Книги и записные книжки лежали на столах перед ними, а также рядом стояли работающие ноутбуки. Уроки начинались только завтра, а эти девочки уже начали учиться. Совет был прав: эти девушки серьёзно относились к учёбе.
- Ваши одноклассники, - спокойно сказала Фоли. Она пошла через проход, который делил комнату на две половины, я шла позади нее, а мое плечо уже начало ныть от тяжести сумки. Девочки внимательно изучали меня, пока я шла мимо них, все подняли головы, отрываясь от своих дел. Я поймала пару взглядов.
Первой была блондинка с волнистыми волосами, которые опускались до ее плеч, ободком служила чёрная кожаная лента. Она изогнула бровь, когда я проходила мимо, а две брюнетки за столом наклонились к ней, чтобы что-то шепнуть на ухо. Сплетницы. Я быстро сделала вывод, что блондинка была лидером этой компании.
Вторая девочка, сидящая с тремя ученицами помладше, была определенно не прихвостнем этой королевны. Ее волосы тоже были белокурыми, но концы её короткой причёски были тёмными. Её ногти были покрыты чёрным матовым лаком, а на одной стороне носа сверкало серебряное колечко.
Учитывая то, что я видел ранее, мне показалось странным, что Фоли не задала девушке взбучку, но мне самой это понравилось.
Она подняла свою голову, когда я проходила мимо, ее зеленые глаза встретились с моими коричневыми.
Она улыбнулась. Я улыбнулась в ответ.
- Вам сюда, - указала Фоли. Я заторопилась, чтобы успеть за ней.
Пройдя по проходу, мы попали на другой конец комнаты, потом нырнули в коридор. После еще нескольких поворотов и небольшой узкой лестницы, Фоли остановилась около деревянной двери. Она кивнула головой на ключ, висящие на моей шее.
- Ваша комната, - сказала она. - Спальня - первая комната справа. У вас три соседки, с которыми вы разделите комнату отдыха. Уроки начинаются в восемь двадцать завтра утром. Расписание вложено в учебники. Я так поняла, вы увлекаетесь искусством?
- Я люблю рисовать, - ответила я. - Иногда красками.
- Да, обучение улучшит ваш навык. Вам предстоит изображать фантастические, воображаемые миры и нереалистичные существа, но у вас, кажется, уже есть опыт. Мы записали вас в класс искусств. Вы начнете посещать эти дополнительные занятия в течение следующих нескольких недель, как только наш преподаватель появится. Ожидается, что вы будете посвящать столько же времени этим занятиям, сколько и обычным урокам. Очевидно, она оттарабанила правила, в которые следовало меня посвятить, точно по инструкции.
- Ещё вопросы?
Она снова это сделала. Она спросила: "Ещё вопросы?", хотя прозвучало это так: "У меня больше нет времени на всякую ерунду".
- Нет, спасибо, - сказала я, и Фоли кивнула головой.
- Отлично, - с этими словами она развернулась и ушла, а эхо её шагов ещё звучало в прихожей.
Я выждала, пока она не ушла, затем вставила ключ в замок и повернула его. Дверь открылась, и я попала в маленькое круглое помещение - комнату отдыха. Перед небольшим камином располагалась кушетка и кофейный столик, виолончель подпирала противоположную стену, а четыре двери, как я поняла, вели к спальням.
Я подошла к самой крайней правой двери и, сняв ключ с шеи, вставила его в замок. Когда он щелкнул, я открыла дверь и включила свет.
Это было маленькое, но опрятное место с одним маленьким окном и кроватью. Кровать была заправлена синим "королевским" покрывалом, на котором было вышито изображение башни Святой Софии. За кроватью было деревянное бюро, чуть выше которого была полка, заваленная книгами и стопками газет. Также там лежал серебряный ноутбук и будильник. Узкая деревянная дверь вела в ванную.
Я закрыла дверь, ведущую в комнату отдыха, затем положила сумку на кровать. Хотя в комнате и была мебель, она всё равно казалась пустой. И даже выложив свои вещи из сумки, я вряд ли буду чувствовать себя как дома.
Мое сердце сжалось от этой мысли. Мои родители отослали меня в школу-интернат. Они выбрали Мюнхен и исследование творчества какого-то дурацкого философа, вместо художественных выставок, "званых" обедов, вещей, о которых они частенько любили поговорить и похвалиться.
Я села рядом с сумкой, вытащила сотовый телефон из переднего кармашка, открыла его и посмотрела на время. Сейчас было почти пять часов в Чикаго, следовательно, полночь в Мюнхене, хотя они, вероятно, были ещё на полпути к Атлантике. Я хотела позвонить им, услышать их голоса, но, так как это не было выходом, я решила написать сообщение: "Уже в своей комнате". Это, конечно, немного, но они будут знать, что я добралась благополучно, и, я думаю, они позвонят, когда смогут.
Закрыв телефон, я пялилась на него около минуты, пока из глаз не потекли слёзы. Я попыталась остановить их, ведь не хотелось, чтобы я рыдала в первый час жизни в Святой Софии, в первый час моей новой жизни.
Правда, так или иначе, слёзы всё равно текли по щекам. Я не хотела быть здесь. Не в этой школе, да и вообще не в Чикаго. Если бы я не думала, что они отправят меня обратно, я бы воспользовалась кредитную карточкой для "критического положения", которую мама дала мне, купила билет и полетела бы обратно в Нью-Йорк.
- Полный отстой, - пробормотала я, аккуратно вытирая слёзы, стараясь не размазать чёрный карандаш вокруг глаз.
Послышался быстрый стук в дверь, и она распахнулась. Я обернулась.
- Планируешь своё спасение? - спросила девочка с кольцом в носу и черными ногтями, стоящая в дверном проёме.
Глава 2
- Серьезно, ты выглядишь сильно подавленной, - сказала она и вошла.
Ее стройную фигуру было едва возможно различить из-за шотландской юбки и не по размеру огромной трикотажной рубашки Cвятой Софии, на ее ногах красовались трико и овчинные ботинки. Девушка была примерно моего роста - метр семьдесят или около того.
- Спасибо, что постучала, - сказала я, сильно растирая черные разводы под глазами.
- Я делаю то, что могу. И ты все размазала, - подтвердила она.
Девушка подошла ко мне и без предупреждения подняла мою голову вверх за подбородок. Она наклонила голову и, нахмурившись, посмотрела на меня, затем потерла большими пальцами нижние веки.
Я с изумлением посмотрела на нее. Закончив, она уперла руки в боки и стала рассматривать свою работу.
- Неплохо. Мне нравится жидкая подводка для глаз. Чуть-чуть испорченности, чуть-чуть готичности, и это определенно тебе идет. Кстати, тебе стоит подумать о водостойкой подводке, - она убрала руку. - Я - твоя соседка по комнате, Скаут Грин[1]. А ты - Лили Паркер.
- Да, - сказала я, пожимая ее руку.
Скаут села на кровать рядом со мной, положила ногу на ногу и начала ими покачивать.
- И какая же личная трагедия занесла тебя в это замечательное учреждение прекрасным осенним днем?
Я выгнула бровь в удивлении. Она махнула рукой.
- Ничего личного. К нам часто попадают трагические случаи. Родственники умерли, или родители, заработавшие состояние и ставшие слишком занятыми для подростковых проблем. Так произошло в моей ситуации. В редком, но интересном случае, когда у доверенных лиц имеется достаточное количество денег, дети изолируются от общественности, потому что в них видят "неиспользованный потенциал".
Посмотрев на меня, она наклонила голову.
- Ты выглядишь отлично, но не достаточно дрянной, чтобы быть изгоем.
- Мои родители сейчас в исследовательской поездке, - сказала я. - Двадцать четыре месяца пробудут в Германии (не то, чтобы я особо переживаю из-за этого). Поэтому я была приговорена к строгой изоляции в Св. Софии.
Скаут понимающе улыбнулась.
- К сожалению, Лил, то, что родители бросили тебя здесь ради Европы, делает тебя одной из наших. Откуда ты? Я имею в виду до того, как тебя высадили в "Городе Ветров".
- Северная часть штата Нью-Йорк. Сагамор.
- Ты на младшем курсе?
Я кивнула.
- Аналогично, - сказала Скаут и погладила себя по коленкам. - И это означает, что если все удачно сложится, то мы будем два года вместе учиться в школе Св. Софии для девочек. Я могла бы тебя со всеми познакомить. - Она поднялась, и, положив одну руку на талию, а другую за спину, сделала небольшой поклон, - Я - Миллисент Карлайл Грин.
Я воздержалась от усмешки.
- Наверное, поэтому ты Скаут.
- Наверное, поэтому, - усмехнувшись, она согласилась. - Прежде всего, от имени всех жителей Чикаго, - она положила руку на сердце, - добро пожаловать в "Город Ветров". Позвольте мне представить вас склочному частному американскому школьному миру. - Она нахмурилась, - "Школьный мир" - это слово подходит?
- Достаточно близко, - согласилась я. - Пожалуйста, продолжай.
Она кивнула, затем обвела комнату рукой.
- Ты видишь великолепное помещение, которое было куплено для тебя за неисчислимое количество целковых.
Она подошла к кровати и по-хозяйски погладила железный каркас.
- Спальная комната самого высшего качества.
- Ну, конечно, - торжественно промолвила я.
Скаут повернулась на пятках, одергивая перекрутившуюся юбку, и указала на простое деревянное бюро.
- Самая прекрасная из европейских старинных вещей, чтобы хранить твои безделушки и сокровища.
Затем она решительно подошла к окну и резко дернула занавески, показывая чудесный пейзаж. За окном было видно несколько ярдов травы и каменную стену. И поодаль от них виднелось здание из стекла и стали.
- И, конечно, - завершила Скаут, - самый прекрасный вид, купленный на наши деньги.
- Все самое лучшее для Паркер, - добавила я.
- Теперь и ты получила все это, - одобрительно сказала девушка. Она двинулась к двери и жестом показала мне следовать за ней.
- Общая комната, - обернувшись, подсказала мне она. - Здесь мы сплетничаем, читаем интеллектуально-стимулирующую классическую литературу.
- Такую, как эта? - с сарказмом сказала я, указывая на "Vogue[2]" с загнутыми уголками страниц, лежащую на журнальном столике.
- Так точно, - согласилась девушка. - "Vogue" - наш справочник по текущим событиям и международной культуре.
- И прекрасной обуви.
- Да, и прекрасной обуви, - сказала она, указывая на виолончелистку в углу. - Это - дочь Барнаби. Лесли Барнаби, добавлила она, замечая мои изогнутые в недоверии брови.
- Она - номер три в нашем наборе, но ты не будешь видеть ее большую часть времени. У Лесли есть только четыре вида занятий в ее расписании: уроки, сон, изучение и практика.
- А кто девочка номер четыре? - спросила я, поскольку скаут привела меня к закрытой двери, которая находилась непосредственно напротив моей.
Положив руку на ручку двери, девушка обернулась ко мне.
- Эми Черри. Одна из звездной кучки-вонючки.
- Звездной кучки-вонючки?!
- Угу. Ты видела блондинку с лентой в учебном зале?
Я кивнула.
- Это Вероника Ливли, здешняя альфа-самка младшего курса. Черри - одна из ее фавориток. У Вероники черные короткие волосы. Я тебе этого не говорила, но у нее действительно есть мозги! Она, конечно, может и не использует их ни для чего больше, кроме как целование задницы Фолли, но они у нее действительно есть. Все, что касается фаворитов - другая история. Мэри Кэтрин, это - фаворит номер два, - брюнетка с длинными волосами - она из бывших старых капиталистов. У нее до сих пор есть связи, но это - единственное, что у нее есть.
- Сейчас у Черри есть деньги, очень много денег. Поскольку число фавориток растет, дела Черри не так плохи, как у Мэри Кэтрин, и у нее есть потенциал стать клевой, но она относится к советам Вероники слишком серьезно. - Скаут нахмурилась и взглянула на меня, - Ты знаешь, как люди в Чикаго называют "Святую Софию"?
Я покачала головой.
- Св. Грешница.
- Прискорбно, не так ли?
- Именно, - девушка повернула круглую ручку своей спальни.
- О Боже, - сказала я, глядя в пространство комнаты, - Здесь так много… барахла.
Каждый дюйм в крошечной комнате Грин, кроме прямоугольника, где стояла кровать, был забит полками. И все полки были завалены до отказа. Они сочетали книги и милыми безделушки, составленные в опрятные коллекции. Была полка для фигурок сов - некоторые были сделаны из керамики, некоторые - вырезаны из дерева, а некоторые из палок и веточек. Еще была кучка яблок из тех же материалов. Чернильницы. Старые оловянные рамочки. Крошечные домики из бумаги. Древние камеры.
- Если ваши родители хорошо платят, ты получаешь бонусные полки, - прошипела она, как простоявшая неделю газировка.
- Откуда ты все это взяла?! - Я подошла к полке и взяла бумажный домик, сделанный из листка ресторанного меню. Дверь и крошечные окна были аккуратно вырезаны в фасаде здания, дымоход приклеен к крыше, которая вычищена до белого блеска, - И когда?
- Я учусь в этой школе с двенадцати лет. У меня было время. И оно у меня есть всегда и везде, - сказала она, садясь на кровать, скрестив ноги, - В Чикаго очень много всякого мусора. Антикварные магазины, товары ручной работы и все, что пожелаешь. Иногда сами родители привозят мне разные безделушки, и еще я их собираю во время летних каникул.
Я поставила игрушечное здание на его законное место и снова повернулась к девушке, - А где они сейчас? Ну, твои родители?
- Монако-Монте-Карло. Через несколько недель состоится выставка яхт, - она хихикнула, но не особо весело.
Я издала неопределенный звук, похожий на согласное мычание. Мои исследовательские экскурсии окружающего мира ограничивались походами на байдарках в лагере, и плавно перетекали в библиотеку за книги. Так же в ее комнате было огромное количество книг на разные темы, расставленные по цвету. Это была радуга из бумаги: кулинарные рецепты, энциклопедии, словари, книги по дизайну. Было даже несколько старинных книг в кожаном переплете с золотыми надписями на корешках.
Я вытащила с полки красивую книгу и пролистала ее. Письмена, разных видов и форм распределялись постранично начиная с заглавной А до крошечной прописной я.
- Я чувствую твой интерес к этому, - сказал я и улыбнулась Скаут. - Тебе нравятся буквы. Списки. Письма.
Она кивала.
- Ты соединяешь некоторые буквы вместе, и получаешь слово. Затем складываешь из слов предложения, потом параграф, главу. Слова имеют власть.
Я фыркнула, возвращая книгу полке. - Слова имеют власть? Это звучит, как заклинание Гарри Поттера.
- Смешно, - сказала она. - Так, чем юная Лили Паркер занималась в Сагаморе?
Я пожала плечами.
- Как все. Я болталась без дела. Ходила по магазинам. На концерты. Смотрела по TiVo[3] "Топ-модель по-американски" и "Выжить любой ценой"[4].
- О, мой Бог, я люблю это шоу, - сказала Скаут. - Тот парень ест все.
- И он горяч, - сказала я.
- Очень горяч, - она согласилась. - Горячий парень ест мясо с кровью. Кто ж знал, что это будет хитом?
- Полагаю, создатели фильмов о вампирах? - предложила я.
Скаут усмехнулась.
- Хорошо сказано, Паркер. Я секу сарказм.
- Стараюсь, - призналась я с усмешкой. Было приятно поржать - хорошо обсуждать что-то, над чем можно посмеяться. Черт возьми, было приятно чувствовать, что этот интернат смог быть сносным - я нашла друзей и могу учиться дальше здесь как и в Сагаморе.
Пронзительный звук внезапно заполнил пространство, как биение крошечных крыльев.
- Ой, это мое, - сказала Скаут, распутывая свои ноги, затем спрыгнула с кровати и схватила кирпич в форме сотового телефона, который угрожал сброситься от вибрации с полки на пол. Она подхватила трубку за секунду до падения, потом включила экран и прочитала сообщение.
- Е-мае, Луиза, - сказала она. - Неужели ты думала, что получишь небольшой отдых, когда школа начнется, но нет же. - Возможно, она поняла, что бубнит у всех на глазах. Затем посмотрела на меня. - Жаль, но мне надо отойти. Я должна уйти... на тренировку. Да, - сказала она, как ни в чем не бывало, как будто оправдалась, - Я пошла на тренировку.
Очевидно, полная решимости подтвердить свои слова, Скаут сцепила руки над головой и начала делать поклоны направо и налево, как будто разминалась для марафона, затем встала и начала вертеть туловищем, держа руки на талии.
- Разминаюсь, - объяснила она.
Я выгнул бровь в сомнении.
- Для тренировки.
- Тренировки, - она повторилась, закидывая черную сумку через плечо с крюка рядом с ее дверью и маневрируя к выходу. Белый череп и скрещенные кости усмехались, глядя на меня.
- Значит так, - сказала я, - Ты упражняешься в своей школьной форме?
- Видимо так. Слушай, ты новичок, но ты мне нравишься. И если я права, ты чертовски намного круче, чем остальные из звездной кучки.
- Спасибо, наверное?
- Поэтому мне нужно, чтобы ты была клевой. Ты не видела, что я свалила от сюда, смекаешь?
В комнате было тихо, пока я смотрела на нее, пытаясь оценить точно, сколько неприятностей она вот-вот получит себе на сраку.
- Это одна из тех вещей, которые я считаю важными, и я не хочу услышать ужасную историю завтра о том, что ты была найдена задушенной в переулке?
Тот факт, что ей понадобилось несколько секунд на обдумывание, прежде чем ответить, заставил меня еще больше нервничать.
- Скорее всего, не сегодня, - в конце концов, ответила девушка. - Как бы то ни было, ты к этому не имеешь никакого отношения. А так как, мы скорее всего станем ЛПН (Лучшими Подругами Навсегда), тебе надо будет доверять мне в этом.
- ЛПН?
- Конечно, - ответила она, и таким вот образом, у меня появилась подруга. - А сейчас мне надо бежать. Еще пообщаемся, - пообещала Скаут. И исчезла, оставив дверь в свою комнату нараспашку, и только захлопнувшаяся дверь в коридор возвестила, что она ушла. Я оглядела ее комнату и обратила внимание на пару кроссовок, что стояла возле кровати.
- На тренировку, ага, как же, - пробормотала я и вышла из музея имени Скаут, прикрыв за собой дверь.
Было почти шесть часов, когда, прогулявшись немного, я вернулась в свою комнату. Я посмотрела на стопку учебников и пачку брошюр, лежащих на комоде, и пришла к выводу, что разумно было бы подготовиться к завтрашним занятиям.
Но, с другой стороны, еще были не распакованы чемоданы.
Сделать выбор было несложно. Я люблю читать, но мне не хотелось бы провести последние часы летних каникул, уткнувшись в книгу.
Я расстегнула свою спортивную сумку и стала ее опустошать, распихивая нижнее белье, пижамы и туалетные принадлежности в ящики бюро, а затем развешивая мой новый гардероб Святой Софии в шкаф. Юбки в голубую и золотую клетку - цвета школы Святой Софии. Темно-синие рубашки с короткими рукавами. Темно-синий кардиган. Синие рубашки под горло и так далее, и тому подобное. Я так же убрала несколько обычных предметов одежды, которые взяла с собой: несколько пар джинсов, юбок, любимых футболок и толстовку с капюшоном.
Обувь была отправлена в шкаф, безделушки на комод: фотография моих родителей вместе со мной, керамическая пепельница, сделанная Эшли, на которой можно было прочитать: "Лучшая Ковгёрл[5] Всех Времен". Конечно же, мы не курили, и в этой штуке невозможно было опознать пепельницу, так как, она больше походила на содержимое использованных памперсов. Но Эшли сделала ее для меня в лагере, когда нам было по восемь лет. Само собой, я прикалывалась над ней по поводу ужасного вида этой штуки, но… для чего же еще нужны друзья?