Он проснулся, но лишь для того, чтобы поудобнее устроиться рядом, и затем снова погрузился в сон. Рассерженная, Элли бросилась на подушки. И тут вспомнила, что Мартин последние два дня почти не спал.
Элли вздохнула. Вероятно, он проснется еще не скоро. К сожалению, она не могла, оставаясь в его постели, ждать его пробуждения. Она должна быть в своей комнате, когда проснутся дети и ее тетя. И если она пролежит здесь еще какое-то время, дело кончится тем, что они оба проспят до полудня. Это было слишком рискованно даже для новой, смелой Элли.
Кроме того, лучше поговорить обо всем утром, когда Мартин полностью придет в себя. Она не собиралась заставлять его жениться. Он взрослый мужчина, который имеет собственное мнение, а у нее есть свои аргументы. Если он все же настолько глуп, что предпочитает одинокую жизнь, она не будет просить у него любви. Оставаться старой девой даже лучше.
Встав с постели, Элли без посторонней помощи постаралась одеться как можно аккуратнее. Затем подошла к нему и задержалась на минуту, чтобы убрать от лица каштановые локоны и поцеловать его в лоб.
- Доброй ночи, моя любовь, - прошептала Элли. Она выскользнула за дверь, а Мартин даже не пошевелился.
Глава 10
"Дорогой кузен!
Вы хотите сказать, что я позволяю своему сердцу довести меня до беды. Охотно в этом признаюсь. Но в отличие от вас, сэр, я уверена, что ни одно сердце не приведет человека к чему-либо плохому.
Ваш эмоциональный друг
Шарлотта".
Элли провела ночь в эротических снах, а вскоре после восхода солнца ее разбудил какой-то шум. Она поспешила в соседнюю комнату, где ее тетя ковыляла на костылях, которыми начала пользоваться накануне. Она пыталась успокоить мальчиков и Мег, сбившихся в кучу на ее кровати. Каждый из них отстаивал свое право первым рассказать ей страшные новости.
- Слава Богу, ты уже встала, - сказала тетя Элис, увидев Элли. - Приехал твой отец. И по-видимому, хочет увезти нас всех отсюда сразу же, как мы соберем вещи. Так мне передали дети.
- Сразу же? - с упавшим сердцем воскликнула она. К ней бросился Тим.
- Да, вот такой ужас. Дядя Джозеф велел разбудить тебя и маму, потому что мы сейчас же уезжаем! Мы даже не должны раскрывать наши подарки и вообще ничего! И мы не попробуем жареного гуся, сливового пирога, и йоркширского пудинга и…
- А что на это сказал лорд Торнклиф?
Дети переглянулись.
- Не знаем, - сказал Перси. - Он еще не спускался вниз.
- Образумь отца, - попросила тетя. - Забрать нас отсюда в самое Рождество? Не представляю, о чем он думает…
Элли одевалась, пока из другой комнаты доносились громкие жалобы ее тети. Затем она спустилась вниз, где увидела отца, который допрашивал несколько растерянного мистера Хаггетта. Мартина нигде не было видно, хотя как он мог спать в такой суете, было выше ее понимания.
- Мне неинтересно, какой роскошный обед вы приготовили, сэр, - гудел ее отец. Его бочкообразная грудь тряслась от гнева. - Моя дочь и все остальные не останутся ни одной лишней минуты под этой крышей. Где ваши лакеи с сундуками…
- Папа! - вскричала Элли. Она была рада видеть его и в то же время приходила в ужас оттого, что он намеревался сделать.
- Элли, девочка моя! - Он бросился к ней, схватил и обнял ее, как будто не видел целые годы, а не неделю. - Прости, что не мог приехать раньше. Я не получил твое письмо и узнал обо всем лишь два дня назад. А на дорогах все еще гололед. Поэтому я так долго добирался сюда.
- Все хорошо, - заверила она. - Даже прекрасно. Лорд Торнклиф был очень добр.
- Торнклиф - настоящий дьявол, - прошипел он, бросив на мистера Хаггетта злобный взгляд, и отвел дочь в сторону. - Я знаю, ты не слышала о его репутации, но люди думают, будто он убил своего брата, чтобы получить наследство. Почему местные власти не арестовали его, остается только догадываться, но, безусловно, не следует двум респектабельным леди марать свою репутацию, оставаясь под его кровом без сопровождающих.
- Глупости! Он ни в чем не виноват, - вступилась Элли за Мартина. Ее раздражало, что отец слепо верит сплетням. - Мы очень благодарны его милости, что он приютил нас. Иначе мы бы оказались в ужасном положении. И я знаю об этих слухах, но все это ложь. Лорд Торнклиф благородный человек. Если вы этому не верите, спросите тетю Элис.
Отец хмыкнул.
- Твоя тетя ранена, и едва ли ее умственные способности в порядке, чтобы она могла иметь собственное мнение. Иначе, я не сомневаюсь, она бы не позволила Черному Барону обмануть вас всех.
- Не называйте его так! - Элли возмутилась, а глаза отца угрожающе сузились. - Он не обманывал нас. Ничего дурного не произошло.
- Все равно. Мы уедем, как только эти проклятые лакеи уложат сундуки.
- Но, папа, было бы невежливо уехать, даже не поблагодарив его милость!
- Я бы с радостью сказал ему пару слов, если бы он был здесь, но его нет. - Бэнкрофт повернулся к мистеру Хаггетту. - Так заявил его слуга.
- Что? - Пока отец отошел к двери посмотреть на приближавшуюся карету, Элли подошла к мистеру Хаггетту. - Где лорд Торнклиф? - спросила она, стараясь говорить спокойно.
- Он спустился вниз еще до рассвета, мисс, и спросил, не встали ли вы. Когда я сказал, что нет, он сообщил, что уезжает и вернется спустя несколько часов. - Мистер Хаггетт наклонился к ней с многозначительным видом: - Он велел специально сообщить это вам, в случае если вы встанете рано.
- А он не сказал, куда едет?
- Извините, мисс, не сказал. Однако сарай заперт. Шахта сегодня тоже закрыта, поэтому я не думаю, что он поехал туда.
- Найдите его, пожалуйста! - Стараясь не впасть в панику, Элли снова приблизилась к отцу.
- Папа, мы должны по крайней мере подождать его возращения.
- Нет. Ни за что. Я не желаю ждать, пока этот мерзавец развлекается. Если он хочет поговорить с нами, то без труда найдет нас в гостинице в Хенсли.
- В Хенсли? - Элли немного успокоилась: это было недалеко.
- Я останавливался там, чтобы заказать комнаты еще до приезда сюда. Я хочу до нашего отъезда посоветоваться с врачом по поводу Элис. Но поскольку сейчас Рождество, то я подумал, что мы там останемся на ночь и вернемся в Шеффилд на следующий день.
- Отличная идея. - Элли поспешила одобрить его планы, тщательно скрывая свою радость.
Бэнкрофт окликнул лакея, спускавшегося по лестнице:
- Эй, ты там, сундуки уложены?
- Думаю, что да, сэр.
- Элли, помоги своей тете. - Бэнкрофт окинул презрительным взглядом скудно обставленный холл. - Мне не терпится уехать из этого мрачного места.
- Оно не мрачное! - возразила Элли. - По-моему, даже… поэтичное.
Бэнкрофт покачал головой, как это делал всегда, когда слышал ее "фантазии".
- Поэтичное или непоэтичное, чем раньше мы отсюда уедем, тем лучше.
После того как отец сам поднялся наверх, чтобы поторопить сборы, его уже было невозможно удержать. Элли утешала себя тем, что, если они уедут до возвращения Мартина, он поедет следом за ними. Хотя бы для того, чтобы попрощаться.
"Если только он не воспользуется случаем, чтобы избавиться от меня, не поднимая шума".
Нет, Элли не могла в это поверить. И не будет верить.
Когда все вещи были уложены и папа на руках вынес тетю, чтобы устроить ее поудобнее в карете, Элли отвела в сторону мистера Хаггетта.
- Скажите его милости, что он приглашен сегодня на рождественский обед в Хенсли в "Розе и короне".
- Да, мисс. - Но Хаггетт избегал смотреть ей в глаза.
- Вы ему непременно скажете? - настаивала она.
- Скажу, клянусь вам, - вздохнул мистер Хаггетт. - Но не могу обещать, что он приедет. Вы его знаете.
- Он должен, - возразила Элли, решив прислушаться к своему сердцу, а не страху. Она вынула из кармана золотую пуговку. - Отдайте ему это. Скажите, что он должен исполнить мое желание. - Он мог приехать следом за ней, хотя бы для того, чтобы оспорить гнусные слухи. В любом случае она должна увидеть его до того как они навсегда покинут эти края.
- Да. - Мистер Хаггетт с грустью улыбнулся ей. - Что бы ни случилось, вам следует знать, что для нас было честью прислуживать вам. Я могу сказать от имени слуг, что мы будем счастливы, если вы вернетесь.
- Спасибо вам, мистер Хаггетт, - прошептала она, преодолевая комок, застрявший в ее горле. - Надеюсь, мы скоро снова увидимся.
Когда обе кареты отца отъехали, Элли дышала только одной надеждой вернуться. Ибо если она не вернется, то для нее не будет никакого Рождества.
Мартин проснулся на рассвете и увидел, что Элли вернулась к себе. Он спустился вниз и застал там Хаггетта, вместе с лакеями занятого приготовлениями к рождественскому утру. Несмотря на то что он уже несколько дней назад прекратил попытки остановить предпраздничную суету, в такой обстановке Мартину было трудно собраться с мыслями. У него неожиданно возникло острое желание сбежать отсюда, пока не проснулись дети и не внесли свою лепту в этот хаос. Ему надо было подумать и решить, что делать дальше.
Мартин бесцельно бродил по окрестностям и наконец оказался на могиле брата вдалеке от усадьбы, в любимом месте Руперта, около озера, на котором он любил кататься на лодке.
Все это время Мартин приходил сюда каждую неделю. Он убеждал себя, будто отдавал должное памяти брата и шахтеров, но после прошлой ночи думалось иначе. Элли оказалась права. Это было искупление - все его одиночество, строгие правила для прислуги и даже запущенный дом. Он наказывал себя, и не только за смерть Руперта, но и за то, что работал, ел и дышал, в то время как брат лежал в могиле. Это было неправильно. Это было несправедливо. Но ведь жизнь обычно не бывает ни правильной, ни справедливой, как говорила Элли. Он нашел в смерти Руперта причину для того, чтобы защититься от жизни, а вместо этого окружил свое сердце бесплодной пустыней, где его вина становилась каким-то утешением. Смертельным, разрушительным утешением.
Затем его жизнь наполнилась Элли - с ее светлыми улыбками и поэтическими цитатами, с ее чудесным всепрощающим сердцем. Теперь ему следует сделать выбор: принять счастье, которое она предлагает, или дальше пестовать свою вину, которая стала его тюрьмой. Не могло быть чистым совпадением то, что ее появление принесло ему решение проблемы предохранителей, которое мучило его три года. Трудно работать эффективно, когда мысли путаются от горя.
Мартин не мог избавиться от чувства вины, до сих пор тяжелым грузом лежавшей на его душе, и сомневался, что когда-нибудь окончательно избавится от этого. Зато он сможет обрести счастье и наладить свою жизнь. С Элли. С женщиной, которую полюбил.
На мгновение страх охватил Мартина. Полюбил? О Боже! При одной этой мысли его душу охватывал страх. Самой страшной опасностью была любовь. Если что-то случится с нею…
"Не лишай себя семьи, или друзей, или любви. Это только отравляет душу". Сэмюел Джонсон говорил: "Обрекая себя на одинокую жизнь, ты никого не спасешь, даже самого себя".
Слабая улыбка пробежала по губам Мартина. "Предоставь своей Элли цитировать чопорного старого писателя для доказательства своей правоты".
Его Элли?
Да. Его. Что бы ни случилось, он не смог бы жить без нее.
Мартин постоял еще немного над могилой, затем снова надел шляпу.
- Прости меня, Руперт, но я должен идти. Рождество. И я думаю, пора перестать оплакивать на Рождество смерть, а начать праздновать рождение.
Легкой походкой Мартин направился к дому, к своему желанному будущему. В холле было тихо как в могиле, где он понял: что-то случилось.
Где дети в ожидании подарков? Лакеи, накрывающие стол? Где Элли?
- Они уехали, - послышался печальный голос. Мартин повернулся и увидел безутешного Хаггетта, сидевшего на стуле у камина, в котором еще тлело рождественское полено. - Мистер Бэнкрофт приехал и увез их в Хенсли в "Розу и корону". Завтра они уезжают в Шеффилд.
Элли уехала? Не дождавшись его, не поговорив с ним об их отношениях? Сомнений не было: это дело рук ее отца. На какое-то мгновение Мартину захотелось принять это как приговор судьбы, но он еще не сошел с ума.
Затем он вспомнил милое лицо Элли, болтовню детей и надежду, которую она привезла с собой.
"Я буду бороться за то, что нужно мне", - сказала она тогда.
А теперь так рассуждал и он.
- Молодая мисс велела передать вам приглашение присоединиться к ним за рождественским обедом в "Розе и короне". - Хаггетт встал и с мрачным видом подошел к нему. - И я должен вручить вам вот это. - Он протянул Мартину золотую пуговку.
Какого черта? Ах да, "счастливая изюминка".
- Я сказал молодой мисс, что маловероятно, что вы пожелаете поехать, но она велела напомнить вам, что вы должны исполнить ее желание.
Мартин засмеялся, испугав Хаггетта, и положил пуговку в карман. У него еще никогда не было так легко на сердце. Ему следовало бы знать, что Элли никогда не отступится от него.
- Скажи-ка мне, Хаггетт, как ты думаешь, смогут они там, в "Розе и короне", сегодня достать гуся? Или что-нибудь еще, подходящее для приличного рождественского обеда?
На лице Хаггетта промелькнула надежда.
- Меня бы очень удивило, милорд, если смогли, особенно за такой короткий срок.
- А ты, случайно, не припас все необходимое для того, чтобы накормить большую семью?
- И в самом деле припас, сэр, - сказал Хаггетт зазвеневшем от волнения голосом.
- Ладно, тогда забирай все - каждый пирог, горшок и булку хлеба. Мы едем в город.
Глава 11
"Дорогая Шарлотта!
Следуйте вашему сердцу, если не можете иначе, мадам. Я полагаю, так поступают все женщины, особенно в это время года.
С наилучшими пожеланиями
веселого Рождества
Майкл".
Если бы не тревожно бьющееся сердце, Элли могла бы рассмеяться, слушая оживленный разговор ее отца с хозяином гостиницы. "Роза и корона" не ожидала к обеду семь человек. Жена хозяина гостиницы собиралась подать только легкую закуску, поскольку слуги праздновали Рождество со своими семьями, что как раз и пытался объяснить хозяин гостиницы, седой йоркширец.
- Нам следовало остаться в Торнклиф-Холле, - тихо заметила тетя Элис, стоявшая рядом с ней. - Твой отец бывает таким несдержанным.
Элли вздохнула. Со времени их отъезда мальчишки только и делали, что жаловались, а Мег, не переставая спрашивала, когда они снова увидят лорда Торнклифа, - вопрос, на который хотела бы получить ответ и Элли.
Неожиданно Чарли, стоявший у окна, крикнул:
- Идите все сюда! Тут парад!
Парад? В Рождество, в таком провинциальном городке как Хенсли? Маловероятно. Но когда все бросились к окну, Элли подбежала тоже. От увиденного, она чуть не задохнулась.
Мартин возглавлял процессию слуг, которые ехали на телегах. Он сидел на своей огромной, величественно выступавшей черной кобыле. Ленты развевались вокруг его седла. Зеленые ветви, которыми она и дети украсили дом, теперь украшали телегу, в которую впрягали лошадь Хаггетта, высоко державшего рождественскую свечу. А на телеге были…
- Смотрите! - закричал Перси. - Его милость привез нам рождественский обед!
Слезы подступили к глазам Элли, и она зажала себе рот, чтобы не разрыдаться от радости. Это был Мартин. И он приехал за ней. Он приехал! В эту минуту Мартин поднял глаза и увидел в окне ее. Сорвав с головы шляпу, он улыбнулся и эта улыбка согрела каждый уголок ее сердца.
- Вот так картина! - сказал хозяин гостиницы, выглядывая за дверь. - Не видел такой улыбки у его милости с того страшного дня, когда погиб его брат. Кто-то говорил, будто он никогда не оправится, - так он переживал.
Ее отец взглянул на хозяина гостиницы, а потом перевел взгляд на Элли.
- Разве это так? Я слышал совсем другое.
Отец начал расспрашивать о подробностях, а хозяин стал рассказывать все, что знал. Но Элли не обращала на них внимания. Она подхватила свои юбки и выбежала из дома.
Спустившись вниз, она подбежала к двери в ту самую минуту, когда ее открывал Мартин. Не думая, что кто-то их увидит, он обнял ее и поцеловал так крепко, что слуги, стоявшие позади него, одобрительно закивали.
Его глаза, сияли. И Элли получила долгожданный ответ. Но не успел Мартин выразить словами свои чувства, как наверху на лестнице появился отец.
- Послушайте, сэр. Уберите руки от моей дочери!
- Папа, - начала Элли.
- Позволь мне, любовь моя, - тихо сказал Мартин, обнимая ее за талию. - Доброе утро, сэр. Я вижу, вы благополучно добрались сюда.
- Никакого "доброго утра" со мной, мерзавец, - спустившись с лестницы, сказал Бэнкрофт. - Я хочу знать, что вы делаете рядом с моей дочерью.
Мальчики и Мег столпились позади него с широко раскрытыми от любопытства глазами, а хозяин гостиницы помог Элис немного спуститься, чтобы она лучше видела, что происходит.
Элли взглянула на Мартина, ее сердце рвалось из груди, а в его глазах замелькали искорки. Он что-то достал из кармана.
- Это очень просто. Недавно вечером мы с вашей семьей играли в горящего дракона, и я выиграл вот это. - Мартин показал золотую пуговку. - Мне сказали, что это "счастливая изюминка", дающая право потребовать, чтобы кто-то из играющих исполнил мое желание. Так вот, я решил потребовать этого от вашей дочери.
Перси фыркнул.
- Но ведь это Элли…
- Тихо, Перси! - прошипела тетя Элис, испугав его.
Бэнкрофт с прищуренными глазами направился к ним.
- И какое это желание?
Мартин прижал Элли к себе.
- Получить ее руку, сэр. - Он посмотрел на нее сияющими, как золотая пуговка, глазами.
- Я люблю тебя, Элли. Мне и дня без тебя не прожить. Ради тебя отказываюсь от своего искупления. Возьмешь ли ты меня, со всеми опасностями и всем прочим?
- Да, Мартин, да, - прошептала Элли, - я тоже люблю тебя.
- А теперь послушайте, - вмешался Бэнкрофт. - Вы не первый мужчина, соблазнившийся приданым моей дочери, но это не значит…
- Меня не интересует ее богатство, сэр, - спокойно сказал Мартин под пристальным взглядом Бэнкрофта. - Хотя мы предпочли бы получить ваше благословение.
- А что, если мое благословение дорогого стоит? - сурово спросил Бэнкрофт. - Вы откажетесь от ее богатства ради моего благословения?
- Папа! Я хочу выйти за него замуж, и он заслуживает…
- Не беспокойся, Элли, - тихо сказал Мартин. - Я с самого начала говорил, что мне не нужны твои деньги.
- Это правда, ему деньги не нужны, - подтвердил хозяин гостиницы. - Всем известно, что имение его милости приносит более пяти тысяч дохода в год. И шахта теперь дает больше, чем когда она принадлежала его брату.
- Что? - Элли повернулась посмотреть на слуг.
- Но мистер Хаггетт сказал…
- Простите меня, мисс, - покраснев, ответил дворецкий. - Вы так уверились, что его милость переживает тяжелые времена, что было бы жестоко разочаровывать вас.
Элли засмеялась, вспомнив, как осторожно Хаггетт убедил ее украсить дом к празднику, вопреки желанию своего хозяина.
Она взглянула на Мартина, не спускавшего с нее глаз, и Хаггетта, имевшего озадаченный вид, и одарила их головокружительной улыбкой.
- Очень хорошо, сэр, я выполню ваше желание, хотя у меня есть собственное.
- О? - поднял бровь Мартин.
- Ты должен обещать мне, что никогда не отпустишь мистера Хаггетта.
Мартин рассмеялся, и Элли засмеялась вместе с ним. Затем к ним присоединились дети и стали танцевать вокруг них; лорд Бэнкрофт стоял, пораженный происходящим, а Элис сияла.
- Пойдемте, - позвал Мартин и, взяв Элли за руку, повел в гостиницу. - Еда остывает, и нам пора обедать.
Когда слуги внесли жареного гуся, рождественский пудинг и сливовый пирог, мальчики были вне себя от радости. Вскрикивая от восторга, они пробовали каждое новое блюдо.
- Его милость, - сказал хозяин гостиницы, - знает, как надо правильно праздновать Рождество, уж вы мне поверьте.
Маленький Чарли Диккенс оглядел все пиршество и радостно воскликнул:
- Благослови нас всех, Господи!
И он благословил.