украшенная черной вуалью, она хорошо подойдет для похорон. Я должен был что-то купить для того, чтобы был повод задержаться, и могу определенно сказать, что миссис Леонард там не было.
– Вы уверены, что она вас не заметила, когда вы следили за ней, Гордон? – спросил Костейн. – Если это ее испугало, она могла войти в переднюю дверь магазина, а выйти через заднюю, чтобы скрыться от вас.
– Я абсолютно в этом уверен. Я следил за ней только несколько кварталов. Она не выходила из дома до двух часов, а потом пошла прямо к Дютро. Она не заметила мой кэб утром, потому что я использовал сотню хитростей, чтобы одурачить ее. Припарковался на углу, где она не могла его увидеть и время от времени объезжал кругом. Около полудня я сменил экипаж. Как она могла почувствовать необходимость избегать меня, если у нее не возникло никаких подозрений?
– Очевидно, она ускользнула от вас, – допустил Костейн, – но это вовсе не означает, что она шпионка. Неверная жена часто прилагает определенные усилия, чтобы сохранить свой секрет. Если легкомысленное поведение – ее постоянная черта, она могла испугаться, что муж следит за ней. Нельзя сказать, чтобы мистер Леонард был одержим подозрительностью, – добавил он задумчиво.
– Может, за ней следила жена ее любовника? – предположила Кетти.
Костейн одобрительно улыбнулся:
– Доверим даме судить об этом. Вы не заметили человека, с которым она встретилась? – спросил он, поворачиваясь к Гордону.
– Нет, но когда время подошло к четырем часам, они все еще не вышли, а мне нужно было встретиться с вами. Тогда я вышел из экипажа и зашел за магазин, увидев заднюю дверь, от дома как раз отъезжал наемный кэб. Мне не хотелось бежать за ними и показать, что я не старик, поэтому я просто посмотрел, как он уезжает, но миссис Леонард была в нем с мужчиной. Я знаю, что это она, хотя мне и не удалось увидеть ее лицо, потому что на ней была красная шляпка с черным бантом. Смею заметить, что она собиралась где-то пересесть в свой экипаж и вернуться домой скромно, как монахиня, с новой шляпкой. Я бросился прямо сюда, чтобы отчитаться перед вами, Лев. Да, этот человек был толстый.
– Вы превосходно выполнили задание, Лайман, – сказал Костейн. Но здравый смысл подсказал ему, что если у миссис Леонард есть любовник, то вряд ли ее что-то интересует в делах Генерального штаба. Она была моложавой, привлекательной дамой, замужем за пожилым мужчиной. В супружеской измене в некоторых случаях нет ничего необычного. Теперь они точно выяснили, что леди Леонард выдали замуж против ее воли.
– Я продолжу следить за ней, и посмотрим, может быть, в следующий раз мне удастся разглядеть этого мужчину, – сказал Гордон. – Жалко, что он управлял наемной лошадью, а то бы я мог узнать его лошадей. Я знаю большинство упряжек в городе.
– Лучше измените вашу маскировку на случай, если она видела вас за магазином, когда они уезжали, – отметил Костейн.
– Все будет изменено, – сказал Гордон выразительно. – В следующий раз я уже не буду стариком. Я могу одеться лакеем, их можно увидеть, где угодно. Они такие же привычные, как пупок.
Кетти сказала:
– Тебе надо было переодеться женщиной, которая может слоняться, где угодно, по таким местам, как галантерейный магазин, не вызывая любопытства.
– Если ты думаешь, что я собираюсь показаться на публике в дамском платье, то позволь сказать, что тебе нужно переключиться на другие мысли! Как бы это тебе понравилось?
– Мне бы это очень понравилось, – засмеялась Кетти. – То, что ты, возможно, имеешь в виду, равносильно тому, как если бы я показалась на публике в брюках. Но я подумала совсем не об этом. Нарядившись дамой, ты бы мог надеть ту круглую шапочку, которую купил. Мне что-то не хочется ее носить. Кстати, где она?
– Почему, она… – Гордон осмотрелся. – Черт, должно быть, я оставил ее в кэбе. Жаль. Он повернулся к Костейну: – А вы обнаружили что-нибудь интересное?
Костейн рассказал о том, как Бьюрек рылся в его столе.
– Я бы ничуть не удивился, если бы миссис Леонард встречалась именно с Бьюреком, который подвернул свой плащ, чтобы казаться толстым.
– А я был бы очень удивлен, – сказал Костейн. – Он не выходил из здания. Косгрейв ушел на собрание или что-то в этом роде, а Бьюрек сидел в его кабинете и разбирал корреспонденцию с двух до четырех, пока я не ушел.
– И кроме того, Бьюрек не француз, – заметила Кетти.
– Может, он просто не признает, что он француз, – сказал Гордон, но, увидев выражение лиц своих собеседников, решил не развивать эту тему.
– Что мы делаем сегодня вечером, Костейн? – справился он.
Светская жизнь зимой очень ограничена. Костейн не мог придумать такого места, куда бы они все могли пойти. Памятуя о планах леди Лайман, он решил из предосторожности не посещать с Кетти танцевальных вечеров слишком прилежно.
– Мы все заслужили отдых, – сказал он, глядя на девушку.
Она сделала над собой усилие, чтобы выслушать это, не падая духом:
– Это даст мне возможность просмотреть свою корреспонденцию.
– Надеюсь, что миссис Леонард не настолько распущенна, чтобы встречаться со своим любовником, когда ее муж дома, – сказал Гордон. – Я пойду сегодня вечером в свой клуб и буду зорко высматривать эти плоские пальцы и косые глаза, пока я их помню. Вы придете завтра в это же время, чтобы выслушать мой отчет, лорд Костейн?
Костейн знал, что ежедневно приходить на чай нежелательно.
– Возможно, я свяжусь с вами письменно, – сказал он.
– А если случится что-нибудь срочное? – спросил Гордон. – Я думаю, вы не хотите, чтобы я прибежал к вам, а увидев, как эта лиса Бьюрек рылся в вашей корреспонденции, не позволите, чтобы я написал.
– Пожалуй, завтра я смогу заглянуть к вам на секунду по дороге домой, – предложил Костейн. – Я зайду сюда, в кабинет, чтобы не беспокоить семью.
Это было высказано вежливо-мягким тоном, но Кетти легко читала его мысли. "Он боится попасть в мышеловку, которая приведет под венец", – подумала девушка.
– Ты можешь встретиться с лордом Костейном здесь, Гордон, – сказала она, давая тем самым понять, что у нее не было намерения преследовать его.
Никто не возражал, и Костейн скоро ушел. Гордон злился на Льва за недостаток энтузиазма по отношению к его работе в течение такого трудного дня и замечательному открытию.
– Я не думаю, что Лев оценил то, на что я наткнулся, – ворчал он. – Такого парня, как Костейн, беспокоит только государственная измена, он никогда и бровью не поведет на флирт женщины. Ты же не захочешь иметь дело с подобными ему, Кетти. Ты выбрала очень мудрый способ для встречи с ним завтра после чая.
Кетти вздохнула и уставилась в камин:
– Ты прав, Гордон. Я его нисколько не интересую.
– Господи, ты только не сопи и не хандри. Мы найдем тебе мужа, когда я поеду в Италию. Если я поеду в Италию, – добавил он. – Я подумал, что работа такого рода дает возможность только стаптывать башмаки. Выйдя на миссис Леонард и ее зарубежных друзей, я смогу поговорить с Косгрейвом о постоянной должности.
– А как я тогда найду себе мужа? – спросила Кетти. – Мне бы хотелось – ох, как бы мне хотелось, чтобы мы больше выезжали. Вчера на вечере у леди Мартин было так хорошо. Это напомнило мне прошлое, когда папа был жив.
Гордон чувствовал себя дезертиром, отказываясь от итальянского плана. Он проклинал Кетти, сидящую дома с мамой и Родни и их старыми друзьями, и все больше рискующую остаться старой девой. Он действительно должен постараться и раздобыть ей жениха, или все кончится тем, что она окажется приживалкой в его доме, когда он и мисс Стэнфилд поженятся.
– Вот что я тебе скажу, – решил он. – Я не поеду в клуб сегодня вечером. Мы с тобой выйдем в город.
– Ты приглашаешь меня на какой-нибудь вечер? – спросила Кетти с надеждой, потому что Гордон жил более активной жизнью, чем она.
– До конца зимы не будет никаких вечеров, на которые стоило бы пойти, но театры открыты. Мы с тобой пойдем на спектакль. Нашего налетчика можно поискать там с тем же успехом, как и в моем клубе. Мы возьмем театральные бинокли и исследуем каждый глаз и каждую руку в зале.
– Прелестно! Пойдем посмотрим, что играют в театрах.
Поскольку время близилось к обеду, Гордон надел вечерний костюм, а Кетти пошла в свою комнату, чтобы тоже переодеться. Так как завывал очень холодный ветер, она выбрала платье с длинными рукавами из легкого шелка и элегантную, но теплую шаль из мохера. Приятное возбуждение трепетало в ее груди. Очень мило со стороны Гордона оказать ей такую услугу. У нее не было реальных опасений, что стремление брата поступить в Генеральный штаб продержится долго. Ему скоро надоест торчать на холоде, и он оценит более благотворный итальянский климат.
Самым большим разочарованием было вполне определенное намерение Костейна не связываться с ней. Да, он вежлив, но по обязанности. Если она время от времени и вызывала проблеск интереса в его глазах или он говорил вещи, которые звучали достаточно лично, то это просто свойство его характера. Как отметил Гордон, Костейн привык к весьма снисходительной морали своего класса. Дамы, если только они не были древними старухами, отчаянно флиртовали. Он не знал иного способа общаться с ними, но был осторожен, не давая флирту выйти из-под контроля.
Если бы ее светская жизнь не прервалась со смертью отца, Кетти сумела бы общаться на таком уровне. Она бы улыбалась и возвращала его остроумные реплики с легкомысленной беззаботностью, но в данный момент она не имела такой сноровки, общаясь в собственной флегматичной манере. И другого способа общения не знала.
– Думаю, что у лорда Костейна есть какое-то срочное дело на службе, – решила леди Лайман, когда узнала о том, что сегодня он отклонил приглашение. – Кетти, двадцатого числа я устраиваю у нас небольшой прием. Нам надо срочно подписать карточки.
– Мама, Гордон попросил меня пойти с ним в театр сегодня вечером, – сказала Кетти.
– Что играют, Гордон? Шекспира?
– Шекспира? – Гордон усмехнулся. – Ничего подобного. Кто захочет слушать эту античную болтовню. Все эти "извольте" и "оставьте". В меня довольно достаточно напихали этого в школе, спасибо.
– Достаточно это достаточно, – поправил его Родни.
– Что?
– Довольно – это достаточно, не надо ничего прибавлять к "довольно". – Гордон только покачал головой. Старика иногда заносило слишком глубоко.
– Что значит "довольно"? – спросил Родни.
– Это значит "довольно".
– Это значит "достаточно", поэтому не нужно говорить "довольно достаточно". Получается бессмысленная тавтология. Если ты тешишь себя надеждой стать дипломатом, то должен научиться правильно говорить по-английски.
– Тогда зачем я учу итальянский? – Гордон повернулся к матери: – Мы идем смотреть молодежный фарс в "Роял Кобург".
– Дорогой, ты считаешь разумным брать Кетти на левый берег Темзы?
– Да брось, мама, мы же не собираемся там жить. Весь город говорит о новом фарсе в "Кобурге". Не удивительно, что у Кетти нет достойного поклонника, ведь ты держишь ее в вате, как елочную игрушку.