– Потому что она отняла у меня самое дорогое – мою любимую жену. – Рука, поглаживавшая медальон, сжалась в кулак. – Мы жили в Лейпциге, я работал в тамошнем университете. – Мужчина невесело усмехнулся. – Не алхимиком, а химиком, как это ни странно. Тогда я еще верил в науку и не верил в потустороннее. Хотя должен был верить и в то, и в другое. У моего рода очень древние корни, многое из того, что я умею и знаю, пришло ко мне не с книгами, а с кровью предков. Но тогда я полагал, что мне это не нужно. У меня была моя Ханна… – Он снова замолчал, а потом попросил: – Герр Берг, налейте гостям вина.
Бокалы с красным как кровь вином подняли молча, выпили до дна, и майстер Шварц продолжил:
– О том, что в округе Лейпцига рыщет волк-людоед, в ту пору говорил многие. Но я не верил. До тех пор, пока не нашел свою Ханну… – он со свистом втянул в себя воздух, – не нашел свою Ханну растерзанной.
Вздрогнула Софья, и Дмитрий успокаивающе сжал ее ладонь в своей. Мастер Берг посмотрел на алхимика с сочувствием и пониманием, Кайсы попытался надвинуть на глаза несуществующую шапку. Всем им было понятно то, о чем говорил майстер Шварц.
– Я похоронил свою жену и заперся в семейной библиотеке. Те раны… Я понял, на нее напал не простой волк, мне лишь осталось поверить, что в нашем мире есть место не только науке, но и иным, темным силам. Мне понадобилось время, но, убедившись в существовании оборотней, я больше не собирался сворачивать с намеченного пути. Я вышел на охоту. И шел по следам зверя почти два года. Их было много, этих следов, и один из них привел меня в Варшаву.
– Злотников говорил, что нашел вас в Варшаве. – Руку Софьи Дмитрий так и не выпустил.
– Это не он меня нашел, это я его нашел. – Алхимик поморщился. – За ним тянулся кровавый след через всю Европу. Признаться, сначала я подумал, что это он оборотень, потом мое внимание привлекла его жена. Скучающая, обделенная супружеской любовью, обозленная. Такая женщина запросто могла являться чудовищем.
– Она и была чудовищем, – хмыкнул мастер Берг и бросил быстрый взгляд на Евдокию. Евдокия кивнула и исчезла, чтобы появиться всего через пару мгновений. Софья знала, она проверяет, как там Илька, не желает надолго оставлять мальчика одного.
– Но не тем чудовищем, которое я искал. К тому времени я уже многое знал и многое умел. У меня даже появилась определенная репутация… – Майстер Шварц снова поморщился как от боли. – И, самое главное, я узнал, как защититься от оборотня и как его убить.
– Ваш медальон, он ведь особенный, он такой же, как мой браслет, – сказал Дмитрий. – Поэтому она не смогла меня убить.
– Вы, герр Рудазов, крайне любопытный экземпляр. – Алхимик вперил в него внимательный взгляд. – Если бы у меня осталось время, я бы, пожалуй, попытался изучить ваш феномен. Оборотничество передается по роду, никто не может стать зверем вот так запросто.
– Уверяю вас, это было непросто. – Боль в исполосованном звериными когтями сердце Дмитрий чувствовал, кажется, даже сейчас.
– Непросто и нереально. Но вы выжили и стали таким же, как она.
– Не таким же! – возразила Софья неожиданно резко, и алхимик согласно кивнул.
– Оставим догадки за рамками нашего разговора, – сказал он мягко. – В главном вы, герр Рудазов, правы. Оборотень не может причинить вред человеку, на котором есть этот удивительный металл… – Он снова накрыл ладонью свой медальон. – Родовая вещица. Нашел ее в семейной библиотеке вместе с описанием того, как она действует. Мне оставалось лишь найти оружие. И только оказавшись на этом острове, я понял, что на верном пути. Необычное место, как и его обитатели. – Он посмотрел на Евдокию, склонил голову в галантном поклоне.
– Когда вы поняли, что это пани Вершинская? – спросил мастер Берг.
– Не сразу. Многие на острове вели себя странно. Взять хотя бы капитана. Он каждый вечер уплывал в город.
– Кстати, где он? – спросил Дмитрий.
– Уплыл, – развел руками Август Адамович. – На сей раз насовсем. Решил вернуться к морю. Виктор рассказал ему про маяк, которому нужен смотритель. Я думаю, так будет правильно.
Виктор кивнул. В разговор, ведущийся за столом, он не вмешивался, только слушал.
– Вы знали про подземелья, – заговорила Софья. – Я видела, как вы спускались в подвал.
– Не знал, но догадывался. Понимал, что такой удивительный мастер, как герр Берг, не оставит замок без подземелья.
Август Адамович глянул на него с изумлением, плеснул себе еще вина.
– Ключи взял у Мари. Она мне доверяла. И знаете, я ведь нашел тайный ход. Тот самый, что соединял восточную башню с замком. Надо признать, это очень удобно.
– Надо было лучше прятать поворотный механизм, – проворчал мастер Берг, но не зло, а скорее для проформы, и тут же спросил: – Вы ведь дразнили ее этими своими рассказами про оборотня. Считали себя неуязвимым?
– Скорее уж она считала себя неуязвимой. Что я, простой паяц, мог сделать с ней, такой могущественной, такой страшной?! Кто-нибудь из вас мне поверил тогда? Нет!
– Но башню свою вы защитили, – сказала Евдокия.
– От потустороннего защитил, а вот от людей, увы… Кто бы мог подумать, что она найдет себе помощника!
– Фон Рихтера?
– Да, я могу лишь догадываться, как им удалось заключить этот странный союз, но точно знаю, что стало причиной сделки.
– Чернокаменские прииски, – сказал Дмитрий. – Оборотень третировал людей Водовозова, чтобы тот продал прииск.
– И не только. Думаю, ваша жизнь тоже стояла на кону, герр Рудазов. Иначе с чего бы это оборотню нападать на вас с такой достойной лучшего применения настойчивостью? Особенно принимая во внимание тот факт, что вы были полезны Злотникову, а в Злотникова пани Вершинская была влюблена. Уверен, фон Рихтер желал вашей смерти. Уж не знаю, где и когда вы перешли ему дорогу.
– В столице. У нас были некоторые разногласия, но мстить за такое?..
– Люди иногда убивают и за куда меньшие прегрешения. А вас, милая барышня, – алхимик посмотрел на Софью, – она ненавидела за то внимание, что оказывал вам Злотников. Когда ваша лошадь понесла, причиной тому тоже была она. Лошади чувствуют зверя даже в человечьем обличье. Простая женская ревность, только и всего. Я только никак не могу понять, почему она убила Злотникова. Так жестоко убила.
– У них была связь, – сказала Софья. – Я видела, как пани Вершинская выходила из его комнаты в ночь убийства Водовозова. Я тогда еще очень удивилась, что он… – Она смутилась, – что он обратил вдруг на нее свое внимание.
– Не вдруг, – усмехнулся майстер Шварц. – Это магия. Животная магия. Она пришла к нему сразу после того, как обернулась в человека после убийства Водовозова. Он еще мог чуять ее особую привлекательность, эти… – он щелкнул пальцами, – флюиды.
– А потом флюиды улетучились, и Злотников ее оттолкнул. Не просто оттолкнул, а оскорбил в ней женщину. Сами говорите, убивают и за меньшие прегрешения, – подвел черту Дмитрий. – Скажите, майстер Шварц, как вы думаете, каким образом пани Вершинская уходила с острова?
– Она просто уплывала. Раздевалась в укромном месте на берегу, кстати, рядом с конюшнями, оттого-то лошади и тревожились, оборачивалась и вплавь добиралась до противоположного берега. Волки хорошо плавают. Что уж говорить про оборотней. А дальше, оказавшись в городе, она не просто убивала, она наслаждалась своей силой и хитростью. Эти обрывающиеся следы, когда кажется, что волк исчез, испарился. Помните? Она просто оборачивалась человеком. Если бы на ее месте оказались вы, герр Рудазов, ваши человеческие следы были бы заметны, потому что вы мужчина и веса в вас много. А она в человеческом обличье хрупкая, вот и не оставалось следов. Она проходила босая с полверсты и снова оборачивалась волком, чтобы вплавь добраться до острова. А теперь позвольте и мне полюбопытствовать, отчего вдруг вы решили, что оборотень – это я?
– Из-за запаха. – Дмитрий втянул носом воздух, поморщился. – Кстати, от вас по-прежнему пахнет шерстью.
– Очень любопытно. – Майстер Шварц принялся обшаривать карманы сюртука и уже через мгновение выложил на стол клок серой свалявшейся шерсти. – А она умна! – сказал едва ли не с восхищением. – Когда погибла Мари, я еще, помнится, подумал, чего это пани Вершинская суется ко мне со своими утешениями. Затем, чтобы подложить мне вот это, сбить вас с толку. Она уже тогда решила, что убьет не только Злотникова, уничтожит всех на острове, сама же прикинется единственной выжившей жертвой и начнет жизнь с нового листа. Фон Рихтер должен был ей в этом помочь. И помог. В мою башню мог войти лишь человек, фон Рихтер и был человеком. Признаться, его я не подозревал. До того самого момента, как этот негодяй не ударил меня чем-то по голове и не сорвал защитный медальон. По подземному переходу он оттащил меня в подвал, где меня и нашел уважаемый мастер Берг.
– Значит, уже мастер? – усмехнулся Август Адамович.
– Потом фон Рихтер украл ваш нож, тем самым обезоружив вас перед лицом опасности. Все, что было дальше, вы, я думаю, уже и так знаете.
– Не все. – Дмитрий покачал головой. – Почему я не остался зверем?
За столом повисла неловкая пауза, нарушила ее Софья.
– Рудазов, – сказала она строго, значит, волновалась больше обычного. – Ты и должен был остаться зверем. Тебе помогла албасты.
– Хорошо. – Он кивнул. – И что дальше? Почему она мне помогла?
– Потому, что я ее попросила.
– И я тоже, – сказала молчавшая до этого Евдокия. – Мальчик, – ее голос смягчился, – она возьмет плату. Возможно, не сейчас и не с тебя. Но я уверена, эта плата – ничто по сравнению с твоей жизнью. Нормальной жизнью.
Он кивнул. Конечно, подумать о плате придется, но не сейчас. Сейчас нужно радоваться, что все живы. Почти все…
Погибли лишь пани Вершинская, Злотников, фон Рихтер, Раиса и лошади. Лошадей Дмитрию было жаль сильнее всего. Днем, пока он валялся в беспамятстве, в доме и окрестностях навели кое-какой порядок. Явились люди из полиции, расспрашивали гостей и слуг о случившимся. Все рассказы были одинаковыми. Волк-людоед приплыл на остров, каким-то чудом пробрался в дом и учинил кровавую резню. Рассказы казались страшными, невероятными, но им пришлось поверить, слишком уж очевидными были доказательства, слишком уж жутко выглядели жертвы. Тела забрали с острова, их отвез в Чернокаменск на катере капитан Пономаренко. Отвез и бросил катер на берегу, а сам отправился навстречу своей новой, возможно, более счастливой жизни. После долгих засушливых дней пошел наконец дождь, смывая с острова пыль и кровь. Дождю больше всего радовались каменные горгульи, подставляли под упругие струи свои кожистые крылья. Дом-химера потерял интерес к очередной страшной сказке, погрузился в сон…
Эпилог
После целой череды дождливых дней это утро выдалось удивительно солнечным и ласковым, словно сама природа понимала, что для прощания дожди не годятся.
Люди стояли на берегу возле маяка. Мастер Берг, нарядный, торжественный; Кайсы, с головой все еще перебинтованной, в неизменной своей шапке; Виктор, который перестал наконец-то злиться; задумчивая Евдокия, у ног которой крутилась рябая кошка, и они: Дмитрий, Софья и Илька.
Прощание было светлым, но все равно грустным. Дмитрий видел, что Софья из последних сил сдерживает слезы, сжимает и разжимает ладонь с зажатым в ней кусочком серебра, прощальным подарком мастера Берга, а сам мастер Берг то и дело шмыгает носом, ссылаясь на приключившуюся с ним вдруг простуду. И даже Кайсы, с его кажущимся равнодушием, поглядывал на них как-то по-особенному тепло. Уж не он ли подарил Ильке маленький, специально под детскую руку сделанный нож? Нож лежал в тисненых кожаных ножнах и от взрослого отличался разве что размерами. Было видно, что Илька несказанно рад такому настоящему мужскому подарку. Но еще больше он радовался другому, тому, что совсем скоро ему предстояла встреча с мамой. Перед тем как отправиться в Пермь, они с Софьей собирались отвезти мальчика домой. Крюк был небольшой, а удовольствие от поездки – они все это знали – будет немалым. Илька уже сейчас в нетерпении пританцовывал на месте. И лишь одновременно строгий и любящий взгляд Евдокии заставлял его оставаться по-взрослому степенным.
Именно Евдокия прервала это затянувшееся прощание, сказала ласково:
– Ну все, дети, плывите уже. Пусть все у вас будет хорошо.
– Как соскучитесь, можете заглянуть в гости, – подал голос мастер Берг, а Кайсы лишь кивнул.
Снова обнялись, обменялись рукопожатиями, расцеловались, в суете погрузились в лодку, едва не прихватив с собой рябую кошку, замахали руками, отчаливая от берега. Они не знали, что ждет их впереди, но знали, что на этом неприветливом и страшном острове остались люди, которые всегда будут им рады, всегда помогут и никогда не предадут.
Дмитрий обернулся в самый последний раз, просто чтобы запомнить, какой он – Стражевой Камень. На возвышающемся над водой утесе стояла албасты. Откуда-то он знал, что зовут ее Кайна, и одиночество ее он вдруг почувствовал, как свое собственное. Не оттого ли прощально махнул рукой?
Албасты по имени Кайна улыбнулась в ответ совершенно обычной, человеческой улыбкой и соскользнула в воду, оставляя после себя веер искрящихся на солнце серебряных брызг…
Примечания
1
Рвезе – мальчик на марийском языке.