- Не знаю. Чистокровных. Скаковых, арабских, тентессийских верховых, кливлендских упряжных. Пони. Всяких.
Он опустил глаза с виноватой ухмылкой,
- Пожалуй, я слишком размахнулся. Придется сократить список.
- Тебе нравятся разные породы?
- Все, какие есть.
- Прямо как твоему кузену Мэриону.
- Мэриону? - нахмурился Джесс. - Ах да, верно, Мэрион без ума от лошадей. В этом мы с ним похожи.
Он взял ее под руку, и они вновь двинулись вперед.
- А что там?
- Луг. Хочешь посмотреть?
- Конечно.
Они пошли в ногу, размахивая сцепленными руками в такт шагам, как настоящие влюбленные. Опять Кэйди почувствовала, что сердце не умещается у нее в груди - настолько оно было переполнено бьющим через край волнением.
- Какой прекрасный день! - воскликнула она, запрокинув голову к небу и вдыхая полной грудью чистый, напоенный солнцем воздух.
- Рада выбраться из салуна?
- О Господи, конечно!
- Но ведь тебе нравится быть его хозяйкой?
- Да, конечно, я просто счастлива! Но здесь так хорошо… Так приятно побыть вдалеке от дыма, от плевательниц и… ну, ты знаешь, ото всего этого. От мужчин, - добавила она со смехом. - Иногда… иногда их бывает слишком много.
Кэйди решила сказать ему кое-то еще:
- От женщин тоже иногда хочется побыть вдалеке.
- От женщин?
- От городских, респектабельных дам. При встрече на улице они поворачиваются ко мне спиной. И прячут от меня детей, если я им улыбнусь или скажу "Привет". Хорошо уехать подальше от всего этого хоть на денек. Я обожаю деревню.
Они вышли на поросший цветами луг. Астры и дикая гвоздика, высотой выше колена, простирались, насколько хватал глаз. От сладкого аромата цветов у Кэйди закружилась голова.
- Давай присядем, - предложил Джесс. Они опустились на траву прямо посреди луга, их окружало разнотравье: голубые, красные, лиловые цветы. Джесс обнял ее.
- К черту их, Кэйди. Они не стоят даже минуты твоего внимания. Нет смысла из-за них переживать.
- Я знаю.
- И вообще, что они против тебя имеют? Ты деловая женщина.
- Вот именно.
- Просто они тебе завидуют, вот и все. - Его сочувствие согрело ее не меньше солнечных лучей.
-Что ж, - вынуждена была признать Кэйди, - они считают, что я слишком уж деловая.
Джесс сунул в рот свою новую зубочистку из оленьей кости и прищурился, глядя на нее.
- Правда? А почему?
- Ну… сам знаешь.
- Ты хочешь сказать, из-за Шлегеля?
Кэйди оцепенела.
- Что тебе известно про мистера Шлегеля?
- Ничего.
- С кем ты говорил?
- Ни с кем.
Она заглянула ему в лицо. Только один человек мог бы заронить сомнение насчет нее и мистера Шлегеля.
- Это Уайли тебе сказал.
- Черт с ним, мне плевать на его слова. Кэйди…
- Что он тебе сказал?
- Ничего. Ну ладно, он сказал, что вы были вместе. Ты и Шлегель. Вот и все.
- И ты ему поверил?
- Я решил, что меня это не касается.
- Большое тебе спасибо.
Джесс положил руку ей на плечо, когда она начала подниматься с земли.
-Нет-нет, погоди. Я хотел сказать, что для меня это не имеет значения.
- Что не имеет значения?
- Ну… было у тебя с ним что-нибудь или нет.
- Это не имеет значения?
- О, черт!
Теперь ему понадобились обе руки, чтобы удержать ее от бегства.
- Я никак не могу найти правильные слова, чтобы ты поняла. Кэйди, не злись.
- Я не злюсь.
- Нет, злишься. Да погоди ты, не дергайся! Перестань подскакивать, как кузнечик, черт бы его побрал. Сядь смирно и дай мне объяснить.
Она перестала вырываться.
- Нет уж, дай мне объяснить! Густав Шлегель был самым добрым, самым великодушным и порядочным человеком из всех, кого я знала. После его смерти в Парадизе не осталось никого, кто мог бы с ним сравниться: он был настоящим джентльменом.
- Ладно.
- Хотела бы я "быть с ним вместе"! Очень жаль, что это не так.
- Ладно.
- Хотела бы я, чтобы он на мне женился!
- Ну хорошо, хорошо.
Ну почему она никак не могла успокоиться? Сидела и дулась еще целую минуту, потом сделала над собой усилие и проворчала:
- Извини.
Только после этого ей удалось поднять глаза на Джесса. Он улыбнулся ей с надеждой, но Кэйди прочла что-то еще в его глазах. Обиду? Боль?
- Джесс…
Он положил руку ладонью на землю рядом с ее рукой. Их пальцы соприкоснулись.
- Что ты обо мне думаешь? Должно быть, ты сделал какие-то предположения на мой счет. О моем прошлом. Я имею в виду мужчин…
Джесс посмотрел на нее. Небось уже думает, что от таких, как она, надо держаться подальше. Кэйди почему-то не сомневалась, что в голове у него в эту минуту мелькают такие выражения, как "на пушечный выстрел" или "обходить за милю".
- Я управляю салуном, играю с клиентами в "блэк джек", продаю пьяницам выпивку. Иногда девушки, которых я нанимаю, приглашают мужчин к себе домой. Я им запрещаю, но они не слушают. С учетом всех этих фактов у большинства людей сложилось определенное мнение на мой счет. А какое мнение сложилось у тебя?
- Кэйди… - Он начал смеяться, качая головой.
- Нет, не могу.
- Да что уж там, выкладывай. Что ты думаешь обо мне? Сколько, по-твоёму, мужчин у меня было?
- Мне все равно.
- Нет, тебе не все равно.
- Ладно, мне не все равно, но я не хочу спрашивать.
- Ну сколько? Десять? Пятьдесят?
- Перестань.
- Ну давай, попробуй угадать.
- Почему ты не можешь прекратить этот дурацкий разговор?
Кэйди тяжко перевела дух.
- Ладно, раз ты не хочешь даже попробовать угадать, я тебе сама скажу.
- Ты не обязана мне ничего говорить. Я даже не хочу, чтобы ты…
- Двое. Я имею в виду до тебя. Первым был Джейми, а вторым…
- Я ничего не хочу об этом знать.
Но она уже не могла остановиться.
- А второй был школьным учителем. Он жил в Монтерее. Вот туда-то я и попала, когда уехала из Портленда. Я с ним познакомилась, когда мне было двадцать. Он тоже хотел, чтобы мы поженились - в точности как Джейми. Только забыл предупредить, - тут Кэйди разразилась дребезжащим смешком, - что у него уже есть жена в Окленде.
Джесс вытянулся на траве во весь рост, увлекая ее за собой. Он больше не смотрел на нее, но прижал ее руку к губам, покрывая бессчетными поцелуями и бессмысленно повторяя:
- Ну ладно, детка, успокойся. Все уже прошло.
Кэйди прижалась к нему; вся ее колючесть, резкость, необъяснимая враждебность растворились без следа. Слезы щипали ей глаза, но она подавила их усилием воли.
- Был еще один священник. Пастор, - добавила она устало, - но с ним мы не зашли так далеко. Я, наверное, согласилась бы за него выйти, но допустила ошибку: рассказала ему о Джейми и о школьном учителе. Тут и сказке конец.
- Ну и черт с ним. Скатертью дорога.
- Точно. Представляешь: я - жена священника!
Он поцеловал ее запястье.
- Джесс…- прошептала она. Джесс повернул голову, и Кэйди поцеловала его в губы.
- Позволь мне дорассказать. Я уже почти закончила.
- Ладно, давай.
- Сама не знаю, почему мне хочется тебе сказать.
- Не важно. Продолжай.
Она посмотрела на легкие белые облачка, плывущие по синему небу.
- После этого… я хочу сказать, после этого викария, я решила вернуться домой. Назад, в Портленд. Добралась до Парадиза, и тут мистер Шлегель предложил мне работу в своем салуне. Я согласилась: выбирать было не из чего. Мне казалось, я знаю… чего он на самом деле добивается, и я решила, что с этим справлюсь. Выяснилось, что я дважды ошиблась. Он оказался настоящим джентльменом, а я… в конце концов, я чуть было не влюбилась в него по-настоящему. Но он кое-что знал: у него было больное сердце и жить ему оставалось только год.
- О, Кэйди!
- Он был великаном, Джесс. Навид - настоящий медведь. Немец. У него был сильный акцент: поначалу я с трудом разбирала, что он говорит. И огромная борода - он был похож на Санта-Клауса. Когда ему сделалось совсем плохо, я его выхаживала, стала чем-то вроде сиделки. А когда он умер…
Она судорожно сглотнула.
- Я очень тяжело переживала. Думаю, после того, как он не позволил мне стать его любовницей, я стала смотреть на него как на отца.
- Он тебе не позволил?
Недоверие Джесса вызвало у нее улыбку.
- Именно так.
Кэйди могла бы сказать ему правду: болезнь мистера Шлегеля лишила его возможности быть чьим бы то ни было любовником, но Джессу вовсе не обязательно было об этом знать. Мистер Шлегель признался ей в своем бессилии по секрету, с печалью, стыдом и горечью. Никто об этом не знал, кроме нее, и никто никогда не узнает.
- Но все, разумеется, решили, что мы с ним - любовники. Во всем этом проклятом городишке не осталось никого, кто бы в этом сомневался. За исключением Леви.
- Мне нравится Леви.
- Я обожаю Леви. - Они прижались друг к другу лбами и улыбнулись.
- Ну? Ты все сказала? Это конец истории твоей жизни?
- Вроде бы да. Мистер Шлегель завещал мне всё свое имущество, и вот я здесь.
- И вот ты здесь.
- Ты мог бы рассказать мне свою историю.
-Читай "Реверберейтор", там все написано. - Джесс перекатился на бок и положил руку ей на живот. Кэйди уже был знаком этот жест, означавший, что он хочет заняться любовью.
- Джесс… Мы же не в доме. Мы в поле.
- Ну и что?
-Что значит "Ну и что?".
- Я думал, у тебя были отношения с Уайли. Что вы с ним… были вместе.
- Уайли? Отношения с Уайли? У меня? Ты что, с ума сошел? Да я бы…
- Я ошибся, - спокойно признал он. - Просто вы оба так сильно друг друга ненавидите, что мне показалось, это из-за того, что кто-то разбил кому-то сердце.
- Ах вот в чем дело…
Кэйди снова успокоилась. Ей было понятно, почему Джесс мог так плохо о ней подумать, ему в голову пришло лишь то же самое, что сотням других людей. От их мнения она отмахивалась, а вот на Джесса разозлилась до чертиков. Но почему?
Стоит ли задавать себе вопросы, когда ответ очевиден?
- Однажды я наставила на него пистолет.
У него открылся рот.
- Что ты сделала?
- А хуже всего то, что это произошло в его салуне на глазах у всех. Унизить Мерла на людях - значит нажить себе врага.
- Это ты верно заметила, - с чувством согласился Джесс. - А за что ты наставила на него пистолет?
- Он попытался… В общем, он как-то раз пригласил меня на обед, - сказала Кэйди, решив начать рассказ с самого начала. - Это было еще в то время, когда я считала его порядочным человеком.
- Понятно.
Она вспомнила, что даже мистер Шлегель относился к Уайли хорошо, они были дружественно настроенными конкурентами.
- После обеда мы пошли к нему в салун, и он сделал предложение, которое я отклонила. Вежливо. И тогда он дал волю рукам. Я поверить не могла! Он собирался удерживать меня силой!
- И тогда ты вытащила пистолет.
- У меня не было выбора.
- Ты права.
- С тех самых пор мы стали врагами. О, Джесс, слава Богу, что тебе сегодня удалось вправить ему мозги.
Кэйди приподнялась на локте и пылко обняла его в знак признательности.
- Вот уже много месяцев Уайли отравляет жизнь всему городу. Если бы ты не появился вовремя, я просто не представляю, что бы он ещё предпринял.
Она крепко поцеловала его.
- Спасибо тебе.
- Знаешь, мне больше не хочется говорить об Уайли, - смущенно отмахнулся Джесс.
Стеснительность? Это нечто новенькое. Совсем на него не похоже.
- Не возражаю.
Кэйди села и огляделась. На этом благоухающем лугу астры вырастали в два фута высотой, и, даже если бы кто-то появился они все равно остались бы невидимы. Особенно лежа.
Улыбнувшись нежной мечтательной, улыбкой, она начала расстегивать платье. Ради него.
Взгляд Джесса потеплел. Столько нежности, столько… восхищения. Смутная мысль промелькнула в голове у Кэйди: есть ли на свете хоть что-нибудь, чего она не смогла бы сделать для него? Вытаскивая руки из рукавов красивого платья в цветочек (лучшего летнего платья, надетого специально для него), она с наслаждением ощутила на голых плечах тепло солнечных лучей и уже начала было возиться с ленточкой на сорочке, но потом передумала. Пусть он сам это сделает. Кэйди села, откинувшись, опершись на руки, чувствуя, как натягивается на груди тонкий белый трикотаж. Улыбаясь, она предложила себя ему.
Его ладони оказались удивительно нежными, терпеливыми, они дарили радость. Чтобы доставить ему удовольствие, Кэйди в этот день не надела корсета. Джесс начал ласкать ее сквозь ткань сорочки, поглаживая, нажимая, слегка стискивая, проводя большими пальцами по напрягшимся соскам. Кэйди со вздохом закрыла глаза, запустила пальцы в его волосы, пахнущие солнцем. Он прижался губами к ее груди и начал целовать прямо через ставшую влажной ткань. Это тянулось бесконечно, пока она не почувствовала, что больше не выдержит ни секунды. Но Джесс успокоил ее поцелуями, прокладывая дорожки от груди вверх, к горлу. Сорочка осталась у него в руках, а Кэйди оказалась голой до пояса.
- Прости, - пробормотала она.
- За что?
- Вот за это.
Она ощупала маленькую синюю птичку у себя на груди, память о своей глупости.
- Знаю, она тебе не нравится. - Ей самой была противна эта татуировка, но с течением времени она себя простила.
Джесс прижался губами к этому месту.
- Мне все в тебе мило.
Похоже, он говорил искренне. Что-то необъяснимое происходило с ними. Как и вчера, им было хорошо, но сегодня все как-то по-другому, и ей казалось, что он тоже это понимает.
Кэйди быстро расстегнула его рубашку и прижалась к нему. Ей хотелось сердцем ощутить, как бьется его сердце.
- Джесс, - повторяла она между поцелуями, - о, Джесс…
Он уложил ее на спину, подложив руки ей под голову вместо подушки и целуя ее без конца. Слезы скапливались у нее в горле, и она упорно сглатывала их.
"Как глупо!" - подумала Кэйди. Да, она отдала Джессу свое тело, и оказалось, что это чудесно, но… Самый дорогой подарок она преподнесла ему сейчас, рассказав всю правду о себе. Только вот… понял ли он? И если он все поймет, сможет ли она это вынести?
Может быть, и нет. Вероятность того, что их связь завершится долгим и счастливым супружеством, была смехотворно мала. "О, Кэйди, ты опять влипла!" Никогда она не умела выбирать мужчин с толком, но на этот раз, кажется, ухитрилась найти самого неподходящего, способного разрушить ее жизнь.
Одежда отброшена. Их тела сплелись, и все вокруг как будто вспыхнуло ярким светом. Ее кожа внезапно сделалась чувствительной и тонкой, а его прикосновения утратили нежность. Ей нравилось видеть россыпь испарины у него на лбу, выражение страсти и какой-то беспомощности в лице. Джесс целовал ее без конца и никак не мог остановиться, обнимал с такой силой, словно боялся без нее умереть.
- О, Кэйди, о, Кэйди, - повторял он, задыхаясь.
Ей нравилось, что он так откровенен. Все мужчины, с которыми ей раньше приходилось встречаться (хотя бы просто целоваться), даже в самом сильном порыве страсти пытались что-то скрыть от нее. Только Джесс обнажил перед ней свою душу без тени смущения, и она постепенно осознавала, что именно подобная открытость делает его неотразимым.
- Поторопись, - скомандовал Джесс, нависая над ней.
Кэйди чувствовала, как дрожат в напряжении его мускулы. Он едва сдерживался, и то только ради нее.
- Как ты любезен, - проворчала она в ответ, хотя у самой сердце разрывалось от нетерпения, - тоже мне благородный джентльмен!
Она вся отдалась любви, а не трению разгоряченной кожи о кожу и не пульсации его плоти глубоко у себя внутри - просто любви. И ей удалось достигнуть вершины - легко, бесшумно, без всяких усилий. Так распускается цветок под лучами солнца. Он ничего не заметил, и ей пришлось сказать ему:
- Все хорошо, Джесс. Все хорошо. - После этого она умолкла надолго. Ей самой стало страшно от того, какое признание вырвется у нее, заговори она сейчас. Лучше промолчать. Но ее молчание встревожило его.
- Миленькая? С тобой все в порядке? - Возможно, Джесс называл "миленькой" каждую женщину, с которой спал, но, когда он обращался так к ней, ее сердце умирало от любви. Всякий раз.
- Все было хорошо? - Он поцеловал ее, стараясь вызвать у нее на губах улыбку.
- Ну скажи: тебе хорошо со мной? А? Как все прошло? Скажи мне, Кэйди, девочка моя!
Кэйди спрятала голову у него на плече, опасаясь, что он увидит слишком много, если заглянет в ее горящие любовью глаза, и ограничилась своей обычной шуткой:
- Это лучше, чем консервировать лососину.
По дороге домой они проехали мимо принадлежавшего Кэйди рудника. Солнце уже склонялось к западу, бледно-оранжевые лучи просвечивали сквозь невысокие, увитые мхом кроны виргинских дубов, тянувшихся вдоль дороги. В смягчившемся после дневной жары воздухе, уже ощущалось наступление сумерек. В предвечернем небе неторопливыми величественными кругами парили стервятники. Кэйди наслаждалась умиротворением в душе и в природе, но Джесс прервал его вопросом:
- Зачем Уайли твой прииск, если он все равно истощился?
Ей пришлось выйти из состояния мечтательной задумчивости, чтобы попытаться еще раз объяснить ему:
- Я же тебе говорила: просто уж такой он человек. Он похож на испорченного мальчика. Хочет все игрушки забрать себе и будет отравлять жизнь окружающим, пока не поставит на своем.
- Но это же какая-то бессмыслица Ты уверена, что "Семь долларов" ничего не стоит?
- Конечно, уверена! Рудник давным-давно истощился. Смотри, вон поворот на прииск Уайли. Он в полумиле отсюда, прямо в береговой скале. Называется "Радуга" и, конечно же, процветает, -с горечью пояснила Кэйди.
Потом она вспомнила, что Джесс уладил дело с Уайли. Должно быть, пригрозил ему, решила она. Какое облегчение! У нее в голове не укладывалось, что тот больше не опасен. Кэйди взяла Джесса под руку и прислонилась к нему. Ее благодарность смущала его, но он был ее героем. Героем всего города.
Уже на окраине Парадиза, проезжая мимо здания школы, на площадке перед которой дети играли в бейсбол, Кэйди обратила внимание на незнакомый неприятный запах.
- Что это? - спросила она.
Джесс наморщил нос и тихонько выругался. К тому времени, как они достигли центра города, в воздухе просто стояла нестерпимая вонь. Люди останавливались на улице, чтобы поглазеть на Кэйди и проводить ее взглядом. У нее возникло скверное предчувствие.
- Что-то случилось! О, Джесс, что это за запах?
Он не ответил. Вид у него был мрачный.
- Погоди, мы же проехали мимо конюшни! - напомнила ему Кэйди. - Надо вернуть двуколку…
Она не договорила: Ей уже стало ясно, они направляются прямо в "Приют бродяги". Какое-то несчастье случилось в ее салуне.