Мастерс вытащил трубку, набил и молча закурил, даваяДжейн возможность прийти в себя. Но когда он взглянул на нее несколько мгновений спустя, он увидел, что на ее темных ресницах дрожат слезы, тогда он нежно пожал ее руку.
- Я бы не воспринимал ссору влюбленных таксерьезно, как это делаете вы, если бы был на вашем месте.
Она повернула к нему лицо:
- Ссора влюбленных! Если бы это было так…
Он попыхивал трубкой некоторое время.
- Вы не хотели бы все рассказать? Я болтливостью не страдаю!
Его доброта словно растопила сдержанность Джейн, она вдруг поняла, что рассказывает этому почти незнакомцу обо всем, что произошло после смерти сэра Ангуса; невероятно, но она могла говорить с ним о таких вещах, которые ей неловко было обсуждать даже с родителями, при этом она не щадила ни себя, ни Николаса.
- Ну вот, - заключила она, - теперь вы знаете все. Хотя Николас и пытается избежать публичной огласки, но дома он ведет себя, как ему заблагорассудится. Вы видите, - с горячностью продолжала она, - я никто! Я просто человек, который задержал его брак с Кэрол на год, - мои чувства и мысли не принимаются в расчет - только Кэрол, всегда одна Кэрол! Как я ненавижу ее!
Она разразилась судорожными рыданиями, а Джон Мастерс нежно обнял ее и не отпускал до тех пор, пока она не затихла. Долго она еще сидела так, положив голову ему на плечо, чувствуя себя рядом с ним в тепле и безопасности и от всего сердца желая, чтобы на его месте сейчас находился Николас.
Мастерс пошевелился первым:
- Нам надо идти, а то вы простудитесь.
Она встала и направилась в сторону французских окон, но он остановил ее:
- Нет, не этой дорогой. Нет ли какой-нибудь другой двери, чтобы мы вошли? Они не должны видеть, что вы плакали.
Не сказав ни слова, она повела его к узкой боковой двери, затем вверх по лестнице, ведущей в холл. Они задержались на мгновение у подножия лестницы: в приглушенном свете она выглядела бледной и усталой.
- Скорее в постель, моя дорогая, и постарайтесь так не расстраиваться. Утром все всегда выглядит не так уж плохо.
Ее большие глаза снова наполнились слезами, он наклонился и нежно поцеловал ее в лоб, затем смотрел, как она медленно поднимается по ступенькам, и услышал ее ласковое "Спокойной ночи".
Он стоял неподвижно до тех пор, пока она не исчезла, горестная улыбка тронула его губы, когда он признался себе, как посмеялась над ним судьба. Он влюбился в девушку, которая до безумия любила своего мужа, который, оказывается, не хотел даже замечать ее существования.
Он пожал плечами. Ну что ж, вряд ли сейчас было в его силах что-либо изменить. Придется разыграть эту партию в соответствии со сданными ему картами и надеждой, что в будущем удача будет на его стороне. До этого времени он останется ее другом, готовым на все, о чем она его попросит, не важно, чего это будет ему стоить.
Со вздохом он прошел через холл и вышел на улицу.
По условиям завещания Ангуса Гамильтона Джейн и Николас являлись совместными владельцами имущества в течение одного года их супружества. Это была необычная ситуация, которая, как догадывалась Джейн, весьма удивила адвоката, но лично она рассматривала это как знак доверия со стороны сэра Ангуса. У нее не было ни малейшего намерения присвоить себе те деньги, которые ей были доступны, в результате чего в самом скором времени после замужества она стала испытывать серьезные финансовые затруднения, так как все свои сбережения она потратила на приданое, какая насмешка - готовить приданое для фиктивного замужества, - и теперь у нее оставалось так мало наличных денег, что она стала подумывать, как Николас отнесется к тому, что она найдет себе работу на неполный день.
Проблема разрешилась самым необычным образом, когда Николас однажды вечером перед ужином вошел в гостиную с целью поговорить с ней. В те редкие дни, когда он оставался дома на ужин, он находился в библиотеке пока накрывали на стол, таким образом пытаясь обезопасить себя от ненужных ему долгих разговоров с ней, поэтому она не смогла скрыть удивления, когда он по собственной инициативе решил побеседовать с ней. Но все стало ясно, как только он заговорил.
- Боюсь, что нам необходимо будет устроить большой званый ужин. Это будет выглядеть странно, если я не введу тебя должным образом в общество.
- Мне казалось, что подобные формальности канули в Лету вместе с Ноевым ковчегом, - сухо заметила она.
- Некоторые члены правления нашей компании действительно весьма архаичны, - в тон ответил он. - В любом случае это необходимо устроить.
- Не кажется ли тебе, что мы избежим массы хлопот, если ничего не будем устраивать? - быстро ответила она. - В конце концов, стоит ли вообще представлять меня, если я буду твоей женой всего лишь год. Мне кажется это напрасной тратой времени.
- Мы же решили соблюдать внешние приличия, - возразил он и оценивающе оглядел гостиную. - Здесь будет проходить сам прием, а в саду можно растянуть шатер и устроить там танцы.
- Но это получится ужасно дорого!
- Пару тысяч фунтов. - Он посмотрел на нее насмешливо. - Я могу себе это позволить, Джейн, и ты отлично это знаешь.
Она покраснела:
- Вопрос не в том, можешь ты позволить себе этот прием или нет. Просто жаль тратить такую кучу денег за один вечер.
Он ничего не ответил, но она почувствовала, как его насмешливый взгляд уступил место критическому разглядыванию.
- Тебе стоит купить что-нибудь из одежды. Я собирался сказать это тебе с тех пор, как мы вернулись в Лондон.
- Мне не нужна никакая одежда, благодарю.
- Я играю свою роль в этом представлении, и мне хотелось бы, чтобы ты тоже играла свою.
- Какое отношение это имеет к моей одежде? - Джейн чувствовала, что выходит из себя. - В любом случае мне кажется, что мои вещи выглядят вполне прилично.
- Они не соответствуют тому, что должна носить моя жена.
Она пригладила мягкую шерсть своей юбки.
- Чем тебе не нравится это платье, например?
- Ничем. Оно очень миленькое. Но представь себе, именно сегодня в таком платье появилась моя секретарша.
- Наверное, мы купили его в одном и том же универмаге.
- Будучи моей женой, тебе не следует носить такие платья, которые может позволить себе и секретарша.
- Какой же ты сноб! Миллионы людей сегодня покупают готовое платье, даже члены королевской семьи!
- Нет никаких причин, почему бы тебе тоже не покупать готовое платье. Но в определенных случаях ты должна надевать что-нибудь эксклюзивное. Кстати, редактор одного из наших справочников прислал сегодня записку с просьбой поместить твое интервью с фотографиями.
- Я, конечно, должна щеголять в маленьком домашнем платьице от Баленсиага?
Он проигнорировал ее сарказм:
- Даже в демократическом обществе есть те, кто может позволить себе больше, чем другие.
- И я принадлежу к тем, кто "может позволить себе больше", так я полагаю?
- В течение этого года, - признал он и вышел из комнаты.
- Николас, - окликнула его она и с удовольствием увидела, что он в удивлении остановился, - ты ничего так и не рассказал о приеме. Когда он состоится, сколько людей нам нужно будет пригласить и где бы ты хотел, чтобы я заказала платье?
- Прием состоится через две недели, будут приглашены семьсот пятьдесят гостей, платье ты можешь купить у любого кутюрье, которого выберешь. Попозже мы просмотрим список гостей, к некоторым из них ты должна быть особенно внимательна.
Джейн не удержалась и спросила:
- А как насчет Кэрол? Она тоже придет?
- Разумеется.
- Почему "разумеется"? - сердито поинтересовалась Джейн. - Не кажется тебе, что это смешно - устраивать прием с целью представить свою жену лондонскому обществу и в то же время приглашать свою любовницу? В конце концов, ты так осторожен, чтобы не допустить никаких сплетен о нас…
- Кроме того, что Кэрол - это женщина, которую я люблю, она принадлежит к тому же кругу, что и другие мои друзья. Никому не покажется странным, если она там будет.
- Мне это покажется странным. Последний раз, когда она приходила на ужин, она из сил выбивалась, чтобы не замечать меня.
- Надеюсь, ты не ждала, что она будет порхать вокруг тебя?
- Нет, - признала Джейн, - не ждала. Но также я не жду, что она еще раз сюда заявится. Я твоя жена в течение года, Николас, нравится это тебе или нет, и все время, пока я буду жить в этом доме, я не хочу, чтобы сюда приходила Кэрол. Если она придет на прием, придется ей принимать гостей.
Джейн повернулась к нему спиной. Она чувствовала, как онемел ее позвоночник, весь ее запал угас, она уже сожалела об этом взрыве эмоций.
- Очень хорошо, - сказал за ее спиной Николас, - к сожалению, сейчас я вынужден согласиться с тобой. Но не пытайся ставить мне никаких других условий. Хотя я и пытаюсь избежать неприятной шумихи вокруг нас, существуют границы, за которые я не позволю тебе выйти. - Она услышала, как повернулась ручка двери, и снова послышался его голос: - Я не буду сегодня ужинать здесь. Я ухожу.
Дверь с шумом захлопнулась, и Джейн осталась одна праздновать свою пиррову победу.
Все вечера до приема она проводила одна, отлично понимая, что таким образом Николас демонстрирует свое презрение к ней.
Поначалу она не собиралась покупать для приема какое-то особенное платье, но затем, здраво рассудив, упрекнула себя в том, что не подыгрывает ему, по крайней мере, пусть амбиции сэра Ангуса получат хоть какой-то шанс на осуществление. Если у нее и оставалась слабая надежда отвлечь внимание Николаса от Кэрол, то только заставив его посмотреть на нее как на женщину; она уже прочувствовала тщетность попыток воздействовать на него своим интеллектом. Но, даже приняв это решение, она не направилась к ведущим кутюрье, а нашла платье по вкусу в одном маленьком, но элегантном бутике в Кенсингтоне.
Надев его впервые в день приема, она пришла в восхищение от собственного выбора и размышляла, что скажет Николас, так как покрой платья был более замысловатым, чем она обычно носила. Белый шифон был задрапирован так искусно, что, прикрывая ее плечи, оставлял глубокое декольте; и хотя юбка свободными складками падала на пол, но при каждом движении она подчеркивала каждый изгиб ее тела. Джейн даже поэкспериментировала с разными прическами, но она так долго отращивала волосы, что совершенно не хотела их обрезать и в конце концов сплела в большие двойные кольца и заколола на затылке.
Она стояла перед зеркалом и разглядывала свое отражение, когда послышался стук в дверь и вошедшая горничная сообщила, что Николас ждет ее в библиотеке.
Пытаясь выглядеть уверенно в эту первую их встречу после того бурного объяснения, Джейн вошла в библиотеку и не смогла сдержать страстного желания, которое охватило ее при виде Николаса - отчужденного и мрачного в своем смокинге, - когда тот встал с кресла.
- У меня кое-что есть для тебя, - сообщил он и, не глядя на нее, подошел к своему столу и вынул большой кожаный футляр из среднего ящика. - Вот, открой.
Думая, что там находится какое-нибудь ювелирное украшение, и, размышляя, как он отреагирует, если она скажет ему, что не хочет его надевать, Джейн неохотно подняла крышку. Возглас восхищения сорвался с ее губ, так как хотя она и ожидала увидеть что-нибудь дорогое и красивое, но не предполагала, что это будет необыкновенный гарнитур из бриллиантов и изумрудов, мерцающих на черном бархате.
- Какое волшебство! - прошептала она и осторожно коснулась браслета и серег, а затем ее пальцы замерли на ожерелье. - Никогда не видела ничего подобного.
- Этот гарнитур не надевали целую вечность. Последним, кто носил его, была моя мать. - Он наклонился и поднял браслет и серьги. - Надень.
- Я не могу. Я боюсь носить такие ценности.
- Не будь смешной. Изумруды Гамильтона пользуются мировой известностью, и, как моя новобрачная, - он произнес последнее слово с сарказмом, - как моя новобрачная, ты должна их надеть.
Не в силах выносить дальнейшие насмешки, она обернула вокруг руки браслет и застегнула серьги, радуясь, что у нее проколоты уши, почувствовав в них тяжесть и покачивание драгоценных камней.
- Надень и ожерелье, - скомандовал Николас.
- Может, это уже слишком?
- Не в этот раз. В конце концов, это твой большой выход, а не твои похороны. - Он произнес это с таким выражением, что у нее не осталось сомнений, с какой радостью он бы предпочел, чтобы все было наоборот.
Дрожащими пальцами она застегнула на шее ожерелье, слегка вздрогнув от прикосновения холодной платины. Потом повернулась и посмотрела на него, даже не представляя, какую картину она представляет собой в этой обитой темными панелями комнате. Бриллианты сверкали, подобно прирученной радуге, придавая ей царственную и в то же время девственную грацию, которой Николас никогда не замечал в ней прежде, и он почувствовал странное учащение пульса. Безотчетно слова из стихотворения Китса пришли ему на ум:
Порфиро ослабела,
Упав на колени, так чиста она была,
Смертельный позор ее не коснулся.
Он встряхнул головой, как человек, отгоняющий видение. "Смертельный позор ее не коснулся". Какой насмешкой это прозвучало! Насмешкой над ним!
Сердито он рванулся к двери, в голосе звучала горечь, когда он сказал:
- Мне кажется, что я слышу, как подъезжают гости. Нам надо идти и встретить их.
Он отошел в сторону, пропуская ее вперед, и она пошла впереди него, дрожа так, что ей казалось, что она сейчас упадет. Как будто чувствуя ее тревогу, Николас предложил ей руку, и, хотя она понимала, что он сделал это с неохотой, она приняла ее с нервной улыбкой.
Одна группа людей сменялась другой, Джейн потеряла им счет, она только поняла, что приехали почти все члены правления, которых она знала в лицо с того времени, когда работала с сэром Ангусом.
Только после легкого ужина, когда танцы были в полном разгаре, Николас отвел ее в уголок комнаты и представил своей единственной оставшейся в живых тетке.
- Может, с ней немного трудно общаться, - предупреждал он Джейн, таща ее за собой через весь зал, в то время как его рука, якобы с нежностью, сжимала ее локоть, - но у нее необыкновенный характер, и… и я очень ее люблю.
- Не хочешь ли ты сказать, что мы должны изображать любящую пару даже более усердно, чем всегда? - прошептала она в ответ.
Он не успел ничего сказать, так как Джейн уже стояла перед женщиной, чья внешность, казалось, никак не соответствовала характеристике, данной Николасом. Белоснежные волосы были высоко забраны, а гордые темные глаза были самой выдающейся чертой на морщинистом, но прекрасно вылепленном лице. Хотя она сидела в кресле, но было видно, как она высока, а ее худощавое тело облекал черный бархат, не имеющий никакого отношения к моде. Хотя бархата было почти не видно, так как Джейн показалось, что почти весь лиф платья был увешан огромным количеством бриллиантов.
- Тетя Агата, я хотел бы познакомить вас с Джейн, - сказал Николас.
- Давно пора. - Ее рука, похожая на птичью лапку, увешанная кольцами, протянулась и уцепилась за руку Джейн. - Это было дурно с твоей стороны - не пригласить меня на свадьбу.
- Все произошло довольно неожиданно, - запинаясь, произнесла Джейн, - и не…
- Я виноват, - прервал ее Николас, - я хотел, чтобы свадьба прошла как можно тише, а в твоем присутствии это было вряд ли возможно!
Старая дама издала тихий смешок:
- Если ты хочешь сказать, что я эксцентрична в манере одеваться, то все, что я могу ответить на это, - мой возраст дает мне право на небольшие удовольствия!
Она посмотрела на Джейн и похлопала по сиденью рядом с собой:
- Ну-ка, поболтайте со мной, дитя. А ты, Николас, можешь идти к своим гостям.
Николас колебался, и Джейн почувствовала, что он боится оставлять ее с этой явно прямолинейной женщиной.
- Делай, как велит тебе тетя, дорогой, - зловредно сказала она.
Пожав плечами, он отошел, старая дама тут же впилась глазами в лицо Джейн:
- Ангус когда-нибудь упоминал обо мне?
- Да. Однажды он сказал мне, что ему жаль, что вы так редко встречаетесь с ним.
- Я думаю, что ему было бы жаль, если бы мы встречались чаще! Когда мы были детьми, он называл меня "Ужасная Агги". Но это он делал потому, что я никогда не соглашалась ни с одной из его сумасбродных затей. Что вы думаете о его последней затее?
- Которой из них? - озадаченно спросила Джейн.
- Заставить Николаса жениться на тебе.
Джейн была слишком удивлена, чтобы что-нибудь ответить, а тетя радостно закудахтала:
- Думала, что я ничего не знаю, а? Святые небеса, дитя, не думаешь же ты, что Ангус составил завещание, не посоветовавшись со мной? Кстати, кое-что ему подсказала я.
Джейн все еще была в оцепенении, чтобы сделать какие-нибудь комментарии. Если эта решительная женщина, явно проницательная и полная житейской мудрости, одобрила план сэра Ангуса, значит, она верила, что существует шанс на то, чтобы план сработал.
- Неужели вы думаете, что у меня действительно есть шанс оторвать Николаса от Кэрол? - спросила она наконец.
- Я не люблю пари, но думаю, что шансы приблизительно пятьдесят на пятьдесят. Кое-что я бы непременно сделала… - Тетя Агата внезапно остановилась, и, обернувшись, Джейн увидела, что Николас возвращается, на этот раз в компании Джона Мастерса.
- Как вы мудро поступили, что пригласили Джона, - заметила тетя Агата. - Вы мой любимый художник. Я купила три картины на вашей последней выставке, хотя ваши цены просто чудовищны.
Джон Мастерс усмехнулся и поднес к губам руку старой леди неожиданно галантным жестом.
- Как поживает самая прекрасная леди в Лондоне?
Тетя Агата опять фыркнула:
- Вторая самая прекрасная. Теперь на первом месте Джейн. - Темные глаза сверкнули на племянника. - Ты сделал хороший выбор, мой мальчик. Она так же очаровательна, как и прекрасна. Ты должен заставить мистера Мастерса написать ее портрет.
- Впереди еще куча времени для этого.
- Не так уж много, - возразила тетя. - Нам нужен наследник, знаешь ли, а Джейн вряд ли понравится, если ее изобразят беременной и толстой.
Наступила тишина, и Джейн покраснела. Правда ли, эта женщина полагала, что их супружество является самым настоящим? Она увидела, как сжались руки Николаса, и поняла, что он в таком же замешательстве, как и она сама.
Только Джон Мастерс, казалось, не растерялся и, засмеявшись, сгладил неловкое молчание:
- Пощадите скромность новобрачных, миссис Кэрью. В конце концов, это всего лишь двадцатый век! - Он повернулся к Николасу: - В самом деле, ты окажешь мне любезность, если позволишь написать портрет Джейн. Не в качестве заказа, - поспешно добавил он, - я ищу образ смуглой леди сонетов для моей следующей выставки.
- Превосходная мысль, - одобрила тетя Агата, не давая вмешаться племяннику. - Как только вы напишете портрет, Николас будет просто обязан его приобрести.