Колин был занят тем, что разбирал стопку корреспонденции и не дал себе труда взглянуть на нее, отвечая.
Он не оторвался от своей работы даже для того, чтобы как следует поесть. Алесандре пришло в голову, что он может страдать временами несварением желудка, и она чуть было не спросила об этом мужа.
Но, сочтя это неуместным, она заговорила о другом.
– Как идет подготовка к первому балу Кэтрин? До него осталась всего неделя, Колин. Я не хочу его пропустить.
– Я тебе обо всем расскажу.
– Ты пойдешь без меня?
Алесандру это задело. Колин улыбнулся.
– Да. Я должен там присутствовать. А тебе следует отнестись к этому разумно.
Его твердо сжатые челюсти говорили о том, что он не пойдет ни на какие уступки. Алесандра раздраженно забарабанила пальцами по скатерти:
– Невежливо читать письма за обеденным столом.
Колин так погрузился в письмо от своего компаньона, что не заметил выпада жены.
Закончив читать длинное послание, он сложил бумаги на столе.
– Жена Натана подарила ему девочку. Они назвали ее Джоанной. Младенцу уже почти три месяца, и Натан пишет, что, как только Сара окрепнет, он привезет мать и малышку в Лондон на некоторое время. Джимбо проследит за конторой во время отсутствия Натана.
– Кто такой Джимбо? – с улыбкой спросила Алесандра, услышав такое странное имя.
– Очень хороший друг, – ответил Колин. – Он капитан одного из наших кораблей, "Изумруда", но судно сейчас на капитальном ремонте, поэтому у Джимбо есть свободное время.
– Это хорошие новости, Колин? – заметила Алесандра.
– Да, конечно.
– Тогда почему ты такой хмурый?
Колин не осознавал, что хмурится, пока жена не спросила его об этом. Он откинулся на стуле и вновь заговорил.
– Натан хочет выставить десять – двадцать процентов акций на продажу. Мне ненавистна мысль об этом, и я прекрасно понимаю, что Натан делает это не из собственной прихоти. Однако его можно понять. У него теперь есть семья, и он должен заботиться о ее благосостоянии. Они с Сарой снимали меблированные комнаты, а теперь, с рождением ребенка, им нужен собственный дом.
– А почему вы оба так настроены против других владельцев акций?
– Мы хотим оставить контрольный пакет за собой.
Колин выводил ее из себя.
– Если будут проданы десять или двадцать процентов акций, вы с Натаном останетесь владельцами контрольного пакета и, следовательно, будете контролировать свою компанию.
Похоже, ее логика не произвела на него впечатления, потому что Колин продолжал хмуриться. Алесандра попыталась подойти к этому с другой стороны.
– А что, если продать акции кому-то из членов семьи?
– Нет!
– Ради Бога, почему "нет"? Колин вздохнул.
– Это будет все равно что взять у них взаймы.
– Наоборот, – возразила она. – Кейн или твой отец получат хорошую прибыль. Это будет неплохой вклад денег.
– Почему ты посылала за Уинтерсом? – Колин словно не слышал ее доводов.
Алесандра не собиралась ему уступать.
– Натан дал разрешение на продажу акций?
– Да.
– И когда ты решишь?
– Я уже все решил. Поручу это дело Дрейсону. А теперь довольно об этом. Ответь мне на мой вопрос. Почему ты посылала за Уинтерсом?
– Я уже объясняла, – начала она. – У меня горло…
– Знаю, – сказал Колин. – Тебе было больно глотать.
Алесандра сворачивала и разворачивала белую полотняную салфетку.
– Действительно, у меня немного болело горло.
– Да, – согласился он. – А теперь я хочу, чтобы ты сказала мне всю правду. И не своди с меня глаз, когда будешь давать объяснения.
От неожиданности Алесандра уронила салфетку себе на колени. Немного помолчав, она наконец подняла на него глаза.
– Очень невежливо с твоей стороны уличать меня во лжи.
– Неужели?
– Да.
– В самом деле?
– Потому что, если бы я рассказала тебе всю правду, ты пришел бы в бешенство.
– В будущем ты мне не будешь лгать, женушка. Дай мне слово.
– Но ты же мне лгал.
– Это когда же?
– Когда говорил, что больше не работаешь на сэра Ричардса. Я видела денежные поступления от него в твоих бухгалтерских книгах, Колин, и слышала, как он разговаривал с тобой о новом задании. Да, ты мне солгал. Если ты поклянешься мне не лгать в будущем, то и я с радостью дам тебе свое слово.
– Алесандра, это не одно и то же.
– Неужто?
Неожиданно муж привел Алесандру в ярость. Она бросила салфетку на стол как раз в тот момент, когда в распахнутую дверь вошел Фланнеган с подносом в руках.
– Я ничем не рискую, Колин. А ты рискуешь. Ты не можешь упрекать меня, верно? – Не дожидаясь ответа, она поспешно продолжила:
– Ты намеренно влезаешь в опасные дела. Я же никогда такого не делала. Теперь, когда мы поженились, я думаю не только о своем благополучии, но и о твоем. Если с тобой что-нибудь случится, я буду уничтожена. Однако если что-то произойдет со мной, думаю, ты почувствуешь лишь легкое неудобство. Мои похороны отвлекут тебя от твоей работы на несколько часов. Прошу меня извинить, сэр, пока я не наговорила того, о чем потом буду сожалеть.
Алесандра не стала ждать его позволения выйти из-за стола. Кроме того, она оставила без внимания его требование не делать этого и бегом направилась в свою спальню. От злости она чуть было не хлопнула дверью, но вовремя сдержалась, помня о достоинстве и приличиях.
К счастью, Колин не последовал за ней. Сейчас Алесандре нужно было побыть одной, чтобы справиться со вспышкой ярости. Она была огорошена тем, что так быстро и так сильно разозлилась на Колина. Она ему не нянька, говорила она себе. Если Колин хочет работать на Ричардса, она не сможет да и не станет пытаться отговаривать его.
И все же ему не следует так рисковать. Если бы Колин думал о жене, то не стал бы наносить ей такую обиду.
Алесандра попыталась избавиться от гнева, шагая по комнате. Она ходила туда-сюда перед камином добрых четверть часа, не переставая что-то бормотать себе под нос.
– Мать-настоятельница никогда не стала бы подвергать себя риску. Она знала, насколько все ее воспитанницы от нее зависят, и она никогда не стала бы пренебрегать опасностью. Она любила меня, видит Бог!
– Сомневаюсь, что сэр Ричардс стал бы просить монахиню работать на него, Алесандра.
Колин сделал это замечание, стоя в дверях. Алесандра так была погружена в свои переживания и несвязные речи, что не слышала, как отворилась дверь. Она обернулась и увидела своего мужа, который стоял, прислонившись к дверному косяку, небрежно сложив руки на груди. Он улыбался, но нежность, которую она увидела в его глазах, не обманывала ее.
– Твои насмешки лишают меня всякого терпения.
– А меня раздражают твои недомолвки, – возразил Колин. – Почему ты не сказала, что расстроена тем, что я все еще не оставил службу у сэра Ричардса?
– Я не могла предполагать, что это меня так расстроит.
Он приподнял бровь после такого странного признания.
– Ты хочешь, чтобы я порвал связи с сэром Ричардсом?
Алесандра хотела было кивнуть, но неожиданно для себя отрицательно покачала головой.
– Я хочу, чтобы ты сам захотел оставить это. Вот в чем разница, Колин. На то Божья воля, возможно, ты когда-нибудь это поймешь.
– Помоги мне понять сейчас.
Прежде чем заговорить снова, Алесандра в раздумье поглядела на экран камина.
– Пока я жила в монастыре, я никогда намеренно не подвергала свою жизнь риску – по крайней мере после одного случая. Однажды произошел пожар, а я оказалась внутри. Успела выбраться за секунду до того, как рухнула крыша. Мать-настоятельница была вне себя от беспокойства. Она даже плакала. Она была так благодарна Богу за то, что я осталась жива и невредима, и очень рассердилась на меня. Видишь ли, мне пришло в голову взять свечку, чтобы прочесть письмо Виктории, в то время как другие воспитанницы молились. Я испытала сильнейшее раскаяние, потому что явилась причиной такого несчастья. Пожар был случайностью, но я дала обещание самой себе, что никогда не стану совершать неосмотрительных поступков.
– Почему же ты совершила неосмотрительный поступок, если это была случайность?
– Ну, я все время возвращалась туда, чтобы спасти картины и ценные вещи, которыми особенно дорожили монахини.
– Это было глупо.
– Да.
– Мать-настоятельница любила тебя как дочь, не так ли?
Алесандра кивнула.
– И ты ее любила,
– Да.
Минута потянулась в молчании.
– С любовью приходит ответственность, – прошептала Алесандра. – Я не понимала этой истины, пока не увидела, как мать-настоятельница пришла из-за меня в сильнейшее волнение.
– Ты меня любишь, Алесандра?
Колин ждал ответа. Алесандра увидела, как он приближается к ней. Она невольно отступила.
– Я не хочу тебя любить. Страх в ее голосе не остановил его.
– Ты меня любишь? – повторил Колин свой вопрос.
Просто счастье, что в тот вечер в камине не горел огонь. Ее платье загорелось бы, потому что Алесандра теперь уперлась спиной в камин.
Она отшатнулась от Колина или от его пытливого вопроса? Колин ни в чем не был уверен. Однако он жаждал услышать ее ответ именно сейчас. Ему было необходимо получить у нее признание.
– Ответь мне, Алесандра.
Неожиданно она гордо выпрямилась и скрестила руки на груди. Высоко подняв голову, она пристально посмотрела ему в глаза:
– Да.
– Что "да"?
– Да, я тебя люблю.
Его довольная усмешка сказала ей обо всем. Колин вовсе не удивился, и это привело в изумление Алесандру.
– Ты знал, что я тебя люблю, правда?
Он медленно кивнул. Алесандра покачала головой.
– Как ты мог знать об этом, когда я сама не была в этом уверена?
Колин попытался обнять ее. Она ускользнула от его объятий.
– Ну уж нет! Ты хочешь меня поцеловать? Тогда я растеряю все свои мысли. Сначала ответь мне, Колин.
От него не так-то просто было отделаться. Он обнял ее, приподняв ее подбородок, и впился в ее рот долгим, страстным поцелуем. Его язык проник внутрь и стал тереться о ее язык. Алесандра не сдержала глубокого вздоха, когда Колин наконец оторвался от нее. Она прижалась к его груди и закрыла глаза. Его руки обнимали ее за талию. Он прижал ее крепче к себе, его подбородок уперся ей в макушку.
Как ему было приятно обнимать ее! Конца дня он стал ждать теперь с нетерпением, в сладком сознании того, что дома его ждет она.
Неожиданно до Колина дошло, что ему нравится иметь жену. И не прост жену, уточнил он про себя, а Алесандру. Он обычно не любил вечеров, потому что к тому времени боль в ноге по обыкновению истязала его. Его мягкая маленькая женушка отвлекала его мысли от боли. Она выводила его из себя и в то же время завораживала, и он обычно так был занят тем, как обуздать ее выходки, что в его голове больше ни для чего не оставалось места.
И она любит его!
– Теперь я отвечу на твой вопрос, – сказал Колин хриплым шепотом, который действовал на Алесандру как волшебный напиток,
– На какой вопрос?
Он рассмеялся:
– Ты и в самом деле забываешь обо всем, как только я прикоснусь к тебе?
– Не стоит так радоваться такой постыдной мелочи. Ты ведь выше этого, верно? Могу представить, у тебя голова полна других мыслей, когда ты меня целуешь?
– Так оно и есть.
– Ох, – удрученно вздохнула Алесандра.
– И каждая из этих мыслей направлена на то, что я хочу сделать с тобой своими губами, руками, своим…
Алесандра протянула руку вверх и зажала ему рот, боясь услышать что-то неприличное.
Это снова рассмешило Колина. Он отодвинул ее руку и сказал:
– Ты спрашивала, когда я понял, что ты меня любишь?
– Да, спрашивала.
– Это было в нашу первую брачную ночь, – объяснил он. – То, как ты отвечала мне, не оставляло сомнений в твоей любви.
Алесандра покачала головой.
– Мне это не было ясно.
– Может быть, нет, сердце мое, – отвечал Колин. – Но ты не могла ничего скрыть от меня. Твое отношение ко мне было чертовски откровенным. Ты никогда не могла бы позволить себе такого, если бы не любила меня.
– Колин?
– Да?
– Надо что-то делать с твоим самодовольством. Это никуда не годится.
– Мое самодовольство тебе нравится! Алесандра оставила без ответа столь возмутительное заявление.
– Я не стану вмешиваться в твои дела, Колин. Обещаю.
– Я никогда в этом и не сомневался, – ответил он, улыбаясь ее горячности.
– Ты не изменил своих намерений, правда? Тебе все еще нужно пять лет, для того чтобы,.. – она не договорила.
– Для того, чтобы что?
"Для того, чтобы влюбиться в свою жену, дурень, – подумала она про себя. – И заиметь детей". Через пять лет он, вероятно, решит заиметь одного или парочку. Алесандра будет уже стара иметь детей к тому времени.
Разумеется, ей не стоит иметь ребенка сейчас. Ребенок свяжет Колина по рукам и ногам. Ведь его компаньон Натан так сильно изменился с появлением младенца. Теперь для него все средства хороши, лишь бы заработать. Этим и была вызвана продажа акций; именно рождение дочери повлияло на то, что Натан переменил свое решение.
– Алесандра, для чего? – переспросил Колин. Тоска в ее голосе весьма озадачила его.
– Для того, чтобы достичь своей цели, – выпалила она.
– Да, – подтвердил Колин. – Еще пять лет.
Он бросил это замечание по пути к кровати. Колин сел на край и наклонился, чтобы снять башмаки.
– Я и не думал, что ты обеспокоена моей службой у сэра Ричардса, – сказал он, возвращаясь к прежнему разговору. – Тебе следовало об этом сказать. – Он отбросил башмаки в сторону и взялся за сорочку. – И ты права, когда говоришь, что мы теперь в ответе друг за друга. У меня не было времени, чтобы подумать о твоих чувствах. Прости.
Алесандра наблюдала, как он расстегивал сорочку. Она не могла отвести от него глаз. Молодая женщина ловила каждое его слово в надежде, что муж признается ей в своих чувствах. У нее не хватало решимости спросить, любит ли он ее. Колин не постеснялся спросить ее об этом, подумала она. Ведь он уже знал ее ответ.
А его ответа она не знала.
Алесандра помотала головой, отгоняя непрошеные мысли. Мужчины не думают о таких вещах, как любовь, и, по крайней мере, считают недостойным задумываться этом. Если у Колина не хватило времени, чтобы подумать о ее отношении к его опасной службе у сэра Ричардса, тогда почему же у него должно хватить времени, чтобы поразмыслить над своим чувством к ней? Голова у него забита только собственными планами превращения его компании в империю, и ни для чего больше там не остается места.
Алесандра гордо подняла голову и призвала всю свою решимость. Она напомнила себе, что считала преданность своему делу чертой, достойной восхищения. Ей нужно проявить терпение. Колин обратит на нее свое внимание лет этак через пять.
Прервав размышления жены, Колин сказал, что обязался передать сэру Ричардсу несколько подготовленных документов.
Он замолчал, бросая рубашку на стул, и встал.
– А что касается остальных дел, которые мне были предложены, пусть ими занимается Морган. По правде говоря, я уже решил не брать на себя ничего, что требовало бы моего отсутствия в Лондоне, по крайней мере на две недели или на три. Конечно, Бордерс позаботился бы о делах в конторе, но я не хочу оставлять тебя одну.
Алесандра подумала, что это самое приятное из того, что когда-либо говорил ей Колин. Он скучал бы по ней. Ей захотелось услышать это признание из его уст.
– Почему ты не хочешь оставлять меня одну?
– Из благоразумия, разумеется. Плечи ее безвольно опустились.
– Обо мне могут позаботиться Стивен и Реймонд.
– Я за тебя отвечаю, Алесандра.
– Но я не хочу, чтобы ты нес за меня ответственность, – невнятно сказала она. – У тебя и так достаточно ответственности. Не стоит вносить и меня в этот список.
Колин ничего не ответил на эту краткую речь. Он расстегнул брюки и стянул с себя оставшуюся одежду.
Мысли у нее улетучились. Она не могла не смотреть на своего мужа. Господи, он такой привлекательный! Он был похож на древнегреческого бога, каким она его себе воображала. Колин весь состоял из мускулов и источал силу, а его тело было таким гладким и совершенным.
Алесандра следила за ним взглядом, когда Колин пересекал комнату и запирал дверь в спальню. Он снова прошел мимо нее, возвращаясь к постели. Откинул одеяло, разгладил простыню и поманил ее.
Она, не колеблясь, подошла и встала прямо перед ним. Ее руки были прижаты к груди. Алесандра старалась не выдать своего волнения, но от Колина не укрылось ничего. Тоненькая жилка на шее отчаянно билась.
Он заметил это, когда убирал ее волосы и наклонился,
Чтобы поцеловать ее.
Алесандра начала раздеваться.
Колин нежно отодвинул ее руки от лифа платья.
– Позволь мне, – прошептал он.
Руки ее безвольно упали. Колин гораздо медленнее снял с нее одежду, однако не был слишком аккуратен. Он не позаботился о том, чтобы сложить ее платье, а бросил всю одежду ворохом поверх своей рубашки. Ему не терпелось дотронуться до ее обнаженной кожи. Когда он развязывал ленту у выреза ее сорочки, заметил, что руки у него дрожат, и улыбнулся своему нетерпению.
Колин не ожидал этого от себя. Его дыхание было прерывистым, сердце бешено колотилось в груди, а ведь он еще и не дотронулся до нее – по крайней мере не так, как хотел касаться ее. Ожидание отозвалось в нем болью напряжения.
Алесандра была настроена несколько по-другому. Она все еще надеялась услышать от него признание, что вдали от нее он стал бы скучать.
Когда она была полностью обнажена, Алесандра обратила свой взгляд на подбородок мужа и прошептала его имя:
– Колин?
– Да?
– Если бы ты уехал из Лондона, ты скучал бы без меня?
Он приподнял ей подбородок и заглянул в глаза. Его улыбка была полна нежности.
– Да.
Алесандра тихонько вздохнула, не сдержав тихой радости. Колин наклонился и легко коснулся губами ее рта.
– А тебе хотелось бы знать, буду ли я скучать по тебе? – шепотом спросила она у мужа.
– Нет.
– Почему нет?
Колин отвлек ее, взяв ее руки и обвив ими свою шею. Затем стал покусывать мочку ее уха.
– Потому что я уже знаю, что ты будешь скучать без меня. Ты ведь любишь меня, помнишь?
Алесандре нечего было ответить на его слова. Ее муж явно не страдал от излишней скромности. Она уже собралась сказать ему об этом. Как только он прекратит путать ее мысли своими поцелуями, она непременно это сделает.
Колин оставлял влажные следы поцелуев на ее горле. Теперь сердце ее отчаянно билось, и Алесандра дрожала в его объятиях.
Колин медленно сводил ее с ума своими прикосновениями, зная об этом. Она догадалась об этом и отпрянула от него. Смутившись, он отпустил ее.
– В чем дело, дорогая? Почему ты меня отталкиваешь? Я знаю, ты хочешь меня, и, черт побери, ты прекрасно знаешь, как я хочу тебя!