Ему уже приходилось видеть Лию, дочку прачечника Чанга, по которой Леви с ума сходил, но он никогда раньше не говорил с ней. Лия сидела на краю тюфяка, на котором лежал Хэм, и кормила его с ложечки какой-то подозрительно пахнущей бурдой. Увидев Джесса, она вскочила и низко поклонилась. Длинная черная коса скользнула через плечо ей на грудь. Джесс столь же низко склонился в ответ. Она едва доставала ему до груди. Но у нее миленькое личико и прямо-таки ангельская улыбка. Увидев эту улыбку, Джесс сразу решил, что они с Леви будут идеальной парой, и мысленно пожелал черному бармену счастья.
- Мистер Голт! Привет!
Хэм оперся на локоть, стараясь повыше приподняться в постели.
- О, извините, я ошибся адресом. Мне говорили, что тут больной ребенок. Ну пока.
- Погодите, это же я! - смеясь, закричал Хэм. - Это я больной!
- Ты больной? - изумился Джесс, прищурившись и почесывая затылок. - Ну ладно, тебе виднее. А это, стало быть, твоя нянечка?
- Это Лия, - объяснил Хэм. Джесс отметил прозвучавшую в голосе мальчика любовь и нежность. Он сказал:
- Привет.
- Больсая честь, - ответила Лия Чанг. Ритуал с поклонами повторился.
- Вы погостите, - тихо сказала она и удалилась, не переставая кланяться.
Джесс сел на тюфяк.
- Это что такое? - спросил он, взяв со стола оставленную Лией миску и принюхиваясь.
- Это суп. Лия сама его сварила. Она говорит, что он укрепляет жизненную силу. Облегчает ум и успокаивает нервы, - с важностью повторил Хэм непонятные слова.
- А на вкус как?
- Навоз.
Они дружно засмеялись. Джесс рад был видеть Хэма в хорошем настроении, потому что выглядел, его маленький приятель неважно. Казалось, у него совсем нет сил, а кожа, прежде напоминавшая цветом молочный шоколад, приняла пепельно-серый оттенок.
- Ну что, напарник, как поживаешь? - спросил Джесс, легонько ущипнув его за щеку.
- Хорошо. Только делать ничего пока не могу, но Док говорит, что скоро я пойду на поправку.
- Вот и отлично. А то ты всех нас здорово напугал.
- Я знаю. Прошу прощения.
- Ты ни в чем не виноват.
- Папа говорит, что виноват, - неохотно признался Хэм, теребя пуговицу ночной рубашки. - Потому что я забрался в уборную мисс Кэйди, а не пошел в общую.
- А зачем ты это сделал?
- Там лучше пахнет и бумага мягче.
- Веские причины, - усмехнулся Джесс. Они еще немного поболтали, но ему не хотелось утомлять мальчика. Он поднялся, собираясь уходить и жалея, что не принес Хэму никакого гостинца. Наконец он подарил малышу патрон из своего пояса и, как оказалось, попал в яблочко. Хэм пришел в восторг. Лучшего подарка Джесс и придумать не смог. Ну разве что оставил бы Хэму один из своих "кольтов".
Леви вернулся, когда он уже собрался уходить. Они поздоровались, поговорили о здоровье Хэма, поболтали о том о сем. Джесс исподтишка наблюдал за Леви, но ни разу на протяжении последних двух дней так и не заметил в поведении черного бармена ни тени враждебности или хотя бы разочарования.
Итак, одна только Кэйди его ненавидит. Что ж, это уже утешение, хотя и слабое. Ведь именно мнение Кэйди для него самое главное. Среди всех людей на свете Джесс меньше всего желал бы иметь врага в ее лице.
Когда же это случилось?
Он решил напиться. Весь вопрос - где? В Парадизе всего два салуна, и будь он проклят, если пойдет к Уайли. Он едва ноги унес, когда отправился туда после случая со змеями и попытался в последний раз взять Уайли на испуг.
- Только попробуй еще разок выкинуть такой фортель, и ты у меня попляшешь, - прошипел он. - Для начала я отстрелю тебе правую руку, Мерл, чтобы ты не вздумал дурить, а потом продырявлю коленные чашечки. Потом ступни, а может, локти, я еще не решил. А потом всажу пулю тебе в кишки и уйду. Я не стану тебя добивать. Знаешь, как долго истекает кровью тот, у кого дырка в брюхе?
Но на этот раз Уайли ухмыльнулся прямо ему в лицо:
- Ни черта ты мне не сделаешь.
Джесс, конечно, тоже ухмыльнулся и бросил в ответ нечто убийственно остроумное, вроде "Поживем - увидим", а потом как ни в чем не бывало вышел из салуна, но ему пришлось взглянуть правде в глаза: Уайли его раскусил.
Итак, где же ему напиться? Одного взгляда на лицо Кэйди было бы достаточно, чтобы прогнать любой хмель, стало быть, "Бродяга" исключается. Надраться в одиночку у себя в комнате? Какая тоска! На балконе? Нет, так и сверзиться недолго. Конечно, у него горе, но уж не такое, чтобы руки на себя наложить. Во всяком случае, пока до этого еще не дошло.
- Добрый вечер, мистер Голт.
Том Ливер дотронулся до полей белой шляпы и приветливо улыбнулся. Он стоял, прислонившись к столбу у своей конторы, скрестив ноги в начищенных до блеска сапогах, сложив руки на груди, и наблюдал, как солнце садится за зданием Торгового банка.
- Привет.
Что-то до боли знакомое в скучающей позе и застенчивой улыбке шерифа задело Джесса за живое и заставило его остановиться.
- Слушай, Том.
- Сэр?
-У тебя есть что-нибудь выпить?
- Это как?
- Ну мало ли. Бутылка в ящике стола. Что-то в этом роде.
- А-а-а… Да, есть у меня немного виски. Разумеется, для медицинских целей, - пояснил Том и опять смущенно улыбнулся. - Ну или на случай, когда будет что отметить.
- И как ты себя чувствуешь?
В кротких голубых глазах шерифа загорелся огонек понимания и надежды.
- Да, по правде говоря, не очень-то. Раз уж вы спросили.
- Вот и отлично. Это надо отметить.
- Ох уж эти женщины, - изрек Джесс, устраиваясь поудобнее на тощей тюремной подушке. - Они сами не знают, чего хотят.
- Нет, это еще не все, - возразил шериф Ливер, пытаясь выпустить колечко дыма.
Он курил одолженную у Джесса черную папироску и напоминал аквариумную рыбку с козлиной бородкой.
- Верно, это еще не все, - согласился Джесс. - Они еще и…
- Они счастья своего не видят у себя под носом. Не знают, что для них хорошо, а что плохо.
- Вот, вот!
Новые друзья отсалютовали друг другу через решетку, каждый со своей койки. У обоих было в руках по бутылке виски. Полчаса назад они прикончили пинту бурбона, которую шериф хранил в ящике стола, и теперь обзавелись каждый своей бутылкой. Просто послали первого же проходившего мимо мальчишку - Арнольда Шитса, сына Адели - в "Бродягу", снабдив его четырьмя долларами и четвертаком за услуги.
- Возьмите, к примеру, Глендолин Шейверс.
- Да я бы не посмел ни за что на свете, - усмехнулся Джесс.
Оба рассмеялись. Шериф был уже пьян в стельку и с готовностью подхватывал любую шутку Джесса.
- Нет, серьезно, - продолжал Томми, вытягиваясь на голом матраце и обращаясь к потолку. - Возьмите Глен. Вот вам женщина, которой по-настоящему достойный мужчина мог бы подарить счастье.
- Не говоря уж о честном имени, - добавил Джесс.
Он решился об этом упомянуть, раз уж у них вышел такой откровенный разговор, но шериф так долго ничего не отвечал, что Джесс пожалел о своих словах.
Однако, в конце концов Томми с грустным вздохом признал: -
- Да, не говоря уж о честном имени. Знаете, что я вам скажу, мистер Голт?
- Джесс. Ты должен звать меня Джессом. - Он напоминал об этом уже в десятый раз.
- Знаешь, что я тебе скажу, Джесс?
- Что?
- Я просил Глен выйти за меня замуж. И она отказала наотрез. Сказала, что хорошо ко мне относится, и предложила остаться друзьями. Друзьями, - с горечью повторил Томми.
Он швырнул непотушенный окурок в плевательницу и, конечно, промахнулся. Джесс понял, насколько сильно он пьян, когда Томми не поднялся, чтобы подобрать окурок и водворить его на место. Никогда в жизни Джессу не приходилось бывать в такой аккуратной тюрьме, как в Парадизе, а Томми Ливер был, без сомнения, самым большим чистюлей среди шерифов.
- Что ж, значит, она еще глупее, чем кажется. И она тебя не стоит, - сурово заметил Джесс.
Томми соскочил с койки и попытался гордо выпрямиться, хотя еле держался на ногах. - Глен не глупа. Возьмите свои слова назад.
- Ладно.
Шериф, покачиваясь, выбрался из своей камеры и зашел к Джессу.
- Заберите свои слова.
- Я же сказал: ладно. Беру назад.
-О…
Томми рухнул на койку. Джессу пришлось поджать ноги, иначе шериф сел бы прямо на них.
- Ну, так и быть. Глен вовсе не дура, просто она еще молода. Сама не знает, чего хочет.
- А разве я не сказал, что женщины сами не знают, чего хотят? Ты повторяешь мои слова. Том!
- Видит Бог, это чистая правда.
Они чокнулись с таким глубоким чувством, что едва не расколотили бутылки. Джесс отхлебнул большой глоток, не поперхнувшись, хотя в животе у него вспыхнул настоящий пожар. По натуре он не был выпивохой, и теперь об этом приходилось только сожалеть. И все равно по сравнению со своим новым другом он чувствовал себя заправским пьяницей.
Жаль, он раньше не понял, какой славный парень этот Томми. Они по любому поводу находили общий язык: успели поговорить о лошадях, о государственной политике, о смысле жизни, рассказали друг другу несколько сальных анекдотов и теперь перешли к женщинам.
- Хорошо еще, что сегодня арестованных нет, - вздохнул Джесс.
И в самом деле: будь в камерах арестанты, им пришлось бы пить сидя.
Том хмыкнул, отхлебнул из бутылки и рыгнул.
- А знаете, почему она не хочет иметь со мной дела, мистер Голт?
- Джесс.
- Она считает…
Шериф откинул голову, прислонившись к прохладной кирпичной стене, и закрыл глаза. Своей бледной кожей и жиденькой бородкой он напомнил Джессу картину "Снятие с креста".
- Она считает…
Томми стиснул зубы, борясь с подступающими слезами.
- Ну-ну, спокойнее, - Джесс сел на койке.
- Она считает меня трусом.
Он прошептал это, скривившись от боли, но каким-то чудом все же сумел удержаться и не заплакать. Потом отхлебнул еще немного виски, чтобы в голове прояснилось.
- Вот признался, и как будто немного легче стало. Странно, но из всех, кого я знаю, мне легче всего признаться вам. А вам когда-нибудь бывало страшно, мистер Голт? То есть… Джесс?
- Мне страшно умирать.
Как и Том, он почувствовал себя лучше, сделав признание.
-Как же так?
- Черт возьми, а ты как думал? Что ж, по-твоему, я похож на самоубийцу? Сплю и вижу, как бы нарваться на пулю?
- Нет-нет, конечно, я так не думаю! Но тогда… почему же вы выбрали себе такую работу?
- А ты свою почему? - уклончиво ответил Джесс.
- Потому что я верю в закон и порядок.
- Ха
- И мне казалось, что я смогу принести пользу обществу на своем месте. Но я не знал… я оказался не готов к опасности.
Он повернулся к Джессу, но так и не взглянул ему в лицо.
- Вы думаете, Глен права? Вы думаете, я трус, мистер Голт?
- Джесс, - в сотый раз напомнил Джесс. - Какого черта я должен так думать? Дать себя пристрелить - тоже мне геройство! Послушай… - сказал он, наклоняясь вперед для большей убедительности.
Локоть соскользнул у него с колена, он чуть не стукнулся зубами о горлышко бутылки. Ого! Оказывается, он уже здорово набрался. Ну и слава Богу, наконец-то.
- Если ты выйдешь против Мерла или Уоррена Тэрли, они тебя пристрелят на месте и не поморщатся. Какой в этом смысл? На похоронах люди скажут о тебе всякие красивые слова, но в глубине души подумают: "Что за болван этот Томми Ливер!" А через месяц и фамилии твоей не вспомнят.
- Верно говоришь. Все один к одному.
Томми поднялся, помогая себе руками, и решительно направился к дверям.
- Куда собрался?
- По нужде.
- Я с тобой.
Пока они пьянствовали, на дворе сгустился белый туман; все вокруг выглядело каким-то призрачным. Зайдя в переулок позади Главной улицы, они облегчились у кирпичной тюремной стены.
- И все же, - упрямо продолжал Том, - я должен что-то предпринять. Эта гнусность со змеями… это уж ни в какие ворота не лезет! Малыш мог погибнуть. А если бы не он, тогда Кэйди. Это убийство, вот что это такое!
- А ты не мог бы…
- Вот уже месяц я посылаю письма и телеграммы в контору шерифа округа. Они обещают прислать кого-нибудь, но это пустые слова.
Они вернулись к дверям конторы.
- Сегодня тихо, - заметил Джесс. Он услышал доносившиеся из "Приюта бродяги" печальные звуки пианино, и рана в груди вновь заныла. Видит Бог, от одиночества можно умереть. Раз ему так плохо, значит, он вовсе не пьян.
А вот о Томе нельзя было сказать то же. Его вдруг развезло. Собираясь войти к себе в контору, он чуть не свалился с тротуара, и Джессу пришлось его подхватить. Их руки сплелись, и они вместе налетели на стену:
- Ш-ш-ш, - прошипел шериф, - тихо! Они не должны меня видеть.
Он хотел приложить палец к губам, но едва не попал себе в глаз.
- Кто?
- Люди. Я же шериф! - И он разразился хриплым, задыхающимся смехом. Джесс втащил его в прежнюю камеру и усадил на койку.
- Ты в порядке? Пожалуй, с тебя хватит.
Том глотнул из бутылки, его передернуло и вырвало.
- О Боже, - простонал он, глядя на пол. - Теперь придется все это убирать.
- Я уберу.
- Вы?
- Ясное дело.
- Вы настоящий друг, мистер Голт.
- Дж…
- Джесс. Да, Джесс, я давно хотел тебе сказать… - промямлил он заплетающимся языком и вытянулся на спине. - В тот раз… я обратился к тебе за помощью… Извини. Просто с ног сбился. Дошел до ручки. Чуть не рехнулся. Ты… ты здесь чужой. Сегодня здесь, завтра нет. Это не твоя драка.
Томми закрыл глаза.
- Надо что-то делать… Не знаю что, но что-то надо…
Так он и уснул с открытым ртом.
Отыскав одеяло, Джесс укрыл его и стянул с него сапоги. Тихонько похрапывающий шериф напоминал непомерно высокого подростка с белой веснушчатой кожей и жиденькой бороденкой. Что мог человек с такой внешностью предпринять против Мерла Уайли? У Джесса возникло острейшее желание его защитить. Вся беда только в том, что шериф Желтый Ливер, вероятно, умел стрелять куда быстрее и метче, чем сам Джесс.
- Дерьмо, - проворчал он, выбираясь из камеры Тома, чтобы захватить в своей бутылку виски. - Что же мне теперь делать?
Джесс отпил немного виски. - Тьфу!
Ему показалось, что выпивка отдает керосином, но он все-таки проглотил, отхлебнул еще и вышел на улицу. Ноги сами понесли его по Главной улице, туда, откуда доносились печальные аккорды Чико. Народу в этот вечер на улице было мало, а если кто и попадался, смутно отметил про себя Джесс, то спешил поскорее убраться с дороги.
Внезапно прямо перед ним, словно корабль, вплывающий в гавань, показался из тумана "Приют бродяги". Льющийся из окон желтый свет казался теплым, дружелюбным и гостеприимным. Джесс ускорил шаги: вот, должно быть, почему он споткнулся, поднимаясь на тротуар, и расшиб колено. Боли не было (к этому времени он уже сильно отупел и перестал что-либо чувствовать), но зато появилась хромота.
Он остановился у вращающихся дверей и повис на них, заглядывая внутрь. В салуне почти никого не было. Чико закончил песню, и в наступившей тишине раздался негромкий, звучный голос Кэйди, показавшийся Джессу музыкой, куда более сладкой, чем игра на пианино:
- Ты проиграл, Кэрли.
Вот тут до него и дошло, что он любит ее. Любит без памяти. Только вот время нашел не самое подходящее, чтобы сказать ей об этом. Он слишком энергично распахнул двери, и они с грохотом стукнулись о стены. Все, кто был в баре, подскочили от неожиданности, а Леви уронил стакан, который в эту минуту протирал.
- Мисс Кэйди Макгилл, - решительно отчеканил Джесс, пробираясь к ломберному столу.
Кэрли Боггз и парни с ранчо Уиттера брызнули в разные стороны, словно Кэйди сдала им гремучих змей вместо карт. Когда Джесс наконец подошел к Кэйди и остановился, покачиваясь, в салуне вообще никого не осталось. Все они куда-то испарились. А может, они ему привиделись?
- Макгилл, - упрямо повторил он. Голос звучал хрипло: слишком много керосина, слишком много курева. Но видел он попрежнему ясно, и смотреть на нее было одно удовольствие. Бальзам для глаз. И волосы пышные - пожалуй, даже чересчур для такой малышки. Непонятно, как эта высокая прическа держится на ее хорошенькой головке. В этот день на ней было ужасно соблазнительное платье из золотой парчи - с длинными рукавами, но без плеч. Интересно, как это получается? Ему так и не удалось додумать эту мысль до конца, потому что его взгляд уловил синюю тень - не то крыло, не то клюв - в глубокой ложбинке у нее на груди.
Джесс нахмурился. Бог ему свидетель, он пытался примириться с этой птицей, но так и не смог. Один вид синей чайки приводил его в бешенство. Он от души надеялся, что ее дружок-матрос кормит рыб на дне какого-нибудь глубокого океана.
- Как это мило! Большое тебе спасибо.
- Не стоит.
Джесс улыбнулся ей, но она взглянула на него с неприкрытой ненавистью.
- Что случилось? Что я такого сделал?
Она вышла из-за карточного стола и встала перед ним, подбоченившись.
- Будь ты проклят, Джесс Голт! Когда мне грозит опасность, ты и мизинцем не шевельнешь, чтобы мне помочь, а теперь являешься сюда и распугиваешь тех немногих клиентов, что у меня еще остались. Ты уверен, что не работаешь на Уайли? Припомни хорошенько: может, он все-таки тебя нанял?
Она так и кипела от негодования, ему бы следовало оставить ее в покое и дать остыть. Он бы так и поступил, если бы не одно обстоятельство: она поминутно смигивала слезы, стараясь не расплакаться. Это его добило.
- Кэйди, девочка моя… Иди сюда, миленькая…
- Не смей называть меня своей девочкой и не вздумай ко мне прикасаться!
Она толкнула его в грудь. Он опрокинул стул позади себя и грузно осел на стол. Карие глаза Кэйди распахнулись от изумления:
-О, да ты пьян!
- Нет, я не пьян, - чтобы это доказать, Джесс поднялся на ноги и опять подошел к ней.
- Мне надо что-то тебе сказать.
- Что сказать? Что ты прямо сейчас отправишься к Уайли и велишь ему оставить меня в покое?
- Нет, это не совсем то…
- Тогда я хочу, чтобы ты убрался отсюда. Почему ты не уезжаешь? - Слезы опять навернулись ей на глаза.
- Ну, Кэйди, дай мне хоть слово сказать!
- Нет. Вон отсюда, Джесс. Леви, заставь его уйти, - умоляюще воскликнула она, увернувшись от протянутой руки Джесса, словно маленький смерч, скрученный из золотой парчи и искусственных бриллиантов.
Он двинулся за ней следом, но под ноги ему попался еще один дурацкий стул, чтобы пригвоздить его к месту; Джесс проводил тоскливым взглядом гневно удаляющуюся спину Кэйди. Ее высокие каблуки выбивали дробь, золотистый турнюр яростно мотался из стороны в сторону.
- Вот дерьмо, - прошептал он с похоронным вздохом.
Леви возник словно ниоткуда, держа в руке стакан сельтерской воды. Джесс судорожно отшатнулся, чувствуя, как все переворачивается у него внутри.
- Лучше скажи мне что-нибудь хорошее, Леви. Поделись со мной своей буддистской мудростью.
Бармен задумчиво втянул щеки.