Глава двадцать пятая
Марсия сидела в кассе, опираясь подбородком на руку. Я остановилась, пытаясь сообразить, что она делает здесь после заката, затем встряхнула головой и продолжила идти. Денег у меня при себе нет; надеюсь, она все равно мне впустит.
Она подняла голову, улыбнулась, когда я приблизилась, и прощебетала:
- Доброе утро! Лили сказала, что ты придешь и что я должна пойти и впустить тебя.
Я помедлила.
- Лили ждет меня?
- Разумеется! - ответила она, продолжая улыбаться. Я ожидала, что ее лицо треснет пополам. - Она была уверена, что ты придешь. Нам велено следить. - Она подалась вперед с заговорщическим видом, и я уловила блеск мази фэйри вокруг ее глаз. Может, ее кровь не так слаба, как я полагала. - Говоря по правде, я удивлена, что ты так долго.
- Верно,- медленно произнесла я. - Так мне следует…
- Просто иди. Лили ждет. - Ее улыбка угасла, послание передано, и она взглянула на меня со странной холодностью в ласковых голубых глазах.
- Хорошо.
Я в состоянии узнать неприязнь, когда вижу ее.
Я вошла в чайный сад, не глядя на воду, и направилась к самому высокому изогнутому лунному мосту. Его высшую точку почти скрывало сплетение вишневых веток, из-за чего казалось, будто он поднимается в бесконечность. Эта крошечная оптическая иллюзия более точна, чем кажется большинству людей; просто смертные глаза не видят всего пути вверх. Взявшись за перила, я начала подъем.
Ветки окружающих деревьев сплетались теснее и теснее, по мере того как я взбиралась наверх, и полностью скрыли меня, когда я ступила на воздух над видимой частью моста. Я продолжала подниматься, а они смыкались все плотнее, становясь прочным зеленым потолком. Последний шаг привел меня на плотную болотистую почву. Лили стояла на коленях около низкого столика неподалеку, лицом ко мне.
На столе стояли две чайные чашки, чайник она держала в руках. Все три предмета были разрисованы изогнутыми черными линиями, долженствующими изображать арку из вишневых веток или из костей.
- Октобер, садись, пожалуйста.
- Привет, Лили, - поздоровалась я, подходя к столику и опускаясь на колени по другую сторону. Пистолет в кармане вдавился в кожу. Я ощутила через одежду, как морозит железо. - Прости, что я ворвалась, но мне надо…
- Я знаю, что ты хочешь. - Она нагнулась над столом, наполняя первую чашку. - Я знала, что к этому придет, когда услышала, что Росс погиб и король кошек убил человека рядом с моими владениями, а Джульетта больше не нуждается в моих милостях. - Болезненное выражение промелькнуло в ее лице и исчезло.
Я поморщилась и отвела взгляд:
- Лили, мне так жаль. Я…
- Ты сейчас похожа на свою мать больше, чем когда-либо согласишься признать, - вздохнула она. - Ты уверена, что другого пути нет?
- Уверена, - сказала я, снова глядя на нее. Ненавижу оказываться последней, кто может разобраться в деле, но начинаю к этому привыкать, по крайней мере когда замешана Лили. - Я должна знать.
- Пусть ты дочь своей матери, Октобер, но ты не Амандина. Это небезопасно для тебя, как было бы для нее. Найди другой путь.
- Другого пути нет, - ответила я, подавив горький смешок. Она понятия не имела, насколько это опасно. - У меня истекает время. Я должна знать.
- Почему?
Я лишь взглянула на нее. Эта секунда тянулась целую вечность, пока она не поставила чайник, продолжая держать его перепончатой рукой за ручку.
Лили мягко произнесла:
- Пожалуйста, не делай этого. Ради собственной жизни и здравого рассудка, пожалуйста. Неужели я не смогу переубедить тебя?
- Прости, Лили. У меня нет другого выбора.
- Дай мне, - велела она, протягивая руку.
Я отдала ей рубашку, и она взяла ее, снимая крышку с заварочного чайника. Он был пуст. Сохраняя безмятежность, она засунула рубашку внутрь и накрыла чайник крышкой, перед тем как на пробу встряхнуть его. Внутри что-то булькнуло, и она кивнула, явно удовлетворенная.
- Твою чашку, будь добра.
Я подняла до сих пор пустую чашку, и она наклонила над ней чайник. Жидкость, вытекавшая из него, была густой и красной, дымясь в прохладном воздухе. Была ли в ней вода, я не могла определить, она выглядела как кровь, чистая и простая.
- Октобер… - произнесла Лили, - еще не слишком поздно. Поставь чашку и найди другой путь.
- Его нет, - ответила я и поднесла чашку к губам.
Кровь чувствовалась на языке жаром и медью. Меня чуть не стошнило, но затем привкус исчез, сменившись алой дымкой чьих-то воспоминаний.
Первые появившиеся картины имели сладкий острый привкус болотной мяты, профильтрованной через золотую сетку. Переулок сразу после рассвета; мое собственное лицо, на которое смотрят чужие глаза, мои волосы растрепались от бега, лицо уставшее и чуть ли не обиженное. Так она снова вернулась, мягко говорит голос Тибальта. Потерянная и утраченная так надолго, и теперь она вернулась к нам, теперь она вернулась ко мне…
Это не то воспоминание, которое мне нужно. Я заставила себя вернуться обратно в свое тело и сделала еще один большой глоток "чая" Лили, снова укрощая кровь, мимо этих наполовину золотых воспоминаний во что-то более темное и намного менее знакомое.
Воспоминания, которые возникли в этот раз, ощущались серой горечью и на вкус были словно боярышник и ясень. Рябина и терновник сохрани меня, но я нашла, что искала.
…это будет легкая работа, очень легкая, сделать надо мало: следи за подменышем, поймай ее, узнай все, что она знает, и убей ее, - и плата будет больше, чем дело того стоит. Может, я даже сохраню ей жизнь на какое-то время - чуть-чуть поразвлечься…
Проглотив желчь, я снова набрала полный рот. Смесь крови и воды ундины обжигала губы, но мне было все равно; я должна проникнуть глубже, к тому, что ждет меня внизу. Так или иначе, я должна знать. Кровь почти замаскировала привкус роз, когда я задержала дыхание, цепляясь за воспоминания собственного тела, чтобы не раствориться совершенно.
В воздухе висел дым, ревела музыка. Дурацкая белиберда, которую теперь слушают дети… "Эй, я все сделал, теперь заплати мне, да? Не важно, что ломается в процессе".
Дэвин оборачивается. Скользкий ублюдок! Никакого уважения среди воров; мне не стоило доверять ему, но он так щедро платил. "Просто принеси мне коробку и доказательство, что на этот раз она действительно мертва, а не потерялась в каком-нибудь пруду", - говорит он. Его улыбка горька, глаза пусты.
В дополнение к моему собственному растущему ужасу я видела эти глаза и поняла, что на самом деле происходит. Я работала на Дэвина. Я была его служанкой и его любовницей и знала, что подразумевает этот взгляд. Когда он так смотрел, это значило, что кто-то списан как потери, кто-то уже мертв. И на этот раз это была я.
Дэвин все еще говорил, голос его становился все более и более отдаленным, по мере того как мои чары ослабевали. "Зимний Вечер уже умудрялась обманывать меня прежде. Тоби - маленькая дурочка, но она дочь Амандины. Я не могу надеяться, что она откажется от этого ради меня".
Отказ больше не работал, и мое дыхание тоже, поскольку проклятие Розы ударило меня без предупреждения, вбивая меня все глубже в воспоминания наемного убийцы, которого Дэвин посадил мне на хвост. Воспоминания о смерти Розы и о моем превращении сплелись под воздействием проклятия воедино с неожиданной горечью той ночи, когда я последовала за народом моей матери в страну фэйри. Одна только тяжесть этого воспоминания была достаточной, чтобы погрузить меня еще глубже, пока я не утону в розовом тумане.
Меня ждали три смерти: я могла выбирать между удушьем, железом и пулей, и любая из них вернет меня домой, остановит мое сердце и прекратит боль. Все, что надо, - перестать бороться. Я могу вычеркнуть себя из игры, все может кончиться. Вероятно, я смогла бы продолжить сопротивляться, если бы проклятие не решило поиграть в грязные игры… Но, как сказала Лушак, это прекрасный образчик работы, и он стал сильнее, чем предполагалось, из-за моей собственной глупости.
Разве не чудесно получить то, то ты ищешь? - прошептало оно. Я могу дать тебе покой. Я стану твоей стаей ангелов. Просто сдайся и позволь мне.
Запах роз заполнил весь мир. Может, все верно; может, со мной кончено. Я сделала, что должна была. Нашла убийц или, по меньшей мере, того, кто их нанял. Сундук с приданым в безопасности у Тибальта. Больше мне ничего не надо делать, и у меня нет Дома, куда можно прийти. Кровь и предательство: кому нужно что-то еще? Дэвин был моим учителем, моим другом и моим любовником, и он пытался убить меня. Он отдал приказы о смерти как минимум двоих людей и лгал на этот счет, даже не моргнув. Ничего не осталось, мой мир умер. Зачем я сопротивляюсь?
Я обмякла под тяжестью воспоминаний, позволяя призрачным розам опутать меня. Я готова умереть, уснуть, больше не видеть снов. Никаких снов. Никаких смертей. Больше ничего. Мир начал ускользать.
Что- то одновременно холодное и горячее ударило меня в солнечное сплетение. Розы ослабили хватку, когда я резко дернулась, задыхаясь, и вернулась в свое тело. Боль не утихала. Я открыла глаза, надо мной стояла Лили, сжимая руки с сухой и потрескавшейся кожей.
Пистолет, который я украла, лежал на мне, магазин вынут, и патроны с железными пулями высыпались из него. Они обжигали холодом даже через рубашку. Моя чашка разбилась и валялась рядом со мной, мох вокруг нее потемнел от крови.
Я села, собирая пули в ладонь и вставляя их обратно в магазин, перед тем как закрыть его. Я не смотрела на Лили, пока не спрятала их все.
- Ты ушла, - прошептала она. - Я говорила тебе, что это опасно, но ты все равно сделала… и ушла. Твое тело осталось тут, но там никого не было.
Я взглянула на ее обожженную руку. Железо ранит чистокровок сильнее, чем подменышей, а будучи ундиной, Лили оказалась еще более восприимчивой, чем большинство; она сохраняла плотский облик лишь потому, что сама этого хотела. Для ундины железо словно кислота, и то, что она решилась коснуться его, значило нечто большее, чем дружба. Я с сожалением игнорировала эту мысль. Позже я подумаю о том, что она для меня сделала… и о том, смогу ли когда-нибудь отплатить ей.
Выражение ее лица постепенно приходило в норму, хотя в глазах оставалась боль.
- Ты нашла, что тебе надо было?
Что мне надо было? Я взглянула на пистолет, который держала в руках, и медленно кивнула.
- Да, нашла, - ответила я.
- И?… - В ее голосе прозвучала выжидающая тревожная резкость. Она знала, что будет дальше, так же как и я, пусть даже не знала почему.
Я вздохнула:
- Ты не могла бы вызвать мне такси?
Глава двадцать шестая
В итоге Лили так и не вызвала такси, я сделала это сама. Дэнни сказал, что может подъехать через пятнадцать минут, и этого было достаточно, потому что у меня оставалось время позвонить в Тенистые Холмы и оставить краткое сердитое сообщение хобу, снявшему трубку. "Скажи Сильвестру, что я отправляюсь в Дом, - сказала я. - Я попытаюсь не умереть до того, как доберусь туда".
- Подожди его, - предложила Лили, наблюдавшая, как я положила трубку на место. - Ты не должна делать это в одиночку.
- Времени в обрез, и ставки слишком высоки. - Если Дэвин хочет убить меня, чтобы достать сундук с приданым, сколько времени пройдет, когда он начнет его искать? До того как наемные убийцы засядут в кустах у Тенистых Холмов, киллеры начнут наблюдать за двором кошек в поисках мишеней. - Это кончится сейчас.
- Да, - тревожно сказала она, - вполне может быть.
Я помолчала.
- Ты можешь отправить посланца к Тибальту? - (Она кивнула.) - Скажи Сильвестру, что это был Дэвин; скажи ему, он поймет почему, если подумает. И скажи ему, что мне жаль, что я его в это втянула.
- Тоби…
- Просто передай ему.
Я поцеловала ее в лоб и покинула чайный сад так быстро, как могла, направившись к стоянке, где меня должен встретить Дэнни.
Я не оглядывалась.
Дэнни довольно быстро уловил мое желание ехать в молчании. Может, потому, что я плакала всю дорогу. Улица перед Домом была пустынной, когда мы подъехали; он взял деньги, которые Лили мне дала, чтобы заплатить за проезд, обеспокоенно глядя на меня:
- С вами там будет все в порядке? Вам не понадобятся мышцы?
Я похлопала его по плечу:
- Все хорошо, Дэнни.
- Уверены?
- Уверена.
- Ладно. Позвоните, когда понадоблюсь.
И он уехал, шины взвизгнули, когда он понесся по улице. Я наблюдала за ним, пока не уверилась, что он уехал, перед тем как достать пистолет из кармана и двинуться к двери.
Пришло время прийти в Дом.
Дверь Дома часто бывала закрыта, но никогда заперта; все, что вам требовалось, чтобы войти, - просто захотеть. Дети несли вахту в передней комнате круглые сутки, контролируя, чтобы беспорядки не начались, пока они сами их не начнут. Но когда я повернула дверную ручку, ничего не произошло. Дверь заперли перед моим носом. Дэвин знал, что я иду.
- Это Октобер Дэй! - закричала я, стуча кулаком в дверь. - Впустите меня!
Шаги и звук отпираемого замка. Дверь открылась, предъявив избитого Мануэля с марлевой повязкой на глазу, не вполне скрывавшую припухлость. Я задержала дыхание, медленно выдохнув, когда из-за него высунулась Дэйр, пугающе бледная, синяки резко выступали на ее щеке и шее. Мануэль широко раскрыл глаза при виде пистолета.
- Что вы здесь делаете? - тихо спросила я. Я сказала Луне, чтобы вы подождали.
- Дэвин вызвал нас, - сказал Мануэль. - Мы всегда приходим, когда он зовет.
Дэйр дергала головой мелкими острыми движениями, делая руками жесты, чтобы я уходила. Дэвин обозлился, что я оставила их в Тенистых Холмах и продолжила без них. Он был зол, что они не смогли проследить за мной.
Дэйр хотела, чтобы я ушла, пока мне не причинили вреда, но это не мой выбор. Не тогда, когда привкус роз стоит в горле.
- Если вы сейчас уйдете, я приду за вами, когда все закончится, - произнесла я все еще тихо.
Мануэль торжественно посмотрел на меня и приглашающе открыл дверь шире. Дэйр всхлипнула, и он шикнул на нее, не отводя взгляда от моего лица. Они остаются. Это их Дом, хотят они того или нет, и они останутся до конца.
Я ступила в комнату, оглядываясь в поисках возможной опасности. Я ничего не увидела, мы были одни. Судя по всему, в доме никого нет, за исключением двух зеленоглазых детей, проклятого подменыша и убийцы. Комната казалась меньше в отсутствие привычной горстки детей, и шрамы на стенах казались старше. В первый раз она выглядела такой, какой была на самом деле: ночлежкой с красивым именем, где дети, не знавшие ничего лучшего, разрешали издеваться над собой человеку, которому не следовало этого делать.
Я пересекла комнату и разбила стекло на кнопке вызова в кабинет Дэвина рукояткой пистолета. Осколки полетели во всех направлениях, и у Дэйр перехватило дух, ее глаза расширились от благоговения и ужаса. Когда я стала героем? Когда она начала так смотреть на меня?
- Что вы делаете? - спросила она.
- Разбираюсь кое с чем, - ответила я, пытаясь излучать спокойствие, которого не ощущала. Молча я сказала себе, что мы выберемся отсюда живыми; я собираюсь оправдать невысказанное ожидание в ее глазах. Это единственное обещание, какое я могу дать. - Здесь будет суматоха. На вашем месте я бы ушла.
Я знала, что они не уйдут, я бы сама не ушла в те времена, когда жила здесь, но я должна была дать им шанс.
- Он убьет вас, если вы сейчас не уйдете, - сказал Мануэль.
- Поскольку он собирается убить меня в любом случае, не понимаю, что это изменит. - Я ударила по кнопке, не обращая внимания на разбитое стекло. Слишком поздно беспокоиться о мелких порезах. - Я знаю, что ты там, Дэвин. Тебе пришло время выйти. - Отступив, я ждала.
Мне не пришлось долго ждать. Голос Дэвина заскрипел в интеркоме, говоря:
- Тоби, что происходит? Где ты была? - В нем слышался страх. Если бы я нуждалась в дополнительном подтверждении, этого было бы достаточно.
Я снова надавила кнопку:
- Дэвин, я знаю.
- Что ты знаешь?
- Я все знаю. Я знаю, кого ты нанял, когда и как. - Я отчаянно импровизировала, но он не мог этого знать.- Я знаю о тех, кого ты послал убить меня. Я знаю, ты соблазнил меня, потому что надеялся так получить то, что хотел. Я знаю, что мое плечо никогда не станет прежним, и, как бы там ни было, тебе лучше притащить свою задницу сюда немедленно. - Последние слова прозвучали практически шипением, я закипала от ярости. Я ни за что его не прощу.
Интерком умолк. Я повернулась и наставила пистолет на дверь в задний коридор. Спустя несколько бесконечных минут она распахнулась и Дэвин ступил внутрь с поднятыми руками в знак того, что сдается.
- Это не должно было случиться так, Тоби, - произнес он усталым голосом.
Яркость его глаз угасла, сменившись аспидной серостью, словно на его личное небо надвигался шторм. Это должно было случиться рано или поздно, Октобер всегда приносит дождь, даже в Калифорнии.
- Ты ее убил.
- У тебя нет доказательств.
Я продолжала целиться ему в грудь.
- Чертовски уверена, что Королева посмотрит на Дело по-другому.
- Чертовски уверен, что ты не собираешься отвезти меня к ее двору, чтобы проверить. - Он покачал головой. - Я никогда не хотел тебе лгать, Октобер. Почему ты просто… не оставила это? Мы могли бы быть счастливы. Наконец счастливы. Я действительно тебя люблю. Всегда любил.
- Зачем, Дэвин? Корни и ветви, зачем ты это сделал?
- Потому что я собираюсь жить вечно. - В его глазах был вызов. - Может, ты хочешь довольствоваться временем подменыша, но я нет. Чистокровки могли дать нам бессмертие, но они отказались, потому что мы недостаточно хороши. Если они не дают мне мое, я возьму это сам. Вот и все, что я делаю. Беру то, что мне принадлежит,
- Это неправильно.
- Так устроен этот мир. Что, ты рада тому, что умрешь? Тебе нравится просыпаться каждое утро и осознавать, что твое тело стало чуть ближе к тому, чтобы ночью разрушиться? Мне - нет. Мы могли бы жить вечно, вместе, если бы ты просто отошла в сторону.
- Ты приказал убить Розу, потому что хотел стать бессмертным?
- Нет, - ответил он. Болезненное напряжение отпустило мои плечи, только чтобы свести мышцы сильнее, еще до того, как он продолжил: - Поэтому я сам ее убил.
Это единственная вещь, о которой я не позволяла себе думать: что он мог держать нож.
- Ты ублюдок! - прошептала я.
- Я заплатил трем "красным фуражкам", чтобы они ее держали, пока я перерезаю ей горло. Она кричала, Тоби. Жаль, ты не слышала. Это было словно музыка… Но слишком поздно. Ключ пропал, и дело не закончилось. Всего, что было после, можно было избежать, если бы она меня послушала.
- Дэвин…
- У тебя всегда было так много иллюзий - немного забавно для того, кто так плохо с ними управляется. Я пытался избавить тебя от них. - Его улыбка стала собственнической. - Я бы справился, если бы ты дала мне еще несколько лет. Ты могла сейчас стоять рядом со мной на правильной стороне. Ты могла понять.
- Я не хочу понимать, - сказала я. - Меня тошнит от тебя.