ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
- Я спрашиваю, что вы тут делаете? - произнес он ледяным тоном.
Тори проглотила комок в горле - никто и никогда не набрасывался на нее с такой яростью.
- Шпионю за вами, как вы правильно заметили, - ответила она севшим от возмущения голосом. - А на самом деле просто решила прогуляться до вашего дома, увидела, что вы... заняты, и решила не мешать, - закончила она, пожав плечами.
Джонатан, прищурившись, смотрел на нее - она его явно не убедила.
- Теперь я знаю, что вы умеете играть. - Она приветливо улыбнулась и с замиранием сердца заметила, что от этих слов взгляд у него еще больше помрачнел. - Вы никогда не хотели заняться этим профессионально? - продолжала Тори. Только бы он перестал молчать: уж лучше гнев, чем это безучастное и холодное молчание.
Он ожег ее ледяным взглядом, наклонился, бережно уложил гитару в футляр и решительно щелкнул замком.
- Что вы в этом понимаете! - произнес он. Тори удивленно вскинула темные брови - это уже не защита, это - открытое хамство.
- Да, я в этом ничего не понимаю, - сказала она то, что он хотел услышать.
Он криво улыбнулся:
- К вашему сведению, это было ужасно. Как я понимаю, вы готовы ехать в Дуглас? - Он бегло оглядел ее.
- Готова. - Тори решительно кивнула.
- Я подойду через пару минут, - поспешно сказал он, подхватил гитару и быстрыми шагами направился в дом.
Присядьте! Не желаете ли чего-нибудь выпить? Очевидно, с ее появлением Джонатан забыл хорошие манеры.
Тори опустилась в камышовое кресло.
Что такого ужасного, если она услышала его игру? Может, просто Джонатан не хотел присутствия незримой публики?
Он появился на террасе в черных джинсах и черной рубашке.
- Возьмите куртку, - посоветовала она, - потом станет прохладнее.
Хорошая погода на острове Мэн - явление недолгое. Расположенный в Ирландском море между Англией и Ирландией остров омывался водами Гольфстрима. Климат был не таким холодным, как в Англии, а летом температура доходила до тридцати пяти по Цельсию, но лето еще только начиналось.
Джонатан вернулся в дом, взял куртку, и они поехали в Дуглас. Он выбрал "ягуар", один из автомобилей Бернов, и вел его на предельной скорости, словно участвовал в гонках.
Они влились в сплошной поток машин на улицах Дугласа.
- Не стоило этого делать, - прервала наконец молчание Тори.
- Через несколько минут мы выедем отсюда, - ответил Джонатан, искоса взглянув на нее.
- Я не об этом. - Она махнула рукой в сторону машин и конных повозок. - Вы расстроены тем, что случилось, - объяснила она и ответ на его вопросительный взгляд, - а вечер безумного воскресенья придуман для того, чтобы радоваться.
Кто-то сердится и капризничает, а она должна терпеть! И ради чего? И вообще вся эта история казалась ей до безумия нелепой.
- Когда я в таком настроении, со мной не очень-то весело, - хмуро согласился Джонатан. - Извините, но вы появились так неожиданно, я играл на гитаре лишь для собственного удовольствия.
Она слегка улыбнулась:
- Мне кажется, я никогда раньше не слышала этой мелодии. А слова к ней есть?
По его застывшему взгляду она поняла, что снова вступила на запретную территорию. О чем вообще можно говорить с этим человеком?
- Если вы считаете, что я плохо играю, то вы еще не слышали, как отвратительно я пою! У меня вообще нет музыкального слуха! - Он избежал ответа на ее вопрос.
- По-моему, вы скромничаете, - отозвалась она спокойно.
Он повернулся к ней и усмехнулся:
- А мне кажется, что вы смеетесь надо мной, мисс Бьюкенен!
Она наконец поняла, что он шутит.
- Всего лишь делаю скромные попытки, мистер Макгвайр, - так же легко проговорила она. - Теперь направо, пожалуйста, поставим машину на одной из боковых улиц.
Но пришлось целых десять минут кружить по переулкам, пока они не нашли свободное место рядом с музеем.
- Ничего, пройдемся, - сказала Тори, и они отправились навстречу праздничной толпе
На главной улице они оказались в толпе, и Джонатан легко взял ее под руку.
- Если я потеряю вас сейчас, мне никогда не найти дорогу к машине, - объяснил он, заметив ее вопросительный взгляд.
- Если мы потеряем друг друга, помните, что мы припарковались около музея, - сказала ему Тори.
Но Джонатан не отпустил ее, его теплая ладонь приятно касалась ее обнаженного локтя. Толпа вокруг них становилась все теснее, и Тори понимала, что, если они не будут держаться друг друга, их разделят, но почему от его прикосновения так зачастил пульс? Почему жар поднимается к вискам и слабеют ноги?
Они остановились возле сетчатого батута, подвешенного над морем. Тори с облегчением высвободила руку. Некоторое время они со смехом наблюдали, как отчаянные смельчаки подпрыгивают и кувыркаются на огромной высоте. Вот один из них, не удержавшись, полетел вниз головой в море.
- Вы когда-нибудь пробовали это делать? - спросил он.
Тори покачала головой:
- Я люблю рисковать, но не до такой степени.
Джонатан тихо рассмеялся:
- Я так и подумал.
- Вы когда-нибудь пробовали английскую рыбу с чипсами? - повернулась к нему Тори.
- И рыба, и чипсы, конечно, местного производства? - спросил он. - А чипсами вы называете, кажется, жареную картошку?
Когда-то Тори попалась на глаза фраза: "Англия и Америка - это две страны, разделенные общим языком". Побывав в США несколько раз, она убедилась, что это действительно так.
- Правильно, - улыбнулась она. - И эти чипсы не имеют ничего общего с теми прозрачными ломтиками, которые делают у вас в Штатах. А рыба готовится в кляре. В ней море холестерина, - она наморщила нос, - но зато ужасно вкусно.
- Идемте туда, - Джонатан снова взял ее под руку. - Я умираю с голоду! Должно быть, из-за морского воздуха.
Она взглянула на него из-под ресниц.
- А мне показалось, что после мотоцикла желание поесть пропало у вас напрочь.
Джонатан решительно тряхнул головой.
- Ни за что больше на нем не поеду!
Тори тихо рассмеялась:
- Вы наверняка чувствовали бы себя иначе, если бы сидели на месте водителя.
- Может быть, - ответил он, но в голосе прозвучало сомнение. - Мне кажется, я слышу оркестр.
Они шли по набережной, и Тори уже отчетливо слышала музыку, которую исполняла на временной сцене рок-группа.
- Хорошо играют, - заметила она.
- На этот раз я вынужден с вами согласиться, - ответил Джонатан, по-американски растягивая слова.
- Можем здесь перекусить, - предложила Тори, останавливаясь у летнего кафе, где продавали рыбу с чипсами.
Они вышли из кафе, нагруженные едой.
- А это обязательно? - спросил Джонатан, наблюдая, как Тори поглощает свою порцию, орудуя пальцами.
Она улыбнулась ему:
- Попробуйте. - Похоже, он никогда не ел руками. - У вас очень красивая мама, - сказала Тори.
- Да, - согласился он. - Мэдисон похожа на нее.
Тори кивнула.
- Значит, вы похожи на отца.
Сьюзан Делани и Мэдисон Макгвайр были блондинками.
- Возможно, - хмуро бросил Джонатан, и лицо у него снова стало непроницаемым, как накануне в аэропорту. - А на кого из родителей больше похожи вы? - резко спросил он.
Тори улыбнулась. Отец и мать были склонны к полноте. Когда-то светлые волосы отца поседели. Мать тоже была светловолосой, только, как она с удовольствием повторяла, нужно слегка помочь природе, чтобы обрести модный оттенок.
- Ни на кого, - ответила она с улыбкой. - Я просто...
- ...присоединилась наша любимая Виктория Кэнан! - вдруг прокричал голос в микрофоне.
Тори была так поглощена разговором, что не услышала, как умолкла музыка и микрофоном завладел ведущий.
- Виктория! - позвал он, глядя на нее и протягивая руку. - Иди к нам на сцену.
Тори боялась взглянуть на Джонатана, толпа повернулась в ее сторону.
- Виктория Кэнан?.. - тихо повторил он, глядя на нее холодно и оценивающе. - Так вы - та самая Виктория Кэнан?
Да, та самая. И что это меняет? Да, она уже несколько лет является одной из ведущих исполнительниц и получила кучу премий на музыкальных конкурсах. Но на остров Мэн она приехала, чтобы отдохнуть от суеты, как и другие знаменитости. Здесь она могла быть самой собой, здесь люди не приставали с расспросами, она могла спокойно ходить по магазинам.
Тори выбросила недоеденную рыбу в мусорный ящик и снова взглянула на Джонатана.
Его взгляд был стальным, а челюсть решительно выдвинулась вперед.
- Вы совсем не такая, как на фотографиях, - едко заметил он.
Она скривила рот и недовольно ответила:
- На острове Мэн не популярны разноцветные кожаные наряды и взбитые мелированные волосы.
Ее сценический макияж был также подчеркнуто ярким: бледное лицо с темными тенями вокруг глаз и вишневыми губами.
Дома ее внешность не имела ничего общего с этим образом. Странно, что ведущий узнал ее. Внимательнее взглянув на сцену, она поняла, в чем дело: на ступенях стоял, широко улыбаясь, ее кузен Терри, это он узнал ее в толпе.
- Ну, спасибо! - одними губами передала она ему.
Она повернулась к Джонатану.
- Послушайте...
- Мэдисон и Гидеон знают, кто вы? - прервал он ее.
Тори вздохнула:
- Знают, только...
- По-моему, вас требует публика, - снова прервал ее Джонатан. Тут же раздались бурные аплодисменты.
- Джонатан...
- Идите, - холодно сказал он. Свист и аплодисменты усиливались.
Она сердито посмотрела на него.
- Я могу все объяснить...
- Нечего объяснять, Виктория, - с подчеркнутым презрением проговорил он. - Обо мне не беспокойтесь, я сам отыщу дорогу к музею, где стоит моя машина.
Ее глаза полыхнули синим огнем.
- И как, по-вашему, я доберусь до дому?
Он оглядел ликующую толпу.
- Кто-нибудь из ваших многочисленных поклонников с радостью окажет вам такую небольшую услугу. Может быть, Терри?
Значит, и он его заметил.
- К сожалению, я не являюсь вашим поклонником, - оскорбительно добавил он.
Толпа уже скандировала ее имя, шум стоял оглушительный.
- Не смею задерживать, - в тон ему проговорила Тори, повернулась и пошла к сцене.
К черту его! К черту!
Еще не хватало, чтобы она извинялась за то, что оказалась не той, кого он ожидал. Пусть думает что хочет!
ГЛАВА ПЯТАЯ
- Какого черта ты устраиваешь левые концерты где-то на стороне?
Тори отвела трубку от уха, ожидая, когда Руперт прекратит орать. Наконец он немного успокоился.
- Я думала, что имею право хотя бы один раз поступить, как сама хочу, - наконец сказала она в трубку размеренным тоном, стараясь не вспылить. - И что?
Руперт считал себя ее сторожем и покровителем, но никто его на эту должность не назначал. Она больше не хотела его опеки.
- Какой-то местный репортер решил, что ему на голову свалилась удача. Он продал свою статью вместе с фотографиями о твоем импровизированном концерте одной лондонской газете, - раздраженно продолжал Руперт. - "Победа - это Виктория", "Импровизированный победный концерт Виктории", "Виктория одерживает победу у себя дома", - с отвращением цитировал он.
Тори поморщилась.
- Но ты же всегда говорил, что любая известность - это хорошо, - сухо напомнила она. - Кроме того, я и спела-то всего три-четыре песни.
- В газете написано, что ты была на сцене полтора часа!
Да, действительно. Она собиралась спеть одну песню по просьбе зрителей, а получился целый концерт.
Потом Терри сам отвез ее домой на своем мотоцикле, как он выразился, "за то, что втянул тебя в эту историю".
- Когда развлекаешься, время проходит быстро, - сказала она Руперту.
- Тебе за это заплатили? - спросил он резко, не слушая ее.
- Не будь смешным, - бросила она сердито и почувствовала, как ее охватывает гнев. - Меня узнали в толпе и попросили спеть.
- Ну еще бы! Ведь ты - Виктория Кэнан! - Руперт был вне себя от ярости - она появилась на сцене, не проконсультировавшись с ним.
Виктория Кэнан могла запросить за свое выступление несколько тысяч фунтов, она зарабатывала миллионы только на записях своих песен.
Она вспомнила довольную улыбку Терри, когда они после концерта что-то пили в баре, как к ним потом присоединились его друзья байкеры, и невольно улыбнулась:
- Здесь на острове я всего лишь Тори Бьюкенен.
- Оно и видно, - саркастически заметил Руперт. - В каждой газете обсуждаются твои "мягкие летящие волосы", отсутствие макияжа и "неужели это ее новый имидж"!
Ага! Вот теперь мы подходим к сути дела.
Две недели назад она решила уехать из Лондона по двум причинам: во-первых, ей нужен был отдых, а во-вторых, она смертельно устала от искусственного, грубого и бесшабашного образа Виктории Кэнан. И Руперт прекрасно это знал.
- Это не новый имидж, Руперт, - мягко ответила она, - это я живая.
Перед отъездом она заявила Руперту, что хочет изменить имидж. А также и репертуар! Нечего и говорить, что Руперт был крайне возмущен, и Тори знала, почему.
Шесть лет назад, неопытной и робкой девочкой, она побывала в нескольких музыкальных агентствах в поисках менеджера для себя. Руперт тогда только что окончил Оксфорд и еще не имел опыта в этом деле, но решил рискнуть.
Оглядываясь назад, она понимала, что терять ему было нечего. В случае успеха он разделил бы ее славу, а если бы она потерпела неудачу, то и в этом случае он ничего не терял.
Она одержала победу, после первых же концертов быстро стала популярной. Руперт вывел ее на рынок звезд. Теперь он понимал, что изменение образа и репертуара повлечет за собой...
- А кто был тот человек, Тори? - неожиданно спросил Руперт, прерывая ее размышления.
- Человек? - повторила она. - Какой человек?
- "Мисс Кэнан прибыла на концерт с высоким, загорелым таинственным незнакомцем", - процитировал Руперт. - Кто это был, Тори? - повторил он с нажимом.
Она сжала трубку - значит, кто-то заметил, что в тот вечер она явилась в сопровождении Джонатана?
- Это друг семьи.
- Что еще за друг? В каком роде? - тут же спросил Руперт.
В свое время Тори совершила большую ошибку, увлекшись Рупертом, и теперь расплачивалась за свою слабость тем, что Руперт перестал считать их союз сугубо деловым.
- Очевидно, в мужском, - раздраженно ответила она.
- Да, очевидно, - саркастически повторил Руперт. - Значит, у вас роман, Тори...
- Никакого романа нет, - огрызнулась она, - я же говорю - он друг, и не более.
После вчерашнего вечера она и в этом уже не была уверена.
- Нужно, чтобы агентство придержало слухи, - продолжал Руперт, не обращая внимания на ее слова. - Ты...
- Не будет никаких слухов! - раздраженно прервала его Тори. - И вообще, он уехал, его нет на острове.
Она представила ярость Джонатана, если хоть один репортер выследит его!
- Так он не местный? - В голосе Руперта зазвучала озабоченность.
- Нет, не местный.
Последовало краткое молчание.
- Но и в этом случае... - начал он.
- Нет никакого случая! - решительно прервала его Тори. - Здесь не о чем писать, так как таинственного незнакомца нет. Джонатан...
- Как фамилия Джонатана? - прервал ее Руперт.
Что бы он сказал, если бы она сообщила ему, что Джонатан - сын легендарной американской актрисы Сьюзан Делани и брат оскароносной Мэдисон Макгвайр? Без сомнения, Руперт преподнес бы это прессе как лакомый кусочек.
Именно поэтому ему ничего нельзя говорить!
- Просто Джонатан, - ответила она ровным голосом, ругая себя за то, что проговорилась. - Руперт, уже почти девять утра, у меня масса дел. Наверное, ты тоже занят.
Она поднялась уже давно, из-за травмы матери вся работа легла на ее плечи.
- Ну, хорошо, - раздраженно сдался Руперт. - Когда ты вернешься? Через две недели начинается твой малый европейский тур, нам надо многое сделать.
- Вспомни, Руперт, я нахожусь на отдыхе, - прервала она его. - На следующей неделе я подумаю об этом туре.
О Париже, Амстердаме, Берлине, Цюрихе, Риме, а также обо всех безымянных и безликих отелях, в которых ей предстоит жить во время гастролей.
- Но...
- До свидания, Руперт. - Тори положила трубку и выключила автоответчик: если Руперт так рассердился, значит, пресса уже взяла след, а Тори была вовсе не намерена отвечать на их звонки.
Однако возникла новая проблема: нужно ли предупредить Джонатана о том, что его ожидает? Ведь стоит прессе начать поиски (а она подозревала, что так и будет), стоит им только сопоставить факты, как сразу станет ясно, что "высокий, загорелый таинственный незнакомец" как две капли воды похож на высокого, загорелого соседа Тори.
Словно в ответ на ее опасения, зазвонил телефон. Автоответчик принял запрос от первого репортера, который сумел ее выследить.
Выбора не оставалось - надо пойти и предупредить Джонатана.
Идти к нему совсем не хотелось. То, что она ему скажет, не улучшит их отношений.
Хлопнула входная дверь, пришел отец.
- Здравствуй, дочка! - с теплой улыбкой сказал он. У него в руке была газета. - Опять про тебя пишут на первой странице, - он разложил газету на кухонном столе. - "Виктория одерживает победу у себя дома", - прочел он с довольной улыбкой.
Тори недовольно наморщила лоб:
- Да, мне уже сообщили.
- И фотография хорошая, - продолжал отец. Он не заметил ее недовольного лица. - На этот раз хотя бы похожа на саму себя, какой мы с мамой тебя любим.
Она не выдержала и подошла. Теперь понятно, почему Руперт так взбесился, увидев это фото.
"Сексуальная и страстная" - так обычно описывали образ Виктории Кэнан, а с фотографии смотрела обычная девчонка - радостная, счастливая. Блестящие, почти черные волосы, сияющие глаза, разрумянившиеся щеки, губы с бледно-розовым блеском.
- Руперт недоволен, - поделилась она с отцом, рассеянно просматривая статью под фотографией.
Отец скривился: у них с Рупертом была взаимная неприязнь.
- Он уже звонил? - спросил он, взглядом выражая сочувствие.
- Угу, - подтвердила она неопределенно, читая газету дальше. Вот оно, это место: "высокий, загорелый таинственный незнакомец"!
Ничего не поделаешь: придется идти и предупредить этого "таинственного незнакомца".
- Пап, я погуляю недолго, - сказала она неловко. - Если кто-нибудь позвонит - какие-нибудь репортеры, - ни в коем случае не упоминай имя Джонатана. И вообще скажи им, что меня здесь нет! - добавила она расстроено, услышав новый звонок.
- Понятно, - ответил отец. Он как раз дочитал до места, где говорилось о сопровождающем Тори, и бросил на нее сочувствующий взгляд. - Как, ты думаешь, отреагирует на все это Джонатан?
- Если учесть, что он приехал на остров отдохнуть, думаю, ему это не понравится, - заключила она.
- Тебе лучше сбегать туда, да, умница-красавица? - посмеиваясь, спросил отец.
Тори решила ехать на мотоцикле. По крайней мере Джонатан не обвинит ее, что она вынюхивает и подсматривает, - он непременно услышит шум мотоцикла!