* * *
На улице кружил снег, и было очень холодно. Хорошо, что в доме была печка, иначе Герман бы замёрз. Я практически не ощущала холода, лишь слегка, а вот Артём с моим сыном наоборот. Как только в доме перестали работать батареи (честно не знаю, что случилось, толи дом слишком старый, толи где-то была поломка), мы сразу же почувствовали на своей шкуре все прелести зимы.
Кроватку Германа я переставила ближе к печке, которая круглые сутки теперь была раскалена, но мой малыш продолжал плакать, а у меня сердце кровью обливалось. Артём пытался что-то сделать с отоплением, правда, но у него это плохо получалось.
За эти несколько дней моя неприязнь к нему выросла, особенно учитывая то, что он успел мне наговорить. И как бы он не пытался меня задобрить и разговорить, я продолжала его игнорировать, причиняя этим боль. Конечно, я поступала с ним жестоко, но и он сделал мне больно, соврав о моём прошлом. И я не готова была его простить, как бы он ни старался.
- Так лучше? - поинтересовался Артём, капашась у батареи. Я не видела, что он там крутил, вертел, но эффекта было никакого от его стараний. - Ира? - позвал он, когда я не ответила.
Я складывала постельное бельё, специально игнорируя его.
- Сколько ещё раз мне нужно извиниться, чтобы ты простила меня? Я не должен был называть тебя…
- Шл…хой? - подсказала я ему, продолжая заниматься своим делом.
- Да, шл…хой.
- Но ты назвал, да и придумал весь этот бред…
- Но это была правда! - возмутился он и тут же заткнулся, потому что я фыркнула. - Ты разозлила меня тогда. Да мне нужно было смягчить правду, да и выбирать слова, но ты меня просто разозлила.
- Ой, надо же какие мы нежные, - съязвила я.
- Ириш… - начал он, но я перебила его.
- Знаешь, я думаю, нам с Германом будет лучше уехать. Я кое-что вспомнила и хочу проверить это.
Честно, я думала, что он разозлится, начнёт орать на меня, но он молчал. Повернувшись к нему лицом, я замерла. Артём стоял бледный как полотно, с расширенными от ужаса глазами. Я нахмурилась, так как мне было не понятна такая реакция на мои слова. Всё-таки я не была его пленницей, хотя признаться, было страшно уйти отсюда.
Окинув его взглядом, я подхватила стопку с бельём и направилась в комнату, чтобы убрать его в шкаф, и тогда Артём напугал меня. В два больших шага он преодолел расстояние между нами и упал на колени, прижав меня к себе. От испуга я вздрогнула и бельё, что было у меня в руках, оказалось на полу. Я стояла потрясённая его порывом, но моё потрясение прошло в тот миг, когда он поцеловал меня в бок. Оттолкнув его от себя, я влетела в свою комнату и закрыла дверь. Сердце стучало как бешенное, а тело сотрясала дрожь. Я слышала, как он рычал, и что-то внутри меня сжалось и требовало найти укрытие, чтобы избежать опасности.
Когда дверь за моей спиной сотряслась от удара, я резко развернулась и тоже зарычала. Когда дверь распахнулась, я сделала шаг назад, закрывая собой сына.
- Не подходи, - прорычала я, но Артём будто не слышал меня. Он шёл ко мне, заставляя меня отступать всё дальше и дальше, пока я не упёрлась в кроватку. - Ещё шаг и я за себя не ручаюсь.
Он остановился и выкинул руку вперёд, схватил меня за свитер и притянул к себе, но в этот раз я быстро среагировала и ударила его по лицу, чем только больше разозлила. Вытерев кровь около губы, Артём перевёл взгляд на кроватку, в которой плакал Герман. Мысль, что он причинит вред моему сыну, заставило меня ощетиниться и пойти в атаку. Вот только всё было зря, потому что Артём сделал шаг назад, а потом и во все покинул комнату, оставив нас одних. Подождав немного и переведя дыхание, я кое-как успокоила сына и принялась собирать вещи. Где-то через час я покинула дом Артёма, не смотря на начинающуюся пургу.
Глава 4
В скором времени я пожалела о том, что покинула дом. Ладно, если бы я была одна, но со мной был Герман. Какой же дурой я была, но поворачивать назад не было желания.
На улице была ужасная вьюга. Буквально в паре метрах от меня ничего не было видно, но мой нюх, да и инстинкты помогали мне ориентироваться на местности. Герман спал, укутанный и прижатый ко мне. Я кое-как застегнула пуховик, но всё же мне это удалось сделать. И вот таким образом, я не давала своему малышу замёрзнуть.
Где-то недалеко завыл волк, заставив меня дёрнуться. И хотя я пыталась успокоить себя мыслями, что это могла быть собака, но я на подсознательном уровне знала, что это был именно волк, и что он совсем рядом. Жаль, что я не могла ускориться из-за вьюги.
Пройдя ещё несколько метров, я упала на колени и зажмурилась. Ветер был такой силы, что просто сбивал с ног. И это уже не первое моё падение было за те, наверное, два часа моего побега. Вот только я старалась падать на колени, боясь навредить сыну.
- Господи, дочка, ты с ума сошла, в такую погоду, да ещё и с ребёнком, выходить на улицу.
Я зарычала на этого старика. Я знала, что он приближается к нам, и я знала, что он такой же, как я, но это не значило, что я доверяла ему.
- Не приближайтесь, - прорычала я, но тут же закашлялась, так как снежинки попали мне в рот.
- Ну как же не приближаться, дочка?! Ты в беде, и тебе нужна помощь. А мы своих не бросаем, - настаивал старик, делая ударение на "своих". От его слов мне захотелось плакать, потому что всё, что он сказал, было правдой, горькой, противной правдой. - Пойдём, милая. У меня дом хоть и не большой, но тёплый. Да и твой малыш скоро проснётся и захочет кушать. Где ты его будешь кормить? Так что пошли, не бойся.
Он не подходил ко мне вплотную, давая мне решить следовать за ним, или же нет. Что ж, я выбрала первое. У меня не было выбора. Я и так уже сделала одну глупость, сбежав сегодня в такую погоду. Поэтому я проследовала за стариком.
Он не солгал, дом и, правда, был не большой, больше походил на охотничий домик, который показывал мне Алекс. Воспоминания об Алексе всё больше и больше мучили меня. Я уже знала кто он, но не знала где он. Отец моего сына… Мой муж… Моя любовь… В моей голове роилось много вопросов связанных с ним. И одним из них был тот, что не давал мне покоя: Что такого случилось, если Алекс отказался от меня? Я считала, что он отказался от меня, так как если бы я была ему нужна, то он бы был рядом со мной. Но он был далеко, не со мной, и возможно не один. От мысли, что рядом с ним может быть другая, кровь в жилах закипала, и мне хотелось пролить кровь.
- Вот, проходи, дочка. Давай поближе к печке. Грейтесь, а я пока стол накрою. Готов поспорить, что ты голодная, как и твой сынок.
Я ничего не ответила ему, но всё же подошла к печке и стала раздеваться. Стоило мне положить Германа на широкую лавку рядом с печкой, как он проснулся и заплакал. Всё бросив, я взяла его на руки и принялась укачивать. Тем временем старик накрывал на стол, и когда наши взгляды пересекались, то мило, по-отечески, улыбался мне.
- Как звать? - спросил он как бы между прочем, расставляя тарелки.
Я не ответила, но старик не расстроился.
- Вот меня зовут Захарий. Захарий Леонтьевич. Живу я давно здесь, с казаками пришёл в Сибирь. Интересно было. А потом здесь оказался, и с тех пор живу на этом месте. Так как звать тебя, дочка?
- Ира, - поколебавшись, ответила я. - А сына Германом.
- Хорошие имена. У меня праправнука Германом зовут. Шустрый малый.
- А вы один живёте? - осматриваясь, спросила я, продолжая укачивать сына.
- Да, один. Почти пятнадцать лет один. Супруга моя, Поля, умерла, оставив на меня детишек наших. Да, пятнадцать лет уже.
- А дети ваши где?
- Так у них уже давно свои семьи. Зачем им я?!
Герман стал затихать и, поцеловав его в лобик, я подошла к столу.
- Садись, милая. Ух, какой у тебя мужичок, - потрепал Захарий Леонтьевич моего сына за ручку. - Сильный у него отец, однако.
Посадив сына на колени, я удивлённо взглянула на старика.
- О чём вы?
- Ох, милая, ты должна знать. Ты же одна из нас.
- Из вас?
- Да. Из нас, оборотней.
Поначалу я решила, что он пошутил, но чем дольше я это обдумывала тем, больше понимала, что он не шутил. Оборотни. Честно, я думала, что такое только в книгах, да в фильмах бывает, но ни как в реальной жизни. А тут оказывается, что я оборотень. Теперь мне были понятны мои звериные повадки, и я могла спокойно признать, что не схожу с ума, и мне не кажется, что я не такая как остальные. Оставался только вопрос: была ли я такой всегда? Но я не спешила задавать этот вопрос Захарию Леонтьевичу, так как сомневалась, что он сможет дать мне ответ на него.
- Дочка, ты покормила бы Германа и спать бы уложила, а я тебе потом всё расскажу.
Посмотрев на сына и поджав губы, я не торопилась делать так, как он сказал, но понимала, что старик прав. Герману необходимо было поесть.
- В соседней комнате тебе удобно будет, можешь её и занимать, - ответил он на мой невысказанный вопрос.
- Спасибо, - произнесла я, затормозив на пороге в комнату.
- Ну что ты, дочка, не за что тебе меня благодарить.
Не согласившись с ним, но и не сказав ему об этом, я закрылась в комнате и присела на кровать. Комната была небольшой, но за то здесь было тепло и чисто. Быстро покормив Германа и уложив его спать, я вернулась к старику. Он сидел за столом и переключал каналы.
- Всё хорошо, дочка?
- Да, - робко ответила я, присаживаясь за стол и принимаясь за уху.
- Хлеб бери. Силы тебе нужны. Будешь плохо питаться, мужичку твоему тоже не весело будет. Он от тебя сейчас зависит.
- Да, я знаю.
Он улыбнулся мне своей беззубой улыбкой и похлопал по руке.
- Ты кушай, а я буду рассказывать.
И когда я кивнула, он начал свой рассказ.
- С начала времён мы существовали. Я имею в виду под "мы" оборотней, волков. С людьми мы жили в относительном мире, и потому мы не скрывали свою сущность. Создавали мы союзы с людьми, и это было само собой разумеющимся, но, конечно, потомство сильней было только от обоих родителей оборотней. Но не об этом сейчас. Где-то в веке так шестнадцатом мы начали прятаться, уходить от людей, так как они стали нас бояться. Понимаешь, существуют волки, которые оборотнями и не являются. Вот они в то время и повадились детишек таскать из деревень.
- И вас стали в этом обвинять?
- Да. Тёмное время было, не хорошее. И именно поэтому, мы стёрли всякое упоминание о нашем существовании в умах людей.
- Видать не всё стёрли, если есть мифы, книги.
- Что ж, твоя правда, дочка. Но всё же люди стали считать нас выдумкой, хотя мы всегда был поблизости с ними. Но я немного отвлёкся на историю, прости, у меня порой такое бывает. Уж больно я люблю истории рассказывать. Так вот… Волк твой сильный. Запах его мне не знаком, но могу сказать, что он от истинно пары был рождён.
- Запах?
- Да, ты пахнешь им. Это как предупреждение другим. Но также я чувствую на тебе запах другого. Это плохо. Мы волки однолюбы. Выбираем пару один раз и на всю жизнь. И поэтому плохо, что ты, родив от своей истиной пары, выбрала другого. Жди беды.
- Я не выбирала. Я… я не помню своего прошлого.
- Тогда понятно, - тяжело вздохнув, подытожил старик.
Он ещё много чего мне рассказал, а я слушала и анализировала. Я была оборотнем, мой сын тоже, и, похоже, что Артём был одним из нас, только "спящим", как выразился Захарий Леонтьевич.
Где-то часа через три, когда я сидела и клевала носом, Захарий Леонтьевич потрепал меня по плечу.
- Милая, иди-ка ты спать.
За эти несколько часов, я прониклась доверием и уважением к этому старичку, и поэтому, кивнув, я отправилась спать.
Так я провела у моего нового знакомого три дня и две ночи, даже не подозревая, что это было затишье перед бурей.
Я подходила к дому Захария Леонтьевича, когда почувствовала, что за мной наблюдают. Это был Артём. Я была в этом уверена. Не останавливаясь, я прошла мимо дома старика. Я должна была увести Артёма подальше о своего сына, слишком свежи были воспоминания того, с какой ненавистью он смотрел на Германа.
Продвигаясь всё дальше от дома, я чувствовала, как Артём следует за мной. Что ж, пусть будет так. Если мне придётся драться, я буду драться до последней капли крови и неважно чей.
На улицу опустила ночь, да и не простая ночь… сегодня было полнолуние. Небо было чистым, являя красавицу луну людскому взору, и заставляя меня нервничать ещё больше. По словам Захария Леонтьевича, в полнолуние много чего могло произойти, и это пугало. "Что если…" - но додумать эту мысль мне не удалось, так как Артём впечатал меня в стену ближайшего здания. Из моего горла вырвался рык-стон, и я попыталась вывернуться из его хватки, но было легче сказать, чем сделать.
- Думала, что от меня так легко можно скрыться? - прорычал он мне на ухо, продолжая вдавливать меня в стену.
- Отпусти, - ответила я с рыком, но естественно, он не отпустил.
Схватив меня за подбородок и заставив посмотреть ему в чёрные дикие глаза, Артём впился жёстким поцелуем в мои губы. Мне хотелось выть от беспомощности. Он был сильней.
- Отвечай мне! - проорал он, разорвав поцелуй, и дал мне пощёчину, когда я не ответила.
Упав на снег, я уставилась на маленькие капельки крови, что пятнышками капали на снег. Подняв руку и дотронувшись до губ, я почувствовала влагу. Чёрт, он разбил мне губу! Убл…док! Повернув к нему голову, я сплюнула и уже хотела подняться, когда Артём бросился ко мне с извинениями.
- Прости, прости. Прости меня, родная. Я не хотел сделать тебе больно. Я… я сожалею. Я…
Он бережно взял моё лицо в свои руки и вытер большим пальцем кровь с губы. Сейчас на его лице была маска ранимости и беспомощности. Может быть, раньше это и тронуло бы моё сердце, но не сейчас. Грубо оттолкнув его, я встала и бросилась от него прочь, взбесив его этим. Я слышала, как он зарычал, а потом завыл. Это могло значит только одно, Артём обратился в волка. Что ж, это была идея.
Я бежала и думала, как же мне обратиться в волка, но все мои потуги были напрасны. И чем дальше я бежала, тем больше надежда покидала меня. Сверкнули фары машины в каких-то пару метров от меня, и я, испугавшись, скинула человеческий облик. Заскрипели тормоза, но я не обратила на это внимание, мне необходимо было уйти от своего преследователя.
Показался лес, и я мысленно улыбнулась, потому что там я могла затеряться. Ускорившись, я вбежала в лес и начала петлять, чтобы сбить его с толку, но, к сожалению, я недооценила Артёма. Он налетел на меня, кусая за шею и придавливая к земле. Я вертелась, пытаясь скинуть его себя или ещё лучше укусить, но мне этого не удавалось. Наверное, было интересно наблюдать за тем, как большой серый волк подавляет силой и массой миниатюрную белую волчицу.
Выбившись из сил, я снова приняла облик человека… совершенно голого человека, и Артём последовал моему примеру. Я лежала на боку, дрожа. На глазах навернулись слёзы, но я кусала губы, чтобы не дать им пролиться. Его нежное прикосновение к моему плечу болью отозвалось во всём моём теле. Я не хотела, чтобы он прикасался ко мне, я не хотела его видеть, но я была бессильна или же…
- Нет! Не смей меня трогать, - прокричала я, отползая от него.
- Ты моя…
- Нет, и никогда ей не была.
Он снова зарычал и схватил меня за щиколотку. Я брыкалась, но из этого ничего не вышло, правда я оказалась на животе, а Артём на мне. Его член упирался мне в бедро, и это вызывало во мне ещё большую панику, чем уже была у меня. Артём притянул меня к себе, полностью подминая под себя.
- Моя, и только моя, - рычал он.
Я шипела, рычала, но у Артёма была железная хватка. А когда он намотал на кулак мои волосы и потянул на себя, я сжала зубы от боли, и охнула, когда он медленно начал в меня входить.
- Нет! Не надо. Не надо прошу, - начала умолять я, но он не слушал меня. Мне было больно, мерзко и хотелось умереть. Когда он укусил меня за плечо и полностью погрузился в меня, я в немом крике открыла рот и прочертила ногтями борозды в снегу. Когда он вышел из меня, я собрала последние силы и попыталась его с себя стряхнуть, но Артём пресёк мою попытку, снова навалившись на меня всем телом.
- Никогда не смей от меня убегать. Ты моя, всегда была моей, и всегда будешь, - проговорил он, снова медленно погружаясь в моё лоно.
Слёзы обжигали щёки, а Артём то входил в меня, то выходил. Он двигался, не смотря на то, что причинял мне боль. Он будто свихнулся. Ускорившись, он кончил в меня, при этом протяжно завыв на луну.
Когда он лёг на спину рядом со мной, тяжело дыша, я, молча, рыдала, закусив до крови нижнюю губу. Я чувствовала себя грязной, использованной. Вздрогнув от его нежного прикосновения к своему боку, я свернулась в клубок и закрыла лицо руками.
- Ириш, - прошептал он, - любимая, это было потрясающе.
Меня начало тошнить от его слов. По его мнению, это было потрясающе?! Бред.
- Не трогай меня, - прошептала я, кое-как шевеля губами.
Но он будто не услышал меня, потому что Артём притянул меня к себе и уткнулся носом в мои волосы.
- Ты так вкусно пахнешь… и я снова хочу тебя, - проговорил он с придыханием, поглаживая мою грудь. Его пальцы нежно порхали по моей коже, но я чувствовала лишь отвращение. Но когда он погладил мой живот и спустился ниже, я стала вырываться.
Заехав локтём ему в живот, я откатилась и поднялась на ноги. Меня пошатывало, тело болело, но я продолжала стоять на ногах. Покачав головой, я сделала шаг назад, потом ещё один и ещё, пока не упёрлась спиной в дерево. Склонив голову на бок, я посмотрела в сторону, и уже было решила бежать, как Артём оказался передо мной.
Он приподнял мой подбородок, и я отдёрнула его, за что получила очередную пощечину, за которой последовал грубый поцелуй. Как бы я не сопротивлялась, Артём пресекал все попытки сбежать. Мне лишь удалось его немного поранить, но это было каплей в море того, что он сделал со мной. После этой ночи я ещё долгое время вздрагивала от мужского прикосновения, а ночью просыпалась от кошмаров. И это лишь было начало… начало конца.
Глава 5
Катя вытирала слёзы после очередного телефонного разговора с мамой Иры. Каждый раз, разговаривая с ней, Катя чувствовала, как груз вины всё больше и больше ложился на её плечи. Если бы она не согласилась на то, чтобы Ира приехала к ней, то подруга была бы жива. Вот только подсознание подсказывало, что подруга всё равно бы пересеклась с Алексом. От судьбы не уйдёшь. Катя сама в этом убедилась. Она три года игнорировала свою тягу к Михаэлю, но что в итоге? Она теперь его жена, мать его сына, и самая счастливая женщина на свете. Она благодарила бога за то, что он послал ей этого волка. Потому что более ласкового, внимательного, нежного и любящего мужчины, Катя ещё не встречала. И всё же её счастье омрачала гибель Иры. Это было не справедливо.
- Ты опять плакала? - услышала она любимый голос у самого уха. Она слышала, как Михаэль зашёл в их спальню, она знала, что он наблюдает за ней, так же она знала, что он подходит к ней, чтобы успокоить. И она не была против. Лишь в объятиях мужа она могла найти успокоение. И когда он всё же обнял её, Катя растворилась в чувстве защищённости. Его объятия были самыми любимыми и родными.
- Ты же знаешь, что я всегда плачу поле разговора с тетёй Ниной.
Он поцеловал её в висок и погладил по спине.