* * *
Две недели спустя Риз возвращался на грузовике после того как проводил на автобус свою последнюю посетительницу, Джульетту Джонсон. Он выругался и стукнул кулаком по рулю, затем зажег сигарету и начал быстро курить, яростно затягиваясь.
Все это было проклятой тратой времени и денег. Школьная учительница, Дэйл Квиллан, бросила внимательный твердый взгляд на уединенное ранчо и вежливо сообщила ему, что это ее не заинтересовало. Мисс Джонсон, с другой стороны, готова была взяться за работу, но он не смог заставить себя сделать предложение. Она была самой кислой женщиной, которую он когда-либо встречал, не имеющей чувства юмора и относившейся неодобрительно почти ко всему, что видела. Он представлял ее себе как человека, ориентированного на семью, поскольку она пожертвовала своей жизнью ради заботы о нетрудоспособной матери, но теперь полагал, что она была скорее крестом, нежели благословением для той бедной женщины. Она язвительно сообщила ему, что будет с желанием выполнять свои обязанности по отношению к нему, как только их освятят браком, но надеялась, что он не планирует множество глупых чудачеств, поскольку она не придавала большого значения подобным вещам. Риз ответил ей настолько резко, что полагал, на этот счет она могла оставаться спокойной.
Три претендентки. Одной был не нужен он, одна была не нужна ему, и еще одна, которая совершенно не подходила для работы.
Маделин. Длинные, красивые ноги. Светлые шелковистые волосы и глубокие серые глаза. Мягкий рот и медовый вкус. Что жизнь на ранчо сделает с кем-то столь элегантным и неподготовленным?
Но он провел две недели, каждую ночь ворочаясь в своей постели, потому что измученное тело не давало ему уснуть, а когда он все-таки погружался в сон, ему снилась она, и он просыпался в еще худшей форме чем, когда спал на ходу. Его поясница болела, характер стал невыносимым, и он курил вдвое больше обычного. Черт бы ее побрал за то, что она оказалась большим, чем он хотел или мог себе позволить.
Она цеплялась за него и целовала с таким пылким откликом, что он не в состоянии был спать всю ту ночь, но она убежала от него, даже не оглянувшись. Если бы она обернулась хотя бы раз, если бы выказала чуть меньше желания уйти, он, возможно, сдался бы и попросил ее остаться, но она этого не сделала. Она даже пожелала ему удачи в поисках жены. Казалось, будто его отказ не слишком сильно ее задел.
Она могла принадлежать ему. Понимание того, что если бы он попросил ее, она бы осталась и к настоящему времени они уже могли быть женаты, делало его полудиким. Она лежала бы под ним каждую ночь, и кровать стонала бы и разрывалась, но не от неудовлетворенности, как сейчас.
Нет. Она слишком сильно походила на Эйприл. Если он позволит ей вонзить в себя когти, она разорвет его на еще более мелкие кусочки, чем сделала Эйприл, потому что даже в начале их отношений он никогда не был столь распален желанием обладать Эйприл, как желал сейчас Маделин. Она привыкла к городской жизни, и хотя она выказала симпатию к штату Монтана и ранчо, настоящим испытанием станет прожить здесь зиму. Ей ни за что это не удастся.
Он докурил сигарету и прикурил другую, чувствуя, как дым обжигает горло и легкие.
Ярость и разочарование брали верх. Он вышел из грузовика и прошагал к телефону-автомату. Позвонив в справочную, выяснил ее номер. Это, вероятно, было еще одной пустой тратой времени; в это время дня она должна была находиться на работе, но его вело нетерпение, которое его горько возмущало, и которому он все еще был не в состоянии противиться.
Он набрал ее номер, и оператор на линии сообщил, какую необходимо внести сумму. Он залез в карман за мелочью, с придыханием выругался, поняв, что у него не достаточно.
– Сэр, пожалуйста, внесите необходимую сумму.
– Минуту. – Он вынул бумажник и перебирал купюры, пока не нашел телефонную кредитку и не зачитал номер счета оператору. Он не пользовался этой картой семь лет, поэтому надеялся, что она все еще в порядке.
Очевидно, так и было, потому что оператор сказал "спасибо", и он услышал электронные звуковые сигналы, когда запрос прошел.
Звонок прогудел три раза; затем раздался щелчок поднятой трубки и теплый, слегка хрипловатый голос ответил:
– Алло.
– Маделин.
Пауза; потом она произнесла:
– Да. Риз?
– Да. – Он остановился, ожидая, пока проедет ревущий грузовик, и он снова сможет слышать. – Ты была здесь и видела, на что это похоже. Ты хочешь выйти за меня замуж?
На сей раз, пауза оказалась длиннее, и его кулак стиснул телефонную трубку, пока он не сообразил, что от такого давления пластмасса может расколоться. Наконец, она спросила:
– Два других варианта не удались?
– Нет. Каков твой ответ?
– Да, – спокойно ответила она.
Он закрыл глаза из-за почти невыносимого облегчения от напряжения. Боже, он возможно делает столь же ужасную ошибку как ту, что совершил с Эйприл, но он должен был получить ее.
– Тебе придется подписать брачный контракт, отказываясь ото всех прав на собственность, которая является моей до брака и отказываясь от любых прав на содержание или единовременные выплаты в случае развода.
– Хорошо. Это двустороннее соглашение, не так ли? То, что твое, останется твоим, а мое останется моим?
Его хлестнуло раздражение.
– Конечно.
– Тогда прекрасно.
– Я хочу справку от доктора, что у тебя хорошее здоровье.
– Хорошо. Я тоже хочу справку от твоего доктора.
Раздражение угрожало перерасти в гнев, но он держал его под контролем. Она имела столько же прав получить заверения в его здоровье, как и он в ее. Болезни, передающиеся половым путем, не задерживались в границах Монтаны, и СПИД не был единственным беспокойством у людей.
– Я хочу пожениться в течение этих двух недель. Когда ты сможешь добраться сюда?
– Когда будут готовы анализы?
– Думаю, дней через пять. Мне нужно будет убедиться, что все в порядке. Ты можешь выбраться сюда на следующей неделе?
– Думаю да. Дай мне свой номер, я тебе позвоню.
Он продиктовал свой телефонный номер; затем на потрескивающей телефонной линии повисла тишина. Он сказал:
– Я увижу тебя на следующей неделе.
Еще одна пауза. Затем:
– Да, я увижу тебя тогда же. Пока.
Он попрощался и повесил трубку, затем, закрыв глаза, на минуту прислонился к кабинке. Он сделал это. Он попросил ее выйти за него замуж вопреки всему здравому смыслу, но на сей раз, он защитит себя и ранчо. Он получит ее, но будет держать на расстоянии, а все юридические документы обезопасят ранчо.
Он зажег еще одну сигарету и закашлялся, когда едкий дым ужалил его воспаленное горло. Мысленным взором он увидел недоверчивое лицо Маделин, когда она взглянула на него и произнесла: "Вы курите?" Он вынул изо рта сигарету и посмотрел на нее; он курил в течение многих лет, и обычно наслаждался этим, но в последнее время он курил слишком много.
Вы курите?
Снова выругавшись, Риз убрал сигарету. Сердито шагая назад к грузовику, он прошел мимо мусорного бака, и, не давая себе времени на размышления, выбросил туда пачку сигарет. Он все еще бранился, когда забрался в грузовик и завел его. В течение нескольких следующих дней он будет пребывать в настроении разъяренного гризли, и он не ждал этого с нетерпением.
* * *
Маделин медленно опустила трубку, оцепенев от потрясения. Она не могла поверить, что он позвонил. Она не могла поверить, что согласилась выйти за него замуж. Она не могла поверить ни во что в их беседе. Это, вероятно, было самое неромантичное, деловое, оскорбительное предложение на свете. И все же она сказала да. Да! Тысяча раз да!
Она должна быть в Монтане через неделю. Необходимо сделать миллион вещей: упаковаться, закрыть квартиру, попрощаться со всеми друзьями. Но все, на что она сейчас оказалась способна, это сидеть в окружении своих мыслей.
Ей нужно быть практичной. Совершенно очевидно, что Риз не дает их браку большого шанса, даже притом, что вступает в него по своим собственным причинам. Она задумалась, почему не подошли две другие кандидатуры, ведь он был столь уверен в том, что она неспособна справиться с работой. Но помня поцелуй в аэропорте и то, как он смотрел на нее, она знала, что он хотел ее. Она хотела его сильнее, чем когда-либо представляла себе возможным желать мужчину, и физически, и эмоционально, но было ли этого достаточно, чтобы удержаться вместе, когда они изо дня в день будут сталкиваться с вызываемой браком рутиной? Будет ли она все еще любить Риза, когда он простынет и станет ворчливым, или будет кричать на нее за что-то, в чем она не виновата? Будет ли он все еще хотеть ее после того, как увидит утром без макияжа, с растрепанными волосами, спотыкающуюся обо все, или когда она тоже будет в плохом настроении?
Трезво взглянув на ситуацию, она решила, что должна поговорить с доктором о противозачаточных пилюлях, пока еще находится здесь. Было бы легко забыть о таблетках, если бы они все обговорили и решили завести детей, но какая начнется неразбериха, если она сразу же забеременеет, а брак потом развалится. Она уже давно обсудила бы этот момент с Ризом, будь их ситуация нормальной, но ничего нормального в ней не было.
Она полностью меняла свою жизнь, от города к сельской местности, от одиночества к браку, полностью, не зная как следует человека, за которого выходила замуж. Она не знала любимые блюда или цвета Риза, его привычки, как он станет реагировать на любую конкретную ситуацию; все, что она действительно знала о нем, было то, что он обладал запасом разносторонних знаний, с которым она состязалась, и её реакция на него, более пылкая, чем на кого-либо еще, с кем она раньше встречалась. Определенно, она следовала за своим сердцем, а не за головой.
Риз захочет, чтобы церемония брака прошла перед судьей, с наименьшей суетой, насколько это возможно. Она не возражала, но решила, что там должны присутствовать Роберт и ее подруга Кристин. Пусть лучше будут свидетелями они, а не какие-то два незнакомца.
Роберт не был столь взволнован этой новостью, как она ожидала.
– Я знаю, что ты влюбилась в него, но разве ты не должна оставить себе на размышления больше времени? Ты встречалась с ним лишь один раз. Или ты действительно хорошо узнала его при той встрече?
– Я говорила тебе, что он был безупречным джентльменом.
– Ах, но была ли ты безупречной леди?
– Я хороша во всем, что бы ни делала, но я никогда не утверждала, что безупречна.
Его глаза сверкнули, и он наклонился, чтобы ущипнуть ее щеку.
– Ты настроена заполучить этого мужчину, не так ли?
– Он дал мне этот шанс, и я воспользуюсь им прежде, чем он передумает. Ах да, мы поженимся немедленно, даже если мне придется похитить его для этого.
– Он может быть удивлен, – задумчиво произнес Роберт. – Он знает о том бульдожьем упорстве, которое ты скрываешь за своей ленивой походкой и манерой разговаривать?
– Конечно нет. Дай мне срок. Он узнает об этом в свое время, после того, как мы поженимся. – Она изобразила слащавую улыбку.
– Итак, когда я смогу с ним встретится?
– В день свадьбы, вероятно. Не имеет значения, что ты запланировал, я ожидаю, что ты все бросишь и вылетишь, как только я позвоню.
– Ни за что не пропустил бы это.
Кристин отнеслась к заявлению Маделин с еще большим скептицизмом.
– Что ты знаешь о жизни на ранчо? – грозно спросила она. – Ничего. Там нет ничего о чем можно поговорить, ни кино, ни соседей, нет даже какой-либо телевизионной программы. Ни игр, ни опер, ни концертов.
– Ни загрязнения, ни необходимости запирать свою дверь шестью замками, когда уходишь, ни грабителей, когда ходишь по магазинам.
– Тебя никогда не грабили.
– Но всегда существует такая вероятность. Я знаю людей, которых грабили несколько раз.
– Существует вероятность огромного количества вещей. Вероятно, что однажды я тоже могу выйти замуж, но я не жду этого, затаив дыхание. Это не дело. Ты, действительно, понятия не имеешь, на что походит жизнь на ранчо. Я, по крайней мере, имею некоторое представление. Это тяжелый, уединенный образ жизни, а ты не относишься к одиночкам.
– Напротив, дорогая подруга. Я так же могу существовать самостоятельно, как и в окружении людей. Если для того, чтобы быть с ним, мне придется жить в Монголии, я сделаю это.
Кристин выглядела изумленной.
– О Боги, – выпалила она. – Ты влюбилась!
Маделин кивнула.
– Конечно. Иначе, зачем бы еще я стала выходить за него замуж?
– Что ж, это объясняет твое внезапное помешательство. Он чувствует то же самое?
– Еще нет. Тем не менее, я собираюсь приложить для этого все усилия.
– Будет ли пустым сотрясанием воздуха напоминать тебе, что обычно это предшествует той части, где вы говорите "да"? Что обычно эта фаза входит в ухаживание?
Маделин обдумала слова подруги, после чего ответила:
– Нет, думаю, это больше похоже на разговор "слепого с глухим", чем на "пустое сотрясание воздуха". Я выхожу замуж, и хочу, чтобы ты была там.
– Разумеется, я там буду! Ничто меня не остановит. Я должна увидеть этот образец мужской добродетели.
– Я никогда не называла его добродетельным.
В полном понимании они посмотрели друг на друга и улыбнулись.
Глава 4
Они поженились в Биллингсе двенадцать дней спустя. Ко времени проведения свадьбы, состоявшейся в зале суда, Маделин была вконец обессилена. Начиная с телефонного звонка Риза, она спала лишь по несколько часов в сутки, потому что на сборы накопленного за целую жизнь имущества, его сортировку на то, от чего можно отказаться, и упаковку того, без чего нельзя обойтись, ушло слишком много времени. Она также получила требуемую справку о здоровье, выслала результаты Ризу, и не удивилась, когда в тот же самый день экспресс-почтой получила его собственную.
Она отправила на ранчо многочисленные коробки с книгами, альбомами, кассетами, компакт-дисками, стерео оборудованием и зимней одеждой, задаваясь вопросом, что скажет Риз о принятии в своем доме чужих пожитков. Но когда она дважды коротко разговаривала с ним по телефону, он не упомянул об этом. Прежде, чем у нее появилась возможность выяснить его отношение, она снова летела в Биллингс, но на сей раз не собиралась возвращаться.
Риз не поцеловал ее, когда встретил в аэропорту, и она была рада. Она устала, крайне вымоталась, и впервые в нее закралась неуверенность в себе. Судя по лицу Риза, когда он снова начнет целовать ее, он не намерен останавливаться, а она была к этому не готова. Но сердце при виде него дрогнуло, заверяя в правильности ее поступка.
Пять дней, оставшихся до свадьбы, она планировала провести в мотеле Биллингса; Риз нахмурился, когда она поведала ему о своем плане.
– Нет никакого смысла платить за мотель, когда ты можешь жить на ранчо.
– Есть. С одной стороны, большая часть моей нью-йоркской одежды бесполезна и так и останется упакованной. Мне нужно приобрести одежду для Монтаны – джинсы, ботинки и прочее. Нет никакого смысла затевать позже дополнительную поездку, чтобы купить это, когда я уже здесь. Кроме того, прямо сейчас я не останусь с тобой наедине, и ты знаешь почему.
Он положил руки ей на талию и притянул к себе. Его прищуренные глаза были темно-зелеными.
– Потому что ты окажешься подо мной, как только мы войдем в дом.
Она сглотнула, тонкие руки опустились на его грудь. Под своими ладонями она чувствовала тяжелые удары его сердца, мощный стук которого выказывал удерживаемое под контролем сексуальное напряжение.
– Да. Я не готова начать эту часть отношений. Я устала и раздражена, и мы, действительно, недостаточно хорошо знаем друг друга…
– Мы поженимся через пять дней. Детка, мы не намного лучше будем знать друг друга к тому времени, но я не собираюсь проводить свою брачную ночь в одиночестве.
– Тебе и не придется, – прошептала она.
– Значит, одно из условий получить тебя в кровать состоит в том, чтобы сначала одеть тебе на палец кольцо? – Его голос стал более резким.
Он был сердит, но ей не хотелось видеть его таким; она лишь желала, чтобы он понял. Она уверенно ответила:
– Вовсе нет. Если бы до свадьбы оставалось два месяца или даже только месяц, я уверена, что мы… мы бы занимались любовью до церемонии, но это не так. Я просто прошу у тебя немного времени, чтобы сперва отдохнуть и восстановить силы.
Он посмотрел на ее поднятое лицо, разглядывая прозрачные тени под глазами и легкую бледность кожи. Маделин стояла, прислонившись к нему, позволяя его телу поддерживать ее, и вопреки поднимающемуся в нем вожделению Риз понял, что она действительно устала. Всего за одну неделю она круто изменила всю свою жизнь, и эмоциональное напряжение, вероятно, было столь же изнурительным, как и физическая работа.