На миг мне почудилось, что Изабел хочет сказать что-то еще, но она лишь молча покачала головой и произнесла:
- Некоторые люди просто не созданы для вранья. Пока, Сэм.
2
КОУЛ
Все мои мысли были сосредоточены на одном: я должен выжить.
Не думать больше ни о чем, день за днем, было блаженством.
Мы, волки, бегали среди редких сосен, легко ступая лапами по влажной от сошедшего снега земле. Мы были так близки друг к другу, мы терлись друг о друга, игриво щелкали челюстями, подныривали друг под друга и перескакивали друг через друга, словно рыбы в реке, так что невозможно было различить, где начинается один волк и заканчивается другой.
Темные проплешины на поросшей мхом земле и отметины на деревьях вели нас через лес; я учуял усиливающийся затхлый запах озера еще до того, как услышал плеск воды. Один из волков поделился мимолетной картинкой: утки, плавно опускающиеся на холодную голубую гладь озера. От другого я получил еще один образ: олениха с олененком, на нетвердых ногах семенящим к водопою.
Для меня не существовало ничего, кроме этого мига, стремительного обмена образами и этой безмолвной нерушимой связи.
А потом, впервые за много месяцев, я вдруг вспомнил, что когда-то давно у меня были пальцы.
Я запнулся, сломав строй, мышцы под волчьей шкурой напряглись и заходили ходуном. Волки обернулись, некоторые даже приблизились ко мне, побуждая вернуться к ним, но я не мог идти за ними. Я скорчился на земле, прелые перезимовавшие листья липли к шкуре, в ноздри бил запах весеннего тепла.
Мои пальцы скребли рыхлую черную землю, она набивалась под ногти, которые внезапно стали слишком короткими и не могли больше защищать меня, размазывалась вокруг глаз, по которым вдруг ударило разноцветье красок.
Я снова стал Коулом, весна пришла слишком скоро.
3
ИЗАБЕЛ
В тот же день, когда в книжной лавке появился полицейский, Грейс впервые на моей памяти пожаловалась на головную боль. Возможно, кому-то это показалось бы ничем не примечательным, но с тех пор, как мы с ней познакомились, я не слышала от нее ни одного упоминания даже о насморке. И потом, я - что-то вроде эксперта по головным болям. Они - мое хобби.
После того как я стала свидетельницей разговора Сэма с полицейским, я отправилась обратно в школу; на теперешнем этапе моей жизни это сделалось редкостью. Учителя не могли найти на меня управу, потому что оценки у меня, несмотря на рекордное количество прогулов, были хорошие, так что мне очень многое сходило с рук. В конечном итоге мы пришли к молчаливому соглашению, что я появляюсь на уроках, а они позволяют мне делать что заблагорассудится, при условии, что я не стану совращать с пути истинного других учеников.
Так что, явившись на информатику, я первым делом, как послушная девочка, включила компьютер и, как девочка непослушная, вытащила книги, купленные с утра. Среди них была иллюстрированная энциклопедия заболеваний - пухлый пыльный том 1986 года издания. Наверное, это была одна из первых книг, которыми начали торговать в "Корявой полке". Пока мистер Грант объяснял задание, я листала энциклопедию, выискивая картинки пострашнее. Среди них обнаружилась фотография больного порфирией, еще одного, страдающего себорейным дерматитом, а также изображение процесса жизнедеятельности глистов, от которого меня, к собственному удивлению, затошнило.
Потом я добралась до раздела на букву "М" и нашла статью, посвященную бактериальному менингиту. Когда я дочитала до конца, в носу у меня щипало. Причины. Симптомы. Диагностика. Лечение. Прогноз. Смертность при отсутствии лечения: сто процентов. Смертность при лечении: от десяти до тридцати процентов.
Можно было и не читать: эти цифры я и так знала. Вообще могла воспроизвести всю статью наизусть. К тому же я знала о менингите побольше, чем эта энциклопедия 1986 года, поскольку проштудировала все онлайновые медицинские журналы о новейших препаратах и необычных случаях.
Сиденье соседнего стула скрипнуло; я не стала даже закрывать книгу, когда моя соседка повернулась ко мне на своем стуле. Грейс всегда пользовалась одними и теми же духами. Вернее сказать, зная Грейс: одним и тем же шампунем.
- Изабел, - произнесла Грейс сравнительно негромко; остальные вовсю переговаривались, обсуждая задание. - Это уже чересчур даже для тебя.
- А ты меня укуси, - отозвалась я.
- Тебе голову лечить надо, - беззлобно посоветовала она.
- Уже лечу. - Я вскинула на нее глаза. - Я просто пытаюсь понять механизм действия менингита. Не вижу в этом ничего предосудительного. Разве тебе не интересно понять, каким образом решилась маленькая проблема Сэма?
Грейс пожала плечами и покрутилась из стороны в сторону на стуле; потом уткнулась взглядом в пол, так что ее темно-русые волосы завесили покрасневшие щеки.
- Это уже в прошлом.
- Угу, - кивнула я.
- Если будешь говорить гадости, я пересяду, - предупредила Грейс. - И вообще, мне что-то нездоровится. Пойду-ка я лучше домой.
- Я просто сказала "угу", - отозвалась я. - Где тут гадость? Честное слово, если тебе так хочется, чтобы я снова включила стер…
- Девушки! - За спиной у меня вырос мистер Грант и уставился на белый экран моего монитора и черный экран монитора Грейс. - Насколько я помню, у нас тут урок информатики, а не клуб по интересам.
Грейс вскинула на него серьезные глаза.
- Можно я пойду в медкабинет? У меня что-то голова болит… наверное, синусит начинается или еще что-то.
Мистер Грант взглянул на ее раскрасневшиеся щеки и печальное лицо и кивнул в знак согласия.
- Принесешь потом справку, - велел он, когда Грейс, поблагодарив его, поднялась.
Со мной она прощаться не стала, лишь молча щелкнула костяшками пальцев по спинке моего стула.
- А вы… - начал мистер Грант, потом взглянул на распахнутую энциклопедию и замер на полуслове. Он молча кивнул каким-то своим мыслям и отошел.
Я вновь погрузилась в изучение смерти и недугов. Что бы там ни думала Грейс, я-то знала, что в Мерси-Фоллз они никогда не останутся в прошлом.
4
ГРЕЙС
Когда вечером Сэм вернулся из своего книжного магазина, я за кухонным столом записывала новогодние зароки.
Я давала себе новогодние зароки с тех пор, как мне исполнилось девять. Каждый год на Рождество я садилась за кухонный стол и, съежившись в своем свитере с высоким воротником, потому что от стеклянной двери на веранду тянуло сквозняком, в тусклом электрическом свете записывала планы на следующий год в простую черную тетрадь, которую купила специально для этих целей. И каждый год накануне Рождества, в сочельник, я садилась за тот же самый стол, открывала ту же самую тетрадь на чистой странице и записывала все, чего достигла за минувшие двенадцать месяцев. Из года в год две эти страницы в точности повторяли одна другую.
Однако в прошлом году я не стала давать себе никаких зароков. Весь предрождественский месяц я старательно пыталась не смотреть сквозь стеклянную дверь на лес, не думать о волках и Сэме. Тогда сесть за стол и начать строить планы на будущее казалось мне куда большим притворством, нежели что-либо еще.
Но теперь, когда у меня был Сэм и наступал новый год, эта черная тетрадка, аккуратно стоящая на полке между книгами о том, как правильно делать карьеру, и мемуарами знаменитых людей, не давала мне покоя. Мне даже снилось, будто я сижу за кухонным столом в свитере, и в этих снах я снова и снова записывала новогодние зароки, но страница почему-то все время оставалась пустой.
Сегодня, дожидаясь возвращения Сэма, я поняла, что не могу больше этого выносить. Я вытащила тетрадь с полки и направилась в кухню. Перед тем как сесть за стол, я приняла еще две таблетки ибупрофена; те две, что дала мне школьная медсестра, практически заглушили головную боль, но мне хотелось быть уверенной, что она не вернется. Я зажгла над столом лампу с цветастым абажуром, но едва закончила точить карандаш, как зазвонил телефон. Я поднялась и, перегнувшись через столешницу, сняла трубку.
- Слушаю?
- Привет, Грейс.
Я не сразу узнала отцовский голос. Слышать его в телефонной трубке, далекий и неразборчивый, было непривычно.
- Что-то случилось? - спросила я.
- Что? А, нет. Все в порядке. Я звоню, чтобы сказать, что мы с мамой вернемся от Пата с Тиной в девять.
- Понятно, - протянула я.
Ничего нового папа не сообщил; мама предупредила меня еще утром, когда мы расходились - я в школу, она в студию.
В трубке повисло молчание.
- Ты одна?
Так вот зачем этот звонок. У меня почему-то перехватило горло.
- Нет, - ответила я. - У меня в гостях Элвис. Хочешь с ним поболтать?
Папа словно и не слышал моего ответа.
- Сэм с тобой?
Меня так и подмывало сказать "да", просто чтобы проверить, как он отреагирует, но вместо этого я сказала правду, только собственный голос почему-то показался мне чужим и неубедительным.
- Нет. Я делаю уроки.
Хотя мама с папой были в курсе, что Сэм мой парень - мы с ним не делали секрета из наших отношений, - они до сих пор не догадывались о том, что происходит на самом деле. Когда Сэм оставался у меня на ночь, они были уверены, что я сплю одна. Они не подозревали о моих планах на будущее. Они считали, что у нас с Сэмом простые и невинные подростковые отношения, которые должны неизбежно сойти на нет с возрастом. Не то чтобы я не хотела открывать им правду, просто пока в их неведении были свои плюсы.
- Понятно, - сказал папа. В его словах сквозила молчаливая похвала, одобрение тому, что я в одиночестве корплю над домашним заданием. Ведь именно этим все Грейс занимаются по вечерам, и упаси меня бог нарушить традицию. - Планируешь тихий домашний вечер?
Я услышала, как хлопнула входная дверь, и в прихожей появился Сэм.
- Угу, - отозвалась я, глядя, как он направляется в гостиную с зачехленной гитарой в руке.
- Вот и славненько. Ладно, до вечера, - сказал папа. - Удачи с уроками.
Трубки мы положили одновременно. Сэм молча снял пальто и двинулся прямиком в кабинет.
- Привет, приятель, - сказала я, когда он вернулся обратно все с той же гитарой, но уже без чехла.
Он улыбнулся, но между бровей у него залегла морщинка.
- Какой-то ты напряженный, - заметила я.
Он плюхнулся на диван, откинулся на спинку и принялся бренчать на гитаре. Зазвучали нестройные аккорды.
- Изабел заходила сегодня в магазин, - произнес он.
- Правда? Что ей было нужно?
- Кое-какие книги. Еще она рассказала, что видела у своего дома волков.
Мне немедленно вспомнился ее отец и охота на волков, которую он устроил в лесу за нашим домом. Судя по встревоженному лицу Сэма, его посетила та же самая мысль.
- Паршиво.
- Угу, - согласился он. Его пальцы проворно перебирали гитарные струны, вдохновенно и без усилий извлекая из них один минорный аккорд за другим. - Еще и полицейский заявился.
Я отложила карандаш и всем телом подалась вперед.
- Что?! Чего он хотел?
Сэм поколебался.
- Он приходил по поводу Оливии. Спрашивал, не могла ли она уйти жить в лес.
- Что?! - переспросила я, ощущая, как по коже забегали мурашки. Не может быть, чтобы кто-то догадался. Это слишком невероятно. - Откуда он мог узнать?
- Вряд ли он намекал на то, что она стала волчицей. Думаю, он надеялся, что мы где-то ее прячем или что она живет где-то поблизости, а мы ей помогаем, ну или что-нибудь в этом роде. Я сказал, что она не производила впечатления любительницы пожить на природе, он поблагодарил меня и ушел.
- Ничего себе.
Я откинулась на спинку стула и задумалась. На самом деле просто удивительно, что они не допросили Сэма еще раньше. Ко мне приходили почти сразу же после того, как Оливия "сбежала". Видимо, им только недавно стало известно о наших с Сэмом отношениях. Я пожала плечами.
- Они просто отрабатывают все возможные версии. Вряд ли нам есть о чем тревожиться. В смысле, она вернется, когда вернется, так ведь? Как думаешь, скоро уже новые волки начнут превращаться обратно в людей?
Сэм ответил не сразу.
- Поначалу они остаются людьми ненадолго. Они очень нестабильны. Все зависит от того, какая температура держится в течение дня. И потом, у каждого это проходит по-разному. Примерно так же, как в одинаковую погоду одни люди надевают свитера, а другие разгуливают в футболках и отлично себя чувствуют. Все по-разному реагируют на одну и ту же температуру. Но, думаю, в этом году некоторые из них уже хотя бы по разу превращались в людей.
Я принялась рисовать в воображении, как Оливия в своем новом волчьем теле рыщет по лесу, пока не спохватилась, что Сэм что-то сказал.
- В самом деле? Уже? А вдруг кто-то ее видел?
Сэм покачал головой.
- В такую погоду она пробыла бы человеком от силы несколько минут; сомневаюсь, чтобы кто-нибудь мог ее видеть. Это просто… просто что-то вроде пробы сил.
Вид у него вдруг стал совершенно отстраненный, как будто мысли его были где-то очень далеко. Наверное, вспомнил, как это происходило с ним, когда он только превратился в волка. Меня пробила дрожь; это случалось всякий раз, стоило мне подумать про Сэма и его родителей. Под ложечкой неприятно заныло; липкий ком в животе рассосался, лишь когда Сэм снова заиграл на гитаре. Несколько долгих минут он перебирал струны, и когда стало окончательно ясно, что возвращаться к этой теме в ближайшее время он не собирается, я вновь уткнулась в свою тетрадь. Впрочем, мысли мои были теперь заняты другим: я представляла себе, как маленький Сэм превращался из человека в волка и обратно, а его родители в ужасе на это смотрели. Я принялась машинально чертить в углу страницы маленький параллелепипед.
- Чем это ты занята? - наконец нарушил молчание Сэм. - Подозрительно похоже на муки творчества.
- Разве что на мученьица, - сказала я и смотрела на него, вскинув брови, пока он не улыбнулся.
- Неужто Грейс надоели цифры и теперь слова ее страсть? - пропел Сэм.
- Вот и нескладно.
- Забросила всю свою алгебру и всецело им предалась? - закончил он.
Я состроила гримаску.
- Все равно "страсть" не рифмуется с "предалась". Я пишу новогодние зароки.
- Еще как рифмуется, - уперся Сэм. Он отложил гитару на стол - она отозвалась негромким мелодичным гулом - и, усевшись напротив меня, добавил: - Я хочу посмотреть. Никогда в жизни не писал никаких зароков. Хочу знать, как это выглядит.
Он придвинул к себе раскрытую тетрадь и свел брови на переносице.
- А это что? - спросил он, - "Зарок номер три: выбрать колледж". Ты что, уже решила, куда пойдешь?
Я выдернула у него тетрадь и поспешно перевернула страницу.
- Нет, не успела. Отвлеклась на одного клевого парня, который превращался в волка. В этом году я первый раз не выполнила свои зароки, и все из-за тебя. Придется теперь наверстывать.
Улыбка Сэма слегка померкла, он отодвинулся от стола и прислонил гитару к стене, потом взял со стола ручку и бумажную карточку.
- Ладно. Тогда давай писать новые.
"Найти работу", - записала я.
"Продолжать любить свою работу", - вывел он.
"Сохранить безумную любовь", - написала я.
"Оставаться человеком", - написал Сэм.
- Потому что я всегда буду безумно тебя любить, - сказал он, глядя не на меня, а в свою бумажку.
Я в упор смотрела на него, пока он не поднял на меня глаза.
- Значит, в этом году в твоем списке снова появится пункт "Выбрать колледж"? - спросил он.
- А в твоем? - легкомысленным тоном парировала я.
Вопрос был "ниже пояса": мы с Сэмом впервые завели разговор о том, как сложится наша жизнь по эту сторону зимы, теперь, когда Сэм может жить как все обычные люди. Ближайший к Мерси-Фоллз колледж находился в Дулуте, в часе езды, а те, что я рассматривала для себя прежде, до Сэма, - еще дальше.
- Я первый спросил.
- Ну да, - произнесла я скорее бодро, чем беспечно, и вывела на бумаге: "Выбрать колледж". Запись отличалась от предыдущих, как будто была сделана совершенно другой рукой. - Теперь твоя очередь.
Сердце у меня неожиданно заколотилось.
Сэм вместо ответа поднялся и вышел в кухню. Я крутанулась в своем кресле и увидела, что он поставил чайник. Он вытащил из шкафчика над плитой две кружки, и уверенность этого непринужденного движения почему-то вдруг вызвала у меня прилив нежности. Я с трудом подавила желание подойти к нему сзади и обнять.
- Бек хотел, чтобы я пошел в юридическую школу, - произнес Сэм, водя пальцем по кромке моей любимой голубенькой кружки. - Он никогда мне об этом не говорил, но я слышал, как они разговаривали с Ульриком.
- Мне трудно представить тебя адвокатом, - сказала я.
Сэм смущенно улыбнулся и покачал головой.
- Мне самому трудно представить себя адвокатом. По правде говоря, мне вообще пока трудно представить себя кем бы то ни было. Я понимаю, это звучит… ужасно. Как будто у меня нет честолюбия. - Он снова задумчиво нахмурился. - Но мысль о том, что у меня есть будущее, для меня непривычна. До этого месяца я никогда не думал, что смогу пойти в колледж. Мне не хочется делать это очертя голову.
Наверное, я смотрела на него во все глаза, потому что он поспешно добавил:
- Но я не хочу заставлять тебя ждать, Грейс. Не хочу мешать тебе двигаться вперед из-за того, что я еще не готов принять решение.
- Мы могли бы поступить куда-нибудь вместе, - по-детски заупрямилась я.
Засвистел чайник. Сэм снял его с огня и сказал:
- Я отчего-то сомневаюсь, что один колледж был бы идеальным решением для будущего светила математики и любителя мрачной поэзии. Но наверное, это возможно. - Он взглянул на мерзлый серый лес за окном. - Не знаю только, имею ли я право уехать отсюда. Вообще. Кто тогда будет заботиться о стае?
- Я думала, именно ради этого и сделали новых волков, - сказала я.
Собственные слова показались мне странными. Какими-то черствыми. Как будто обновление стаи было процессом искусственным, организованным специально, а это, разумеется, было не так. Никто не знал, что представляют собой новенькие. За исключением Бека, разумеется, но он уже ни о чем не мог рассказать.
Сэм потер лоб и прикрыл глаза ладонью; с тех пор как вернулся, он постоянно так делал.
- Я знаю, - сказал он. - Знаю, что их обратили именно ради этого.
- Он был бы за то, чтобы ты уехал, - сказала я. - И я все равно считаю, что мы можем пойти в один колледж.
Сэм вскинул на меня глаза, не отрывая рук от висков, как будто позабыл, что они там.
- Это было бы здорово. - Он помолчал. - Но мне… мне бы очень хотелось познакомиться с новыми волками, посмотреть, кто они такие. Мне так будет легче. Тогда, может быть, я смогу уехать. Когда буду уверен, что здесь все будет в ажуре.
Я зачирикала пункт "Выбрать колледж".
- Я подожду тебя, - сказала я.
- Но не всю же жизнь.
- Нет, если окажется, что от тебя нет никакого толку, я уеду без тебя. - Я побарабанила ручкой по зубам. - Думаю, надо завтра посмотреть в лесу новых волков. И Оливию. Я позвоню Изабел и расспрошу ее про волков, которых она видела рядом с домом.