– Все просто. Любимый цвет, точнее его характеристики, это то, как ты относишься к самой себе. То есть ты – горячая, страстная и взрывная.
– Никогда бы не подумала! – воскликнула Энн. – Это все весна: всю жизнь своими достоинствами считала холодность и невозмутимость.
– Ты же отвечала на этот тест.
Энн кивнула, тяжело вздохнув.
– Что значит лошадь? – поинтересовалась она.
– Это то, как ты, по твоему мнению, выглядишь в глазах окружающих.
– Лошадью, что ли? – удивилась Энн.
Фредерик лишь развел руками и рассмеялся.
– Вообще-то, если ты еще не поняла, главное в тесте не предмет, а эпитеты. Ты думаешь, что люди видят в тебе красоту, грациозность и выносливость.
Энн задумалась, выразительно возвела глаза к потолку и наконец сказала:
– Все же люди видят во мне лошадь, как ни прискорбно это осознавать. Я ведь всю жизнь только и делаю, что работаю! И если бы не это идиотское расследование, у меня просто не было бы времени для того, чтобы встречаться с тобой.
– Я рад, что у тебя проблемы на работе.
– Это прозвучит ужасно, но я тоже рада. Что значит водопад?
– Твое отношение к сексу. Особенно меня удивило слово "неожиданный".
– Меня тоже, – призналась Энн. – Всегда была за защищенный секс.
– Защищенный секс и неожиданный секс – совершенно разные понятия. Вероятно, тебе просто не нравится рутина. Супружеские обязанности.
Энн поёжилась.
– Ужасно звучит! – сказала она, искренне удивляясь тому, что обсуждает такую интимную тему с Фредериком. Да она с Бобом никогда не говорила о сексе, а ведь они встречались много лет. – Итак, я представляю себе секс неожиданным, сияющим – ну здесь все более или менее понятно, – а вот как насчет "низвергающийся"?
– Это я у тебя хотел спросить. Может быть, поза?
На этот раз Энн все же слегка покраснела.
– Обсудим в другой раз! – предложил Фредерик. – Теперь перейдем к белому цвету. Слова, которыми ты охарактеризовала белый цвет, отражают твое отношение к смерти.
– Холодный, пугающий, бесконечный, – тихо повторила Энн и задумчиво замолчала.
Фредерик не прерывал этого молчания. Он знал, как это нелегко – познать самого себя. В кафе в полдень почти не было посетителей, только какой-то молодой человек сосредоточенно изучал уже полчаса одну и ту же страницу "Таймс". В разморенной тишине по-летнему теплого дня звонок его пейджера показался громом небесным.
Энн вздрогнула и удивленно посмотрела на Фредерика.
– Пейджер? У тебя же есть телефон.
– Клиентам я не даю номер телефона, чтобы не беспокоили понапрасну.
Энн понимающе кивнула и решила взять на заметку этот прием. Когда она работала, телефон мог зазвонить и в три часа ночи.
– Прости, мне нужно ненадолго отойти.
Энн улыбнулась Фредерику и махнула рукой.
– Пока не закончится расследование, торопиться мне некуда.
Но как только Фредерик отошел, Энн сразу же стало скучно, и она принялась разглядывать странного молодого человека с газетой. Что-то в нем показалось Энн странно знакомым, но вот что?
И только когда он излишне резким движением перевернул страницу, Энн поняла, где она уже видела эти нервные, дерганые движения тонких пальцев.
Кипящая праведным гневом Энн подошла к молодому человеку и вырвала у него из рук газету.
– Вы думаете, маньяк будет расчленять меня прямо здесь?! – уперев руки в бока, разъяренно спросила она.
– Отлично выглядите, мисс Ланкастер! – Сержант Гроувер попытался приветливо улыбнуться.
– Интересно, мне вас придется и из-под моей кровати вытягивать?
– Но ведь это делается для вашей же безопасности!
– Отлично! – Гневу Энн не было предела. – Где ваш начальник? Я хочу написать заявление, что отказываюсь от охраны. Жить в таких условиях просто невозможно!
– Не нужно так кричать, мисс Ланкастер, тем более что скоро придет ваш... хм... мистер Стрейт.
– Да, вы правы, – неожиданно согласилась Энн. – Я бы вам советовала убраться отсюда, пока он не вернулся. Поступите так же разумно, как вы поступили сегодня утром.
Гроувер тяжело вздохнул и встал. Он аккуратно сложил газету и оставил на столе чаевые.
– И если хотите поймать маньяка, научитесь вести слежку незаметно, – добавила Энн. Ей уже было жалко несчастного молодого полицейского. Наверняка его ждет выговор от начальства. – Я понимаю, что для моей безопасности ваше присутствие важно, но, сержант Гроувер...
– Можно просто Седрик.
– Отлично, Седрик, постарайтесь держаться от меня как можно дальше. Настолько далеко, чтобы не слышать, о чем я говорю на свиданиях!
– Спасибо, мисс Ланкастер.
– Просто Энн, – смилостивилась она.
Когда Фредерик вернулся, Энн уже сидела за столиком и допивала кофе. Правда, настроение у нее несколько испортилось, а кофе остыл.
– Может быть, нам уже пора отсюда двигаться? – поинтересовался Фредерик.
Энн удивленно посмотрела на него.
– Как ты угадываешь все мои желания?
– И вовсе не все! Я, например, не знаю, каким мороженым тебя лучше угостить.
– Ванильным. – Энн довольно улыбнулась: она как раз только что подумала о шарике ванильного мороженого.
– В вафлях, разумеется?
– Разумеется!
Как только мороженое было съедено, а часть вафель скормлена лебедям, плавающим в пруду, Фредерик спросил:
– У тебя были какие-то планы на сегодняшний день?
– Да, я хотела навестить сестру. А чем ты собирался заниматься?
– Сегодня я совершенно свободен.
– Только не говори, что и против тебя возбуждено служебное расследование!
– Моя профессия хороша тем, что я могу работать столько, сколько мне хочется, и тогда, когда мне хочется.
– Везунчик! – завистливо вздохнула Энн. – Но я все же предпочла бы вернуться на свою работу...
– Понимаю. Хочешь, я тебя провожу к сестре?
– Ты можешь зайти вместе со мной. Познакомишься с Кэтрин. Визит будет не долгим, больше получаса врачи не разрешают с ней общаться.
– Ну и замечательно! Я как раз успею провести еще несколько тестов и выяснить, так ли вы похожи, как мне кажется.
– О нет, мы с Кэтрин совсем разные!
– Не зарекайся. До сегодняшнего дня ты и не знала, что любишь красный цвет.
– Господи, Кэтрин, ну почему ты не хочешь нормально со мной поговорить?!
Боб возвел глаза вверх, словно надеялся на помощь неба в борьбе со строптивицей Кэтрин. Но небо было глухо, а сама виновница дурного настроения светила менеджмента журналистики закрыла уши ладонями.
– Ты ведешь себя, словно неразумный ребенок. А ведь всего-то через несколько месяцев ты станешь матерью!
– А может быть, я еще передумаю! – сердито ответила Кэтрин.
Боб вновь возвел глаза к потолку. Он уже почти потерял надежду уговорить Кэтрин выслушать его.
– Кэтрин, ты ждешь моего ребенка, я хочу, чтобы он рос с отцом.
Она даже не соизволила ответить на это.
– Мы же взрослые люди. Мне уже тридцать два, я многого добился, я смогу обеспечить тебя и ребенка без всяких проблем!
– Ты сам не понимаешь, что говоришь!
– А что ты сможешь дать ребенку, Кэтрин? Да, не спорю, у тебя есть огромный потенциал, но ты не работала ни дня. Пока ты сможешь его реализовать, пройдут годы. А ребенок? Кто все это время будет его обеспечивать? Ты хоть представляешь себе, какие это траты?!
– А ты уже все просчитал?
– Разве это плохо, уметь считать?
– И что показали твои расчеты?
– Что тебе будет выгодно выйти за меня. Кэтрин, если ты хочешь, ты сможешь пойти работать сразу же после рождения ребенка, сможешь завершить образование, сможешь делать все, что угодно. Для этого тебе достаточно стать моей женой.
– А зачем это тебе, Боб?
– Я хочу, чтобы мой ребенок был законнорожденным.
– Он был зачат незаконно.
– Господи, Кэтрин, ну сколько же можно обсуждать одно и то же! Да, мы с тобой были не правы. Я должен был сначала порвать с Энн, а уже потом начинать роман с тобой. Но Энн была далеко, а ты близко...
– Это я уже не раз слышала! – перебила его Кэтрин. – Ты так и не сказал мне, зачем тебе на мне жениться. Ребенка ты вполне можешь признать и так. Сейчас это не представляет никакой проблемы.
– Мне нужны жена, ребенок, нормальная семья, дом в престижном районе!
– Ты хочешь сказать, жена – элемент престижа?
– Можно сказать и так, – согласился Боб, радуясь тому, что Кэтрин его наконец-то поняла.
– Пошел вон, моральный урод, – совершенно спокойно, без всякого выражения сказала Кэтрин.
– Но как же так?! Я ведь все объяснил тебе! Неужели ты не понимаешь?
– Я все прекрасно понимаю, и поэтому пошел вон, подлец. Ты разбил сердце моей сестре.
– С Энн все было гораздо проще! – не подумав, брякнул Боб и едва успел увернуться от тяжелой вазы с цветами, которые сам сегодня и принес.
Уже стоя за дверью, он услышал, как в нее ударило что-то тяжелое.
– Наверное, книга, – пробормотал Боб. – Эта женщина сведет меня с ума! Можно подумать, это я с ней спал, а она со мной нет!
– Привет, что здесь происходит? – спросила удивленная Энн.
– Кэтрин вновь беснуется! – пожаловался Боб и тут же открыл рот от удивления.
– Фредерик Стрейт, друг Энн, – представился высокий широкоплечий мужчина с длинными рыжими волосами.
– Боб Гринарс... э-э-э...
– Фредерик знает, кто ты такой, – остановила его Энн, избавив от сложных объяснений. – Так что у вас случилось? И почему ты весь мокрый?
– Хорошо еще, что живой, – мрачно буркнул Боб и тяжело вздохнул.
9
– Знаешь, Энн, мне почему-то кажется, что сегодня не лучшее время для знакомства с твоей сестрой, – с сомнением сказал Фредерик.
– И мне так кажется, – согласилась Энн, встревоженная рассказом Боба.
Сам виновник очередной истерики Кэтрин поспешил откланяться и удалиться, дабы сменить костюм. Энн задумчиво смотрела вслед человеку, с которым собиралась прожить жизнь в горе и в радости, пока смерть не разлучит ну и так далее, и не понимала, что же такого она нашла в этом лысеющем, забавном мужчине.
– О чем задумалась? – поинтересовался Фредерик.
На фоне Боба даже длинный хвост рыжих вьющихся волос не казался столь шокирующим. Скорее добавлял Фредерику шарм, которого так не хватало успешному исследователю технологий менеджмента средств массовой коммуникации.
– И почему только я оставалась рядом с Бобом столько лет? – Энн не нашла ответа на этот вопрос и пожала плечами. Об этом она подумает как-нибудь в другой раз.
– Наверное, у тебя просто не было возможности остановиться и подумать, – предположил Фредерик. – А так как сейчас у тебя времени хоть отбавляй, ты можешь думать обо всем на свете столько, сколько тебе хочется. А мне пора бежать!
– Ты же никуда не собирался, – удивилась она.
– Но я же думал, что буду знакомиться с твоей сестрой. А раз знакомство отменяется, пойду немного поработаю. Не хотелось бы просить тебя расплачиваться в ресторане за нас обоих.
– Приятно осознавать, что рядом еще есть истинные джентльмены. Ты мне позвонишь?
– Обязательно!
Фредерик наклонился, чмокнул ее в щеку на прощание, хотя Энн так старательно подставляла губы, что даже встала на цыпочки, и, насвистывая какой-то веселенький мотивчик, направился к выходу.
Энн ласково улыбнулась и послала ему в спину воздушный поцелуй.
Одна неделя, и я уже влюблена по уши! – подумала она и замерла, осознав, что в первый раз дала определение тем удивительным и волнующим чувствам, которые испытывала к Фредерику.
Энн недовольно фыркнула и поправила прическу.
Нет, это бред какой-то! – твердо сказала она себе. Фредерик привлекает меня просто как мужчина. Да, мне хочется с ним переспать. Буду честна с собой. Но кто говорит о любви? Я ведь о нем почти ничего не знаю! Не знаю, кто его родители, не знаю, есть ли у него братья и сестры, не знаю даже, где он живет. А вот зато Фредерик знает обо мне все. Уже и то, какое мороженое я предпочитаю. Странно все это...
Но размышлять о странностях в поведении Фредерика Энн было некогда: ее ждал серьезный разговор с сестрой.
– Привет! – преувеличенно весело воскликнула она, входя в палату Кэтрин.
– О, привет! – вяло отозвалась та.
– Как ты себя чувствуешь? – Энн села на край кровати и поцеловала сестру в лоб.
– Великолепно, вот только никак не могу доказать это врачам. Спасибо за книги, они хоть как-то развлекают...
– А что это за осколки? – удивленно спросила Энн, заметив останки вазы и поломанные тюльпаны.
– Это Боб приходил, – лаконично ответила Кэтрин.
– Никогда не замечала за Бобом привычки разбивать вазы во время визитов, – попыталась пошутить Энн, но, увидев мрачное лицо сестры, поняла, что шутка не удалась. – Ладно уж, мы с ним встретились в коридоре, он был весь мокрый. Расскажешь, что тут у вас случилось?
– Боб просил меня стать его женой, – буркнула Кэтрин.
– Это был твой ответ? – Энн кивком головы указала на осколки. – Странный ответ.
– Сказать точнее, этот мерзавец предлагал мне сделку. Описывал, что я получу, если выйду за него замуж, и рассказывал, какие выгоды приобретет он сам, женившись на мне.
Энн удивленно посмотрела на свою сестру.
– А ты себе что представляла? Любовь до гроба и страстные клятвы? Этакого Ромео под балконом?
– Ну уж не дельца!
– В последнее время я тебя не понимаю, Кэт.
– Вот будешь беременной... – Кэтрин тяжело вздохнула. – А что за мужчина с тобой приходил? И не пытайся отпереться, я слышала голоса за дверью!
Энн прикинула взглядом расстояние от кровати Кэтрин до двери и рассвирепела.
– Тебе врач что сказал?! Лежать и не двигаться! Мало того что ты выторговала походы в туалет вместо судна, ты еще и бегаешь на цыпочках к двери подслушивать?!
– Энн, не кричи на меня, пожалуйста. – Кэтрин состроила огорченную рожицу. Правда, наученная многолетним опытом, Энн не очень-то поверила в раскаяние сестры. – Мне очень тяжело лежать бревном целый день. И потом, врач сказал, что уже все в порядке, ребенок развивается нормально, курс мне прокололи. Он сказал, что оставит меня в больнице еще на пару дней лишь затем, чтобы понаблюдать за моим состоянием. А так мне уже можно делать все, что угодно!
– Пока врач это все не скажет мне, ты будешь лежать смирно. Ты меня поняла, Кэтрин?
– Энн, может быть, тебя это очень расстроит, но мне уже давно не тринадцать лет! Я тебе не устраивала подростковый бунт, можешь считать, что у меня теперь гормональный кризис. Тем более есть повод. – Кэтрин показала рукой на свой пока еще плоский живот. – Я очень прошу тебя, не разговаривай со мной тоном строгой мамочки. У тебя все равно это никогда не получалось. Я уже взрослая, я скоро сама стану матерью. Прошу тебя, не заставляй меня лишний раз нервничать.
Ошеломленная этой отповедью Энн сидела не шевелясь. Она никак не могла понять, каким образом реагировать на монолог сестры. И пока Энн растерянно моргала, Кэтрин чуть успокоилась и уже успела пожалеть о грубых словах, как бы правдивы они не были.
– Ну не обижайся! – попросила она и обняла сестру. – Просто ты до сих пор хочешь меня контролировать во всем. А мне это неприятно. Я чувствую себя великолепно, врач правда сказал, что угрозы для жизни ребенка или моей жизни нет. Так о чем беспокоиться? Я люблю тебя, Энн, и очень благодарна тебе за заботу. Ты самый родной и близкий мне человек, и твое мнение для меня много значит.
– Подлиза! – сердито буркнула Энн, но обняла Кэтрин в ответ. – Так что тебя не устраивает в предложении Боба? Ты его не любишь?
– Тебя, сестричка, не поймешь. То ты говоришь, что брак – это сделка, то начинаешь спрашивать меня, люблю ли я Боба...
– Брак – семейный союз мужчины и женщины, порождающий их права и обязанности по отношению друг к другу и к детям, – процитировала Энн, слегка прикрыв глаза. – Так что это в любом случае сделка: муж приносит деньги, жена обеспечивает уют, рожает и воспитывает детей – в стандартном варианте. Можно и наоборот, кроме, разумеется, рождения детей. Но какой бы сделкой этот союз ни был, положительное отношение друг к другу только скрепляет его.
– Положительное отношение в твоем понимании – это любовь? – на всякий случай уточнила Кэтрин.
– Можно ограничиться и простой привязанностью. Но я бы хотела знать, любишь ли ты Боба.
Кэтрин отвела глаза в сторону.
– Зачем тебе это?
– Не беспокойся, я не мазохистка. Совсем недавно я поняла, что никогда не любила Боба и наш брак стал бы огромной ошибкой, которую бы пришлось исправлять очень много лет.
– Это из-за мужчины, с которым ты сегодня пришла?
– Кэтрин, не уходи от темы! – потребовала Энн.
– Я тебе отвечу, если ты пообещаешь, что расскажешь мне все о своем новом красавце.
– А почему ты решила, что Фредерик красавец? – удивилась Энн.
Она никогда не замечала за собой склонности к мужчинам с яркой внешностью. Скорее наоборот: красавцев Энн боялась как огня. И вновь Фредерик выпадал из привычных для нее рамок!
– Мужчина с таким голосом должен быть красив, как Аполлон! – мечтательно закатив глаза, заявила Кэтрин.
– И что это вас сегодня на Олимп потянуло? – неизвестно у кого поинтересовалась Энн. – Нет, на Аполлона он не похож. Если только этот бог не был рыжим и не стягивал свои кучерявые волосы в хвост на затылке.
– Да, тогда не похож. А какой у него рост?
– Около шести футов.
– И как же ты ходишь рядом с ним?
Энн удивленно пожала плечами.
– Нормально хожу.
– А как вы умудряетесь целоваться? Ведь тебе для этого нужно подпрыгнуть! Или ему наклониться почти до земли...
– У нас разница всего-то несколько дюймов. Если тебе так интересно, никаких проблем до сих пор не было.
– А в постели?
– Кэтрин! – возмутилась Энн.
– Ну ладно, вопрос снимается. Так ты собираешься с ним серьезно закрутить?
– Я еще пока не знаю. Мы и знакомы-то всего неделю...
– Ну ты, сестричка, даешь! – восхитилась Кэтрин. – Никогда бы не подумала, что ты будешь целоваться с мужчиной, которого знаешь всего неделю!
– Да мы и целовались-то один раз, в первый день.
– В твоем голосе звучит что-то, подозрительно похожее на разочарование.
– Хватит уже! – остановила ее Энн. – Ты все же умудрилась оставить тему Боба и его предложения. Почему ты не хочешь за него замуж? Разве ты его не любишь?
– Любишь – не любишь, что ты заладила?! – раздраженно огрызнулась Кэтрин.
– Но ведь ты с ним спала.
– И что? Неужели обязательно делать это по любви?
– Ты спала с Бобом, чтобы сделать мне больно? – удивилась Энн и с подозрением посмотрела на сестру.
– Почему у тебя нет других вариантов? Может быть, мне было интересно, как ты отреагируешь!
– Очень плохо, – бесцветным голосом ответила Энн. – Мне, кажется, пора.
– Стой! – окликнула ее Кэтрин. – Я глупо пошутила. Беременность убила у меня чувство юмора начисто! Я переспала с Бобом потому, что не смогла удержаться. Не знаю я, любовь это или нет, но мне его не хватает... – Последние слова Кэтрин сказала почти шепотом, отвернувшись от сестры.