До чего же, оказывается, славно иметь в доме нормального мужчину, от которого не ждешь каждую минуту какой-нибудь жуткой выходки, не сжимаешься в комочек, ожидая его появления. Наверное, жена детектива Стэтсона не готовится к обеду, как к судебному процессу, а садится за стол с приветливой и радостной улыбкой. Господи, ну за что, за что? И теперь к тому же такая расплата…
Я расскажу ему все, внезапно решила Вирджиния. Все, как было, не утаив ни одной подробности. Даже если он решит, что я точно убила Лайонела. Не могу больше держать это в себе, не могу, и все!
Она придвинула к Марку тарелку с крошечными сандвичами и вазу со сладостями и, потягивая кофе, наблюдала, как он поглощал неприхотливое угощение с аппетитом здорового мужчины, пропустившего обед.
А может, он на самом деле голоден? Почему бы не угостить его настоящим обедом? Но как он на это среагирует? - с беспокойством думала Вирджиния, вспоминая, как он уже однажды категорически отверг аналогичное предложение. Так и не придя ни к какому выводу, она продолжала сидеть, поглядывая то на быстро пустеющую тарелку, то на Стэтсона, терзаясь сомнениями и держась за свою чашку, как за спасательный круг.
Наконец Марк, так и не заметивший ее беспокойства, доел последний сандвич, покончил с кофе и только тут понял, что Вирджиния не взяла ни кусочка. Он оглядел пустой, за исключением посуды, поднос, поднял глаза и смущенно улыбнулся.
- Извините, ради бога. Я повел себя как последний мужлан, - с раскаянием произнес Марк, проклиная себя за то, что расслабился и совсем забыл, где находится.
Он вел себя совершено естественно, как в прежние времена дома, когда иногда забегал среди дня перекусить. Только тогда напротив него сидела Лео. Лео…
Вирджиния примерно догадалась по его виду, что он сказал, ободряюще улыбнулась и сделала легкий жест рукой: мол, пустяки, не обращайте внимания. Потом поднялась, махнула в сторону компьютеров, вопросительно вскинула брови.
- Да, давайте приступим, - согласился Марк.
Он постепенно начинал привыкать к такому способу общения. Молчание, оказывается, имеет свои положительные стороны. Например, во время еды, когда мужчину ничто не должно отвлекать, даже приятная болтовня любимой женщины.
- Детектив Стэтсон, - начала Вирджиния, но он поспешил перебить ее:
Мое имя Марк. Друзья называют меня Марки. Вы тоже можете, так будет короче, привычнее и удобнее. Мы ведь теперь играем заодно, верно?
Она прочитала, взглянула на него поверх монитора и улыбнулась.
А у нее красивые белые зубы, заметил он. И улыбка такая приятная, такая искренняя…
Что ж, принимается. А я Вирджиния, сокращенно Джинни. Вот и познакомились. Марки, мне бы тоже хотелось начать с самого начала. Тогда, возможно, вы поймете, почему я думаю, что все же не убивала Лайонела, хоть он, видит Бог, и заслуживал этого.
Мы познакомились в 86-ом, в марте, а в мае он сделал мне предложение, которое я сразу приняла. Я не любила его ни тогда, ни тем более позже. Понять, почему я это сделала, проще простого. Из-за денег. Я не собираюсь скрывать своего мотива, да, полагаю, это и невозможно. Я была в отчаянном положении, и предложение Лайонела показалось мне манной небесной, чудом Господним, спасением.
Она подняла взгляд на Стэтсона, чтобы понять его реакцию. Но он смотрел в монитор и хмурился.
Прошу вас, Марк, не судите меня, прежде чем не узнаете, в чем дело, - торопливо застучала по клавишам Вирджиния. - Все началось за четыре года до моей встречи с будущим мужем. Я выросла в прекрасной дружной семье. Мои родители обожали друг друга настолько, что почти не замечали меня. Не замечали, пожалуй, преувеличение, но уделяли мне значительно меньше внимания, чем друг другу. Особенно мать. Они были счастливы, очень счастливы. И сблизились еще больше, когда я поступила в колледж и уехала.
Все случилось в то лето, когда я окончила третий курс и решила провести каникулы дома. Однажды мать отправилась в соседний город "за покупками" и вечером не вернулась. Я не особенно волновалась. После трех лет свободной жизни мне казалось, что человек не обязан докладывать о каждом своем шаге. Может, она задержалась допоздна и решила остановиться в мотеле. Мать не любила ездить в темноте. Но отец был вне себя от беспокойства, провел бессонную ночь и на следующее утро позвонил в полицию. Ее нашли к вечеру. Она действительно была в мотеле. С любовником. Их зарезал какой-то сбежавший из тюрьмы заключенный и забрал все деньги и ценности, даже одежду. Их так и нашли - голыми в луже крови.
Вирджиния внезапно почувствовала, как на руку упала горячая капля, посмотрела на нее и вытерла глаза. Она всегда плакала, когда вспоминала, в каком состоянии отец вернулся из участка.
Он двигался как-то скованно, словно электрическая кукла с садящимися батарейками, скупо рассказал мне, что случилось, ушел в спальню и заперся. Я звала, стучала, кричала - бесполезно. Тогда я сломала дверь - он сидел на кровати и держал в руке пистолет. Я могла лишиться тогда не только матери, но и отца. Как выяснилось в дальнейшем, лучше бы это случилось тогда.
Она снова сняла руки с клавишей, положила их на колени и долго сидела, глядя в темное окно.
6
Большие и теплые мужские ладони опустились на хрупкие плечи Вирджинии, слегка сжались, не сильно встряхнули ее. Это Марк требовал, чтобы она повернулась и посмотрела ему в лицо.
Она покорилась, хотя слезы застилали глаза и мешали видеть. Его губы зашевелись, произнося какие-то слова, вероятно утешения - ибо какие другие уместны в подобной ситуации? Он похлопывал, поглаживал ее по спине, успокаивая, и она позволила себе расслабиться, припала к нему головой и зарыдала.
Одному Богу известно, сколько бы это длилось, если бы Марк не взял ее за подбородок и не поцеловал прямо в губы - такие красивые… такие желанные… неспособные издать ни звука лжи…
Если Вирджиния и была потрясена неожиданным и невероятным поступком детектива, то уж наверняка не больше, чем он сам. Впрочем, к чести его надо признать, что он не думал ни о чем таком в то мгновение, а полностью отдался наслаждению поцелуем и упивался нежностью ее рта и внезапной страстью.
И все же… все же он заставил себя оторваться от нее, обвел пальцами контур тонкого лица и снова коснулся губами ее губ, но уже легко, догадываясь, что во второй раз уже не остановится на этом. Потому что жалость к красивой, молодой и беспомощной вдове бог весть каким образом преобразовалась в приступ неистового желания.
- Ну все, все, нам надо продолжать, - сказал Марк то ли себе, то ли ей, поднимаясь с корточек и указывая на светящийся мягким голубым светом монитор.
Извини, Джинни, сам не понимаю, что на меня нашло, - напечатал он, вернувшись в безопасную гавань на другой стороне стола.
Не извиняйся, мне было приятно. Правда. Очень приятно. Наверное, это ужасно и бесстыдно с моей стороны, но признаюсь, мне это было нужно.
- Мне тоже, - вслух произнес суровый детектив и порадовался, что она не может его слышать. И напечатал:
Что ж, будем считать, что мое извинение любезно принято. Давай продолжать, если ты еще не устала.
Вирджиния кинула быстрый взгляд в правый нижний угол экрана и увидела, что времени второй час ночи, о чем тут же сообщила Марку.
Тебе разве не надо завтра на работу? Если хочешь, езжай и отдыхай, а я посижу и напишу все, что было дальше, а утром отправлю.
Нет, давай все же продолжим прямо сейчас. Если, конечно, ты в состоянии. У нас не так много времени, чтобы тратить его на сон, - напечатал Марк и вдруг впервые с ужасом понял, что времени действительно катастрофически мало. И что если он не использует его с максимальной эффективностью, то эта женщина, такая хрупкая, такая трогательная, такая красивая, окажется в камере смертников. Что ее жизнь в прямом смысле слова зависит от него. - Итак, твой отец едва не покончил с. собой, но…
Но потом я много раз думала о том, что напрасно тогда помешала ему, - подхватила Вирджиния. - Знаю, это звучит цинично, но он не был больше счастлив ни одного дня, ни единого часа остававшихся ему неполных трех лет. Предательство моей матери убило того доброго, нежного и любящего человека, которым он был, оставив лишь оболочку. Он не пошел на ее похороны, как я ни просила. Начал пить. После в одном из баров встретил Лесли - она там работала официанткой - и почти сразу же предложил ей выйти за него. Она согласилась. А почему бы и нет? У отца был дом, кое-какие деньги, приличная работа. Ее он, правда, очень скоро лишился, потому что продолжал пить все больше и больше. Через год его сбережения растаяли, а расходы все возрастали. Они заложили сначала кое-какие оставшиеся от матери драгоценности, а затем дом. И только потом отказались от отцовской страховки. Он был застрахован на миллион, но просрочил три платежа, и полис был аннулирован.
Извини, я не понял, а что у них были за такие непомерные расходы? - вмешался Марк.
Вирджиния горько усмехнулась.
Во-первых, как я уже говорила, отец начал пить и пил все больше и больше. И с работы его выгнали. А во-вторых, и самых главных, дело в том, что у Лесли был ребенок от предыдущего брака.
Ну и что? - удивился Марк. - Разве ребенок требует больших затрат?
Не каждый, но этот требовал. Несчастный малыш родился с синдромом Дауна.
Детектив даже ахнул. Вот это да! О чем только думал отец Джинни, когда взваливал на себя такую ответственность? Особенно когда у самого была дочь, которая, вероятно, нуждалась в его внимании. Он задал ей этот вопрос и в ответ прочел:
Говорю тебе, отец тогда почти совсем с ума сошел. Наверное, ему это показалось достойной местью жене-изменщице. Не знаю, он так и не смог или не захотел мне объяснить своего поступка. Я умоляла его, только что в ногах не валялась - все было бесполезно. Отец проявил неожиданную твердость, настаивая на своем, и я поняла, что он просто одержим этой идеей. Что я могла сделать? Ничего. Ровным счетом ничего. Я поприсутствовала на бракосочетании, после чего собрала свои вещи и выкатилась из дома. Навсегда. Но, увы, этим все не закончилось. Это было лишь началом моей погибели.
Как так? Отец стал требовать у тебя денег?
Нет, что ты, ничего подобного. Я переехала в Чикаго окончательно, окончила колледж, подрабатывая вечерами, затем устроилась на работу.
А чем ты занималась?
Была помощником бухгалтера в одной небольшой фирме. Надо сказать, что проработав всего несколько месяцев, я поняла, что ошиблась в выборе профессии. У меня просто челюсти сводило от скуки, как только я утром заходила в офис и видела все эти папки, формы, отчеты и прочую чушь. Но пять лет жизни были отданы на то, чтобы освоить это жуткое занятие, так что я продолжала. Единственное, что утешало, - это размер зарплаты. Мне хватало на то, чтобы снимать квартирку на пару с подружкой, на наряды и развлечения. Часто ходила в кино, театры, иногда на выставки, поужинать с подругами или коллегами, выпить. Даже начала немного откладывать. В общем, я привыкала к тому, что так и буду всю жизнь считать чужие деньги. Но тут судьба, видно, пришла в возмущение от моей неблагодарности.
Вирджиния остановилась, потрясла кистями рук, восстанавливая кровообращение, размяла пальцы, взглянула на Марка. Тот сделал было движение, словно намеревался подняться, но сдержался. Почему? Хотел поцеловать ее? Увы, причина оказалась прозаичнее: он утомился сидеть без движения, но постеснялся признаться в этом. Указал на часы, показывающие без четверти три, и спросил:
Устала?
Она сначала покачала головой, потом одумалась и кивнула.
В таком случае давай продолжим утром, - предложил он.
Что он хочет этим сказать? Неужели готов остаться у меня? - мелькнула в голове Вирджинии мысль, но тут же бесследно исчезла, поскольку Марк продолжил:
Я могу вернуться к девяти. Так тебя устроит?
Думаю, да.
Что ж, так и договоримся. Ответь мне сейчас еще только на один вопрос. Ты рассказывала об этом Эдди? Я имею в виду, мистеру Бернштейну?
Нет. Это ведь не имеет отношения к убийству. И он не спрашивал.
Еще спросит, - пообещал Марк. - Обязательно сохрани текст. Не забудь, ладно?
Вирджиния тут же нажала клавишу "Сохранить", встала со своего места и потянулась, прогнувшись в талии. Марк застонал и порадовался, что она его не слышит.
Да что это со мной творится? - с удивлением подумал он. Сроду я на незнакомых женщин так не реагировал…
В вопросе содержался и ответ. На протяжении этого долгого вечера, полного откровенных и неожиданных признаний, Вирджиния Десмонд перестала быть для него посторонним человеком и превратилась в слабую женщину, остро нуждающуюся в его защите. Что всегда было для него сильнейшим стимулятором.
Он тут же отогнал эту мысль как совершенно неуместную, усилием воли подавил естественную реакцию здорового тела, слишком долго обходившегося без любви, церемонно и почтительно поцеловал Вирджинии руку и поспешно удалился… И совершенно напрасно. Потому что ни тот, ни другая почти не сомкнули глаз, перебирая в памяти события последних часов и слова, которые сказали и не сказали, хотя и хотели…
Вирджиния поднялась в половине восьмого, потеряв надежду на нормальный сон, спустилась вниз, сварила крепчайший эспрессо и выпила три чашки, встряхнувшие ее нервную систему. После чего принялась приводить себя в порядок с необычной тщательностью и повышенным вниманием к деталям.
Так, наверное, на свидание собираются, с нежной усмешкой подумала она и лишь после этого поняла, что так оно и есть на самом деле. Она, Вирджиния Десмонд, двадцатисемилетняя вдова Лайонела Десмонда, обвиняющаяся в его убийстве, впервые в жизни готовилась к любовному свиданию с мужчиной.
Эта мысль так поразила ее, что она на минуту прекратила свои лихорадочные метания по спальне, упала на кровать, раскинув руки, и засмеялась.
Но смех быстро утих. Ибо Вирджинии вспомнила, что Марк придет не развлекаться, не ухаживать за ней, а заниматься делом. Серьезным, трудным делом. И если она хочет помочь ему, а следовательно, и себе, то должна прекратить заниматься глупостями и сосредоточиться на воспоминаниях, на том, чтобы пересказать ему все точно, вплоть до мельчайших подробностей. Иначе ему будет сложнее выполнить его работу, а это значит… это значит… что она скоро умрет.
Молодая женщина перевернулась на живот и заплакала. Только сейчас она поняла, как прекрасна, как чудесна, как восхитительна жизнь, которой вот-вот лишится…
Вирджиния заколотила кулаками по подушке в бессильной, безмолвной муке, то проклиная Создателя за посланные ей испытания, то пугаясь собственного богохульства и благословляя Господа за то, что не дал ей умереть, не познав величайшего счастья на земле - любви.
Первой внизу появилась Габриэлла, которая после увольнения Эдвины приходила по субботам на полдня, чтобы принести продукты и приготовить еду. Вторым - без пяти девять - Марк.
Он позвонил в дверь и стоял, размышляя о том, как же Вирджиния впустит его, если не слышит звонка и не знает, что он пришел. Конечно, они договаривались о встрече, но бедняжка так устала этой ночью, что наверняка спит. Это ведь он проворочался с боку на бок, терзаемый воспоминаниями, сомнениями и ужасом. Воспоминаниями о чудесном поцелуе, о ее мягких, таких податливых губах, об изумительном лице, залитом слезами… Сомнениями в своих способностях, в том, удастся ли ему понять, что же произошло в особняке Десмондов двадцать восьмого сентября, и найти доказательства ее невиновности… Ужасом от мыслей, что произойдет, если он не справится с этой задачей…
Впрочем, ему не пришлось долго размышлять о том, как он попадет внутрь. Дверь отворилась, и Марк услышал голос с сильным испанским акцентом:
- Доброе утро, сэр. Миссис Десмонд еще не спускалась. Позвольте, я провожу вас в гостиную. Пожалуйста, располагайтесь, где вам удобно. Не подать ли вам кофе?
- Благодарю, пока не стоит. Возможно, позднее, - устраиваясь в кресле, ответил он. - Мы с миссис Десмонд договорились, что я приду в девять. Надеюсь, она уже встала?
- Да, сэр. Миссис Десмонд спустится с минуты на минуту, - ответила Габриэлла, пятясь к выходу.
Детектив и в предыдущие свои визиты отметил, что служанка в его присутствии чувствует себя скованно. То ли что-то скрывает, то ли испытывает обычный для людей ее положения и происхождения страх перед представителем закона.
- Как вас зовут? - спросил он, приостановив вопросом ее отступление.
- Габриэлла, сэр, - ответила служанка, потупившись.
- Подойдите, Габриэлла, и присядьте, пожалуйста. Я хочу задать вам несколько вопросов.
Она приблизилась медленно и с явной неохотой.
- Я уже ответила на все вопросы полиции, когда они приходили сюда после убийства. Не знаю, что еще…
Появление хозяйки дома моментально отвлекло внимание Марка и спасло служанку от немедленного продолжения допроса.
Он вскочил и почти что подбежал к Вирджинии, тут же отметив ее покрасневшие, немного припухшие глаза. Остальные следы утреннего приступа горя и отчаяния ей удалось замаскировать с помощью косметики, но глаза, увы…
- Ты плохо спала? - заботливо спросил Марк, вглядываясь в ее лицо, и, только задав вопрос, вспомнил, что Вирджиния не слышит его. - Прости. Пойдем в библиотеку? - Эти слова он сопроводил соответствующим жестом, и она кивнула.
Устроившись за длинным столом в теплой и уютной комнате - сегодня рядом, а не напротив, - они приступили к "беседе".
Доброе утро, Джинни. Ты плохо спала? Не успела отдохнуть? Неважно себя чувствуешь? - Марк даже не пытался скрыть своего беспокойства.
Доброе утро, Марки. Я вообще не спала, всю ночь думала. Думала о тебе, - без малейшего смущения ответила Вирджиния. - Думала о том, что ты мне понравился. Очень. С самой первой встречи. Я сразу увидела, что ты настроен враждебно по отношению ко мне, поэтому решила быть с тобой предельно откровенной во всем и попытаться изменить твое мнение. Мистер Бернштейн сказал мне, что ты - моя единственная надежда. Если ты не сможешь узнать правду, то и никто другой не сможет. Но вчера, когда ты приехал с сообщением, что веришь в мою искренность, и позже, когда предложил называть тебя Марки, и после того как поцеловал меня…
Вирджиния нашла рукой его руку, сжала, не поднимая глаз, и продолжила, не выпуская ее:
…со мной что-то случилось. Мне было так хорошо, так спокойно и свободно с тобой. Я поняла, что могу сказать тебе все, абсолютно все, даже то, что никому и никогда не рассказывала. Но только сегодня утром, готовясь к твоему приходу, когда наряжалась и прихорашивалась… Трудно в это поверить, правда? Что я прихорашивалась?
Она наконец-то решилась посмотреть ему в глаза. Но ответного взгляда не встретила - он был прикован к экрану монитора.