- Сейчас так темно, милорд, что вы ничего не видите. Это день Страшного суда, милорд, - прошептал он, не скрывая смертельного страха. - День Страшного суда. Все уничтожено. Ничего, кроме обломков и смерти. Мы стольких похоронили. Труднее всего было опускать в могилу младенцев. Если глубоко вдохнуть, трупный смрад все еще ощутим.
Обломки? Смерть?
Гаррон едва удерживался, чтобы не взорваться. Во имя святой Гермионы, что за чертов день Страшного суда? Что несет Таппер?
Он не хотел кричать на старика. Поэтому он набрал в грудь побольше воздуха и спокойно попросил:
- Расскажи. Расскажи об этом дне Страшного суда. Здесь прошла чума?
- Именно чума, только в людском обличье.
Но прежде чем старик смог пояснить свои слова, от дверного проема отделилась тень и поковыляла к ним. Это оказалась женщина, такая же старая и сморщенная, как Таппер.
- Милорд? - тонким дрожащим голосом произнесла она. - Мой милый мальчик? Таппер, это вправду наш мальчик? Эллер, я вижу, ты трусишь. Иди сюда. Таппер, да скажи же, это наш мальчик?
- Да, Миггинс, это он, все такой же гордый и сильный. Только взгляни на него! Он пришел спасти нас!
Гаррон, разумеется, помнил ее. Неужели до сих пор жива?
- Это в самом деле ты, Миггинс?
- Да, мальчик мой.
Оружейник Эллер, такой костлявый, что, казалось, мог спрятаться за веткой, встал над Миггинс и положил руку ей на плечо. Он был не так уж и стар, но выглядел измученным, осунувшимся, бледным как полотно, словно знал, что его жизнь кончена, и просто ждал прихода неумолимой смерти.
Миггинс вытащила из-за спины зажженный огарок и поднесла к лицу Гаррона. Тот заметил, что ее платье засалено и висит лохмотьями. И она тоже была тощей, с впалыми щеками.
Она продолжала изучать его лицо.
- Да, вырос ты, ничего не скажешь. Тебя не было так много лет, и они были не так плохи, эти годы, потому что прошли быстро. А тяжелые времена длятся бесконечно. По крайней мере мы трое все еще цепляемся за эту землю, вместо того чтобы лежать под ней вместе с остальными. - Она неожиданно улыбнулась и присела перед Гарроном.
- Почему ты не подошла ко мне раньше? - спросил Гаррон, осторожно обнимая старушку.
- А если бы ты оказался не моим мальчиком? Забрал бы эту свечу и сжег бы мой нос!
- Твой нос в полной безопасности, Миггинс. Я здесь, с тобой. Но вы должны рассказать мне, что произошло. Где все солдаты? Где мои люди?
Миггинс откинула голову и подняла повыше свечу, чтобы разглядеть его.
- У тебя лицо твоей милой матери. Но не глаза. У тебя его глаза. Правда, в них нет безумия, слава чистому сердцу святого Руперта! Но теперь я вижу его в тебе: этот подбородок, упрямый, как у горностая, сильная шея, но молю Господа о том, чтобы ты был похож на него лишь внешне. И не прогнил внутри, как он. Бедный лорд Артур, душой он был в точности как ваш отец. Но ты не похож ни на отца, ни на брата, верно, лорд Гаррон?
- Совсем не похож, - заверил он.
Гаррон очень редко думал об отце, человеке жестком и безжалостном, который не задумывался при очередном взрыве ярости пустить в ход кулаки. Гаррон вспомнил, как однажды он ударил Миггинс, недовольный платьем, которое та сшила для госпожи. От его удара она впечаталась в каменную стену. Это был один из тех редких случаев, когда Гаррон видел мать плачущей.
Но ведь Артур не был плохим хозяином или мотом… не был злобным и подлым… если не считать приступов гнева. Гаррон совсем забыл эти приступы гнева, возникавшие внезапно, когда их не ожидали, и так же внезапно проходившие, но только после того, как проливалась кровь, ломались кости и сыпались проклятия. Артур был выше шестнадцатилетнего Гаррона, сильнее и шире в плечах. А голос был таким громким, что без труда доносился до рыбачьих лодок в море.
- Я молилась доброму Господу, чтобы спас нас. И он спас, хотя выждал, пока спасать стало почти некого, - прошептала Миггинс и, перекрестившись, вгляделась в тяжелую, молчаливую тьму.
- Здесь есть еще несколько человек, - признался Таппер так тихо, словно боялся, что кто-то выскочит из мрака и вонзит нож ему в горло. - Большинство разбежались или мертвы. Вернутся ли остальные? Может быть, когда узнают, что вы здесь. Те, кто еще жив, конечно.
Но Гаррон по-прежнему ничего не понимал.
- День Страшного суда, - повторил он. - Таппер, ты сказал, что это была чума в человеческом обличье.
- Хуже, чем настоящая чума, - вздохнула Миггинс. - Много хуже.
Ему хотелось накричать на них. Приказать, чтобы выкладывали всю правду. Но Гаррон сохранял терпение. Они стары, изголодались, а ему нужно узнать причину.
- Если это не болезнь, объясните, почему все мертвы или сбежали? Где солдаты Уорема? И откуда пришел день Страшного суда?
Глава 6
Голос Таппера был таким тоненьким от волнения, что почти растворялся в холодном ночном воздухе.
- Спрашиваете, милорд, что здесь случилось? Я все скажу и молю Бога, чтобы печень моя не вывалилась из живота, как только произнесу проклятое имя. Черный Демон пришел, милорд, и громко крикнул нам, что напустит на Уорем день Страшного суда, если мы не отдадим ему лорда Артура. Но как мы могли? Лорд Артур был уже мертв и похоронен, вместе с дорогим мечом, полученным в поединке с фламандским рыцарем. Мы так и прокричали в ответ. Чистую правду. Но он нам не поверил. И пообещал, что пощадит нас, если мы откроем, где спрятаны серебряные монеты вашего брата. Но никто понятия не имел, о чем он говорит. Никто не слышал, чтобы лорд Артур где-то зарыл клад. Мы снова объяснили, что лорд Артур мертв, а он хохотал, просто хохотал, оглушительно хохотал, но так, что страшно становилось. Душа сжималась от ужаса, уж поверьте.
- Может, Черный Демон посчитал лорда Артура трусом, милорд. Подумал, что он прячется за нашими спинами? - прошептала Миггинс. - Можете себе такое представить, милорд? Такой человек, как лорд Артур, сражался бы не на жизнь, а на смерть, и даже после гибели его призрак продолжал бы бороться, пока от него не осталось бы ничего, кроме грязи и воздуха.
- Но каким образом Черный Демон и его люди пробрались в Уорем? Это неприступная крепость. Не крестьянская хижина, - заметил Алерик.
- Мы уверены, что предателем был этот вонючка, управитель Айсен. Это он впустил людей Черного Демона через потайной ход, ведущий прямо на берег. Солдаты Черного Демона были одеты точно так же, как мы. Они опустили мостик и подняли решетку раньше, чем кто-то успел опомниться.
- Черный Демон сеял опустошение и смерть, - добавила Миггинс дрожащим голосом, - и клянусь, наслаждался этим. И утверждал, что это его право, его удовольствие и он пойдет до конца. Когда он уничтожил все, когда не смог больше найти никого, чтобы убить или пытать, то впал в ярость и зарезал одного из своих людей, который посмел спросить, зачем все это. Потом они ушли. Когда настанет рассвет, милорд, вы своими глазами увидите, что натворил Демон.
Таппер неожиданно покачнулся, и Гаррон едва успел его подхватить.
- Теперь все будет хорошо, Таппер. Досказывай остальное.
- Те солдаты, которым удалось уцелеть, сбежали, потому что некому было ими командовать и платить жалованье, и зачем им оставаться в царстве смерти?
- Вы знаете, кто он такой?
Миггинс и Таппер дружно покачали головами.
- А ты, Эллер?
Оружейник последовал их примеру. Миггинс отступила от Гаррона и сжала костлявую руку Эллера.
- Бедный Эллер! Солдат Черного Демона отрезал ему язык, когда Эллер проклял его за убийство сына. Поэтому он не может говорить с вами.
- Эллер, это правда?
Тот кивнул.
- Покажи мне.
Эллер открыл рот. Слава Богу, обрубок языка уже заживал. Но теперь Эллер онемел навеки.
Гаррон осторожно положил руку на плечо старухи.
- Через сколько дней после смерти Артура случилось все это?
Миггинс поскребла голову.
- Через четыре дня после похорон. Тогда пришел Черный Демон. Теперь здесь никого, кроме призраков, а нас осталось не более двух десятков, и все голодают.
- Мне жаль. Мне очень жаль. Но я сделаю все, что могу, чтобы восстановить Уорем.
Таппер кивнул и попытался стиснуть большую руку Гаррона.
- Все будет хорошо, - уверил тот. - Но ты сказал, что здесь всего двадцать человек, кроме тебя, Миггинс и Эллера?
- Да, милорд.
- Но почему никто не вернулся после ухода Черного Демона? И в окрестных лесах полно дичи. Почему никто не вздумал поохотиться?
- Мы пытались, милорд, но оказалось, что люди Черного Демона сидели в засаде и убивали охотников, - сказал Таппер. - Мы решили наловить рыбы, но и на берегу были его люди, прятавшиеся в этих зубастых скалах. Кое-кому удалось прокрасться в замок под покровом ночи, хотя я считаю, что это безумие, потому что здесь нет ничего, кроме горя.
- Три дня спустя кое-кто снова осмелился выйти, - вмешалась в разговор Миггинс. - Но солдаты по-прежнему ждали в засаде и убили всех. Больше никто не выходил за стены.
- Кузнец Терп прятался в Гленском лесу, - продолжил Таппер. - Сегодня на закате он вернулся, сказал, что солдаты ушли, и упросил меня опустить мостик, поднять решетку и впустить его, потому что он принес дичь. Он и принес… двух тощих фазанов. Каждому досталось едва по кусочку. Вы привезли еду? Терп и Эллер собрались завтра на рассвете пойти в лес поохотиться. Остальные слишком слабы.
Так вот почему они голодают! И сколько их умерло от голода?
Но сейчас Гаррон не хотел этого знать. Он услышал, как перешептываются его люди, прикрыв рты ладонями. Поскольку никто, кроме него, не бывал в Уореме, они просто не знали, что здесь когда-то жили десятки людей. Что во внутреннем дворе слышались крики, раздавались ругательства, взрывы смеха. Нынешняя тишина тяжким грузом висела на плечах.
- Я все улажу! - заорал он в надежде, что его услышат во всех уголках замка. - Выходите! Таппер, лорд Артур никогда не упоминал о человеке, которого считал злейшим врагом?
- У него всегда были враги, милорд, но никого, подобного этому. Такого, кто любил бы запах смерти, наслаждался воплями тех, кого мучает. Он получал удовольствие, убивая нас. Особенно после того, как не нашел серебро. "Это всего лишь день Страшного суда, - повторял он, - но если вы отдадите серебро, я остановлюсь".
- Сначала он пытал солдат, выживших в бою, - продолжала Миггинс, - но что они могли ему сказать? Поэтому они погибли. А потом он набросился на нас. Вы еще увидите, милорд, что камни черны от засохшей крови!
- Увидев вас, милорд, - прошептал Таппер, - я подумал, что это он вернулся, и мое сердце увяло в груди, а язык отнялся. Я даже не мог вам ответить. - Голос его прервался. - Но, слава нашему Спасителю, это были вы, милорд. Мы похоронили всех на кладбище… их было так много…
Он вдруг заплакал, громко, прерывисто всхлипывая. Прежде чем Гаррон успел опомниться, Миггинс обняла Таппера за костлявые плечи, и хриплый старческий голос неожиданно окреп:
- Новый господин уже здесь, Таппер. И теперь все снова будет хорошо. Он все устроит.
Гаррон искренне намеревался сдержать обещание. Но кто такой этот Черный Демон? Он обязательно это узнает, но сейчас главное не это.
Гаррон поднялся по широким каменным ступенькам и вошел в главный зал. Алерик и его люди последовали за ним, сторожко оглядываясь, держа руки на рукоятях мечей и ножей, готовые ко всему. Где оставшиеся люди? Все еще прячутся?
Главный зал Уорема был темен, как пещера. Значит, сейчас первым делом нужен свет. Гилпин и Пэли пошли за державшей свечу Миггинс, и та показала им сваленные у стены тростниковые факелы. Как только их зажгли и укрепили в настенных кольцах, люди потянулись в зал. Миггинс встала на крыльце жилой башни замка, сложила ладони рупором и завопила:
- Опасности больше нет! Выходите, здесь новый господин! Он накормит нас! Выходите. Лорд Гаррон приехал! И у нас есть свет!
У людей, появившихся в зале, был испуганный вид. Очевидно, они изголодались и дрожали в своих лохмотьях.
- Теперь все будет хорошо, - снова и снова повторял Гаррон. - У нас достаточно еды, чтобы всех накормить. Не бойтесь меня, я лорд Гаррон. Все сюда! Алерик, мы сегодня обойдемся без ужина. Набьем животы после завтрашней охоты.
Он всматривался в лица людей, пока Хоббс и Гилпин делили запасы еды, привезенные с собой. Эти оборванцы - его люди.
Он сосчитал их. Двадцать два человека. Двенадцать женщин, десять стариков и ни одного ребенка. Их изможденные лица, однако, больше не выглядели отупевшими от отчаяния. Он увидел в их глазах проблески надежды.
Все медленно жевали хлеб и полоски соленой говядины, наслаждаясь каждым глотком. Но что случилось с фермами? С двумя городами? Он узнает завтра.
Никто, разумеется, не наелся, но по крайней мере теперь у них в животах что-то было. Хорошо еще, что Черный Демон не отравил замковый колодец.
В замке, служившем пристанищем для более сотни человек, пятьдесят из которых были солдатами, осталось только двадцать два плюс трое его солдат и оруженосец. Но Гаррон улыбнулся. Завтра он узнает, какие мастера остались в замке, кроме оруженосца Эллера и кузнеца Терпа.
- Я надеялся, что сюда приковыляют еще несколько несчастных душ, - заметил подошедший Алерик, - поэтому не велел поднимать мостик и опускать решетку, но уже поздно. Я послал Гилпина и Хоббса обезопасить нас на ночь. Поражаюсь, как это Таппер ухитрился поднять решетку, но, думаю, сам Господь помог ему повернуть этот ворот. Цепь толще, чем он сам!
Он оглядел жалкое сборище людей, все еще жавшихся друг к другу. Но они хотя бы разговаривали, и это уже ободряло.
- Мы также обыскали внешний и внутренний дворы, но больше никого не увидели.
Гаррон кивнул:
- Я просто не могу поверить, что Черный Демон оставил своих людей с приказом убивать всякого, кто выйдет на охоту.
- Хотел уморить их голодом, - сказал Алерик. - Не собирался оставлять свидетелей содеянному. Одно это говорит о подлой душе, Гаррон. Душе, проданной дьяволу много лет назад.
Гаррон не мог не согласиться.
Только надтреснутый смешок старой Миггинс охладил бушевавшую в его крови ярость.
Хорошо еще, что погода стояла хорошая.
Гаррон тяжело вздохнул, завернулся в одеяло и улегся спать около огромных дверей, предварительно задвинув два толстых деревянных засова. Перед сном он помолился, чтобы погода продержалась еще дня два. Больше ему и не понадобится. Он не хотел молить о большем. Не хотел искушать судьбу.
Он успел подняться в солар и заглянуть в спальни. Все кровати были поломаны, а ковры из хозяйской спальни пропали. Ничего, кроме подло учиненного хаоса. Враг Артура, Черный Демон, хорошо поработал.
Но не замковый колодец, слава Богу, не замковый колодец…
Жизнь необратимо изменилась. Теперь это не радостное возвращение домой, а вопрос выживания. И не только его собственного, но и тех душ, что сейчас спят на каменном полу в большом зале. Его душ. Зависящих исключительно от него.
День Страшного суда… Как странно называть этими словами царство террора, едва не поглотившее замок Уорем. Как он жалел, что остановился в замке Оксборо, чтобы передать послание короля графу Оксборо! Если бы только он сразу направился сюда… но что это изменило бы?
Он подождал, пока все не уснут, прежде чем позволить себе закрыть глаза. Последняя его мысль была о Черном Демоне, человеке, у которого Артур украл серебро.
Глава 7
Несмотря надень Страшного суда, замок Уорем был великолепен!
По крайней мере так считала Мерри, жующая кусочек хлеба, полученный от оруженосца лорда Гаррона. Ржаной хлеб из муки грубого помола был черствым, жестким и восхитительным на вкус. Мерри, конечно, узнала оруженосца. Он был первым, кто позвал ее, когда она пряталась.
- Как тебя зовут? - спросила она.
- Я Гилпин, оруженосец лорда Гаррона.
Слава святому Кориандру, он не узнал ее! Впрочем, если вспомнить, он вообще ее не видел.
- Все здесь только и говорят что о дне Страшного суда, - заметил Гилпин. - Можешь рассказать, что случилось?
Мерри опустила голову и стала старательно жевать, откусывая крохотные кусочки.
- Боюсь, что нет.
Он протянул руку, чтобы отнять у нее остаток хлеба, но она быстро отскочила:
- Нет, я очень голодна. Честно.
- Непохоже, что ты умираешь от голода подобно остальным.
Он прав. Она эгоистка!
Мерри вдруг поняла, что он очень пристально на нее смотрит. И поняла также, что говорит не как крестьянка.
- Вроде как худо всем пришлось, это все, что мне сказывали, - пробормотала она.
- Теперь все будет иначе, - пообещал Гилпин, похлопал ее по плечу и, слегка хмурясь, отошел. Она увидела, как он протянул ломтик хлеба согбенной старушке.
Мерри, стараясь держаться в сторонке, наблюдала, как жадно едят люди, и сообразила, что мысленно составляет списки, занятие, свойственное ей едва ли не с детства. То, чему научил ее отец. Она видела, как новый господин старается поговорить со всеми, расспрашивает о том, что случилось, и старается ободрить. Она чувствовала, как бьется и пульсирует в нем ярость, такая же, как при встрече с сэром Халриком, этим гнусным дьяволом. Но тогда он держал ярость в узде. Удержит и сейчас. Наверное, он делает самое необходимое в такой момент. А потом займется чем-то другим, столь же необходимым. Он был смуглым, с волосами, черными, как Северное море в безлунную ночь, и со светло-голубыми глазами. Необычный контраст! Узнают ли эти светло-голубые глаза мальчишку, которого он спас? Ведь он единственный из четверых, кто ясно ее видел.
Гаррон как раз сказал что-то шутливое Пэли, солдату, чьи ноги были так длинны, что старая Миггинс утверждала, что, если положить на эти вытянутые ноги доски, на них уместятся трое. Его глаза были красны и слезились. Мерри уже видела весной нечто подобное. И слышала, как целитель Валкорта называл это "весенними слезами". Но не знала, какое средство он смешивает в котелке для зелий, чтобы помочь таким людям.
Когда наконец все уладилось, она увидела, как лорд Гаррон проверил огромные двойные двери и задвинул два деревянных засова, после чего завернулся в одеяло и улегся у дверей. Все спали в большом зале, поэтому Мерри прикорнула рядом со старой Миггинс, которая, рыгнув, прохрапела ночь напролет, громче, чем любимая свинка Мерри.
Наутро, когда Гаррон и его люди уехали на охоту, Мерри подошла к Миггинс, поняв, что эта старушка здесь главная.
- Взгляни на меня, - тихо попросила она.
Миггинс прищурилась:
- Кто ты, парень? Я тебя не знаю. Ты приехал с лордом Гарроном?
- Нет. Я последовала за ним и его людьми. Он спас меня от похитителей, но не знает, что я здесь. Кто ты?
- Я Миггинс. Вот имени своего не помню. Но все знают меня как Миггинс.
- Миггинс, - повторила Мерри и, глубоко вздохнув, выпалила: - Я не мальчик.
Миггинс пристально всмотрелась в нее и медленно кивнула:
- И не абы какая девочка, верно?
- О нет, я простая девчонка, совсем ничтожная.
- В этом случае кому понадобилось тебя похищать?