Глава 3
Имоджин на какое-то мгновение застыла, испытав внезапное смятение чувств. Она всегда гордилась крепкими нервами, никогда не падала в обморок, не испытывала слабости и головокружений. Но в этот момент она почувствовала, что близка к потере сознания.
Она часто задышала; ладони стали влажными. Мысли, которые отличались полной ясностью несколько секунд тому назад, превратились в сумбур. Все окружающие предметы вдруг куда-то отодвинулись. Она задрожала и почувствовала, как ее обволакивает сладостное, почти горячечное тепло.
Если бы она не была уверена в своем здоровье, то решила бы, что заболела.
Маттиас застонал и еще крепче прижал ее к своему крепкому телу. Она чувствовала, что его язык блуждает по ее губам, и в смятении поняла, что он хочет проникнуть в ее рот. Любопытство взяло верх, и она приоткрыла рот. Язык Маттиаса скользнул в глубину.
Имоджин почувствовала слабость в коленях. Мир вокруг нее закачался и поплыл. Она крепко ухватилась за плечи Маттиаса, опасаясь, что упадет, если оторвет от них руки.
Маттиас не сделал ни малейшей попытки отпустить Имоджин. Более того, его руки обвились вокруг нее, и она ощутила животом тугую выпуклость внутри его тесных брюк. Она понимала, что он должен чувствовать, как ее груди прижимаются к его широкой груди. Он пошевелился, чуть перегнул ее назад, и одна из его ног скользнула между ее бедер.
Ею овладели неведомые дотоле безрассудные, шалые чувства. Нельзя сказать, чтобы она вообще не имела никакого понятия о поцелуях, но не было сомнений в том, что ни холодно расчетливые поцелуи Филиппа Д'Артуа, ни целомудренные объятия Аластера Дрейка не приводили ее в такое смятение.
Это была страсть - настоящая, всепоглощающая, сжигающая.
Тихонько застонав от восторга, Имоджин обвила руки вокруг шеи Маттиаса.
- Имоджин…
Маттиас поднял голову. Его худощавое лицо было серьезным. Глаза более не казались бесстрастными глазами духа - они сверкали. Казалось, он пытался заглянуть в зеркало, которое должно предсказать его судьбу и ответить на сокровенные вопросы,
- Что это я делаю?
Наваждение пропало, мир мгновенно обрел реальность. Имоджин смотрела на Маттиаса, понимая, что он сожалеет о том, что поддался внезапному порыву.
Имоджин безжалостно отмела внезапно родившееся ощущение потери. Пытаясь взять себя в руки, она лихорадочно искала слова, которые были бы уместны в этой щекотливой ситуации.
- Успокойтесь, милорд. - Имоджин заняла руки тем, что стала поправлять шапочку. - В этом нет вашей вины.
- Нет моей вины?
- Именно так, - заверила она. - Такие вещи случаются, когда просыпаются темные страсти. У моих родителей была та же самая проблема. Все их споры всегда кончались таким же образом.
- Понимаю.
- Мы с вами ссорились несколько мгновений тому назад, и эмоции момента взяли вверх над вами и лишили вас самообладания.
- Вы так разумно мне все объяснили, мисс Уотерстоун. - Глаза Маттиаса сверкнули. - У вас никогда не бывает проблем с тем, чтобы найти нужные слова?
В глубине души у нее что-то дрогнуло. Впрочем, похоже, он не дразнил ее.
- Полагаю, что могут возникнуть ситуации, когда "же самый красноречивый человек не в состоянии отыскать необходимые слова, милорд,
- И ситуации, когда вполне достаточно лишь действия. - Он решительно положил ладонь ей на затылок и медленно наклонился, чтобы поцеловать снова.
На сей раз поцелуй был намеренный, рассчитанный и опустошающий. Имоджин повисла на руках Маттиаса. Шапочка ее упала на ковер, волосы рассыпались.
Имоджин покачивалась. Все вокруг поплыло и стало исчезать. Единственной реальностью оставался лишь Маттиас. Он был по-настоящему материален. Его сила обволокла ее, пробудила в ней сладостное желание. Она обвила руки вокруг шеи Маттиаса и изо всей силы сжала ее.
- Вы преподносите один сюрприз за другим, - прошептал Маттиас возле ее губ. - Не то что Замар.
- Милорд. - Эти слова привели Имоджин в восторг. Сравнить ее с Замаром! О большем комплименте она не могла и мечтать!
Маттиас вынудил Имоджин сделать два шага назад. Она оказалась прижатой к шкафу. Маттиас взял ее за запястья и поднял руки над головой, прижав их к дверце из красного дерева. И в этом положении несколько раз обжигающим ртом поцеловал ее в шею. Одна нога его оказалась между ее колен.
- Боже милостивый! - Имоджин хватала ртом воздух. Теперь нога Маттиаса оказалась уже между ее бедер. - Я не могла подумать…
- В этот момент - я тоже. - Он отпустил запястья Имоджин. Его сильные, красивые руки коснулись ее шеи.
Имоджин неловко схватилась за ручку шкафа, чтобы не упасть. Как раз в этот момент Маттиас сделал попытку подвести ее к кровати.
Имоджин забыла отпустить ручку. Дверца шкафа с шумом распахнулась. Какой-то крупный предмет, находившийся на средней полке, вдруг сорвался с места.
Маттиас оторвал губы от шеи Имоджин.
- Какого дьявола…
Имоджин с ужасом смотрела на то, как предмет достиг края полки и устремился вниз.
Реакция Маттиаса была мгновенной. Он успел отпустить Имоджин, отстранить ее и поймать падающий предмет.
- Черт побери! - пробормотал Маттиас, рассматривая пойманную вазу.
Вздох облегчения вырвался из груди Имоджин:
- Это был изумительный прыжок, милорд! Вы удивительно ловки!
- Если для этого есть причина. - Он еле заметно улыбнулся, продолжая изучать надпись на вазе.
Имоджин заметила блеск в его глазах, хотя он был иного рода, чем несколько мгновений назад. Она перевела взгляд на предмет, который Маттиас держал в руках. Ваза была сделана из полупрозрачного зеленовато-голубого камня. Из такого камня изготавливали утварь в Замаре. Один из корреспондентов писал Имоджин, что этот нежно-зеленый цвет стал в последнее время очень модным. Имоджин увидела надпись и сразу же узнала язык.
- Замар. - Она смотрела на вазу как на чудо. - Дядя Селвин говорил мне, что у него есть несколько замарских артефактов, но я не подозревала, что у него может быть такая прелестная вещь.
- Должно быть, это из гробницы.
- Да. - Имоджин наклонилась, чтобы получше рассмотреть надпись. - Очень изящная вещь, не правда ли? А взгляните на слова. Надпись неформальная. Чье-то личное подношение умершему от любящего человека, если я не ошибаюсь.
Маттиас поднял глаза и оценивающим взглядом посмотрел на Имоджин:
- Вы узнали надпись?
- Да, конечно. - Она осторожно взяла вазу из рук и стала медленно ее вращать в руках, любуясь изяществом отделки. - "Подобно тому как Замарис заключает в объятия Анизамару на закате дня, так наши души будут постоянно в объятиях друг друга". - Очень трогательно, не правда ли, милорд?
- Дьявольщина!.. - потрясенно сказал Маттиас. - Во всей Англии найдется только один человек, кроме меня, который способен перевести эту замарскую надпись так быстро и так точно.
Имоджин слишком поздно поняла, что она наделала, и тихонько ахнула.
- Я так понимаю, что только что имел удовольствие целовать И.А.Стоуна?
- Милорд, уверяю вас, я не хотела вас обманывать.
- Разве?
- Ну, может, лишь самую малость. Я собиралась все объяснить вам.
- Позже?
- Да. Позже. При удобном случае. - Она попыталась изобразить улыбку. - С момента вашего приезда мы все время были заняты, так что мне не представилась возможность сделать это.
Маттиас проигнорировал это неубедительное объяснение.
- Что касается первого инициала, то здесь все ясно. Как ясно и то, откуда произошла фамилия Стоун, мисс Уотерстоун. А что означает второй инициал?
- Августа, - с легким вздохом призналась Имоджин. - Вы должны понять меня, сэр. Я сохраняла инкогнито, потому что понимала: редакция журнала никогда не опубликует мои исследования, если будет знать, что их автор - женщина.
- В самом деле…
- Я намеревалась открыть секрет сразу же после того, как мы представились друг другу. Но вы дали ясно понять, что считаете И.А.Стоуна соперником. Я не хотела, чтобы это осложнило наши отношения и помешало вам принять участие в осуществлении моего плана.
- Соперник? - поднял брови Маттиас. - Чепуха! Я не считаю И.А.Стоуна соперником. Слово "соперник" относится к человеку равному. Что касается И.А.Стоуна, то это всего лишь самонадеянный писака, который делает смехотворные выводы, основываясь на моих статьях.
Имоджин была уязвлена.
- Позвольте напомнить вам, сэр, что правильная интерпретация фактов не менее важна, чем простое описание увиденного.
- Ничто не может заменить информацию, полученную на основании личного опыта.
- Чушь! Когда-то вы сделали ряд предположений о некоторых замарских обычаях, которые не подтвердились вашими же дальнейшими открытиями.
- Например?
Имоджин приподняла подбородок:
- Например, ваше ничем не подкрепленное предположение о свадебных ритуалах, о которых вы подробно рассказали в своей последней статье.
- Я не делал никаких предположений. Я пришел к логическим выводам на основе уже известных фактов и исследований.
- Да неужто? - вызывающим тоном спросила Имоджин. - Вы утверждаете, что невеста не могла высказывать своего мнения при заключении брака, когда даже любителю ясно, что замарские невесты имели множество прав и привилегий. Замарская женщина могла при желании даже расторгнуть брак.
- Лишь в весьма редких случаях. Имоджин холодно улыбнулась:
- Она могла сделать это, если мужчина проявлял жестокость или оказывался импотентом. Это давало ей определенные права, милорд. Далее. Она сохраняла контроль над своей собственностью и доходами и после замужества. В этом отношении замарские законы прогрессивнее современных английских.
- Не скажите, - возразил Маттиас. - В вопросах брака замарцы мало чем отличались от англичан, мужчина был хозяином в своем доме. Жена должна была ему во всем подчиняться, вести хозяйство и создашь комфортную жизнь мужу. Он, в свою очередь, брал нa себя ответственность защищать жену и детей.
- Вы снова высказываете неподтвержденные предположения. Тщательно изучив ваши статьи, я пришла к выводу, что брак в Замаре строился на взаимном чувстве и уважении.
- Такие невероятные выводы можно сделать, лишь имея больное воображение и совершенно не владея первичной информацией. Основа замарского брака - собственность, социальное положение, деловые соображения. Как и в современной Англии.
- Это неверно, - не согласилась Имоджин. - Взаимное чувство - одно из важнейших условий замарского брака. Вспомните книги стихов, которые вы обнаружила среди руин замарской библиотеки.
- Нельзя делать общие выводы на основе нескольких романтических стишков. - Маттиас раздраженно провел рукой по волосам. - Это ничего не доказывает. В Замаре брак был деловой сделкой, каковой он является и в нынешней Англии.
- Стало быть, вы утверждаете, что замарцы не верили в силу любви, милорд?
- Любовь - это всего Лишь более красивое слово для выражения полового влечения, и я не сомневаюсь, что она была известна замарцам. В конце концов, они были умные люди.
- Любовь и половое влечение - не одно и то же.
- Одно и то же. - На скулах Маттиаса задвигались желваки. - Уверяю вас. Я сделал этот вывод на основе тщательных наблюдений и опыта. Не в пример другим людям.
- У меня есть свои наблюдения и свой опыт, - возмутилась Имоджин, - и выводы я делаю совершенно другие, сэр.
Маттиас холодно улыбнулся:
- Вы знаете, что такое половое влечение? Не поделитесь ли своим знанием, мисс Уотерстоун?
- Нет. О таких вещах не распространяются.
- Это верно. Позвольте мне высказать несколько наблюдений, полученных на основании собственного опыта. Я продукт союза, начало которому положила грандиозная плотская страсть. Но когда страсть остыла, остались горечь, гнев и сожаление.
В глазах Имоджин отразилось нечто, похожее на сочувствие. Она порывисто шагнула к Маттиасу, затем в нерешительности остановилась.
- Простите меня, милорд. Я не знала, что это для вас такой больной вопрос,
- К сожалению, было уже слишком поздно расставаться. - Очевидно, Маттиас взял себя в руки, и голос его окреп. - Моя мать была беременна мной. Ее семья настаивала на браке. Семья отца хотела заполучить наследство матери. Это была сделка дьявола. Мой отец так и не простил мою мать. Он заявлял, что она обманом заставила его жениться на ней. Мать же не могла простить отца за то, что он соблазнил ее, а затем обвинил во всех грехах.
- Какое печальное детство у вас было!
В его глазах появилось удивление.
- Напротив, я считаю, что история отношений моих родителей помогла мне многое узнать, мисс Уотерстоун.
- Тем не менее, не приходится сомневаться, что вам был преподан суровый урок. - Внезапно ей пришла в голову новая мысль:
- Вы говорили, что собираетесь вступить в брак сейчас, когда вы получили титул? Попытаетесь найти свое счастье в браке?
- Можете в этом не сомневаться, - твердо сказал Маттиас. - Намерен вступить в брак, который будет построен на более существенной основе, нежели дурацкие романтические бредни и похоть.
- Да, понятно, - пробормотала Имоджин.
Маттиас взял из ее рук голубовато-зеленую чашу и стал сосредоточенно рассматривать.
- Я ищу невесту, наделенную здравым смыслом, а не девчонку, чья голова забита романтическими стишками… Умную, здравомыслящую женщину. Такую, чтобы не бросалась вслед за каждым поэтом со взором горящим.
- Понятно.
Как же она ошибалась в отношении этого человека, с горечью подумала Имоджин. Созданный ее воображением Колчестер Замарский был человеком тонким и романтичным. Реальный же Колчестер был явно консервативен и приземленных взглядов.
- Удивительно, сэр, когда я посылала за вами, была убеждена, что у нас с вами очень много общего.
- Разве?
- Да. Но сейчас я вижу, что глубоко заблуждалась. Пожалуй, трудно отыскать двух людей, которые столь отличались бы друг от друга, не так ли, милорд?
Маттиас ответил неожиданно сдержанно:
- В некоторых отношениях - пожалуй.
- С моей точки зрения - во всех отношениях. - Едва заметно улыбнувшись, она добавила:
- И я освобождаю вас от вашего обещания, милорд.
- Простите? - бросил хмурый взгляд Маттиас.
- С моей стороны было глупо ожидать, что вы поможете мне осуществить мой замысел. - Имоджин наблюдала за тем, как тонкие, длинные пальцы скользили по замарской чаше. - Вы вполне убедили меня, что не созданы для приключений вроде этого, и я не имею права настаивать на такой услуге.
- Я полагаю, что дал вам понять, что так легко от меня не отделаться, мисс Уотерстоун.
- Что вы хотите этим сказать, сэр?
- Я помогу вам в вашем заговоре. Возможно, я не такой человек, каким вы меня представляли, мисс Уотерстоун, но горю желанием доказать, что я не какой-нибудь слюнтяй.
Имоджин выглядела шокированной.
- Сэр, я вовсе не имела в виду и не собиралась называть вас слюн… гм…
Он поднял ладонь, чтобы остановить ее протест:
- Вы очень ясно все высказали. Вы полагаете, что я слишком осторожный, слабовольный, нерешительный человек. Возможно, какая-то доля истины в этом есть, но я не хотел бы, чтобы меня принимали за отъявленного труса.
- Сэр, и ярлык труса я не собиралась на вас вешать. Некоторой слабости нервной системы не стоит стыдиться. Без сомнения, это семейная черта, как и белая прядь в ваших волосах. Это нечто такое, что выше вас, милорд.
- Слишком поздно, мисс Уотерстоун. Я уже решил, что должен сдержать слово, данное вашему дяде. Лишь таким образом мне удастся сохранить самоуважение.
- Я была потрясена, - призналась Имоджин Горации через два дня, когда они ехали в Лондон в дилижансе. Они были вдвоем, потому что Маттиас уехал на следующий день, получив от Имоджин целый ряд инструкций. - Он делает это лишь для того, чтобы доказать, что у него есть мужество… Боюсь, я задела его, гордость. Я вовсе не хотела этого, но знаешь, меня иногда заносит, если я чем-то увлечена.
- Я бы не стала переживать по поводу уязвленной гордости Колчестера, - возразила Горация. - У него высокомерия хватит на всю его жизнь.
- Хотелось бы в это верить, но я убеждена, что он тонко чувствует.
- Тонко чувствует? Колчестер?
- Я пыталась отговорить его от помощи, но, как видишь, не добилась в этом успеха.
- Колчестер явно настроен содействовать твоей сумасбродной затее… Хотела бы знать, зачем ему это нужно.
- Я уже сказала тебе. Он хочет попытаться доказать себе, что он человек дела. Любому ясно, что он к этой категории людей не относится.
- Гм… - Горация поправила юбки дорожного платья, откинулась назад на подушки и устремила на Имоджин внимательный взгляд. - С самого начала я говорила тебе, что твой план крайне опасен, ибо я боюсь реакции лорда Ваннека. А сейчас я убеждена, что вовлекать Колчестера - еще более безрассудное дело.
- Колчестер не опасен. - Имоджин сморщила нос. - Он постоянно будет в поле моего зрения. Я буду присматривать, чтобы в своем желании проявить себя он не попал в беду.
Горация вопросительно уставилась на племянницу:
- Ты хочешь присматривать за Колчестером?
- Я должна делать это при сложившихся обстоятельствах. - Имоджин выглянула в окно. - Он оказался совсем не таким, как я ожидала, тетя Горация.
- Ты опять об этом. Признайся, Имоджин, что твои ожидания основывались на пустых фантазиях.
- Это не так. Мое представление о характере и темпераменте лорда сложилось благодаря статьям, которые он публиковал в "Замариан ревю". Это свидетельствует лишь о том, что некоторые безоговорочно верят тому, что читают.
Горация посмотрела на Имоджин через очки:
- Дорогая моя, ты ничего не смыслишь в Колчестере. Я пыталась рассказать тебе, что он приобрел вполне определенную репутацию около десяти лет назад, когда ему было двадцать с небольшим. Я знаю, что ты в это не веришь, но факт остается фактом: его считают весьма опасным и безжалостным.
Имоджин сделала гримасу:
- Чушь! Тот, кто поговорит с ним хотя бы пять минут, не может не сделать вывода, что эта репутация никак не соответствует его натуре. Он явно стал жертвой гадкой сплетни, как и я три года назад.
- Похоже, он убедил тебя в этом, - пробормотала Горация. - Непонятно только, для какой цели…
- Конечно, помогать он станет, но с ним будет много хлопот.
- Я не удивлюсь, если он в этот самый момент произносит точно такие же слова о тебе, моя дорогая.
Имоджин не ответила. Ее внимание привлек деревенский пейзаж за окном, и припомнились обрывки ночного сна. В течение последних нескольких недель ей нередко снилось нечто подобное, но этот сон был особенно ярким и волнующим.
Она стояла посередине библиотеки дяди Селвина. Была полночь. Из окон лился призрачный лунный свет. По углам прятались тени.
Она медленно повернулась, пытаясь найти человека, который - она это точно знала - находился где-то рядом. Она не видела его. Однако она чувствовала его присутствие. Он ждал, прячась под покровами ночи.