- Это не может подождать до утра? Уже довольно поздно для бессмысленных разговоров.
- Это не может ждать и это не бессмысленный разговор! Я видела брошь, которую ты купил Кэрол.
- Шпионишь? - безжалостно осведомился он.
- Я вынуждена была заехать к "Дину и Поулстоунсу" - надо было отремонтировать часы. Менеджер увидел меня и решил, что брошь была куплена мне. Он спросил, понравилась ли она мне!
Николас ничего не ответил, и его молчание усилило ее гнев.
- Я не могу больше выносить этот фарс. Это унизительно и внушает мне отвращение. Я требую развода сейчас! Я уверена, что тебе удастся оспорить завещание. Скажи, что я не выполняю свою часть сделки, - говори что хочешь, но, ради бога, освободи меня!
- Освободить тебя? - Николас подошел к ее кровати и пристально посмотрел на нее. - Ты отвратительная мошенница! Ты согласилась выйти за меня замуж, зная, как я отношусь к этому, но, как только тебе стало жаль себя, ты требуешь развода! Почему ты не отказалась выполнить это соглашение, когда услышала о нем при чтении завещания? Как ты осмеливаешься предлагать мне оспорить его сейчас! Разве ты не понимаешь, что теперь уже слишком поздно? Если ты думаешь, что я позволю трепать мое имя каждой газетенке в этой стране, тебе следует подумать еще раз! - Его губы сжались. - Неаргументированное прошение о недействительности брака не вызовет такого скандала, как опротестование завещания и…
- Скандал! - в ярости вскричала Джейн. - Тебя только это волнует! Коль скоро скандал не грозит твоему блистательному имени, тебя не волнует, что чувствуют несчастные люди! Не важно, что даже слуги жалеют меня, раз об этом никто не догадывается за пределами дома! - Слезы катились по ее щекам. - Как ты смеешь говорить о сделке, если сам не можешь выдержать даже трех месяцев! В эту сделку не входило, что ты будешь всюду появляться с Кэрол, чтобы выставить меня на посмешище!
Она ничего не видела сквозь слезы и потянулась за носовым платком. Николас протянул ей кружевной лоскуток, лежащий на ее ночном столике:
- Возьми.
- Спасибо, - всхлипнула она и вытерла глаза.
Комната была погружена в темноту, если не считать света ночника, который бросал золотистый отблеск на ее кровать. Ее волосы, освобожденные от шпилек, падали волнами до талии, ее ночная рубашка оставляла обнаженными белые плечи, и Николас почувствовал, как забурлила его кровь, и под влиянием импульса, который оказался сильнее его самого, он присел на краешек кровати, переполненный внезапным состраданием к ней.
- Прости, если я причинил тебе боль, Джейн. Но эти последние несколько месяцев были для меня непростыми.
- Они не были простыми и для меня, - прошептала она. - Мы оба виноваты в том, что решили, что выдержим это супружество.
В неясном свете ее глаза были подобны двум бездонным озерам, и Николас почувствовал, как комок встал в его горле. Возможно, он был и не прав, когда думал, что она знает о планах его отца. Возможно, для нее это был такой же шок, как и для него. Повинуясь импульсу, которому он не мог противостоять, он прижал ее к себе.
Когда она почувствовала, как его руки обжигают ее сквозь тонкую ткань ночной рубашки, Джейн онемела от изумления и, не в силах сдержаться, обвила руками его шею и прижалась к нему. Она чувствовала, как его сердце бьется у нее на груди, и, уже не думая о том, что не нужно показывать ему, как много он значит для нее, она гладила его волосы и затылок; ее губы раскрылись под напором его губ, и все ее тело захлестнуло острое желание.
Николас бы не был мужчиной, если бы смог устоять перед ее красотой, которую она с такой готовностью ему предлагала, и его руки стали ласкать ее гладкие плечи. Сдерживая стон, он отбросил ее на подушки, забыв обо всем, кроме настоящего мгновения и всего того, что оно несло в себе.
Джейн открыла глаза и лежала неподвижно, опьяненная счастьем. Страстные мгновения прошлой ночи указали ей путь в то царство, которое по праву принадлежит каждой женщине, но в действительности лишь немногие женщины обитают в нем.
"Он любит меня, - взволнованно размышляла она. - Это правда!" Улыбка тронула ее губы при воспоминаниях о прошлой ночи: он оказался превосходным любовником, нежным и заботливым и в то же время искусным. Она глубоко и удовлетворенно вздохнула и посмотрела на часы рядом с кроватью. Их позолоченные стрелки указывали на девять тридцать, Николас уже должен быть в офисе.
Легко вздохнув, она вылезла из кровати и просеменила в ванную. Она долго лежала в теплой, ароматной воде, размышляя о прошлой ночи, потом медленно вытерлась большим, персикового цвета полотенцем. Лениво оделась, было уже несколько минут двенадцатого, когда она появилась в столовой и позвонила, чтобы ей принесли завтрак.
Через несколько минут вошла горничная, везя перед собой тележку, но Джейн заметила только квадратный серый конверт, прислоненный к кофейнику. Ее имя было написано жирными буквами поперек конверта, и, узнав почерк Николаса, она быстро схватила его, с нетерпением ожидая, когда останется одна, затем дрожащими руками разорвала конверт и вынула одинокий листок толстой бумаги. Поспешно она принялась читать, и краска постепенно исчезала с ее лица.
Когда Николас открыл этим утром глаза, некоторое время он находился в недоумении, обнаружив себя не в своей комнате. Услышав легкий звук, он повернул голову и увидел лежащую рядом с ним Джейн с розовым от сна лицом; темные блестящие волосы рассыпались волнами по подушке и белоснежным плечам.
Он медленно поднялся, едва сдержав стон, когда события прошлой ночи полыхнули в его голове. Вспомнив ее нежную капитуляцию, он преисполнился чувством ужасного раскаяния. Связанный чувствами с Кэрол, как мог он так потерять голову, чтобы воспользоваться тем, что Джейн предложила ему так бесхитростно? Она может подумать, что он больше не любит Кэрол, может даже предположить, что теперь их брак перерос в настоящий. Только теперь, когда эта мысль пришла ему в голову, жесткий огонек зажегся в его глазах.
"Ты глупец! - сказал он себе. - Ты чертов глупец!" Дрожа от гнева, он тихо выскользнул из комнаты и, только когда оказался в безопасности своей спальни, в полную силу дал волю своим чувствам, шагая по комнате как лев в клетке; каждый его тяжелый шаг звучал как похоронный звон по его будущему, так как он осознавал тот факт, что навсегда потерял шанс признать их брак недействительным.
Теперь ему придется три года ждать своей свободы. Снова и снова он проклинал себя за то, что сразу не разглядел истинной причины капитуляции Джейн. Но она не сможет завоевать его таким образом. Если она думает, что может привязать его к себе так, то ей следует еще раз хорошенько подумать!
Он быстро умылся, оделся и поспешил вниз, в библиотеку. Сидя за своим столом, он начал писать, слова выплескивались на страницу злобными очередями, вслед за его ожесточенными мыслями.
Когда, некоторое время спустя, Джейн читала это письмо, какая-то ее часть умерла навсегда. Как по-детски наивна она была, когда решила, что ее девственная капитуляция что-то значит для Николаса! Она взмахнула рукой, и письмо соскользнуло на пол, но она не стала поднимать его, так как каждое слово уже неизгладимо отпечаталось в ее голове.
"Я хочу поблагодарить тебя, - оно начиналось без всякого обращения, - за волнующее окончание и так достаточно приятного вечера. Твоя капитуляция была очаровательной, я оставался в одураченном состоянии до сегодняшнего утра, когда разум наконец вернулся ко мне. В холодном свете дня я нашел в своем сердце лишь сожаление к твоей наивной вере, что таким образом - хотя, без сомнения, страстным и волнующим - ты сможешь удержать меня. Ты поймешь когда-нибудь, если уже не поняла, что страсть, основанная на любви, прекрасна, но, основанная на похоти, она представляет собой нечто уродливое и быстротечное. Я должен поздравить тебя с тем, что тебе почти удалось заполучить меня. Николас".
- Николас! - Джейн произнесла его имя вслух, а затем, закрыв лицо руками, разрыдалась.
- Джейн! Джейн! Мое бедное дитя, что случилось?
Джейн подняла залитое слезами лицо и увидела, как через комнату к ней спешит Агата Кэрью; с криком боли она кинулась к ней навстречу.
- Мое бедное дитя, что это? Безо всяких сомнений, тут замешан мой глупый Николас.
Запинаясь, с трудом и горечью подбирая слова, она рассказала все, что случилось прошлой ночью.
- Так что теперь вы видите, что положение безнадежно, - закончила она. - Все совершенно безнадежно. Все, что мне остается, - это переехать кмоим родителям и оставаться с ними, пока я не получу развод.
Агата Кэрью резко встала и схватила письмо Николаса. Она прочитала его, а затем порвала на куски, пристально глядя на Джейн и качая головой.
- Ты сделаешь кое-что для меня, Джейн? - спросила она. - Ты позволишь мне взять все в свои руки?
- Для чего?
Агата Кэрью терпеливо разъяснила:
- Встань и посмотри на себя в зеркало. - Последовала пауза. - Ну а теперь, если сравнить тебя с Кэрол или любой другой элегантной девушкой?
Джейн несчастно покачала головой:
- Нечего и сравнивать. Я слишком обычная.
- Не будь дурочкой, ты самая прекрасная девушка, которую я когда-либо видела. Посмотри на свои черты, на цвет твоего лица. Черт побери, ты сможешь заткнуть за пояс любую так называемую шикарную девушку! Все, что тебе нужно, - это выхолить себя.
Несмотря на ситуацию, Джейн улыбнулась:
- Но я не лошадь!
- Это всем необходимо! Ты можешь мне полностью довериться?
- Какой в этом смысл? Я потеряла Николаса и…
- Он не с тобой только в настоящий момент! Но у тебя появится шанс, если ты последуешь моему совету.
- Если бы только у меня появился шанс один из миллиона, я бы все сделала!
- Значит, решено. Первое, что нужно менять, - это одежда. За ней мы поедем в Париж.
- Там она стоит целое состояние! - выдохнула Джейн.
- С какой бы целью ты ни выходила замуж за моего племянника, но точно не ради денег! Николас может себе позволить, чтобы его жена была в списке самых элегантно одетых, и я собираюсь проследить, чтобы так и было!
- А что он скажет, когда увидит счета?
- Когда и если он женится на Кэрол, ему придется оплачивать гораздо большие счета, чем твои! - Агата Кэрью фыркнула, как она любила это делать. - Когда мы будем в Париже, ты должна зайти к Франсуа, чтобы он занялся твоими волосами. Мы тебя полностью изменим, Джейн. Я собираюсь извлечь как можно больше удовольствия из этого. У меня никогда не было дочери, а теперь вот она, специально для меня!
Джейн прижалась к ее морщинистой щеке.
- Я люблю вас, тетя Агата, - на самом деле люблю.
- Вздор! - Женщина обвела глазами комнату. - Почему бы тебе не изменить здесь обстановку? Здесь так же уютно, как в музее!
- Я не чувствую себя вправе тратить деньги.
- У тебя больше прав, чем будет у Кэрол. - Миссис Кэрью промаршировала к телефону и набрала номер. - Мистера Селбрайта, пожалуйста… Это ты, Перси? Это Агата Кэрью… Очень хорошо, спасибо, у меня для тебя есть большая, прекрасная работа… Нет, дорогой мальчик, это должно быть сделано немедленно. Немедленно. Это дом миссис Гамильтон. Да, именно, газетный магнат. - Она послала Джейн улыбку и продолжала говорить: - Мы собираемся в Париж на несколько недель, и дом должен быть готов к нашему возвращению… Да, полностью переделан. Продавай что хочешь и покупай что хочешь, но прежде отправь моей племяннице образцы и фотографии… Отлично, я знала, что ты согласишься.
Если бы Джейн не была так возбуждена, возможно, она даже получила бы удовольствие, глядя, как повелительно требует и получает тетя Агата то, что она хочет; ей даже удалось заказать два авиабилета до Парижа на следующее утро.
- Все, что тебе остается, - это сообщить моему племяннику, куда мы едем, и попросить его оставаться в клубе на то время, пока в доме идет ремонт.
Тут Джейн сникла:
- Я не могу видеть Николаса. Не сейчас.
- Тогда напиши ему, - тетя Агата похлопала Джейн по руке, - скажи ему, что сегодня останешься со мной в отеле, так как завтра мы вылетаем очень рано.
Изумленная Джейн выполнила требование тети Агаты, написав короткую записку Николасу, в которой она ни словом не упомянула о его письме, полученном ею утром. Затем позвонила экономке и сказала, что уезжает за границу на несколько недель, а вся прислуга отправляется в дом миссис Кэрью в Корнуолл. По окончании ремонта они должны вернуться, чтобы успеть подготовить дом на Орм-сквер к ее возвращению.
На лице экономки отразилось крайнее удивление.
- Это все? - осведомилась она.
- Думаю, да. Проследите, чтобы шофер доставил это письмо моему мужу, а затем уложите в дорожную сумку самое необходимое. Всю мою остальную одежду отправьте в благотворительный фонд герцогини Банстерской.
- Всю одежду?
- Да.
Когда изумленная женщина вышла из комнаты, Джейн приложила дрожащую руку ко лбу.
- Ну, тетя Агата, как я справляюсь?
- Я сама не могла бы сделать это лучше! У тебя правильный настрой, дитя мое.
Джейн слабо улыбнулась. Ее настрой еще понадобится ей на много недель вперед.
Глава 8
Джейн и тетя Агата провели в Париже целый месяц, устроив себе оргию шопинга, после которой они почувствовали себя совершенно обессиленными. Они посетили все дома моды, где с Джейн снимали мерки и подгоняли туалеты до тех пор, пока она не падала с ног от усталости. На пятый день их пребывания миссис Кэрью отвела ее в роскошный салон, где их приветствовал Франсуа - "величайший парикмахер в мире" - так он скромно представился.
Это был маленький, толстый, чисто выбритый и абсолютно лысый человечек, он приветствовал тетю Агату как старого друга, с которым давно не виделся. После десяти минут беглой французской речи он повернулся к Джейн с мягкой улыбкой, которая осветила его лицо, сделав его похожим на великовозрастного херувима.
- Так, значит, вы племянница моей дорогой подруги, э? А я должен сделать так, чтобы вы прекрасно выглядели?
- Вам это удастся только в том случае, если вы настолько великий, что можете творить чудеса!
Маленький француз закудахтал:
- Под такими прекрасными волосами еще и мозги, э? Ну-с, если мадам сядет вот сюда, я попробую разработать для нее прическу. Моя прическа, может быть, и не нова, - он всплеснул руками, - но это лучший способ длямадам укладывать ее волосы. А потом мой косметолог покажет вам, как накладывать грим. Англичанки совершенно не умеют пользоваться косметикой!
Тетя Агата исчезла, оставив Джейн в умелых руках Франсуа, и только четыре часа спустя девушка наконец смогла вернуться в отель.
Номер был пуст, она заказала чай и присела, радуясь возможности побыть одной. Она пила уже вторую чашку, когда раздался телефонный звонок и голос тети Агаты прокричал в трубку:
- Ты давно вернулась, детка?
- Не очень. Вы где?
- У графини Гасконской. Она приглашает нас на ужин. Переоденься и приезжай.
- Но мне нечего надеть!
- Нет, есть. Кое-что из одежды уже принесли сегодня днем. Я положила ее в твой шкаф. Ну, поспеши и приезжай.
Джейн положила трубку; у нее тут же улучшилось настроение, едва она зашла в спальню и настежь растворила тяжелые створки шкафов, занимающих целую стену. Калейдоскоп красок бросился ей в глаза, и у нее невольно вырвался возглас удовольствия.
Некоторое время спустя, оглядывая себя в огромном зеркале, она с трудом верила, что та девушка, которая отражалась в нем, и есть она сама. Рассмеявшись в восхищении, она схватила меховую накидку - миленькую безделушку, которая обойдется Николасу в сумму, которую она зарабатывала за год, работая секретаршей, - и спустилась на лифте в вестибюль. Выйдя на улицу, она поймала такси.
Графиня Гасконская жила в огромном доме в двадцати минутах езды от их отеля; когда Джейн стала подниматься по ступенькам, она почувствовала волнение, не зная, как ее примут в ее новом обличье.
В длинной, с низким потолком гостиной находилась дюжина или более гостей, но, как только она вошла, гул разговоров сразу затих. Джон Мастерс, беседовавший в это время с тетей Агатой, замолк на середине фразы, удивленный внезапной тишиной, а подняв глаза, он увидел прекрасную женщину, стоящую в дверном проеме. Джейн? Было ли это видение - Джейн?
Платье из абрикосового крепа обтягивало ее фигуру, подобно второй коже, облако шифона такого же цвета падало лавиной с ее стройных бедер к маленьким серебряным босоножкам. Ее волосы, которые он помнил всегда степенно уложенными вокруг головы, теперь падали сверкающими черными волнами чуть ниже плеч; ее глаза, затененные искусно подкрашенными ресницами, мерцали подобно озерам, пронизанным солнцем. Но, несмотря на всю свою элегантность и красоту, она нерешительно стояла у двери, напоминая ему об их первой встрече, хотя теперь ему с трудом верилось, что это видение совершенства и было той робкой и испуганной девушкой, которую он знал.
- Ну, - мягко сказала миссис Кэрью, - что вы думаете о ней?
Он перевел дыхание:
- У меня нет слов. Она так… она так прекрасна.
- А если ее разбудить, она будет еще очаровательнее. В настоящий момент она - спящая красавица, и я надеюсь, что Николас окажется тем принцем, который ее разбудит!
Джон понял намек.
- Я дам ему время, - пообещал он, - но пусть он поторопится.
Агата Кэрью состроила гримасу:
- К несчастью, мой одураченный племянник, кажется, тоже превратился в спящую красавицу, поэтому все, что я скажу, - пусть победит лучший мужчина!
Джон уже не слышал последних слов, он был всецело поглощен Джейн, которую представляли другим гостям. Дрожа от нетерпения, он ожидал, когда она наконец окажется рядом с ним.
- Как я рада видеть вас, Джон. Мы так давно не виделись.
- Не по моей вине. - Он схватил ее руки и нежно сказал: - Не прогоняйте меня опять.
Она колебалась, нежная краска то появлялась, то исчезала с ее щек, и, поняв ее желание сменить тему, он так и сделал:
- Я рассказывал миссис Кэрью о Париже. Я жил здесь когда-то и знаю этот город так же хорошо, как Лондон, а может, даже и лучше. Я надеюсь, вы позволите мне показать вам город?
- Только без меня, - вмешалась тетя Агата, инстинктивно чувствуя, в какое русло направить разговор, - я слишком стара, чтобы шататься по городу. Но я уверена, что Джейн будет в восторге.
- Даже не мечтайте, что я оставлю вас одну, - запротестовала Джейн.
- Ты сделаешь мне одолжение. Я наконец смогу остаться в постели и расслабиться.