Рев Эрика последовавшего за мной стал музыкой для моих ушей. Тяжесть обмякшего мужчины была приятной. Он старался упираться в стол локтями, но я сама тянула его на себя еще не готова лишиться его тепла.
- Кошечка, я тебя раздавлю, - сипло сказал он, не поднимая лица с моей груди.
- Останься, - попросила я обо всем сразу.
Сама не ожидала того, что посмею сказать такое.
- Я тяжелый, - хмыкнул Эрик, поняв мои слова буквально.
- В самый раз, - улыбнулась я, радуясь, что он сам увел с тонкого льда, повернувший ни туда разговор.
Нам понадобилось несколько минут, чтобы справиться со сбившимся дыханием и найти силы сползти с многострадального предмета мебели. Встать мне не позволили и на руках вынесли из комнаты, предварительно убедившись в отсутствии свидетелей. Эрик, прислушиваясь и принюхиваясь, принес меня в мою комнату и бережно уложил в кровать. А я не позволила ему отстраниться и, потянув на себя, заставила лечь рядом. Я была еще не готова расстаться с ним. Только не сейчас, когда тело сладко ныло, а нега растеклась по венам. Мне хотелось и дальше чувствовать его рядом, ощущать его тепло и купаться в его запахе. Зарывшись одной рукой в светлые жесткие волосы, а другую, пристроив на груди, уткнулась носом в плечо Эрика.
Он не пытался отстраняться и похоже с не меньшим удовольствием перетащил меня на свою грудь и прижал к себе.
- Устала, кошечка. Спи.
И я, словно только и ждала его приказа, устало прикрыла глаза и уснула, блаженно улыбаясь.
4
Я стояла на высоком крыльце и следила за тем как большие дождливые капли, образуют множество кругов на поверхности луж. Гроза, отгремев, умчалась дальше, и только лишь мокрый хвост стихии все еще нависал над замком. Сколько еще у меня времени? День? Два? Несколько часов? Я изо всех сил гнала от себя подобные мысли, но разве возможно не думать об этом. Каждый раз, ловя на себе шоколадный взгляд, пытаясь понять, что он видит во мне?
Совсем недавно я убеждала себя, что смогу справиться с новым расставанием. Я искренне верила, что получив желаемое смогу перешагнуть эту ступень своей жизни и идти дальше. Но слишком быстро и невозможно крепко я привязалась к Эрику. Было в нем нечто такое, что не позволяло думать о нем как просто о мужчине. Что-то до боли родное я чувствовала в его тепле и запахе. Шоколадные глаза, следящие за моими движениями, ласковые руки, знающие желания моего тела. Он почти всегда молчал, но это безмолвие не беспокоило. Совсем нет. Скорее успокаивало и дарило комфорт, как солнце способное дарить жизнь всем существам, не произнося ни звука.
Лишь стоило нам расстаться на время, как я начинала тосковать. Тело ныло от невозможности ощущать его рядом. Мне было мало всего. И я видела, я знала, что тяга взаимна. Эрик не скрывал своего желания быть со мной. Ничего не говоря, не объясняя, он все время старался прикоснуться. Он гладил мои локоны, сидя у камина. Перебирал мои пальцы за обедом. Целовал каждый раз, как мы оказывались наедине.
Уже два дня я была как в пьяном дурмане. С того самого нашего первого общего утра, когда не успев открыть глаза я почувствовала себя непросто живой, но и счастливой. Я ощущала себя полной чашей, наполненной до краев амброзией.
По всей видимости, ночью Эрик меня раздел, так как проснулась я абсолютно обнаженная. Я лежала на спине, раскинув руки, будто желая обнять весь мир. Эрик же безмятежно спал, устроив голову у меня на бедрах, а одну руку прижимал к моему животу, словно желая убедиться, что я никуда не уйду. А я и не хотела. Слегка повернув голову, я уже совсем по-новому рассматривала мужчину так уверенно шагнувшего в мою жизнь. Волосы, рассыпавшись, не скрывали ни волчьи бакенбарды, ни слегка вытянутые уши. Лицо расслабленно и потому выглядело немного моложе, чем обычно. Лишь брови по-прежнему немного сведены в хмурой гримасе, выдавая в нем упрямую своевольную натуру. Эрик спал на удивление крепко. Грей в те редкие случаи, когда нам приходилось просыпаться в одной постели, мгновенно чувствовал, что я уже не сплю. Его волк постоянно был начеку, никогда до конца не доверяя человеку. А Эрик спит крепко. Чувствует ли его волк, и он сам, что я не способна причинить Эрику вред?
Я не удержалась и, опустив руку, погладила пальцами жесткие светлые волосы. Лишь самые кончики чтобы не потревожить спящего мужчину.
И тут я поймала себя на том, что за многие месяцы впервые мысли о Грее не причинили ни боли, ни даже грусти. Наконец, я смогла отпустить его и освободить себя. Эрик умудрился вытеснить из моей жизни все и вся, заполнив собой. Что останется у меня, когда он уйдет?
- Почему ты грустишь? - не открывая глаз, слегка сипло ото сна спросил Эрик.
Я невольно дернулась от неожиданности, но руку от его волос не отняла.
- Дождь. Когда идет дождь людям бывает грустно, - ответила я.
Оборотни чуют, когда им лгут, но я не врала. Я сказала то во что верю, только не договорила, а это уже не ложь.
Эрик нахмурился, но допытываться не стал.
- Не надо больше, - не просьба, почти приказ.
- Как скажешь, - кивнула я улыбнувшись.
Мне понравилась, очень понравилась его манера раздавать распоряжения. Морт всегда был дружелюбен и мягок, даже там где нужно было бы настоять на своем. Грей слишком предупредителен, как будто я развалюсь от резкого звука или жеста. А Эрик вот так легко и непринужденно давал понять, что считает меня достаточно сильной. Занимался любовью со мной от столь же уверенно, не причиняя боли, но и позволяя ощущать его силу и мощь в полной мере. Такой мужчина не будет плыть по течению, он обязательно развернет реку, если пожелает.
Эрик, приподняв голову и освободив меня от своего веса, подтянул к себе свою руку, попутно поглаживая все, до чего мог дотянуться. Пальцы плотно сомкнулись на моем колене, и Эрик забросили мою ногу себе на плечо. Я резко втянула воздух и непрерывно следила за его действиями. Оборотень не торопясь, покрывал легкими короткими поцелуями внутреннюю часть бедер и мягко поглаживал впадинки под коленями, от чего вспышки удовольствия прокатывались по позвоночнику и заставляли жмуриться от наслаждения.
- Ты пахнешь грехом, - подтянувшись на руках выше, выдохнул Эрик мне в губы.
Жадный, упоительный поцелуй, заставил забыть обо всем кроме тяжести мужского тела и желаний моего. Он любил меня неспешно, словно все время мира наше. И я плевать хотела на приличия, мораль, благовоспитанность. Стонала в голос неспособная сдерживать эмоций, не думая о том, что кто-то вполне возможно ходит по коридорам. Требовала еще и еще, не заботясь о том, что нас ждут к завтраку. Плевать, на все плевать.
* * *
Этот вечер стал первым за эти два дня, когда я осталась одна. Я не знала где Эрик, и страх холодной рукой сжал сердце. Балкон над центральным входом пронизывал холодный ветер, но я его не замечала, погрузившись в свои совсем не веселые мысли. Даже Элен не смогла бы задеть меня больше, чем молчаливое исчезновение Эрика. Алмер и Каденс за ужином постоянно переглядывались и на мой молчаливый вопрос лишь пожимали плечами. Они вообще эти два дня держали нейтралитет и не вмешивались в происходящее, никак не выражая своего отношения к нашему роману. Элен после нашего разговора больше не участвовала в совместных трапезах и старалась не покидать своей комнаты.
В других обстоятельствах, тихие шаги под балконом я бы даже не услышала, но хлюпанье воды под ногами невидимого мне человека, выдало чужое присутствие. Я не хотела, чтобы меня видели и, отступив чуть назад, прижалась спиной к каменной стене и плотнее запахнула шаль. Меня всегда мало интересовали чужие дела, а сегодня вечером я хотела видеть только одного мужчину.
Под балконом раздался свист, который невообразимым способом звучал как ирония и насмешка. Следом последовал смешок, в котором я безошибочно узнала интонацию присущую Алмеру. Любопытство победило, и чуть дыша, мягко шагнула вперед, чтобы не выдать себя ни единым звуком. Слегка перегнувшись через перила, застала удивительную картину.
Эрик мокрый до самой последней нитки шел к крыльцу. Забрызганный грязью, растрепанный, неестественно напряженный. На лицо налипли волосы, скрывая черты лица, и только светящиеся желтым глаза виднелись в сумраке. Волк. Шаги мягкие, беззвучные. Движения плавные тягучие, хищные. Мне раньше не приходилось видеть оборотня под контролем зверя. Зрелище завораживало.
- Как охота? - спросил Алмер с насмешкой, но сам сделал несколько шагов в сторону, сходя с пути зверочеловека.
Эрик зло оскалился и грозно рыкнул в ответ, совсем по-звериному тряхнув головой.
- Я так и понял, что неудачно, - примирительно вставив руки вперед, озвучил Алмер. - В такую-то погоду.
Повторный рык даже меня стоящую в отделении заставил втянуть голову в плечи. Алмер благоразумно отошел еще дальше.
- В следующий раз обязательно повезет, - старался успокоить Алмер брата.
Теперь рык стал беспрерывным и Эрик, казалось, слегка подался вперед.
- Успокойся, - теперь голос мужчины стал беспокойным.
Эрик встряхнулся как пес, выбравшийся на берег из воды, разбрызгивая капли в стороны и утробный рык усилился.
- Катрин расстроена твоим уходом.
Внезапная тишина заставила и меня задержать дыхание. Но проследить за тем, что будет дальше, было невозможно. Ветер стал менять свое направление, и я побоялась, что мое присутствие станет очевидным для двух оборотней, и потому пятясь, я ушла с балкона.
* * *
Меряя комнату шагами, я пыталась разобраться в том, что услышала. Охота? Какая охота может быть в такую погоду? Зачем? Это не логично и странно, отправляться в лес во время грозы одному, без лошади и без оружия. Или охотиться ходил волк? Так странно, я много лет дружила с зверолюдьми, а выяснилось, что ничего о них не знаю. Недаром говорят, что стая хранит свои тайны даже от друзей. Если ты не член семьи, то никогда не узнаешь больше, чем уже общеизвестно.
От мыслей меня отвлек легкий скрип двери и стук захлопнувшейся створки. Обернувшись и взглянув на вошедшего, я сделала шаг назад. Эрик полностью обнаженный стоял в дверях. Капельки воды на его коже блестели в свете свечей. Мокрые волосы в беспорядочно облепили шею и часть лица. Светящийся желтый взгляд был направлен на меня в каком-то угрожающем ожидании. В целом, будоражащая воображение картина пришлась бы мне по вкусу, но уж очень сильно меня смущала задушенная курица в его руке. Узнать несчастную не составила труда. Лучшая наседка в замковом курятнике. Единственная с пятнистыми крыльями курица была любимицей ключницы. У старой женщины будет нервный срыв, узнай она о гибели птицы.
Эрик странным звериным движением склонил голову набок и глубоко втянул воздух носом, словно принюхиваясь. Похоже, меня посетил волк в полной силе. В голове мелькнула шальная мысль, что если охотился именно волк, тогда выбор курицы более чем понятен - она самая большая и жирная.
Несколько плавных шагов в мою сторону, осторожных и тягучих. Он останавливался несколько раз, постоянно пробуя воздух на вкус. Изучает мою реакцию? Ждет каких-то действий?
Еще несколько минут, и тушка упала к моим ногам. Строить предположения я устала и решила просто посмотреть, что будет дальше, так как и так было понятно, что мне ничего не угрожает. А Эрик тем временем сел у моих ног и облокотившись спиной о мои колени, прикрыл глаза и глубоко дышал. Слегка покачнувшись от неожиданно большого веса, я растеряно развела руки чуть в стороны и замерла в ожидании продолжения столь странного действа. Но ничего не происходила, лишь только Эрик слегка покачивал головой, как будто слегка трясь затылком о мои бедра. Руки сами собой опустились к нему, и пальцы зарылись в мокрые волосы. Легкими касаниями я принялась сама поглаживать его затылок, отчетливо слыша его негромкое урчание. Напряжение из его тела постепенно ушло и я, совсем расслабившись, шутливо почесала его за ухом. На эту забаву Эрик отреагировал мгновенно. Запрокинув голову и стрельнув на меня желтыми глазами, подскочил на ноги, нависая надо мной как скала. Ой!
В одно мгновение я оказалась переброшенной через плечо и не очень аккуратно сброшена на кровать. Плюхнувшись на постель, я с трудом сделала вздох, так как дыхание сперло, от несильного, но ощутимого удара при падении. Эрик же растянулся рядом, обнюхивая меня и не забывая потереться лицом о мою ладонь, словно прося продолжить прерванною им ласку. На мое бездействие отреагировал порыкиванием, на что я лишь рассмеялась. Надо же, его волк так же любит раздавать приказы, как и его человеческая сущность.
Эрик громко недовольно фыркнул и предупреждающе прикусил мое запястье. Несильно и совсем не больно, но вполне доходчиво.
- Ясно. Больше не отвлекаюсь, - погладила я его по скуле, заглядывая в желтые глаза.
Глаза волка. Желтые с коричневыми крапинками и яркими отблесками при изменении освещения. Необычные, но совсем нестрашные. Завораживающие и подкупающие искренним вниманием и интересом.
- Красавец, - улыбнулась я ему.
Волк довольно засопел и подтолкнул мою руку, напоминая о том, что требует нежности.
Так я и дарила ласку зверю, пока огонь в очаге не угас, а веки не отяжелели.
* * *
Я зябко вздрогнула, и от этого резкого движения проснулась. Сквозь окно в комнату проникал тусклый утренний свет, и все казалось серым и размытым. Но недостаток горящих свечей не помешал мне рассмотреть высокую статную фигуру в центре комнаты. Эрик по-прежнему обнаженный, стоял там и рассматривал принесенную им же птицу. Ох, надеюсь, он не голодный, потому как была не уверена, что хотела бы следить за трапезой волка.
- Замерзла? - не оборачиваясь, спросил он.
- Немного, - ответила я на его вопрос, уже не удивляясь способности видеть меня затылком и чувствовать меня как самого себя.
В этот момент меня больше радовало то, что со мной вновь Эрик, а не его зверь. Волк, конечно, милый и заботливый, но страстный мужчина был мне необходим гораздо больше.
Как будто услышав мои мысли, Эрик вернулся в постель и не особо церемонясь стащил с меня платье, в котором я уснула накануне. С нижней тонкой рубашкой он вообще церемониться не стал и одним рывком порвал ее сверху до самого низа. Окинув взглядом мое обнаженное тело, он мучительно медленно, едва касаясь, стал рисовать узоры на моем животе и груди. Я, прикусывая нижнюю губу, выгибалась дугой под его руками, стараясь сделать его ласки более весомыми. Эрик не поддавался и, как будто дразня не только меня, но и себя, продолжал эту мучительную игру.
Контраст между его обычной напористостью и этой мучительной неторопливостью сводил с ума и заставлял нервы натягиваться до предела. Он словно играл на очень хрупком музыкальном инструменте, выискивая самые чувствительные и отзывчивые струны. Тело звенело. Ощущения были накалены до предела.
Лежать спокойно не было сил, и я сама потянулась к Эрику, но он легко перехватил мои руки, и без труда справившись с моим сопротивлением, прижал их к постели над моей головой. Сладкая пытка продолжилась.
Мужчина принялся не спеша катать вершинки грудей между пальцами, отчего маленькие молнии прокатывались по позвоночнику. Тяжело дыша и жадно следя за его действиями, тихо постанывала, зная, что просить бессмысленно. Эрик, заставив соски сжаться до почти болезненного состояния твердых камешков, стал медленно наклонять к ним голову. Проделывал он это, неотрывно глядя мне в глаза и с удовольствием отмечая мое нетерпение. Облизав пересохшие губы, я следила за тем, как его губы накрывают мою грудь. Почти не прикасаясь, он влажно лизнул вершинку, отчего я дернулась, не ожидая такой колоссальной чувствительности. Я не успела перевести дыхания, прежде чем Эрик неожиданно сильно втянул сосок в рот и немного прикусил его. Родившийся в груди вскрик, приглушить не удалось.
Оборотень принялся довольно ощутимо, но, не причиняя боли, посасывать и покусывать мою грудь, по очереди мягко массируя тяжелые полушария. Низ живота ныл и наполнялся жаром, внутренняя поверхность бедер горела и почти болела, требуя прикосновений. Необычный дикий первобытный голод родился во мне. Я больше не могла ни терпеть, ни молчать.
- Эрик! Эрик! - билась я в его руках, готовая не просто просить, но и умолять.
Одна его рука спустилась вниз, и я замерла в предвкушении, боясь пропустить даже толику удивительных ощущений, что так умело и щедро дарил Эрик. Сильные пальцы удивительно мягко обежали мое бедро и легли на внутреннюю поверхность почти у самого лона. Легко погладили и замерли на месте, дразня своим близким расположением к жаждущему внимания месту. Я сама пыталась потереться о его пальцы в жутком болезненном нетерпении, но тяжелая рука не давала сдвинуться с места.
- Пожалуйста! Пожалуйста, Эрик! - молила я, прикусывая губы.
То ли он внял моим молитвам, то ли и сам был уже не в состоянии терпеть, но уже через мгновение я была прижата к постели большим сильным, почти каменным от напряжения, мужским телом. Он замер всего на секунду, уткнувшись лицом мне во впадинку между шеей и плечом, а потом обрушился на меня всей силой долго сдерживаемой страсти. Он вбивался в меня бедрами, раскачивая на простынях и вырывая сиплые стоны. Я металась под ним как в агонии, царапая ногтями мужские плечи и обвивая его талию ногами, мечтая быть еще ближе, прижаться теснее, стать единым целым. Разрядка накрыла меня волной, отнимая способность видеть и слышать. Я могла только чувствовать. И я во всей красе ощущала магию страсти.
Но моему оборотню было мало, он рывком поставил меня на колени и, развернув к себе спиной, заставил упереться руками в постель. Мне еще никогда не приходилось чувствовать себя такой открытой и уязвимой, как в этот момент. Бросив взгляд через плечо, я наткнулась на глаза Эрика, полные жадного обожания. Я не дичь, я охотник, напомнила я себе и слегка качнулась ему навстречу.
Его руки на моих бедрах, его хриплый рык расходится по спальне, отражаясь от стен. Выпады резкие сильные глубокие. Его непрерывный грудной рокот, вибрацией проходил по нашим телам, добавляя остроту ощущениям. И мы стонали в унисон, находясь в какой-то безумной взаимной агонии.
Общий крик освобождения раздался в комнате. Мы как подкошенные упали на простыни, сплетясь руками и ногами. И в этот миг в мое душе словно взорвалась маленькая вселенная, накрывая осознанием, что такой водопад эмоций не может родиться из одной лишь страсти. Меня привязало к этому мужчине куда более сильное и опасное чувство, мощь, которою я боюсь понимать.