Девушка пригляделась, и у нее захватило дух - Мэлфор походил на какое-то языческое божество, повелевающее морем и небесами, - столько в нем было мощи, свободы и варварской красоты. Одетый в белую рубашку с открытым воротом и бриджи, плотно обтягивавшие длинные ноги, он стоял к Дженне боком, отчего она видела только его медальный профиль, не обезображенный шрамом. Темная щетина придавала его и без того красивому волевому лицу еще большую мужественность. Тяжеленный штурвал поворачивался в руках капитана легко, как пушинка, выдавая недюжинную физическую силу. Мэлфор пристально смотрел в морскую даль, как будто видел там нечто, недоступное простым смертным.
Отныне Дженна всегда будет видеть его таким - могучим и свободным повелителем морей, а не вечно насупленным разбойником, хромым калекой с безобразным шрамом.
Дженна встряхнула головой, чтобы избавиться от наваждения, - какой там повелитель морей, ведь он пират, грабитель, чьи руки наверняка не раз обагряла кровь! И еще он лютой ненавистью ненавидит ее и мир, в котором она живет…
11
Алекс любил выходить на палубу после шторма - небо в эту пору казалось особенно ярким, а воздух - особенно свежим. Вот и сейчас над неспокойным еще морем дул бодрящий ветер, заставляя "Ами" резво бежать по волнам.
Клод с радостью уступил своему капитану место у штурвала. А перед этим они внимательно просмотрели карты и лоции и пришли к выводу, что до Мартиники осталось не больше дня пути. Слава богу, там можно будет починить разбитую ядром палубу, пополнить запасы и избавиться от надоевших пассажиров.
Последнее, как ни странно, не радовало Алекса. Как он ни пытался выкинуть из головы печальную колыбельную Дженны Кемпбелл, нежная мелодия все еще звучала у него в ушах, пробуждая дорогие сердцу воспоминания.
Он снова видел свою сестру Джейн - она улыбалась, как в их последнюю встречу. Ее муж Нил Форбс оказался порядочным человеком, чего Алекс совсем не ожидал от шотландца, переметнувшегося к англичанам. Но Нил - исключение из правила.
Правда, говорят, что там, где есть одно исключение, найдутся и другие…
Алекс вздохнул - не его это дело, судить людей. Но только если речь не заходит о Кемпбеллах…
Ветер пронес мимо какую-то красную"полоску, и шотландец оглядел палубу, пытаясь понять, что это было. Возле баковой надстройки его взгляд наткнулся на тоненькую женскую фигурку с распущенными золотисто-русыми волосами, обрамлявшими покрытое легким загаром лицо.
Алекс сразу узнал ее - девица Кемпбелл! Странно, но теперь она вовсе не казалась невзрачной: распущенные волосы на солнце зазолотились, придавая хозяйке чарующе-женственный вид, и хотя во взгляде и самой позе девушки сквозила былая неуверенность, по тому, как она держалась, не отступая под напором ветра, в ней чувствовался характер; а довершал ее новый облик яркий румянец, выступивший на загорелых щеках.
Чувствовалось, что ей по душе и солнечный денек, и легкий бег "Ами" по еще неспокойному морю. Алексу эта радость была так знакома!
А как же приказание не покидать каюту? Он нахмурился - леди явно пренебрегла дисциплиной. Но мог ли он приказать ей уйти после того, как она с неожиданной для него самоотверженностью всю ночь провозилась с Мэг?
- Возьми штурвал, - попросил он стоявшего позади рулевого.
- Есть, сэр!
Передав ему управление кораблем, шотландец направился к пленнице. Заметив это, Дженна вздрогнула, но не отступила. Алекс уже имел случай отметить ее отвагу ночью, когда бушевал шторм, - девушка ничем не выдала своего страха и держалась на удивление мужественно.
- Я просто вышла подышать свежим воздухом, - начала она с вызовом.
- Да, и такое утро хорошо посидеть на палубе, особенно после трудной ночи, - не принял вызова капитан. В ее глазах мелькнуло удивление.
- Как ваша служанка? - спросил он.
- Селия мне не служанка, а подруга и компаньонка, - поправила она.
Теперь уже Алексу пришел черед удивляться.
- Наверное, головорезы вроде вас не имеют ни малейшего понятия о дружбе, - заметила девушка с прежней враждебностью.
- Я потерял достаточно друзей, чтобы знать ей цену, - буркнул Алекс. Он не собирался пускаться в объяснения, хотя ее слова уязвили его в самое сердце.
Дженна отвернулась и стала смотреть вдаль.
- Похоже, вы любите море, - поколебавшись, продолжил Алекс.
- Да, люблю, - коротко ответила девушка.
Она откровенно давала понять, что не хочет с ним разговаривать. Его это не только не обидело, но даже немного позабавило - подумать только, пленница не хочет разговаривать с тем, от кого зависит ее свобода и сама жизнь! Да, отваги ей не занимать, и это понравилось Алексу, хоть она и была из ненавистных Кемпбеллов.
- Хорошо, я разрешаю вам покидать каюту в любое время, когда захотите, - сказал он и пошел обратно к штурвалу, столь же огорошенный своей внезапной уступчивостью, как и пленница.
Разрешение остаться, полученное от пирата, моментально лишило пребывание на палубе былой привлекательности в глазах Дженны, особенно в последние несколько мгновений, когда воздух словно раскалился от напряжения, стал таким вязким, насыщенным электричеством, что ей даже показалось, будто к "Ами" вновь приближается буря.
Не желая признавать, что причина в Мэлфоре, Дженна обвинила во всем жаркое солнце и разыгравшееся воображение и стала внушать себе, что наконец-то одержала маленькую победу, одну из немногих в своей жизни.
Но она никак не могла выбросить из головы капитана - его образ заслонял все остальное, мешал думать… Досадуя на себя, Дженна вдруг заметила, что непроизвольно обхватила плечи обеими руками, как будто защищаясь.
Капитан тоже это наверняка заметил… Не дай бог, еще вообразит, будто она его боится! Нет, нет, она не испытывает страха, более того, вообще не думает о Мэлфоре - он ей совершенно безразличен. Господи, откуда же тогда эта слабость в ногах? Неужели из-за того, что она, Дженна, боится упасть в глазах отверженного обществом пирата, разбойника и убийцы?
Она просто переутомилась, всего лишь переутомилась…
Мэлфор вновь взялся за штурвал, и девушка отвернулась, чтобы не видеть, с какой сноровкой и грацией он ведет корабль, и ненароком не встретиться с пронизывающим взглядом его синих глаз, от которого ее сердце начинало трепетать, а по телу пробегала теплая волна.
"Он ни в коем случае не должен понять, что со мной творится, когда он рядом", - решила Дженна и снова стала глядеть вдаль, пытаясь вернуть краткие минуты удовольствия от встречи с морем и небом. Ей совсем не хотелось вновь испытать непонятное волнение и внезапную слабость в ногах - такого с ней еще никогда не случалось, но раньше она и мысли не допускала, что презренный морской разбойник может быть поразительно красив…
Да, он небрит, и шрам делает его лицо похожим на ухмыляющуюся маску, но в глубине его синих глаз иногда мелькает странное выражение, как будто он постоянно корит себя в чем-то и пробит прощения, и тогда помимо воли Дженны ее душа тянется к нему, наполняясь теплом и сочувствием…
У девушки перехватило дыхание - впервые в жизни ей захотелось быть рядом с мужчиной, ощутить прикосновение его сильных рук… "Господи, да это вожделение! - вдруг сообразила она, и ей показалось, что вся кровь бросилась ей в лицо. - Наверное, я сейчас красная, как рак", - с ужасом подумала Дженна.
Надо было искать путь к спасению. На ослабевших ногах она побрела вниз, думая только об одном - как бы не упасть с крутых ступенек.
Она будет ухаживать за Мэг, расскажет ей сказку, споет песенку, сделает еще что-нибудь и освободится от ужасной зависимости, в которую попало ее сознание, ее тело да и сама душа…
Дверь каюты была открыта. Робин, читавший медицинский фолиант, только мельком взглянул на непрошеную гостью и вновь углубился в чтение; девочка же спала - значит, помощи от них, увы, ждать не приходилось. Дженна тихонько села на стул, на котором обычно располагался Хэмиш, и стала размышлять, поглядывая на Робина и Мэг.
"Les enfants" - "дети" - называл их первый помощник-француз. Но детьми они, похоже, оставались только внешне, а внутренне, не имея иных наставников, кроме морских разбойников, уже давно повзрослели. Да, подопечным капитана Мэлфора жилось трудно, всех тягот их жизни даже невозможно, было себе представить, как и того, какое будущее их ждет.
Дженну очень волновало состояние раны Мэг, но бедняжка спала, и будить ее девушка не решалась, ведь в подобных обстоятельствах сон - главное лекарство. Надо было ждать. Время потянулось медленно, и постепенно глаза непрошеной гостьи сами собой закрылись… Но она тут же в ужасе их открыла, потому что перед ней вновь возник демонический образ Мэлфора. Господи, когда же наконец берег?
Как будто почувствовав ее беспокойство, Мэг открыла глаза и хотела было сесть, но вскрикнула от боли и снова откинулась на подушки.
- Милая, что с тобой? - Дженна мгновенно оказалась возле девочки.
- Болит плечо…
Несчастная впервые пожаловалась на боль, значит, она действительно очень страдала. Девушка пощупала ей лоб - жар явно начал спадать - и осмотрела рану: старая припарка требовала замены, к тому же шов в нескольких местах прорвал кожу, а Хэмиш так и не нашел времени их зашить.
"Может быть, послать за ним Робина?" - подумала Дженна. Нужно было срочно зашить рану, но лекарь, похоже, с головой ушел в свою основную работу…
- Ты позволишь мне поправить шов? - тихо спросила девушка, решив не беспокоить Хэмиша, ведь она в свое время набила себе руку на таких операциях.
Девочка несколько мгновений молча глядела на нее своими огромными, полными страдания глазами, видимо, не зная, что сказать. В ней уже не чувствовалось вчерашней враждебности, только недоверие.
- Ладно, я согласна, - наконец прошептала она. - Не хочется мешать Хэмишу.
- Ты никому и не мешаешь, - так же тихо заверила ее Дженна. - Просто все твои товарищи, включая капитана, очень заботятся о твоем здоровье.
- Он хочет оставить меня на берегу, - помрачнев, заметила Мэг.
- Не волнуйся, он обязательно сделает все, чтобы тебе там было хорошо.
- Мне не нужно, чтобы было хорошо, я хочу остаться с Уиллом на корабле.
У Дженны сжалось сердце - господи, опять он, Мэлфор!
Она хотела было спросить у девочки, настоящее ли это имя, но не решилась, потому что не хотела ради своих целей пользоваться ее бедственным состоянием.
Хэмиш хранил свои медицинские иглы и нити в аптечке, найти их не составляло труда, но перед операцией надо было дать Мэг какое-то болеутоляющее средство. Опять прибегнуть к опийной настойке? Как бы не ошибиться с дозировкой…
- Ты уже пила сегодня болеутоляющее? - спросила Дженна.
- Нет, - ответила девочка и храбро добавила: - Мне ничего не нужно, я и так справлюсь.
Но это, похоже, были только слова, потому что губы Мэг предательски дрожали, выдавая ее страх перед болью.
- Как ты, Мэг? - послышался голос Робина. Читая медицинский трактат, мальчик незаметно для себя задремал и теперь, пробудившись, сонно тер глаза.
- Я хочу заново зашить ей рану, - сообщила Дженна. - Пожалуйста, убеди Мэг выпить еще глоток опийной настойки.
- Лучше дайте мне рому, - вдруг предложила девочка.
Дженна не верила своим ушам: может быть, она шутит? А если не шутит? Неужели такая крошка будет пить ром? Разумеется, спиртное женщинам не возбранялось - пропустить стаканчик хереса или другого хорошего вина за обедом считалось обычным делом для дам. Но его никогда не давали девочкам, и уж, конечно, о роме не могло быть и речи.
- Не волнуйтесь, - по-своему понял колебания Дженны мальчик, - ром у нас есть, мы стянули бутылку, когда тайком пробрались на корабль.
У Дженны немного отлегло от сердца - по крайней мере, ром они получили не от Мэлфора. Но она по-прежнему не решалась дать согласие, ведь крепкий напиток надо еще как-то доставить в "лазарет".
- Я принесу, - с готовностью вскочил на ноги Робин, и прежде, чем Дженна успела что-то сказать, он уже был за дверью.
В ожидании его возвращения девушка пересела поближе к Мэг. Глядя на всклокоченные, грязные волосы девочки - похоже, красивого рыжевато-каштанового оттенка, правда, пока этого нельзя сказать наверняка, - на ее симпатичное личико с большими выразительными глазами, Дженна принялась мечтать о времени, когда бедняжку можно будет помыть и приодеть: отрастив волосы, надев платье, Мэг может стать прехорошенькой! Девушка ни за что не посмела бы высказать эти мысли вслух, ведь она Мэг не мать, не опекунша и даже не подруга, хотя и надеялась ею когда-нибудь стать.
Увы, пока до дружбы было еще далеко и в огромных глазах девочки, обращенных на добровольную помощницу, читалась только подозрительность. Дженна даже испугалась, как бы ее пристальное внимание не разрушило то хрупкое взаимопонимание, которого ей уже удалось достичь.
Она принялась тихонько напевать себе под нос.
- Спойте, - не попросила, а скорее потребовала девочка.
И пленница подчинилась, хотя понимала, что этого делать не стоит, потому что песню, которую захотела услышать Мэг, пела одна служанка, вскоре уволенная из их дома за фривольное поведение. Но запретная песня очень нравилась Дженне за мелодичность и жизнелюбие, звучавшее в каждой ноте.
Вот мчится по горам, по долам цыган молодой,
Скачет парень к зазнобе в тенистую долину.
От его задорной песни весело шумит зеленый лес,
А уж девичьи сердца тают, как снег на солнце, -
затянула она любимый напев.
- Я тоже знаю одну хорошую песенку, - сказала Мэг, дослушав Дженну. - Меня научили ей в Париже.
- Спой, - предложила девушка, надеясь, что пение поможет Мэг на время забыть о боли.
Мой любимый Чарли, Чарли, Чарли,
Он - мой любимый, прекрасный шевалье, -
пропела девочка тоненьким слабым голоском.
Дженна сразу поняла, что девочка ее провоцирует, потому что героем незамысловатой песенки был, по-видимому, принц Чарли, после изгнания из Шотландии обосновавшийся во Франции. Англичане и их союзники-шотландцы, в том числе и Кемпбеллы, презирали и ненавидели его, как никого другого.
Но Дженне он всегда нравился - она ценила в людях обаяние, а принц Чарли, по слухам, был наделен им в избытке. К несчастью для якобитов, в отличие от полководческих способностей, как говорил ее отец.
- Ты хорошо поешь, - мягко заметила девушка, нисколько не покривив душой: голос Мэг, хоть и слабенький еще, обладал удивительной чистотой, а это - настоящий божий дар.
В глазах девочки мелькнуло разочарование. По-видимому, в ее сознании шла борьба: одна часть измученной души была не прочь сразиться с дочерью лорда Кемпбелла, тогда как другая жаждала покоя. Дженна не была уверена, что прошла очередное испытание.
К счастью, в этот момент вернулся Робин - в руках он держал кружку, от которой резко пахло спиртным. Мэг выпила ее залпом, как бывалый матрос.
Дженна вытащила иголку Хэмиша, вдела в нее нитку и стала заново сшивать разорванную грубым швом кожу.
- Вижу землю! - послышался сверху крик впередсмотрящего.
Алекс посмотрел на запад, где, судя по картам, должен был появиться берег Мартиники, и передал штурвал Клоду, который поднялся на ют после кратковременного отдыха - выспавшийся, посвежевший и даже успевший побриться.
Никак не отреагировав на благотворные перемены в облике первого помощника, капитан поднес к глазам подзорную трубу и стал оглядывать горизонт, ища долгожданную землю и корабли - вражеские или дружественные. "Хорошо бы, конечно, встретить не англичан, а французов или голландцев, чтобы разузнать, заключен ли наконец мир с Англией", - подумал он.
Черт побери, как некстати тогда подвернулась "Шарлотта"! Если бы Алекс не поддался соблазну и не напал на нее, он бы уже шел на всех парусах в Бразилию. Впрочем, он сам виноват - надо было проявить благоразумную сдержанность. Но один вид английского флага толкнул его на опрометчивый поступок…
Что ж, теперь приходится пожинать плоды своей опрометчивости: на борту "Ами" не только толпа ненужных ему пассажиров, но и серьезно раненный ребенок…
На Мартинике долго задерживаться нельзя, потому что, как только англичане подпишут мир с французами, их военные корабли ринутся в погоню за каперами, и тогда "Ами" не защитят никакие письменные разрешения.
Размышления капитана прервали крики птиц - над судном кружились несколько чаек. Прищурившись, Алекс повернул подзорную трубу левее, и в окуляре возник далекий берег - темно-зеленая полоска над изумрудно-синим морем. "Боже, какая красота! - восхитился про себя шотландец. - Поистине, нет на свете ничего прекраснее островов Карибского моря!"
Увы, если мир будет подписан, райские острова станут для него столь же опасными, как и родная Шотландия. Они небольшие, скрыться на них негде, и англичанам не составит труда выследить по приметам и убить своего давнего врага Алекса Лесли.
Южная Америка - вот где человек с его прошлым может надеяться на будущее. Там бунтовщик Алекс Лесли и капер Уилл Мэлфор исчезнут, уступив место под солнцем благонамеренному торговцу алмазами…
Капитан еще некоторое время разглядывал горизонт, надеясь увидеть "Шарлотту", но тщетно. Удалось ли ей пережить шторм? Может быть, ее обнаружили и захватили англичане? Или она уже ждет "Ами" в Форт-Ройяле?
Терзаться в догадках бесполезно, скоро и так все станет ясно. Алекс опустил подзорную трубу и нахмурился. Пожалуй, надо сказать Дженет Кемпбелл, что скоро она сможет отправляться на все четыре стороны. Почему же у него так тяжело на душе, словно вместе с этой чужой женщиной из его жизни уйдет что-то очень важное?
Возле двери "лазарета" Алекс удивленно остановился - из каюты доносились два женских голоса, что-то напевавших.
Он рывком распахнул дверь, и открывшаяся его взгляду картина заставила его ошеломленно замереть на пороге: не сводя глаз со склонившейся над ней леди Кемпбелл, Мэг вместе с ней пела! Их голоса, красивый, звучный взрослый и тоненький, но чистый детский, сливались в трогательный дуэт.
У Алекса болезненно сжалось сердце - он и представить себе не мог, что его подопечная умеет петь. Да и откуда ему было узнать? Он намеренно не хотел сближаться с детьми, прекрасно понимая, что не сможет оставить их у себя, потому что его жизнь всегда будет полна опасностей как новых, связанных с его будущим ремеслом, так и старых: прознай англичане, что Алекс Лесли еще жив, они не успокоятся, пока с ним не покончат. Стоит ли говорить, что со своей хромотой и шрамом он стал весьма приметной личностью, поэтому его будущее определено раз и навсегда, и в нем нет места Робину и Мэг, по крайней мере, достаточно безопасного места…
Он слушал странный дуэт, затаив дыхание. Детский голосок звучал все слабее… Стоило ли Мэг тратить последние силы на пение? Леди Кемпбелл тоже стала петь тише, по-видимому, чтобы не заглушать девочку, во всяком случае, так показалось Алексу.
Но времени наслаждаться пением уже не было. Охваченный необъяснимым ощущением скорой утраты, он шагнул в каюту. Голоса тотчас смолкли, и обе певицы повернулись к нему.
- Мы подходим к Мартинике, - сообщил Алекс, обращаясь к Дженне. - Я поговорю с губернатором и помогу вам с отъездом на Барбадос.
- А как же девочка?
- Не беспокойтесь за нее, я найду ей врача.
- Вы хотите оставить ее на Мартинике?