Когда за Грегором захлопнулась дверь, Джордан осушил свою рюмку и поставил ее на стол. Это полнейшая чепуха. Он будет делать то, что считает нужным.
Ему вовсе не хочется этой девочки.
И он вовсе к ней не привязался.
И уж, конечно, ничто не в силах помешать ему добиться главного - Джедалара.
К черту варианты Грегора.
* * *
Он на секунду замер, готовясь погрузиться в нее.
Еще секунду - и он будет там, в тесном шелке ее лона, и этому мучительному желанию придет конец.
Ее голубые глаза открылись: смелые, яркие, полные желания.
Странно, раньше он не замечал ее глаз…
Боже!
Он проснулся, возбужденный, напрягшийся, полный болезненного желания, и лежал в темноте, тяжело дыша и стараясь прийти в себя.
Встав, он подошел к иллюминатору и распахнул его, впустив холодный ночной воздух. Господь свидетель, ему не помешает охладиться.
Марианна.
* * *
Марианна оторвала взгляд от шахматной доски.
- Почему вы так на меня смотрите?
- Как я на тебя смотрел? Она нахмурилась:
- Странно. Вы злитесь, что я сегодня вас обыгрываю?
- Я не люблю проигрышей, - бесстрастно ответил он.
Она дотронулась пальцами до своей щеки:
- У меня на лице пятно?
Он придирчиво искал изъяны, недостатки - и нашел их немало. Черты у нее были тонкие, но не Классические: глаза слишком смелые, губы красивой формы, но слишком редко ему улыбаются.
Да и вообще она почти ребенок, черт побери!
Он вовсе не хочет испытывать страсть к этой юной девушке, совсем неопытной, считающей, что на жизнь можно смотреть сквозь разноцветное стекло витражей. Он вовсе не собирается спать с девочкой, которая обыгрывает его в шахматы и заставляет улыбаться своему поражению.
- У нас у всех есть пятна. - Он посмотрел на ее пальцы, теребившие ферзя. - Что у тебя на ладони?
- Что? А, шрам. Вы наверняка видели его и раньше.
- Не видел. - Он взял ее кисть и повернул ладонью вверх. Там оказалось немало шрамов. Он прикоснулся к тому, что шел по самому центру ладони. - 11орез, должно быть, был очень глубокий.
- Я работаю со стеклом. Это требует осторожности а за неловкость приходится платить. Я задумалась, и лист стекла соскользнул у меня со стола. Надо было поймать его, чтобы он не упал на пол и не разбился.
Его вдруг охватил гнев. Шрам был очень старый, так что этот случай произошел, когда она была еще совсем маленькая. Почему за ней не присматривали, почему о ней не позаботились?
- Оно могло перерезать тебе руку пополам.
Я имею дело со стеклом, - повторила она. Этот случай послужил мне хорошим уроком. Больше я никогда не отвлекалась во время работы.
Он нежно водил пальцем по шраму, чувствуя, как под ним бьется ее пульс.
Марианна с трудом сглотнула.
- Не надо этого делать. У меня от этого… ужасно странное чувство.
- Боль?
- Не совсем.
Для него это была боль - и она росла с каждой секундой. Ребенок не ответил бы ему так, как она. Она женщина - и поэтому может считаться добычей в той охоте, которую он так хорошо знает.
Господи, он ищет оправдания, чтобы ее обольстить!
Уронив ее руку, он резко встал.
- В каюте очень душно. Мы закончим партию завтра.
Она изумленно посмотрела на него:
- Здесь ни капельки не душно.
- Не просто душно - здесь нечем дышать. Мне надо пройтись по палубе. - Джордан направился к двери. - Увидимся за ужином.
Грегор прав. Если он будет держаться подальше от Марианны, эта нелепая страсть исчезнет сама собой. Все дело в том, что он с детства привык потакать своим капризам. Вот и сейчас Джордан поймал себя на мысли, что инстинктивно ищет в девушке такие качества, которые послужат ему предлогом, чтобы переспать с ней.
- У тебя довольно взволнованный вид, - заметил Грегор, подстраиваясь к его стремительным шагам. - Как Марианна?
- Не рыдает нагая на моей постели.
- Значит, мы вовремя поговорили. - Грегор явно успокоился: складки на его лбу расправились. - Наверное, ты очень хорошо себя вел. Ты всегда при этом страшно злишься. - Ты думал, если поговорить об этом открыто, проблема будет решена?
- Нет, я знал, что, когда ты поймешь, какие чувства тобой движут, ты будешь колебаться. Это было опасно - но другой вариант был еще опаснее.
Джордан криво усмехнулся:
- Потому что ты знаешь, что инстинкт велит мне разрушать?
- Нет, как раз инстинкты у тебя в полном порядке, но ты привык только брать, ничего не давая взамен. Менять привычки очень нелегко. - Он хлопнул Джордана по плечу. - Но с каждым годом твой характер меняется к лучшему.
- Спасибо, - иронично отозвался тот. - Только на этот раз не удивляйся, если привычка победит.
- Очень удивлюсь, - серьезно ответил Грегор. - И буду сильно разочарован.
Джордан посмотрел на него с досадой, раздражением и нежностью. Этот сукин сын знает, чем его пронять. Если что-то и способно остановить Джордана, так это боязнь лишиться уважения друга. Джордан улыбнулся:
- Твоя взяла, негодяй.
- А, вот ты немного и успокоился, - довольно сказал Грегор. - Пойдем полюбуемся на дельфинов. Никто не может злиться, видя, как играют дельфины.
* * *
Он наблюдает за ней. В течение всего обеда Джордан подсмеивался над Алексом, болтал с Грегором о пустяках - и наблюдал за ней. Это ужасно ее тревожило. И не то чтобы Марианна не привыкла, что он на нее смотрит. За последние две недели за шахматной доской он должен был бы запомнить каждую ее черточку, каждое выражение лица - как она запомнила его.
Но сегодня в его взгляде появилось что-то… новое. Когда обед закончился, Джордан оттолкнул стул и поднялся на ноги.
- Сегодня полнолуние и на небе нет облаков. Грегор, почему бы тебе не взять Алекса на мостик и не рассказать ему о звездах? - Он повернулся к Алексу. - У Грегора есть история про каждое созвездие на небе. Когда я был парнишкой, он, бывало, брал меня на прогулку в лес и плел свои рассказы, но море - гораздо более удачная рама для гобелена.
- Ой правда, пойдем, Грегор! - В голосе Алекса звенело возбуждение.
Грегор секунду смотрел на Джордана, а потом кивнул:
- Ненадолго. - Он повернулся к Марианне. - Хочешь пойти с нами?
- Я уверен, что Марианна устала. Я отведу ее в каюту, - сказал Джордан. - Нам надо кое-что обсудить.
Марианна изумленно уставилась на него. Они виделись всего несколько часов тому назад. Если ему надо было обсудить с ней что-то важное, почему он этого не сделал тогда?
Джордан обратился к Марианне:
- Ты пойдешь со мной?
Почти так же он спрашивал ее тогда в церкви в Таленке. Казалось, он прочел ее мысли, потому что сразу же спросил:
- Все ведь получилось не так уж плохо, правда?
Он улыбался, и Марианна, завороженная, не могла отвести взгляда от его чувственно изогнутых губ. Почему его улыбка каждый раз оказывает на нее такое магическое действие?
- Правда? - еще раз спросил Джордан.
Она ничего не ответила.
- Вы можете поговорить в другой раз, - вмешался Грегор. - Это было бы… - Но тут он увидел выражение лица Марианны, пожал плечами и встал. - Ну что же, бери ее. Мне надо сказать Алексу, что все, что предсказали звезды, сбывается.
- Но ты делаешь все возможное, чтобы изменить их предсказание, - пробормотал Джордан.
- Боюсь, на этот раз я бессилен. Бери плащ, Алекс.
- Он мне не нужен, - вдруг восстал мальчик. Грегор почти по-матерински заботливо закутал Алекса в плащ:
- Ночь прохладная. Ты же не хочешь снова начать кашлять.
Марианна покачала головой, глядя, как Грегор уводит ее брата:
- Он может делать с Алексом что хочет. Это просто чудо какое-то.
- Он с кем угодно может делать что хочет. - хмуро отозвался Джордан. - Только молчать он не может. - Схватив Марианнин плащ, он набросил его ей на плечи. - Пойдем.
- О чем вы хотели поговорить? - спросила она, в трудом поспевая за его стремительными шагами. Южный ветерок нежно овевал ее кожу; но в Джордане совсем не было нежности. Он тащил ее за собой по палубе, и все его гипнотическое обаяние куда-то исчезло, уступив место сдержанной агрессивности. Внезапно пришедшая ей в голову мысль заставила ее напрячься. - Я же говорила вам, что не стану рассказывать об Окне в Поднебесье.
- Ради Бога! Я не дурак, чтобы тратить на это время!
- Тогда я не понимаю, почему вы…
- Чем ты занималась в детстве?
- Что? - ошеломленно переспросила она.
- Чем ты занималась? Ты ведь не все время работала со своим драгоценным стеклом?
- Конечно нет.
- Тогда рассказывай.
- Но зачем вам это?
- Потому что я хочу видеть тебя ребенком, черт подери.
Такой ответ совершенно ничего ей не объяснил.
- Я не понимаю, чего вы от меня хотите.
- Все дети играют. Во что ты играла?
- Работа со стеклом была для меня игрой.
- Ты не ездишь верхом. Ты ходила гулять?
- Иногда мои родители и еще несколько семей устраивали пикники или большие прогулки по холмам. Мы, дети, обычно убегали вперед, играли в прятки, гонялись друг за другом, девочки собирали цветы и плели венки.
- Ах, наконец-то признаки детства. Я уже решил" что ты взрослой сошла с витража.
Он явно был чем-то раздражен, и ей надоело б в роли козла отпущения.
- Не говорите глупостей.
- Ты почти не упоминаешь отца - только, что он умер несколько лет тому назад. Расскажи мне о нем.
- О папе? Он был очень красивый. У него были прекрасные золотые волосы и правильные черты лица, и он много смеялся. - Она помолчала, вспоминая. - Он все время смеялся.
- Тогда он непохож на моих знакомых поэтов. Те как правило, любят слезы и печаль.
Она покачала головой:
- Папа любил смеяться. Он говорил, что жизнь создана для веселья.
- А не для работы? - едко спросил он.
- Он работал, - запротестовала Марианна. - Он писал прекрасные стихи. Он часами сидел под деревом в саду и писал.
- Пока твоя мать трудилась, чтобы заработать вам на хлеб.
- Она была не против. Им это вполне подходило.
- И я уверен, что тебе не терпится найти своего собственного красивого поэта, чтобы всю жизнь сдувать с него пылинки.
- Я не возражала бы, если бы встретила кого-то похожего на папу, - упрямо ответила она.
Ясно было, что такой ответ его тоже не устроил.
- А чем еще занимался папа, когда не сидел под деревом, сочиняя стихи?
- Он давал мне уроки. Он учил меня французскому, английскому и математике. Он даже пытался научить меня писать стихи, но у меня не получалось. У меня не было дара.
- Я думаю, папу это не очень беспокоило, ведь у тебя был дар к работе со стеклом и ты могла обеспечить его старость.
- Вы не хотите понимать, - обиделась она. - Ч не буду больше рассказывать про папу.
- И не надо. Все равно ничего не получается.
- Что не получается? - рассердилась она.
Он не стал ей отвечать, помолчал немного, а потом резко проговорил:
- Думаю, мы теперь откажемся от игры в шахматы.
- Почему?
- Мне они начали надоедать. - Он цинично улыбнулся. - Грегор тебе подтвердит: мне удивительно быстро все надоедает.
Она почувствовала странный укол боли, но не стала признаваться себе, что обижена. Он вел себя как-то странно сегодня днем, но она была уверена, что причиной тому не скука. Хотя откуда ей знать? Она читает его настроения гораздо хуже, чем он - ее. Может быть, ему все время было с ней скучно. Она гордо вздернула подбородок.
- Ну, я ничуть не хочу продолжать. Мне они тоже начали надоедать. Я буду рада проводить больше времени с Алексом.
Они дошли до ее каюты, и он настежь распахнул перед ней дверь, а сам застыл на пороге, глядя в темноту, весь напрягшийся, как зверь перед прыжком. Можно было подумать, что он заметил что-то поджидающее его среди теней.
- Джордан?
Он повернулся к ней. Какое странное у него лицо!
Она с трудом перевела дыхание:
- Что-то не так?
- Возможно. - Его светло-зеленые глаза бесшабашно блеснули. - Но то, что не так, бывает необычайно приятно, правда?
- Я не понимаю, о чем вы говорите.
- Я мог бы тебе объяснить. Такое удоволь… - Увидев, что она инстинктивно отступила, он замолчал.
Глубоко вздохнув, он резко повернулся на каблуках. - Спокойной ночи.
Марианна смотрела, как он уходит. Его темные волосы блестели в лунном свете, в размашистом шаге чувствовалась звериная грация. Этот человек по-прежнему был для нее загадкой. Ей казалось, что она начала его узнавать, но сегодня он был ужасно странный, и непонятный, и ранящий. Ей следовало бы сердиться, но вместо этого она испытывала боль - и страх.
Она боялась Камбарона даже сильнее, чем сама себе признавалась. Ей ничего не было известно о замках, о герцогах и об этой Англии, которую ненавидел ее отец. Ее мир был маленьким, уютным и полным любви, а теперь он вдруг начал расти и зиял пустотой, как пасть огромного зверя, готового проглотить.
Но гораздо больше пугал ее хозяин Камбарона, человек, от которого зависела ее судьба и который сегодня так равнодушно и даже враждебно вел себя с ней. И странно - это причиняло ей боль.
4.
Четыре высокие башни Камбарона были видны издалека; вымпелы развевались над массивным величественным замком из серого камня. Это здание оказалось намного внушительнее тех, что Марианна видела в Монтавии. Замок выглядел мощным, холодным и чужим. Светило яркое солнце, но Марианна невольно поплотнее закуталась в свой плащ.
- Ты его видишь? - Алекс, ехавший впереди с Грегором, рысцой подскакал к ней и остановил своего пони. - Замок, Марианна! - В глазах его горел восторг.
Марианне не хотелось, чтобы окружающие заметили, насколько гнетущее впечатление произвела на нее эта серая громада, и она только сухо проговорила:
- Было бы трудно его не увидеть. Замки имеют привычку быть весьма заметными. - Можно мне поехать вперед? Грегор собирается показать мне конюшни!
Она кивнула:
- Но будь осторожен и пускай лошадь только шагом.
- Если бы эта кобыла шла еще чуть медленнее, проще было бы подвезти Камбарон к ней, - заметил Джордан. - Нам надо будет найти для Алекса лошадку поживее, после того как он получит несколько уроков верховой езды.
- Мне эта нравится. - Алекс похлопал пони по холке. - Как вы посоветуете ее назвать?
- Непростой вопрос. Почему бы тебе не поразмыслить об этом подольше?
- Хорошо. - Он пустил пони рысью следом за Грегором. - Быстрее, Марианна!
Не глядя на Джордана, Марианна сказала:
- Можете ехать с ними. Я езжу еще хуже Алекса. Неразумно вам задерживаться из-за меня.
- Не беспокойся: я не настолько стремлюсь поскорее попасть в дом моих предков - в отличие от Алекса. Я никогда особо не любил этот замок. - Он улыбнулся. - И, кроме того, это шло бы вразрез с моими обязанностями опекуна.
- Мы оба знаем, что это чепуха.
- Возможно, я цепляюсь за эту чепуху, чтобы не совершить еще большей глупости.
Марианна даже не стала пытаться разгадать это туманное заявление. Единственное, чего ей хотелось, - это побыть в одиночестве. Ее и так тревожит этот замок, возникший на горизонте, а тут еще его дразнящее молчаливое присутствие. Он находился рядом с самого Саутвика.
- Поезжайте вперед, - повторила она. - Вы совершенно ясно дали мне понять, что мое общество дам скучно.
После того вечера - несколько дней тому назад - она видела его только за столом. Он был любезен, но в глазах его читалось безразличие, и он едва перебрасывался с ней несколькими словами, большую часть времени проводя с Грегором и капитаном. Даже Алексу доставалась немалая часть его внимания.
- Неужели я так прямо и сказал? - Он насмешливо вздернул брови. - Вероятно, я имел в виду только шахматы. Что же касается другой игры, то она, наоборот, с каждым днем становится все менее скучной и все более трудной.
Опять он говорит загадками - и при этом явно издевается над ней. Почему-то его насмешки больно ранили девушку,
- Вы сказали, что не любите его? Ведь это ваш дом.
Джордан пожал плечами:
- Дом ничем не отличается от любого другого Места.
У нее это было не так. Она всегда любила их небольшой уютный домик, в котором родилась и который был свидетелем стольких счастливых дней ее жизни.
- Разве у вас тут было плохое детство?
Он приподнял бровь:
- Ты пытаешься выведать мои тайны?
- Почему вы не хотите отвечать на вопросы? Нас с Алексом вы все время расспрашиваете.
- Действительно. - Немного помолчав, он небрежно бросил: - Может, тебя это разочарует, но мое прошлое не окутано мрачными тайнами. Моя мать покинула этот мир, когда мне было всего два года, так что все баловали несчастного сиротку - и к тому же богатого наследника. Слуги замка соревновались между собой в желании угодить мне.
- А ваш отец?
- О, он меня тоже баловал. Когда у него было время. Однако ему было трудно найти свободную минуту: он твердо решил стать самым большим пьяницей и развратником во всей Англии. - Джордан криво улыбнулся. - Может, ему это и удалось бы, но он сломал себе шею, упав с лошади, когда мне было всего двенадцать. Такая жалость.
- Вы его не любили?
- Когда-то, наверное, любил. Почему бы и нет? Он был очаровательный мужчина - и великолепный пример для подрастающего мальчика. После его смерти я, как почтительный сын, решил продолжить дело отца и с головой окунулся в бездны порока. Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы меня не отвлекли.
- Что же вас отвлекло?
- Не что, а кто. В мою жизнь ворвался Грегор. - Джордан остановил лошадь у ручья и спешился. - Видишь, как я откровенен? Я отбросил всю свою защиту.
Он был по-прежнему блестящ и неуязвим, и все же в его броне появилась трещинка; за внешне беззаботным тоном, каким он повествовал о своем детстве, она услышала горечь и одиночество ребенка, предоставленного самому себе.
- Почему вы решили рассказать мне все это?
- Чтобы показать тебе, что я не мрачный злодей, а такой же человек, как и все. - Он помолчал. - Перестань же наконец видеть во мне врага.
Она отрицательно покачала головой.
- Это необходимо, - серьезно проговорил он, - чтобы мы могли жить вместе цивилизованно.
Жить вместе. Эти слова намекали на какую-то странную, удивительную близость.
- Я знаю, что рассердил тебя на борту "Морской бури". - Джордан легонько похлопал начавшую пить лошадь по шее. - Я вел себя отвратительно.
- Да. Но я уверена, что такое поведение для вас типично.
- Ты права: я часто бываю не в духе, и тогда окружающим приходится плохо. - Он дружелюбно улыбнулся. - Прости меня: обещаю щедро наградить тебя за это.
Он улыбнулся ей впервые с того вечера.
- Мне не нужна никакая награда.
- Не может быть. Всем что-нибудь нужно. В этих небрежных словах звучала глубокая уверенность.
- Ваш опыт говорит вам это? Что всем что-нибудь от вас нужно?
Он цинично улыбнулся: