Встретившись с ледяным взглядом его голубых глаз, Джинджер испугалась. У нее возникло неприятное чувство, будто он читает ее мысли. Она откашлялась.
- Ну что? Я удовлетворительно ответила на все ваши вопросы?
- О, я еще не узнал самого главного… - Он медленно вытянул ноги и растянул губы в улыбке.
- Что же?
- Как вас зовут?
Джинджер прикусила губу. Очевидно, он заметил, как она испугалась, и решил позабавиться.
- Джинджер. Джинджер Босуэлл.
- Босуэлл?.. - Он склонил голову набок, и Джинджер энергично закивала.
- Да… Должно быть, вы слышали о моем отце. Генри Босуэлл, член совета директоров Нью-йоркской фондовой биржи. - Она попыталась дать ему понять: несмотря на то что никто не знает о ее теперешнем местонахождении, если с ней что-то случится, так просто этого не оставят.
- Подумать только! Знаменитый мистер Босуэлл! Вот ведь как бывает!
- Значит, вы слышали о нем?
- Разве я так сказал? - Он рассмеялся, и Джинджер его смех очень не понравился.
- У вас телефон есть?
- Все местные линии отключены. - Он пожал широкими плечами, не спуская с нее глаз. - Из-за бурана. Не думаю, что их быстро починят. Прогноз погоды на предстоящие две недели не слишком благоприятный.
- На предстоящие две недели? - Ничего себе! Да за две недели с ней может случиться все что угодно! - Джинджер нахмурилась. - Как же мне позвонить папе? Я должна успокоить его, сказать, что со мной все в порядке… Еще нужно связаться с Колином и остальными друзьями. Наверное, они волнуются…
- Ну конечно! - Он насмешливо поклонился. Джинджер снова стиснула зубы.
- На ваше счастье, у меня есть рация. Можно позвонить в ближайший городок и попросить отправить телеграмму.
Джинджер разволновалась. Как испугается папа! Они с отцом обожали друг друга. Генри Босуэлл души не чаял в единственной дочери, а она восхищалась своим отцом. Она взяла трубку и, поздоровавшись, начала диктовать текст телеграммы. Главное - не волновать папу. Именно поэтому Джинджер решила не сообщать отцу о причине своего безрассудного поведения, а именно о ссоре с Колином. Колина Генри Босуэлл недолюбливал и называл его хлыщом, у которого денег больше, чем мозгов.
- Простите… - Джинджер повернулась к своему спасителю. - Мне надо сообщить, у кого я сейчас нахожусь. Как вас зовут?
- Любите задавать вопросы, а? - Он подбросил в огонь полено и повернулся к ней. - Сообщите папочке, что здесь с вами ничего плохого не случится. Меня зовут Мэтт Грегори. Да постарайтесь успокоить папочку: я вас не съем. На самом деле мне с вами крупно не повезло…
- Вам со мной?
- Именно. - Он оглядел ее цепким взглядом. - Я хочу сказать, вы свалились на мою хижину как снежный ком и ближайшие несколько дней вы вряд ли на что способны. Особенно с растянутой лодыжкой.
- Не собираюсь злоупотреблять вашим гостеприимством и на помощь не рассчитываю. Я прекрасно могу позаботиться о себе сама. Так что не стоит беспокоиться.
- Да что вы говорите! Значит, вы можете и дорожки расчищать, и дрова рубить?
- Вы прекрасно понимаете, что этого я делать не могу.
- А как насчет уборки?
Джинджер огляделась - в первый раз с тех пор, как он внес ее в хижину. Она находилась в гостиной, довольно большой и просторной. Стена напротив огромного камина сплошь уставлена стеллажами с книгами; кроме дивана, на котором она лежит, вдоль стен стоит несколько продавленных стульев и кресел. За дверью, наверное, кухня; с другой стороны на первом этаже, наверное, еще пара комнат. Деревянная лестница ведет на второй этаж, на площадку, огражденную перилами; ниже площадки, видимо, располагаются несколько комнат, скорее всего спален.
- Наверное, и тряпки в руке никогда не держали! - спокойно продолжал Мэтт.
Джинджер вспыхнула.
- А готовить умеете?
- Думаю, да.
- Думаете?
- Я… мне никогда еще не приходилось готовить. В этом просто не было необходимости. У нас готовит Фанни… - Даже на ее слух объяснение прозвучало крайне неубедительно. Джинджер отбросила челку со лба и с вызовом посмотрела на него. - Но, наверное, помочь на кухне я смогу. Дело нехитрое…
- Чем же вы занимаетесь, если не секрет? - спросил Мэтт с простодушным видом.
- Я… дизайнер по интерьерам, если хотите знать. - Почти без опыта работы, вспомнила она. Ее кольнуло нечто похожее на угрызения совести. Отец оплатил дорогостоящее обучение и даже нашел ей первых клиентов, однако ее пыл мало-помалу угас. Выполнив два-три заказа, Джинджер не стала заботиться о поиске новых клиентов. Развлечения, путешествия и романы почти не оставляли времени для чего-то более серьезного, например для работы. Так как ей не нужно было зарабатывать себе на жизнь, она с легкостью отвлеклась от серьезных мыслей и о работе больше не помышляла.
- Должно быть, ваша работа оставляет вам мало свободного времени.
- Разве я спрашиваю, чем занимаетесь вы? - парировала она. Да уж, если бы этот тип узнал, какую жизнь она ведет, он проникся бы к ней еще большим презрением.
- Словом, насколько я понимаю, вы не очень заняты, - спокойно резюмировал Мэтт.
- Этого я не говорила!
- О, ваше молчание красноречивее всяких слов! Очевидно, вам не приходится трудиться в поте лица, чтобы заработать на хлеб насущный. Следовательно, я прихожу к выводу, что вы не делаете ничего, а только… скажем так… прожигаете жизнь? Бываете на всех увеселениях и тусовках, где собирается золотая молодежь. Я правильно угадал? Знаю я девиц вроде вас.
- Наслаждаться жизнью очень важно, - сказала Джинджер только ради того, чтобы возразить, хотя она прекрасно понимала, что ее довод не выдерживает никакой критики.
- Лучше ступайте переоденьтесь. - Мэтт подошел к ней вплотную и крепко взял за руку. Она нехотя приняла его поддержку. - Можете взять что-нибудь из моего гардероба. Вряд ли мои вещи отвечают вашим стандартам, но… А я тем временем приготовлю нам что-нибудь поесть.
- Спасибо, - пробормотала Джинджер. Ей не терпелось переодеться в сухую одежду.
Но как только она попробовала наступить на больную ногу, все ее тело пронзила острая боль. Благодаря тугой повязке она чувствовала себя лучше; вернее, ей казалось, что нога уже не так болит. Но какая разница, даже если утром она сможет прыгать, бегать и скакать? Из-за бурана она заперта в заброшенной хижине вместе с этим невыносимым типом, который, очевидно, не только не питает к ней симпатии, но просто презирает. До ее слуха доносился свист ветра. Метель разбушевалась не на шутку. Кошмар!
- Лучше позабыть о гордости и попросить о помощи, - небрежно заметил Мэтт, видя, как она бессильно повисла на перилах и пытается взобраться по ступенькам лестницы.
Джинджер ответила язвительным взглядом. Его светло-голубые глаза встретились с ее карими. Брови у него светлые, почти такие же светлые, как и волосы. Теперь, когда его лицо было почти на одном уровне с ее, она заметила, что ресницы у него рыжеватые, длинные и густые, как у девушки.
- Если вы не возражаете… - Она отвернулась.
Он с готовностью подхватил ее на руки и понес наверх легко словно пушинку. Только тут Джинджер почувствовала, как она устала. Она с трудом открыла глаза.
Как приятно, когда тебя несут на руках! Какие у него руки! Просто железные! И сам он словно отлит из металла - сильный и крепкий. Кроме того, в отличие от прежних ее знакомых, этот явно не злоупотребляет дорогим лосьоном после бритья. От него шел мужской, терпкий запах. Очень круто! Да, если живешь в такой глуши и постоянно рубишь дрова и катаешься на лыжах, тебе не до лосьонов.
- Здесь всего одна ванная, - заявил он, ногой открывая дверь и усаживая ее на стул возле ванны. - Поэтому, будьте любезны, проследите, чтобы после вас ванна осталась в такой же чистоте, как и сейчас. Мне не улыбается отчищать ее после вас.
Даже не взглянув на нее второй раз, он включил воду и принялся наполнять ванну. Он наклонился, чтобы попробовать воду рукой, и футболка слегка задралась. Джинджер увидела полоску загорелой кожи.
- Давайте я помогу вам раздеться. - Он повернулся к ней, и она живо отвлеклась от разглядывания его фигуры.
- Нет уж, спасибо!
- Хотите сказать, что сами справитесь? С вашей-то лодыжкой?
- Я очень вам благодарна за то, что вы меня спасли. - Она постаралась, чтобы в ее голосе было побольше льда. - Но, если вы ко мне хоть пальцем прикоснетесь, я закричу на весь дом!
- Да неужели? - Он нагнулся к ней, притянул ее к себе так, что она не могла шевельнуться. Теперь она могла смотреть только на его мужественное лицо. Она отпрянула и испуганно съежилась на стуле. - Кто вас услышит? Но будь по-вашему… - Он отошел, выпрямился во весь свой могучий рост и посмотрел на нее сверху вниз без всякого почтения. - Я отнюдь не собирался посягать на вашу девичью честь! Главное - не забудьте потом за собой убрать. Не хочу обнаруживать в своей ванне вот это… - неожиданно он схватил длинную прядь ее волос. - Не дай Бог у меня ванна засорится!
Джинджер понадобился целый час на то, чтобы принять ванну. Пока она стянула с себя весь свой многослойный костюм, она запарилась так, словно пробежала марафонскую дистанцию. Наконец, когда ей показалось, что от долгого сидения в горячей воде у нее вся кожа сморщилась, она с трудом выбралась из ванны. Завернувшись в пушистое полотенце, она вышла на площадку второго этажа. Мэтта нигде не было видно, а звать его Джинджер не позволяла гордость.
- Можно мне на время взять что-нибудь из вашей одежды? - спросила она, когда наконец обнаружила его внизу со сковородкой в руке.
- Что, простите?
- Я спрашиваю, можно позаимствовать что-нибудь из вашей одежды? - Джинджер страдала от унижения. Полотенце едва прикрывало ее. Несомненно, он прекрасно понимает, как ей неловко стоять перед ним в одном полотенце, но либо ему на это совершенно наплевать, либо ее смущение его просто забавляет. А может, и то и другое.
- Вы забыли волшебное слово.
- Пожалуйста!
- Так-то лучше. - Поставив сковородку на низкий деревянный столик у основания лестницы, он стал подниматься к ней. - Спать будете в спальне для гостей. - Он открыл дверь, за которой оказалась маленькая уютная комната с камином.
Места там хватало для односпальной кровати, туалетного столика с зеркалом и комода. Джинджер с трудом перешагнула через порог и огляделась. Вообще-то она привыкла спать в двуспальной кровати. Даже останавливаясь в отелях, она всегда требовала, чтобы у нее в номере была двуспальная кровать - неважно, сколько приходилось доплачивать за свой каприз. Односпальные кровати напоминали ей о больнице, а больница, в свою очередь, - о маме. Мама умерла в больнице, когда она еще под стол пешком ходила.
- Что, не слишком подходит, миледи? - Обернувшись, Джинджер увидела, что он незаметно подошел к ней вплотную и стоит сзади.
Для такого сильного и крупного мужчины он на удивление бесшумно двигается, с удивлением подумала она. Он сунул ей в руки стопку одежды.
- Все прекрасно. Благодарю вас.
- Это хорошо. Потому что единственная двуспальная кровать у меня в спальне, а даже у моего гостеприимства есть пределы. Ну, а теперь помочь миледи войти? - Не дожидаясь ответа, он положил руку ей на талию.
Ей ничего не оставалось делать. Она обхватила его рукой за шею, другой рукой придерживая сползающее полотенце.
- Ну вот… - Он отошел и скрестил руки на груди. - А теперь можете переодеться. Через пятнадцать минут я принесу вам что-нибудь поесть, миледи. - И он насмешливо отдал ей честь.
- Пожалуйста, перестаньте издеваться!
- Простите, миледи? - Ярко-голубые глаза расширились от деланного удивления. - Но почему вы решили, что я над вами издеваюсь?
- Потому что меня зовут не "миледи". Вместо ответа он подошел к холодному камину.
- А здесь не жарко! С другой стороны, я не ждал гостей, иначе непременно растопил бы камин и согрел комнату. Но все-таки вам лучше одеться. Вы вся дрожите. Ваш комбинезон я повешу сушиться у огня на первом этаже.
- Спасибо.
- А позже я принесу дрова и разожгу камин.
- Буду вам очень признательна. - Тело Джинджер покрылось гусиной кожей. - Не беспокойтесь, мистер Грегори…
- Мэтт. К чему формальности, когда мы будем вместе жить? - Он повернулся и через плечо бросил на нее быстрый взгляд.
Джинджер с некоторым изумлением обнаружила, что любуется им. Красивое, мужественное лицо, широкие плечи, узкие бедра… Разумеется, он красив в грубом, примитивном смысле слова. Он хорош какой-то первобытной красотой! От него так и веет силой. Хочется любоваться им без конца. Джинджер поспешно отвела взгляд, чтобы он не подумал, что она пялится на него. Ладно, раз он против формальностей…
- Отец, разумеется, компенсирует тебе все расходы…
Мэтт медленно повернулся и оглядел ее с головы до ног. Презрительная усмешка притаилась в уголках его губ и сверкнула искоркой в голубых глазах.
- Замечательно! По-твоему, мне нужна компенсация, так, что ли?
Джинджер совершенно неэлегантно опустилась на кровать и скользнула под одеяло. На ней все еще было мокрое полотенце, а стопку одежды она держала в руке. Она натянула пуховое одеяло до самого подбородка. Если он не обращает внимания на то, что у нее стучат от холода зубы и непременно хочет еще поболтать, что ж, по крайней мере, она согреется.
- Я причиняю тебе столько неудобств. Знаешь, большинство людей на твоем месте не отказались бы от небольшой финансовой поддержки. - Джинджер смущенно зарделась, понимая, что говорит что-то не то.
Взгляд его светло-голубых глаз стал просто ледяным.
- Боже мой! Неужели ты решила, глядя на мою обтрепанную одежду, будто я нуждаюсь?
- Мне нет дела до твоей одежды, - горячо возразила она. - Я понятия не имею, богат ты или беден… Не знаю, чем ты зарабатываешь себе на жизнь. Но… как бы это сказать… - Так как взгляд его ничего не выражал, она неуверенно продолжала: - Здесь, в глуши, наверное, нельзя найти высокооплачиваемую работу? - Она замолчала, вконец запутавшись.
Мэтт покачал головой и глухо рассмеялся.
- Нет, Джинджер, я не постоянно обитаю в этой глухомани. - Казалось, он о чем-то задумался, но потом решился: - Дело в том, что это не мой дом. Я только присматриваю за ним.
- А, понятно! - Что ж, это многое объясняет. Вполне вероятно, он один из тех мужчин, что предпочитают жить кочевой жизнью, колеся по миру и подрабатывая поденной работой то здесь, то там. Зарабатывает этим на кусок хлеба.
Мэтт молчал. Спустя несколько минут взгляд его просветлел и он пожал плечами.
- Сейчас принесу тебе поесть. А утром твоя нога уже не будет так болеть.
На этот раз он не назвал ее миледи, однако, стоя на пороге, отвесил ей шутовской поклон. У Джинджер не осталось сил даже на то, чтобы рассердиться. Так хочется спать! Вот только полежу пять минут с закрытыми глазами, а потом переоденусь, пока он не принес еду.
2
В комнате было тепло. Это первое, что отметила Джинджер. В комнате тепло, а на ней сухая одежда. Она изумленно открыла глаза. Несколько мгновений она пыталась понять, где она. Так всегда бывает, когда просыпаешься в новой незнакомой обстановке. Внезапно она все вспомнила, и перед ее внутренним взором замаячило мужественное лицо Мэтта.
Казалось, он услышал ее мысленный зов. Дверь в ее спальню распахнулась, и Джинджер увидела на пороге того, о ком только что думала. В руках у него был поднос. Она убедилась в том, что его мужественность нисколько не уменьшилась в ее глазах после сна. Когда его мощная фигура заполнила собой комнатку, у нее дыхание перехватило от восхищения. Впечатления не портило даже полотенце, перекинутое у него через плечо.
- Наконец-то проснулась! - Подойдя к окну, он рывком раздернул занавески. За окном было серо. По-прежнему шел снег. - Твой завтрак! - Он поставил поднос на кровать, и Джинджер с трудом приняла сидячее положение.
- Я долго спала? - Она потянулась; его футболка для нее явно велика.
- Больше десяти часов.
- Ничего себе!
- Верный своему долгу, я принес тебе ужин, но увидел, что ты сладко спишь и похрапываешь…
- Я не храплю!
- Откуда ты знаешь? - ехидно поинтересовался он, придвигая стул поближе к кровати и садясь. - О таких вещах любовники обычно не сообщают. В общем, я разжег камин, чтобы сосульки на потолке оттаяли, и вышел. - Он сложил руки на груди и стал смотреть, как она набросилась на тосты, а потом принялась методично уничтожать все, что лежало на подносе: яичницу с беконом, фасоль… Никогда в жизни Джинджер не завтракала так плотно! - Но сначала, разумеется, я тебя переодел.
Джинджер поперхнулась.
- Что? Ты меня переодел?
- Ты удивлена? - Он закинул руки за голову и вытянул вперед ноги. - Как по-твоему, твой папочка урежет мне часть финансовой помощи, если узнает?
- Не смешно! - Она уже решила, что каким-то образом ухитрилась переодеться сама, хотя совершенно не помнила, когда и как она это сделала. Однако, заметив его невинную улыбку, Джинджер поняла, что он не лжет. Значит, он снял с нее полотенце, а потом переодел в свою футболку… И его большие, сильные руки дотрагивались до ее плеч, живота, груди… - Ты не имел права!
- Прошу прощения у вашей светлости, но спать в холодной комнате, завернувшись в мокрое полотенце, значило бы в дополнение к растянутой лодыжке подхватить воспаление легких.
- И все-таки ты не должен был этого делать! Надо было разбудить меня!
- В следующий раз я так и сделаю, а ты в свою очередь обещай кататься только по детским трассам, чтобы следующего раза у нас не было вообще. Ты не доела яичницу.
- Аппетит пропал. - Она положила на тарелку вилку и нож и откинулась на подушку.
- Значит, придется поискать его. Тебе нужны силы, а самое важное в восстановлении сил - съесть завтрак, столь тщательно приготовленный моими белыми руками. - Он нагнулся к ней. - Может, мне покормить тебя с ложечки?
Издав негодующий возглас, Джинджер торопливо доела остатки завтрака, вытерла губы бумажной салфеткой и вызывающе скрестила руки на груди.
- Ну а теперь, - он был неумолим, - советую тебе попробовать наступить на ногу. - Он наклонился над кроватью, взял у нее поднос и смахнул крошки с одеяла, вызвав у Джинджер еще один негодующий возглас.
- А хочешь узнать, что я советую тебе?
- Вообще-то не очень. Ну-ка, давай, возьми меня за руку и вставай.
- А если не встану?
- Лучше вставай по-хорошему, - вкрадчиво посоветовал он. - Вставай, попробуй, как нога! Видя, что она по-прежнему лежит в постели, он наклонился над ней. Теперь его голос стал резким. - Или мне еще раз напомнить тебе, что ты здесь нежданная и нежеланная гостья? Я тебя к себе не звал!
- К себе?
- В то время, пока я присматриваю за домом, я считаю его своим. И коль скоро ты думаешь, что следующие несколько дней - или даже недель, если погода не улучшится, - будешь изображать тут принцессу и валяться в постели, то ты глубоко ошибаешься. Я не потерплю капризов и скандалов богатой избалованной девчонки!
- Да как ты смеешь говорить со мной в таком тоне?! - Джинджер попыталась изобразить благородное негодование, однако изумление ее было столь велико, что никакого благородного негодования не вышло. Она впервые столкнулась с таким человеком!
Мэтт расхохотался.