Глэдис безоговорочно поверила в эту версию, потому что считала, что где бы Ларсон ни находился, та теперь ни на шаг от него не отойдет и от себя не отпустит. Поэтому, когда Глэдис пришла на работу в понедельник и увидела Тельму на месте, то не могла не поразиться этому до глубины души.
Дверь в кабинет Тельмы была открыта, что тоже было удивительно, поскольку обычно этого не случалось. Значит, она желает видеть, кто пришел, а, вернее, поджидает Глэдис. Словно затаившаяся в зарослях хищница, которая выслеживает жертву.
Поняв это, Глэдис не могла незаметно прошмыгнуть мимо, это было бы проявлением трусости с ее стороны, поэтому она заглянула поздороваться. Тельма, подтянутая и безукоризненно одетая, сидела за своим столом и глядела на дверь орлиным взором.
- Заходи, пожалуйста, - сказала она ледяным тоном, не удосужившись даже подняться из-за стола.
Глэдис нехотя подчинилась. Пришлось закрыть та собой дверь по знаку Тельмы.
- Думаю, ты догадываешься, о чем я хочу с тобой поговорить?
Глэдис села на стул напротив, положила ногу на ногу и осторожно глянула на начальницу.
- Нет, не совсем.
Тельма ядовито усмехнулась.
- Неужели ты хочешь меня убедить в том, что настолько глупа?
- Ну, если это касается субботы…
- Это действительно касается субботы. А точнее того, как ты сделала из себя последнюю дуру, напялив этот идиотский наряд. Но я не пойму, для чего ты это затеяла? Решила таким манером привлечь внимание Ларсона? Думала, что такой, как он, клюнет на столь дешевый трюк?
Тельма даже привстала и подалась вперед к Глэдис. Хорошо, что между нами стол, подумала девушка.
- Не кажется ли вам, что здесь не совсем уместно обсуждать подобные вещи? - спросила Глэдис, но, судя по реакции начальницы, ей стоит промолчать.
- Это мой кабинет! - заявила та злобно и посмотрела на Глэдис с такой ненавистью, что девушка притихла. - Ты - всего лишь наша с Ларсоном подопечная. Или забыла об этом?
- Нет, я всегда помню о том, что он сделал для меня, и…
Еще одна ошибка. Но поздно, слова обратно не вернешь. Надо было молчать с самого начала.
- Да, он был очень любезен, крайне любезен. Ты не заслужила и такой любезности, а тебе все мало. Когда же ты успела сообразить, что можно получить от него больше, чем просто жилье и работу? Когда тебе пришло в голову использовать его?
- Я ничего подобного не собиралась делать! - воскликнула Глэдис.
В глазах начальницы появилось такое выражение, которое могло означать только одно - ты уволена!
- Перестань сейчас же лгать! - Тельма изо всех сил стукнула кулаком по столу, да так, что едва не перевернула чашку с кофе. - Встретившись с ним, ты сразу смекнула - раз он так тебя жалеет, не составит труда охмурить его!
- Как вы смеете обвинять меня в таких вещах? - заявила Глэдис, побледнев.
Но можно было и не спрашивать, ответ ясен: Тельма говорит о том, как поступила бы сама на месте Глэдис. Для нее это единственный способ завоевать мужчину. Ничего другого она и не поймет. Любовь для Тельмы - чувство неведомое, она вовсе не влюблена в Ларсона. Просто он нужен ей, а заодно и все остальное, что он может дать, - деньги, власть, имя.
- Это не обвинения, это - правда! Я вижу тебя насквозь, сразу раскусила, несмотря на невинный вид растерянной маленькой девочки. А скажи, как скоро ты поняла, что у тебя с ним ничего не выйдет? Когда сообразила, что Ларсона не привлекают бедные маленькие девочки, и быстренько преобразилась?
Тельма сделала многозначительную паузу, а Глэдис обдумывала достойный ответ на обидные слова.
- Ларсону нужна настоящая женщина, - выпалила Тельма, и лицо ее превратилось в уродливую маску. - Ему не нужна девчонка!
- Тогда, почему вы так волнуетесь? Чего боитесь меня, если за все это время он так и не привязался ко мне настолько, чтобы проводить со мной все свободное время?
- Значит, чтобы не скучать по выходным, ты решила завлечь Ларсона крикливым нарядом? Оделась как потаскуха?
Это было уже оскорбление. Глэдис вспыхнула от обиды и злости. Но что можно сделать? Тельма с явным удовольствием наблюдала за ней, понимая свое превосходство.
- Неправда!
- Конечно, правда! - презрительно усмехнулась Тельма. - Поэтому он и набросился на тебя на кухне! А ты подумала, что наконец добилась своего?
- Ничего подобного, - начала Глэдис и осеклась, задохнувшись.
Она не могла врать, утверждать, что ничего не было между ними, но ее бесила та форма, в которой была представлена вся ситуация.
- У тебя ничего не выйдет! - продолжила Тельма. - Может, Ларсон и увлекся на минуту, потому что ты поманила его, - какой мужчина откажется, если ему все преподносят на блюдечке? Но ты для него ничего не значишь. Поняла? Мы с Ларсоном люди одного круга. И он будет моим.
Глэдис больше не желала слушать - встала и вышла.
Удивительно, что ее не уволили. Скорее всего, пришло ей в голову позже, Тельма не имела полномочий сделать это. И все же она - опасный враг.
7
Глэдис не видела Ларсона всю неделю. Он обещал приехать еще в среду, и она прождала его вес: вечер, а потом, разочарованная, отправилась спать. Правда, пыталась уговорить себя не расстраиваться, ведь она твердо решила держаться него подальше. Но мысленные уговоры толь растравили душу, и все кончилось тем, что она опять ворочалась полночи без сна.
Когда и в четверг Ларсон не появился, Глэдис сказала себе, что это даже к лучшему и нечего переживать. Наоборот, надо только радоваться, что он не маячит у нее перед глазами. Весь вечер она лежала в кровати с книгой и заснула, забыв потушить свет. Ей приснился тяжелый сон, в котором участвовала она, Ларсон и Тельма, деталей она не запомнила, остались лишь неприятные ощущения, потому что проснулась Глэдис в плохом настроении.
Ларсон приехал, когда Глэдис заканчивала мыть посуду после ужина и уже собиралась идти спать. Она вдруг услышала, что открылась входная дверь, а потом щелкнул замок. Все дни она напряженно ждала этого звука, готовилась к встрече, убеждая себя в том, что будет вести себя сдержанно, спокойно и безразлично. Увы, напрасно - внутри все сжалось, во рту пересохло и стало трудно дышать.
Она поспешила из кухни в спальню, но тут же столкнулась с Ларсоном. Он не спеша закатывал рукава рубашки, и, если неожиданное появление Глэдис и удивило его, он не показал вида. Просто небрежно кивнул девушке. Она потопталась на месте и все-таки решилась заговорить:
- Привет, как прошла поездка?
- Хорошо. Даже очень хорошо. Стоило кропотливо прорабатывать каждый шаг месяцами, чтобы, в конце концов, добиться такого результата. Теперь понемногу все встает на свои места. Америка, если хочешь знать, это только прелюдия. А тебе действительно интересно? Если дела пойдут, как намечено, моей добровольной ссылке скоро наступит конец.
Он устало улыбнулся и направился в кухню.
- Кофе есть? - спросил он.
- Все это связано с Линдой? - спросила Глэдис ему в спину.
Ларсон обернулся.
- Да, дело касается Линды. А теперь ответь на вопрос - кофе, есть?
- Только что сваренный, горячий и дымящийся? Ты будешь неприятно удивлен, но нет.
Глэдис не собиралась расспрашивать его о Линде. Как всегда, ей было трудно вести с ним непринужденный разговор. Ларсон рассмеялся.
- А можно попросить тебя приготовить кофе? - спросил он.
- Лучше не надо, - задумчиво ответила Глэдис, радуясь тому, что он не вспоминает о происшедшем. - Но если ты сам собираешься заняться кофе, то свари чашечку и на мою долю.
Через несколько минут Глэдис уже сидела за столом, пила кофе, чувствуя себя уютно, по-домашнему, в повседневной одежде, без макияжа, и внимательно слушала рассказ Ларсона о Нью-Йорке.
Он с мягким юмором детально описывал места, о которых она только слышала, - поездка за границу была всегда для нее равносильна полету на Луну. Глэдис никогда никуда не ездила, они с отцом не могли себе позволить подобные траты. Поэтому ей было очень интересно узнать от Ларсона об Америке. Гораздо спокойнее говорить о путешествии, чем о его мачехе и обо всем, что с ней связано.
- Послушай, - сказал вдруг Ларсон, усмехаясь, - ты так запросто сидишь со мной, беседуешь и даже не подозреваешь, какой подвергаешься опасности.
Он посмотрел на девушку проницательным взглядом, и Глэдис забеспокоилась.
- Ты о чем? - спросила она, и голос ее слегка дрогнул.
- Ты льстишь моему самолюбию, выслушивая меня столь внимательно, - сказал он, облокотившись на стол и подавшись вперед. - Разве отец не говорил тебе о том, что проявление живого интереса к мужчине чревато некоторыми… последствиями?
- Нет, - ответила Глэдис, не зная, принимать ли всерьез замечание Ларсона, но его слова смутили ее, и надо было как-то выйти из положения. - Ничего он мне не говорил. Попробовал однажды затеять рассказ о птичках и пчелках, но стеснялся больше меня. Я-то уже все знала об этом.
- Еще бы! - весело заметил Ларсон.
Он не сводил с нее глаз. Глэдис стало не по себе.
- От подруг, разумеется.
- От кого же еще!
- Прекрати смотреть на меня так! - вспылила Глэдис, не выдержав его насмешливого взгляда.
- А мне нравится смотреть на тебя!
Глэдис нервно рассмеялась и встала.
- Ты уходишь? - удивился Ларсон. - Я разве обидел тебя?
Он тоже поднялся из-за стола. У Глэдис ноги вдруг стали словно ватные, и девушка медленно двинулась к двери.
- Я иду спать, - твердо сказала она, не оборачиваясь. - И ты меня ни капельки не обидел.
Приходится врать, это стало входить в привычку. Во всяком случае, как только Ларсон начинает задавать личные вопросы, она избегает говорить правду.
- Какая хорошая мысль, - лениво протянул он, следуя за ней. - Очень здравая, хотя ты говоришь неправду.
За ее спиной раздался сдавленный смешок.
- У тебя слишком неуемное самомнение, - сказала Глэдис.
Они подошли к двери ее спальни. Интересно, что он будет делать дальше? Ларсон ни разу не входил в ее комнату с тех пор, как привез сюда. Да и сейчас вряд ли собирается это сделать, хотя у него какое-то странное, игривое настроение. Глэдис повернулась к нему и открыто взглянула в глаза.
- Почему ты считаешь, что каждое твое слово приводит меня в трепет? - спросила она.
- Потому что по выражению твоего лица можно прочитать многое.
- Ты плохо читаешь, - сказала Глэдис. - Я вовсе не трепещу каждый раз, когда ты заговариваешь со мной. С чего мне впадать в подобные крайности, когда мы знакомы тысячу лет? Так что это игра твоего воображения.
Глэдис даже возгордилась собой, настолько взвешенно и спокойно прозвучали ее доводы. Главное, она вполне владела собой, и голос ни разу дрогнул. Но раздражало, что Ларсон выслушал тираду с усмешкой, похоже, сказанное не произвело на него никакого впечатления. Да разве такой самоуверенный тип признается, что заблуждался?! Он считает, что разбирается в ее характере лучше, чем она сама.
- Кажется, сегодня я останусь наедине со своим самомнением, - печально заметил Ларсон.
- Видимо, ты привык, что женщины бросаются в твои объятия всякий раз, как ты приближаешься. Но запомни, я не из их числа.
- А как же понимать то, что произошло в незабываемый вечер после вечеринки?
Глэдис молчала некоторое время, пока пауза стала тягостной. Тогда она взялась за ручку двери и сказала:
- Давай не будем говорить об этом.
- Да, пожалуй, слов не надо, - каким-то странным голосом согласился Ларсон.
Он уже не улыбался, но вид его не понравился Глэдис - в его серых глазах было такое неприкрытое вожделение, что у нее дрожь пробежала по телу.
Она быстро открыла дверь спальни и проскользнула внутрь, чтобы оказаться в безопасности.
- Глэдис! Ты что, собираешься на этом закончить наш разговор? Мы же только начали его! - удивился Ларсон, стоя в дверях.
Сердце ее дрогнуло, но голос прозвучал на удивление ровно.
- Я устала. У меня была трудная неделя.
Вот это правда. Хотя Тельма больше не высказывала никаких претензий, Глэдис каждый раз, проходя мимо кабинета начальницы, с опаской поглядывала на дверь, - вдруг оттуда выйдет Тельма и набросится на свою жертву. Глэдис даже придумала ей кличку "вампир".
Стивену она ничего не рассказала о своей встрече с Тельмой, но тот сразу догадался по выражению ее лица - что-то произошло между ними. Кстати, он пришел в восторг от новой клички Тельмы, даже принес на работу ростки чеснока в горшочке, что невероятно развеселило Глэдис. Они шутили на тему вампиров всю неделю, но напряжение все-таки не проходило.
Но Ларсону ни к чему было знать обо всем этом. Ему вряд ли понравится, что неподражаемая импортная директриса, способности которой вызывали у него нескрываемое восхищение, отнесена младшим персоналом к категории "нечистой силы".
- А почему неделя была трудной? - спросил Ларсон.
Вместо ответа Глэдис попыталась закрыть дверь. Меньше всего она ожидала, что он распахнет ее настежь и ввалится прямо в ее комнату. Она уставилась на него, открыв рот от удивления. Потом все-таки поинтересовалась, в чем дело, получив весьма вразумительный ответ.
- Проверяю, все ли тут в порядке.
Он огляделся и обратил внимание на всякие мелочи, которые она расставила на каминной полке: фотографии в рамочках, безделушки, с виду довольно безвкусные, но дорогие памяти сувениры, которые дарил ей отец. Еще были книги и журналы, аккуратно расставленные на полках, новая маленькая лампа на столике.
- Я ничего тут не трогала, - сказала Глэдис, продолжая стоять у двери.
- Да, здесь гораздо уютней, чем там, откуда я тебя не так давно вывез, - заметил Ларсон, внимательно рассматривая фотографию отца Глэдис, сделанную несколько лет назад.
Ларсон продолжал экскурсию по комнате. Он подошел к книжным полкам, просмотрел книги, потом вернулся к камину и взял в руки мексиканскую статуэтку, которую Глэдис купила когда-то в подарок отцу на день рождения. Ларсон покрутил ее в руках, потом поставил на место и принялся изучать бронзовый подсвечник. Глэдис терпеливо ждала, когда он удовлетворит свое любопытство.
- Если хочешь сделать перестановку или сменить интерьер, пожалуйста. Предоставляю тебе полную свободу действий, - сказал Ларсон.
- Меня вполне устраивает то, что есть, - воскликнула Глэдис удивленно. Что это он выдумывает? Она не собирается ничего тут менять, а модные интерьеры, вроде черных стен или полосатых оконных рам, вообще не для нее. - Модные, вернее модерновые, интерьеры не в моем вкусе. Я бы чувствовала себя неуютно.
Ларсон внимательно выслушал Глэдис и вдруг двинулся прямиком к ней. Может быть, он направляется к двери и собирается уйти? Но нет, остановился, не сводя с нее глаз.
- Насколько я понимаю, ты собираешься уйти? - проговорила она, стараясь оставаться хладнокровной.
- Интересно, ты всегда разговариваешь со мной, сжав руки на груди. Что бы это значило? Психологу не составило бы труда разгадать этот жест.
Он схватил ее за запястья и опустил руки.
- Что ты делаешь?
- Когда ты стоишь так, похоже, что ждешь нападения и готова защищаться. А еще похоже, будто ты стесняешься собственного тела, - заявил Ларсон, усмехаясь.
В его глазах кроме веселого выражения было еще нечто такое, что совсем не понравилось Глэдис. Этого она боялась больше всего.
- Разве я должна тебя опасаться? - спросила она, облизнув пересохшие губы.
Ларсон не успел ответить, как она поспешила продолжить:
- Лично я считаю, что нет. И я вовсе не стыжусь своего тела. Некоторое время назад у меня еще были комплексы, я тогда немного располнела и переживала из-за этого. А сейчас… я… в отличной форме. Правда, изящной и тоненькой я никогда не буду, но это меня мало волнует.
Глэдис говорила, гордо подняв голову, вглядываясь в глаза Ларсона, словно хотела понять, волнует его это или нет.
- Ты меня неправильно поняла. Я-то имел в виду другое. Но, действительно, почему тебя должна волновать твоя фигура? У меня, например, никогда не возникало желания стать маленьким и худеньким.
Глэдис рассмеялась.
- Не думаю, что твоим женщинам это понравилось бы, - сказала она.
Пора напомнить, что она знает о существовании кое-кого, о ком он упорно умалчивает, а кроме того, надо было немного разрядить явно накалявшуюся обстановку, потому что Глэдис, как всегда в его присутствии, начинала терять самообладание.
- В настоящий момент у меня нет никаких женщин, - тихо и твердо сказал Ларсон.
- Серьезно? А как же Тельма? - вырвало у Глэдис.
- Ах, Тельма… Ты давно намекаешь на нее. Ее качества деловой женщины достойны уважения, и только поэтому я предложил ей работу.
- Думаю, у нее на этот счет другое мнение.
Взгляд Ларсона стал жестким.
- В этом смысле я поставил ее на место, - сказал он и вдруг неожиданно погладил девушку по щеке. - Как только тебе пришла в голову подобная чушь? Тельма прекрасный работник, но она женщина совершенно не моего типа. Правда, мне следовало это предвидеть, опасная ситуация назревала, а я не замечал очевидного. Понимаешь, я уделял много времени и внимания ее карьере. А она усмотрела в этом нечто совсем иное.
- Бедная Тельма, - печально произнесла Глэдис, вдруг посочувствовав этой женщине.
- А вот жалеть ее не надо, - предупредил Ларсон. - Досадные промахи никак не отразятся ни ее послужном списке.
- Она разве уезжает?
- Это ее решение, не мое.
Ларсон продолжал гладить девушку по щеке, коснулся пальцем губ… Глэдис изо всех сил старалась сделать вид, что ей это безразлично, хотя сердце бешено колотилось в груди.
- Мне казалось, ей нравится работа.
- До тех пор пока Тельма не поняла, что не получит того, на что явно рассчитывала, то есть меня. - Взгляд его при этом стал жестким, но лишь на мгновение.
- Да, женщину всегда винят в том, что она завлекает мужчину.
- Я никогда не давал Тельме повода считать, что между нами может быть нечто большее, чем чисто деловые отношения. Может, она неправильно меня поняла? Так разве я виноват?
- Нет, конечно, - пробормотала Глэдис, наконец решившись убрать его руку со своего лица. - Я вижу, тебя абсолютно не в чем винить. Твоя совесть чиста.
- Ну и хорошо, - сказал Ларсон. - Я рад, что ты поняла меня.
Глэдис хотела было что-то сказать, но в этот момент он резким движением прижал ее к стене и поцеловал в губы. Задохнувшись от неожиданного восторга, она ответила ему страстно и жадно, но потом, словно очнувшись, оттолкнула.
- Что ты делаешь? - спросила она, едва выговаривая слова.
Ларсон заключил ее в объятия, не давая пошевелиться, ей только и оставалось, что смотреть в его глаза и чувствовать всем телом невероятное напряжение его мускулов.
- Именно то, что мне все время хотелось сделать, - ответил он.
- Прекрати!
Но Ларсон осторожно провел пальцами по ее щеке, потом погладил нежную кожу шеи. Ладонь скользнула под воротник ее рубашки.
- Послушай, - хрипловатым голосом сказала Глэдис, - я вовсе не хочу стать еще одним победным трофеем Ларсона Редгрейва. Что будет потом, ясно - тебе скоро это наскучит, и ты пойдешь дальше, а я останусь…
- Я хочу тебя, Глэдис!