Через несколько минут из гардеробной вышел Аксель. Лакей побрил его второй раз за этот день; на моем муже был серый пиджак с прямыми фалдами, полосатый жилет и длинные бежевые бриджи французского покроя с разрезами выше щиколоток. Аксель выглядел даже слишком элегантно для человека, находящегося в сельском английском доме. Возможно, с беспокойством подумала я, мой туалет чересчур наряден для этой обстановки. Я поспешно посмотрела на себя в зеркало. Не успев сделать какое-то заключение, я услышала голос Акселя:
- Слава богу, что ты не выглядишь, как Элис!
Он явно пытался загладить свою резкость в Рае.
- Я прилично одета? - спросила я, желая услышать слова одобрения. - Я не хочу произвести плохое впечатление.
- Если ты сейчас сменишь платье, я рассержусь, - заявил он. - В таком наряде ты не можешь произвести плохое впечатление.
Мы спустились в салон.
Когда мы вошли в комнату, Элис вязала. Я помню мое удивление, потому что все женщины, которых я знала, коротали время с помощью шитья; я никогда не видела, как вяжут. Рядом с Элис на диване сидела полная девушка с прыщавым лицом; она казалась близорукой. Очевидно, это была Мэри, подопечная Роберта Брэндсона, о которой говорил мне Аксель. Я перевела взгляд с двух некрасивых женщин на третью, сидевшую у камина на стуле с высокой спинкой. У нее было поразительное лицо - возможно, не столь красивое и привлекательное, как у моей мамы, но все же прекрасное, с черными волосами, тронутыми на висках сединой, и широкими раскосыми глазами, напоминавшими глаза Неда. Ей было лет сорок пять.
Когда мы вошли в комнату, она встала и приблизилась к нам; каждое ее движение свидетельствовало о том, что она является главным персонажем этой сцены.
- Ну, Джордж, - обратилась она к Акселю, - тебе потребовалось десять месяцев, чтобы найти жену-англичанку, но, должна признать, твоя неторопливость привела к отличному результату! Твоя супруга очаровательна.
Она привлекла меня к себе и расцеловала в обе щеки своими прохладными сухими губами.
- Добро пожаловать в твой новый дом, дитя.
Мне не понравилось ее обращение "дитя", но я сделала реверанс, приветливо улыбнулась и пробормотала слова благодарности.
- Здравствуй, Эстер, - обратился Аксель к мачехе, не поцеловав ее, и я решила, что он не питает теплых чувств ни к одному члену семьи. - Ты выглядишь значительно лучше, чем в последний раз, когда я видел тебя.
- Пожалуйста, Джордж, не напоминай мне о страшных днях следствия… Мэри, подойди сюда - ты ведь не прикована к дивану, нет? Так-то лучше… моя дорогая, это - Мэри Мур, крестная дочь моего мужа, она живет с нами - о, наконец-то появился Вир! Где ты был, Вир? Джордж и его жена только что спустились сюда.
Он оказался худощавым и бледным. Похоже, Вир унаследовал телосложение матери, но больше ничем на нее не походил. Его волосы и ресницы были светлыми, а кожа - почти по-женски нежной. Самое сильное впечатление произвели на меня его темно-синие глаза; я обратила на них особое внимание, поскольку его улыбка совсем их не затронула, они остались бесстрастными.
- Привет, Джордж, - сказал он, и я заметила, что он говорил на безупречном английском, однако в его голосе, как и в глазах, отсутствовала теплота. - Мы уже начали думать, что ты не вернешься в Хэролдсдайк.
Он произнес эту фразу без всякого разочарования. Также в его голосе не прозвучала и радость. Странное отсутствие эмоций смутило меня.
Нас представили друг другу; он ответил на мое приветствие любезно, но я по-прежнему чувствовала себя в его обществе неловко. Мы побеседовали минут десять в этой изящной, хорошо освещенной комнате, затем дворецкий объявил, что ужин подан, и мы прошли в столовую. Я проголодалась за время долгого путешествия и обрадовалась, увидев, что нас ждет полноценная еда, а не традиционный шестичасовой чай. Мы обедали днем где-то у границы Суссекса, с тех пор прошло много времени.
В столовой стоял подсвечник, яркий свет падал на серебро. Аксель без колебаний сел во главе стола, а я остановилась, боясь обидеть кого-то.
Аксель нахмурился и едва заметным жестом указал мне на противоположный край стола. Я быстро прошла к стулу и поспешно села.
Я не поняла, что вызвало у всех растерянность. Я начала гадать, какую ошибку я совершила. Вир, внезапно оказавшийся справа от меня, пробормотал:
- Ты не будешь читать молитву?
Я молчала.
- По-моему, нет нужды читать молитву чаще одного раза в день, - сказал Аксель со своего места. - Моя жена привыкла читать молитву только за обедом.
- Это правильно, - согласилась Эстер, сидевшая справа от Акселя. - Времена меняются. Сейчас только нонконформисты читают молитву перед каждой едой… Мэри, дорогая, постарайся выпрямиться! Что будет с твоей фигурой, если ты не перестанешь сутулиться?
- Вряд ли она станет еще хуже, подумала я и пожалела бедную девочку, которая, покраснев, расправила плечи. Я отметила, что Эстер, помимо медового голоса, обладает безжалостным язычком.
Ужин начался. Мы поглощали ростбиф, когда дверь открылась и в комнату вошел Нед. Я впервые увидела его при ярком освещении. Меня поразила грязная и поношенная одежда, которая была на нем. Он явно не потрудился умыться и переодеться перед едой.
- Извините за опоздание, - сказал он. - Я занимался лошадьми.
Возникла пауза. Аксель положил нож и откинулся на спинку стула.
- Чья это обязанность - заниматься лошадьми?
Нед замер, положив руку на спинку своего стула.
- Ну?
- Грумов.
- Я нанял тебя грумом?
- Нет.
- Тогда впредь не опаздывай к столу и не занимайся лошадьми во время ужина.
Нед молчал. Я заметила, что его уши стали пунцовыми.
- К сожалению, я не могу пустить тебя за стол в таком виде. Ты похож на работника. Иди есть на кухню. Если ты еще раз проявишь подобным образом неуважение к окружающим, я прикажу тебя высечь.
В комнате воцарилась тишина.
- Ты меня понял?
Все молчали.
- Отвечай мне!
- Да, - сказал Нед, - проклятый иностранец.
Он ушел, хлопнув дверью; из холла донесся топот, Нед удалился в сторону кухни.
В столовой воцарилась гнетущая тишина. Лакеи замерли, точно статуи, не способные видеть и слышать; на лице Эстер застыл испуг; глаза Мэри стали круглыми, как блюдца. Вир, сидевший справа от меня, не двигался; Элис разглядывала несуществующее пятно на скатерти.
Аксель пожал плечами.
- Еда приготовлена отлично, - заметил он. - Не стоит ждать, когда она остынет.
Он подался вперед, чтобы продолжить ужин.
- Джордж, - огорченно произнесла Эстер. - Я чувствую, что должна извиниться за него.
- Нет, - твердо сказал Аксель. - В этом нет необходимости. Я не приму извинения, исходящие не из его уст. Ты не можешь нести ответственность за его выходки.
- Он с каждым днем становится все более диким, - сказала Эстер. - Не знаю, что с ним делать.
- Он пытается стать вторым Родриком, - заметил Вир, - он перегнул палку, подражая брату, а в результате получилась искаженная пародия.
- Но он совсем не похож на Родрика! - возмутилась Эстер. - Совсем не похож!
- Да, - впервые заговорила Мэри. - Родрик был другим.
- Родрик обладал обаянием, остроумием… - Эстер замолчала, повернувшись ко мне. - Произошла ужасная трагедия. Несомненно, Джордж сказал тебе о ней…
- Да, - произнесла я.
- Тебе не следует волноваться, - сказал Вир матери.
- Я не волнуюсь, но сейчас, когда мы все собрались за этим столом, я постоянно вижу призрак Родрика…
- Послушай, Эстер, - неожиданно произнес Аксель, - тебе не станет лучше, если ты будешь постоянно думать о Родрике. Нам всем в некоторой степени недостает его, равно как и папы. Несомненно, ты переживаешь их отсутствие сильнее, чем мы, но не следует постоянно думать о потере. Ты должна это понимать.
- Хотел бы я знать, - сказал Вир, - просто из любопытства - кто из нас действительно скучает по папе.
Его голос прозвучал вежливо, корректно. Все посмотрели на Вира. Он отрезал кусок мяса, взял его вилкой и невозмутимо съел.
- Конечно, - столь же вежливо произнес Аксель, - нам известно, что ты не очень-то любил их обоих.
- То же самое можно сказать о тебе, - заметил Вир. - Мы знаем, как ты относился к Родрику. Твое молчание во время следствия красноречиво говорило о том, что ты считаешь его убийцей.
- Ты придерживаешься другого мнения?
- Нет, - голубые глаза Вира округлились. - Кто, кроме Родрика, мог это сделать?
Зазвенело стекло. Элис резко встала, ее платье было залито вином из опрокинутого бокала.
- Господи, что я наделала…
Один из лакеев устремился к Элис с бесполезной салфеткой. Эстер сказала:
- О, Элис, твое новое платье!
- Я такая неловкая, - сказала Элис. - Пожалуйста, извините меня…
Мужчины встали, когда она вышла из-за стола, потом снова сели.
- Какая жалость, - рассеянно промолвила Эстер. - Пятно не отойдет.
Она неожиданно повернулась ко мне.
- Дорогая, расскажите нам о себе. Джордж так мало сообщил в письме.
Я заговорила, непринужденно отвечая на ее вопросы, но моя голова была занята мыслями о чувствах, раскрывшихся ранее в общей беседе. Мне не удавалось сосредоточиться. Я обрадовалась, когда ужин закончился. Мы с Мэри вернулись в гостиную, Вир и Аксель остались со своим портвейном в столовой. Эстер, извинившись, пошла узнать, удалось ли Элис смыть пятно. Я оказалась наедине с Мэри.
Мы не знали, о чем говорить. Хотя нас разделяли всего три года, они казались пропастью. После пятиминутной напряженной беседы я ухватилась за тему, которая пришла мне в голову.
- Если тебе это не тяжело, - осторожно произнесла я, - пожалуйста, расскажи мне немного о Родрике.
Моя просьба показалась мне слишком смелой, и я, обманув Мэри, добавила:
- Аксель назвал его незаурядной личностью.
Я не представляла, какой эффект произведут мои слова. Девушка перестала нервничать, ее лицо ожило.
- Джордж прав, - сказала она, - Родрик был удивительным человеком.
Я собралась расслабиться, найдя тему для беседы, но не успела это сделать. В манерах Мэри появилось нечто неожиданное; я попыталась понять причину этого, и мои нервы напряглись.
- Мистер Брэндсон - мой опекун - очень хотел, чтобы я и Родрик…
Она покраснела, замолчала.
- Конечно, я была еще слишком молода для серьезного разговора об этом, но предполагалось, что мы с Родриком…
Она снова смущенно оборвала себя.
Я посмотрела на нее.
- Мистер Брэндсон хотел, чтобы вы в будущем поженились?
- О, да… да, он этого хотел, надеялся…
Она нервно потеребила пальцами платье.
- Сейчас я сирота, тебе это, конечно, известно, но мой отец был баронетом и владел поместьем в Хэмпшире… Это был бы брак равных.
Ее глаза слегка затуманились.
- Понимаю, - сказала я, стараясь скрыть свое изумление.
- Родрик был таким благородным, добрым, честным. Я любила своего опекуна, но порой мне казалось, что он несправедлив к Родрику.
- Я слышала, что они часто ссорились.
- Мой опекун был слеп и относился к сыну с предубеждением… Родрик - одаренный человек.
- Одаренный?
- Он писал, - сказала Мэри. - Самым большим счастьем было для него сидеть с пером в руке за письменным столом. Он сочинял статьи и политические трактаты - он интересовался политикой и выступал в Дувре в защиту Движения.
Заметив мое недоумение, она добавила:
- В защиту вигов. Мой опекун был страшно разочарован, он надеялся, что Родрик окажет поддержку тори и станет членом парламента от партии консерваторов. Мой опекун не понимал Родрика, который не мог разделять чуждые ему идеалы.
Но меня больше интересовали литературные способности Родрика, нежели его благородные порывы.
- Он сочинял романы?
- Только один - я прочитала часть, она мне очень понравилась.
- О чем он? Где рукопись? Я могу с ней познакомиться?
Выражение ее лица изменилось.
- Нет, - глухо произнесла девочка. - После смерти Родрика Вир сжег все его бумаги.
Мы помолчали. Открылась дверь, и в комнату вошла Эстер. Помня о том, как она расстроилась, когда за столом зашла речь о Родрике, я поняла, что продолжение беседы невозможно. Мэри, очевидно, придерживалась того же мнения. Она принялась искать корзинку с шитьем.
- Элис почти удалось смыть пятно с платья, - сообщила Эстер, садясь у камина. - Она знает столько народных хитростей! По-моему, ей известны средства на все случаи жизни. Она способна вылечить от сенной лихорадки и извести мышей в погребе. Деревенские девушки владеют многими полезными секретами.
Я снова отметила медовые ноты в ее голосе, за которыми скрывался колючий язычок.
- Она ушла в детскую проверить малышей, - добавила Эстер и внезапно повернула свои раскосые черные глаза в мою сторону. - Элис - превосходная мать.
Я вежливо улыбнулась, не понимая, почему она внезапно пристально посмотрела на меня.
- Мэри, дорогая, - сказала Эстер, - сбегай в салон и принеси мою шаль, хорошо? Я немного замерзла.
Девочка послушно удалилась.
- Я не поняла, дорогая, - сказала Эстер спустя мгновение, - как давно вы поженились с Джорджем.
- Неделю тому назад.
- Только неделю.
Она лениво взяла журнал "Зритель" и принялась читать его.
- А когда вы познакомились?
- Месяц тому назад.
- Понимаю.
Она продолжала разглядывать журнал.
- Похоже, ты не очень хорошо его знаешь.
- Достаточно хорошо. К настоящему времени.
Она, верно, услышала в моих словах нечто такое, что я не вкладывала в них. Эстер резко подняла голову, улыбка искривила ее красивый рот, глаза женщины оживленно заблестели.
- Да, - произнесла она, - наверно. Если у Джорджа и есть нечто общее с Родриком, так это умение раскрываться в полной мере и в кратчайший срок перед любой понравившейся ему женщиной.
Если бы я не разозлилась, то подумала бы о том, что имя Родрика звучит в этом доме очень часто, однако намек Эстер слишком возмутил меня. Я сидела перед отлично владевшей собой женщиной, которая обладала большим опытом салонных бесед. Я была моложе ее лет на тридцать: ярость помогала мне противостоять ее зрелости и искушенности.
- Все молодые люди должны досыта нагуляться, - произнесла я сухим тоном одну из любимых фраз моего отца. - Меня бы удивило, если бы Аксель был исключением. Думаю, нет нужды говорить о том, что его отношение ко мне всегда было во всех аспектах безупречным.
- Конечно, - сказала Эстер и улыбнулась. - Несомненно, теперь он хочет остепениться и стать примерным мужем. И отцом.
Я промолчала.
- Он хочет иметь детей, разумеется?
Я не собиралась говорить ей, что мы никогда не обсуждали эту тему.
- Да, - сказала я. - Особенно теперь, когда он стал хозяином Хэролдсдайка.
Дверь открылась. Я подняла голову, рассчитывая увидеть вернувшуюся с шалью Мэри, но на пороге стояла Элис. Она сменила платье. Новый туалет не шел беременной женщине.
Я внезапно испытала острое необъяснимое желание покинуть эту комнату.
- Извините меня, - сказала я Эстер. - К сожалению, я очень устала. Будет лучше, если я лягу в постель.
Они проявили сочувствие. Конечно, мне следует лечь и восстановить силы. Могут ли они что-нибудь сделать для меня? Не нужно ли прислать в мою комнату что-то с кухни? Найду ли я самостоятельно дорогу в мою спальню?
- Мы хотим, чтобы ты чувствовала себя здесь как дома, - заявила Элис.
Я поблагодарила ее и сказала, что ни в чем не нуждаюсь. Со свечой в руке я вышла в длинный коридор.
Я без труда добралась до двери, которая вела в наши комнаты, и услышала громкие голоса. Дверь гостиной была приоткрыта, из нее в темный коридор проникал свет.
Я остановилась.
- Ты слишком высокого мнения о Родрике! - резким, холодным тоном произнес Аксель. - Хватит делать из него идола. Пора увидеть, каким он был на самом деле. Тебе девятнадцать лет, и ты создал из него кумира, точно школьник. Родрик не был ни святым, ни рыцарем в сверкающих латах, борющимся за правду. Он просто не мог найти своего места в этом мире.
- Ты всегда завидовал ему, - голос Неда был тихим, дрожащим. - Притворялся другом, обманывал Родрика, но не любил его. Ты был любимчиком отца, пока не уехал в Вену, а вернувшись, обнаружил, что Родрик занял твое место. Ты возненавидел брата, увидев, что он значит для отца больше, чем когда-то значил ты…
- Детская фантазия!
- И ты возненавидел отца, не простившего тебе твой переезд в Вену, - ты хотел отомстить ему и Родрику, узурпировавшему твои права…
- Я начинаю думать, что ты нуждаешься в очередной порке. Берегись, Нед. Я по-прежнему держу плеть в руке.
- Ты не запугаешь меня! Ты можешь высечь меня, отправить в армию, но я все равно плюну тебе в лицо, проклятый убийца…
Кожаная плеть опустилась на Неда, раздался крик.
- Ты знал, что отец переписал завещание, сделав тебя наследником, поэтому ты убил его ружьем Родрика и толкнул брата в болото, чтобы он не смог опровергнуть обвинение!
Снова засвистела плеть. Я замерла.
- Ты лжешь, - процедил сквозь зубы Аксель. - Ты…
Он произнес неприличные слова, которые однажды употребил мой отец, не зная, что я услышу их.
Нед не то всхлипнул, не то засмеялся. Я застыла от этих звуков.
- Ты можешь все отрицать! - закричал он. - Ругайся, сколько хочешь! Но кто унаследовал Хэролдсдайк после смерти отца? Кому достались деньги и земля? Кто мог желать его смерти?
- Вон отсюда! Вон отсюда, слышишь меня? Прочь из моего…
- Не Родрик - Джордж Брэндсон! Родрик не убивал его! Он не был убийцей!
Я услышала, как кулак врезался в плоть; кто-то ахнул, потом нечто тяжелое упало на пол. Все стихло.
Не отдавая себе отчета в моих действиях, я бесшумно двинулась вперед, задула свечу и спряталась за шторой у окна в конце коридора.
Тишина длилась бесконечно.
Спустя некоторое время, показавшееся мне вечностью, дверь открылась. Сквозь просвет между шторами я увидела Акселя, идущего по коридору к лестнице. Голова и плечи его были опущены, он двигался медленно.
Я тотчас зашла в комнату. Нед лежал в полубессознательном состоянии на полу, на его темных волосах блестела кровь, сочившаяся из раны над виском. Я наклонилась, проверила его пульс. Он застонал и слегка пошевелился; я наполнила стакан водой из кувшина, стоявшего в спальне, и попыталась напоить Неда.
Он открыл глаза; у него был нездоровый вид, мне показалось, что Неда сейчас стошнит. Снова поспешив в спальню, я схватила тазик и едва поспела вернуться к Неду.
Потом его начало трясти. Он был мертвенно-бледным. Я помогла ему выпить воды; он казался очень юным и беззащитным, испуганным и одиноким. Я не узнавала в нем наглого, надменного обвинителя, речи которого я недавно слышала, и подумала, что его недавние манеры были бравадой.
Я с душевной болью вспомнила об Алекзендере.
- Я поскользнулся, - пробормотал он. - Я хотел ударить Джорджа, но потерял равновесие, упал и разбил голову.
Его голос звучал чуть громче шепота, глаза потемнели от унижения.
- Что ты здесь делаешь? Оставь меня.