- У нас что, не хватает служанок, миссис Седдон? - осведомился Алекс. - Почему моя жена выполняет черную работу?
Домоправительница не смела поднять на графа глаза. Она по-прежнему молчала, мысленно проклиная тот день, когда появилась в Хеддон-Холле.
Лаура тем временем вернулась к своему занятию, то есть принялась выгребать золу из камина. Услышав скрежет совка, Алекс резко обернулся. В следующее мгновение граф уже тащил жену куда-то вверх по лестнице. Не выпуская ее руки, он распахнул двери и затащил Лауру в ту самую комнату, где она провела свою первую брачную ночь.
Граф был в таком бешенстве, что Лаура сочла за благо молчать, хотя запястье ее ужасно болело в том месте, где его только что сжимали пальцы мужа.
- В чем дело?! - загремел он так, что находившиеся внизу Симонс и миссис Седдон услышали его крик и переглянулись, - оба были очень довольны, что легко отделались.
Лаура заметила, что шея мужа побагровела и вена на ней пульсирует. Что ж, хотя ей и пришлось провести ночь в одиночестве, она Алексу все-таки не безразлична.
Тут он схватил ее за плечи и стал трясти. Лаура прекрасно понимала, что вопрос ставится шире - речь шла не только о том, что она снова нарядилась горничной.
Собравшись с духом, Лаура заставила себя улыбнуться и проговорила:
- Вы не желаете видеть меня в облике жены, милорд, вот я и решила вызвать к жизни лучшие времена, когда я была для вас всего лишь служанкой.
- Вы хотели бы вспомнить эти времена, миледи?! - снова закричал граф.
И в то же время он любовался ее фигурой. Она выглядела чрезвычайно соблазнительно в слишком коротком для нее и тесноватом платье; можно было даже предположить, - разумеется, граф тотчас же отбросил эту мысль, - что Лаура выбрала такое платье специально - чтобы подчеркнуть гибкость талии и обтянуть пышную грудь, так и норовившую выскочить из тесного лифа. Алекс невольно косился на шнуровку, едва удерживавшую половинки лифа.
Лаура молча прошлась по комнате. Затем подошла к большому круглому столу.
- Если вы хотите развлечься, леди Уэстон, - продолжал граф, - я могу предложить вам другую игру.
Он подошел к ней вплотную, и она невольно отступила. Однако граф привлек жену к себе и принялся распускать шнуровку на ее платье. На сей раз Лаура не отступила; прикоснувшись кончиками пальцев к белой рубашке мужа, она весело рассмеялась.
- Больше не смей надевать коричневое, - пробормотал Алекс. - Ты, должна носить белое, кремовое и изумрудное, но не унылый коричневый цвет.
- Конечно, милорд, - сказала Лаура, взглянув на свою грудь, ее муж смотрел туда же.
Граф подумал о том, что его жена и в лохмотьях выглядела бы как королева и была бы такой же соблазнительной, как в эти мгновения.
Лаура вдруг отстранилась и отступила на шаг.
- Минуточку, милорд, - сказала она, присев в реверансе. Граф возвел взор к потолку, он просил Господа не лишать его терпения.
Лаура тем временем вымыла в тазу руки, затем вытерла их полотенцем, наконец, сняла с головы огромный уродливый чепец. Покачивая бедрами и не переставая улыбаться - в ее зеленых глазах вспыхнули огоньки, - она подошла к мужу и не торопясь расшнуровала лиф, полностью обнажив груди. Граф прикоснулся пальцем к розовому соску, и от его прикосновения сосок тотчас же отвердел и удлинился.
Обхватив жену одной рукой за талию, Алекс прижал ее к себе и с улыбкой спросил:
- Не это ли тебя возбуждает, моя дорогая? Не сознание ли того, что моя плоть жаждет тебя, в то время как разум призывает к осторожности?
Он по- прежнему улыбался и по-прежнему смотрел на ее обнаженную грудь.
Но Лаура не испытывала ни смущения, ни стыда. Ведь это был Алекс… Даже в первую ночь с ним она не чувствовала того, что должна была бы чувствовать скромница. И вообще, думая о нем, она никогда не была скромной. В то время как другие девочки мечтали о рыцаре на белом коне, Лаура всегда точно знала, чего хочет.
Тут граф негромко рассмеялся и проговорил:
- Если вам так нравится играть чужие роли, миледи, представьте, что вы шлюха с лондонских улиц. Ведь вам так хорошо удается притворяться… Так вот, представьте, если хотите, чтобы мы сторговались. Вы отдаетесь мне за деньги. Забавно, не правда ли?
- Только если вы позволите мне участвовать в этой игре, милорд, - сказала Лаура.
В следующее мгновение она запустила руку графу за ремень, словно и впрямь была опытной развратницей. Поглаживая пальцами отвердевшую мужскую плоть, Лаура смотрела на мужа и улыбалась.
Весьма озадаченный действиями своей юной жены, граф пробормотал себе под нос что-то нечленораздельное. И вдруг резким движением задрал ее юбки до самой талии и провел ладонью по бедру. Затем, прикоснувшись к ее лону, с улыбкой проговорил:
- Рассадники твои - сад с гранатовыми яблоками. Садовый же источник - колодезь живых вод и потоки с Ливана.
Тут рука графа легла на живот Лауры, и она почувствовала жар его ладони.
- Живот твой - как стог пшеницы между лилиями, - продолжал Алекс. Отступив на шаг, он посмотрел ей в глаза, затем накрыл ладонями ее груди. - Груди твои - как две юные серны, а шея - столп Соломонов. - Он принялся поглаживать пальцами соски. Потом, склонившись над ней, коснулся ее губ губами и прошептал: - И уста твои источают мед и молоко, и слаще они любого вина.
- Библия? - изумилась Лаура. Алекс рассмеялся.
Она вся состояла из противоречий. Искусительница - и в то же время наивная девочка. И никогда не знаешь, как она себя проявит в следующий момент.
Вновь прикоснувшись губами к ее губам, Алекс чуть отстранился и снова заглянул ей в глаза. Затем принялся целовать ее груди. Когда он осторожно прикусил один из сосков, Лаура вздрогнула И тихонько застонала.
- Тебе приятно? - спросил он хриплым шепотом.
- А тебе, Алекс? - спросила она и снова принялась поглаживать его восставшую плоть.
Граф закрыл глаза и стиснул зубы. Лаура тихо засмеялась.
И тут он обнял ее за талию и, приподняв, усадил на стол. Она задела локтем хрустальную вазу, и та, покатившись по столу, упала на пол и со звоном разбилась. Однако они не заметили ни разбившуюся вазу, ни рассыпавшиеся по ковру розы.
Поглаживая пальцами лоно Лауры, граф с жадностью целовал ее груди.
- Какие они у тебя красивые, - прохрипел он. - И ты чудесный, Алекс.
Она вновь сунула руку ему за ремень и с силой сжала мужскую плоть.
Граф невольно застонал, и Лаура рассмеялась.
Алекс, не удержавшись, шился поцелуем в ее губы. Наконец, чуть отстранившись, спросил:
- Ты действительно хочешь этого, леди Уэстон?
- Да, - кивнула она. И тут же с улыбкой добавила: - Если об этом спрашиваешь ты - всегда хочу.
Граф снова поцеловал жену в губы. Затем распустил ремень и осторожно раздвинул ноги Лауры. В следующее мгновение он вошел в нее и тотчас же ощутил теплую влагу ее лона. Он наполнил ее собой, и она со стоном закрыла глаза.
- Тебе предстоит ответить за множество грехов, - прошептал Алекс с улыбкой.
- Меа culpa (Фраза, означающая раскаяние в грехах; произносится на исповеди у католиков (лат.),), - простонала она. Граф рассмеялся.
- Ты неисправима.
Алекс уже забыл о своем гневе и сейчас, наслаждаясь близостью с Лаурой, думал лишь о том, что его жена - удивительная женщина. Женщина, обладающая логикой отцов-иезуитов, и при этом обольстительная, как сирена. Она говорила ему то, что никто не смел говорить, и делала то, что все прочие юные леди не сделали бы ни при каких обстоятельствах. Она постоянно выходила за рамки приличий, причем исключительно ради него.
- Неисправима? - прошептала Лаура. - Возможно. Она обхватила руками его шею, стараясь прижать к себе покрепче.
- Ты так и осталась капризной и своенравной девчонкой, - пробормотал Алекс.
Он попытался чуть отстраниться, но Лаура взяла его за бедра и привлекла к себе, побуждая еще глубже в нее погрузиться.
Алекс на мгновение прикрыл глаза. Вероятно, только сейчас он понял, что его судьба уже давно была предрешена. Лaypa решила стать его женой и своего добилась.
Она отказала ему в праве на убежище, в праве на личную жизнь, на одиночество - она ворвалась в его жизнь и обосновалась в ней с такой основательностью, что от нее уже не удастся избавиться, даже если очень захочется. Более того,)на отказывалась довольствоваться тем уголком, что он отел ей в своем сердце; она захватывала все новые территории в конце концов завоюет его целиком.
Что может противопоставить простой смертный такому натиску?
Все больше распаляясь, Алекс целовал свою прекрасную жену, и она отвечала на его поцелуи с такой же страстью. Он целовал ее - и это чувство усиливалось с каждым мгновением, - что Лаура окончательно его покорила.
Действительно, что мог он противопоставить такой решимости?
Он едва не закричал в момент кульминации. Лаура, задыхаясь, прошептала:
- Алекс… Я люблю тебя, Алекс…
Несколько секунд спустя она развязала его маску, и граф едва не закрыл лицо руками, когда маска упала на пол.
- Я люблю тебя, Алекс, - снова прошептала Лаура, поглаживая пальчиками его ожоги и шрамы.
- Что мне с тобой делать? - пробормотал граф, понимая, что он не только признался в своей слабости, но и капитулировал.
Впрочем, он уже давно капитулировал. Что ж, если она не будет петь и изводить его цитатами, он, возможно, сможет иметь с ней дело.
- Ты любишь меня? - прошептала она, касаясь его шрамов губами.
- А разве у меня есть выбор? - спросил граф с улыбкой.
Он взял ее лицо в ладони и заглянул ей в глаза. Они были огромными и лучились любовью.
- Никакого, - ответила она со смехом.
Он тоже рассмеялся и прижался губами к ее губам.
Глава 20
- Я думаю, что нам надо немного побыть наедине, - проговорила Лаура. Прожевав печенье, добавила: - Нам следует забыть на время обо всех обязанностях - вообще обо всем.
- Ну, ты-то уже забыла… - с улыбкой заметил он.
- Во всяком случае, стараюсь забыть, - заявила Лаура. - Ведь из-за тебя я заработала волдыри на руках, когда провела несколько дней на кухне. Так что теперь прекрасно знаю, что такое служба в Хеддон-Холле. Потом я была у тебя девчонкой на побегушках. А после этого, - она ласково улыбнулась, - я провела столько ужасных дней, страдая из-за тебя. Поэтому теперь мне хочется просто отдохнуть вместе с мужем и другом.
- И другом? - спросил граф, явно удивленный. Лаура весело рассмеялась.
- Я имею в виду тебя, Алекс. Ты мой муж и мой самый лучший друг. Ты об этом не подумал?
Граф лишь усмехнулся в ответ. Подобная мысль действительно не приходила ему в голову. Он мог бы назвать Лауру кем угодно - мучительницей, соблазнительницей, очаровательной любовницей, толковым секретарем, веселой чертовкой, упрямой женой, - но в качестве друга ее не представлял.
- Кроме того, мне кажется, - продолжала Лаура, - что нам пришло время узнать друг друга получше.
- Еще осталось, что узнавать?… - Он провел ладонью по ее обнаженному бедру; на ней, кроме тонкой шелковой рубашки, ничего не было.
Лаура снова рассмеялась.
- Но я же не про это… - Она приподнялась на локте. - Дело в том, что я очень хорошо знаю старого Алекса, но мне хотелось бы узнать побольше про нового. Чего ты хочешь от жизни? Ты все еще любишь рисовый пудинг и недолюбливаешь баранину? Синий по-прежнему твой любимый цвет? Ты все еще играешь в шахматы или пристрастился к какой-нибудь другой игре? Кто твои любимые авторы?
- Нет-нет, не все сразу, - запротестовал Алекс. Он улегся поудобнее и обнял жену за плечи.
- Ну, отвечай, - потребовала Лаура.
Граф с задумчивым видом рассматривал бархатный балдахин у себя над головой.
- Отвечай же.
Алекс улыбнулся и ущипнул жену за ягодицу.
- Не мешай, - произнес он. - Дай подумать. Лаура вздохнула и потерлась щекой о плечо мужа.
- Когда-то я хотел стать капитаном, - заговорил он наконец. - И мечтал только об одном - командовать военным кораблем. Когда же мечта моя сбылась, я уже думал лишь о том, чтобы выжить в битве. И так было от боя к бою…
Он не сказал ей о том, что было время, когда ему и жить не хотелось. Особенно после того памятного взрыва. Каждое утро он просыпался, думая, что наконец-то очнулся от кошмара, но действительность оказывалась страшнее, чем кош-мир. Алекс полагал, что Лаура все равно не поймет его отчаяния. Она была доброй и любящей, это верно, но жизнелюбие в ней било ключом - так откуда же ей знать, что такое меланхолия?
- Потом умер мой отец, а следом за ним Чарльз, - продолжал Алекс. - И казалось, судьба не оставила мне выбора - фатум повел меня по жизни, рок все решил за меня, и сам я уже ничего не мог решить.
- Если бы ты не стал графом, кем бы ты был? - неожиданно спросила Лаура.
Она пристально смотрела на него своими огромными зелеными глазами. От такого взгляда не закроешься полуправдой. Он хотел бы быть с нею честным, но не мог пренебречь своими обязательствами: ведь миссия, возложенная на него Питтом, требовала полной секретности.
- Так как же, Алекс? Кем бы ты стал? - Лаура прикоснулась к плечу мужа.
Помедлив еще немного, граф проговорил:
- Видишь ли, дорогая, мне всегда очень нравилось изучать всевозможные карты и документы. То есть я не просто капитан, я еще стратег и тактик. Мне нравится готовить планы сражений. Тебя это удивляет?
- Нет… - Лаура покачала головой. - Но я не уверена, что правильно тебя понимаю.
- Ну… это как игра в шахматы. Но не фигурками из слоновой кости, а живыми людьми и настоящими кораблями. Да, мне нравится планировать сражения, но я не могу спокойно смотреть, как умирают люди, и видеть, как скорбят вдовы.
- Может быть, из тебя получился бы лучший военный министр, чем тот, кто забывает о людях, - заметила Лаура.
- Нет уж… Свои стратегические таланты я намерен использовать здесь, в Хеддон-Холле. Я не собираюсь отправлять людей на смерть.
- И все же… - протянула Лаура. - Полагаю, что такой человек, как ты, был бы настоящим подарком для Англии.
- Возможно, я мог бы получить этот пост. - Алекс невольно улыбнулся; ему вдруг пришло в голову, что теперь самый важный для него пост - это место рядом с Лаурой. - Да, мог бы, но не хочу. Мне не по пути с политиканами.
- Тогда почему же Уильям Питт присутствовал на нашем венчании?
Лаура пристально смотрела на мужа. Было очевидно, что она что-то заподозрила, во всяком случае, Алексу так казалось.
- Видишь ли, моя дорогая… - Граф машинально поглаживал бедро жены. - Дело в том, что Уильям Питт - мой старый друг. То есть не друг, разумеется, но мы с ним в прекрасных отношениях.
Но Лауру этот ответ явно не удовлетворил. Все так же пристально глядя на мужа, она проговорила:
- Мне кажется, такой человек, как Уильям Питт, не стал бы отлучаться из Лондона лишь для того, чтобы почтить своим присутствием свадьбу друга.
- Лаура, ты не понимаешь, что такое мужская дружба. Я прослужил в министерстве почти год, прежде чем отправился на войну. И Уильям Питт очень помог мне. Благодаря ему стал капитаном судна.
Рука графа скользнула по талии Лауры. Затем ладонь его легла ей на грудь, и он вдруг почувствовал, что вот-вот утратит над собой контроль. Алекс тяжко вздохнул и, сделав усилие, чуть отстранился от жены.
Лаура едва заметно улыбнулась:
- Я, конечно, изучала историю, но в войнах разбираюсь не больше, чем в вышивании, а вышиваю я отвратительно.
- Как и поешь? - Алекс рассмеялся. - Но не огорчайся, отсутствие слуха - не такой уж серьезный недостаток.
Граф поцеловал жену в шею и тотчас же почувствовал, что снова теряет над собой контроль.
- Да, верно, - кивнула Лаура и тоже рассмеялась.
- Видишь ли, малышка, война - это прежде всего деньги. Все очень просто… Великие мужи объявляют войну во имя каких-либо идеалов, но все так или иначе сводится к фунтам и шиллингам.
Лаура в задумчивости проговорила:
- Тебе никогда не приходило в голову, что французы любят свою Францию точно так же, как мы любим Англию? И почему ты считаешь, что война - это деньги? Кстати, в парламенте говорят, что французы хотят напасть на нас. Неужели действительно нападут?
Граф с удивлением посмотрел на жену. Впрочем, чему удивляться? Лауру воспитывали весьма образованные люди. Не исключено, что дядюшки беседовали с ней и о политике.
- У испанцев, как и у французов, в Новом свете есть свои интересы - и те и другие вложили в Америку немалые средства. Не меньше, чем мы. Ты ведь знаешь, что Франция, как и Англия, претендует на обширные территории в Новом свете. А также в Индии. Тот, кто добьется успеха в Индии и в Новом свете, завладеет огромными богатствами. Многие страны пытаются захватить богатые колонии. Голландия, к примеру.
- Но нельзя же воевать повсюду, на всех континентах. Неужели невозможно остановить эту войну? Когда же ей наступит конец?
- Сейчас, моя дорогая, идет война, в которую вовлечен весь мир. Возможно, она скоро закончится. Полагаю, закончится, если Питт сумеет удержаться у власти при новом короле.
- Ты так в него веришь?
- Питт тщеславен и вспыльчив, но на редкость красноречив. К сожалению, у него много врагов. Своими речами он почти всех против себя настроил. Но он верит в Англию и в английский флот.
Лаура засмеялась.
- Тогда понятно, почему ты его так уважаешь. - Она нежно поцеловала мужа.
- Уважаю? - переспросил граф.
- Конечно. У вас с Питтом много общего.
Алекс с удивлением посмотрел на жену.
- Синий по-прежнему мой любимый цвет, - сказал он неожиданно.
Однако Лаура на сей раз не засмеялась. Она не могла сказать, что с ней произошло, но ее вдруг словно что-то в грудь ударило - вероятно, то был голос рока, дурное предчувствие.
- Алекс, - прошептала она, - я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещал.
- Что, малышка? - спросил он, целуя ее в щеку.
Граф надеялся, что жена не заставит его говорить о задании, которое он получил от Уильяма Питта. Теперь ему предстояло научиться читать одним глазом документы. Все документы следовало тщательнейшим образом прятать от Лауры.
- Обещай мне, что ты всегда будешь помнить о Хеддон-Холле, обо мне и о том, что ты здесь нужен.
Граф заглянул жене в глаза и увидел, что они полны слез. Казалось, Лаура вот-вот заплачет.
- Дорогая, почему ты просишь меня об этом?
- Потому что я знаю тебя. Кроме того, я прекрасно помню о том, что сказал Фукидид (Греческий историк и философ (460-400 до н.э.). Автор трудов о Пелопоннесской войне.).
- Еще одна цитата? - улыбнулся Алекс.
- Это могло быть сказано об Англии, хотя он говорил об Афинах, - продолжала Лаура. - Фукидид сказал: "Помни, что величие завоевано мужами храбрыми, сознающими свой долг и имеющими понятие о чести". Ты - один из таких мужей, Алекс. Ты мужественный, ответственный и честный.
Алекс тяжко вздохнул. Оказывается, его жена обо всем догадалась. Вероятно, догадалась и о том, что он обещал молчать.
Лаура неожиданно улыбнулась.
- Алекс, - сказала она, - а у меня для тебя есть подарок.
Вскочив с постели, Лаура подбежала к туалетному столику, достала из ящика шкатулку и осторожно вытащила из нее что-то завернутое в бархат.