Эпизод 7
В ночи
Эрта стояла на дороге, продолжая контролировать лошадей, чтобы они не сбились с ритма и не уронили раненую женщину, и рассматривала город. Улицы города, исключая главную, на которой сейчас стояла она, были так узки, что многие напоминали коридоры общежитий перенаселенных планет и, совершенно определенно по ним не смог бы проехать даже маленький одноместный кар, казалось, что некоторые дома стоят в двух шагах друг от друга. Над улицами, иногда почти впритык друг к другу нависали балконы, украшенные деревянной отделкой, почти неразличимой сейчас в темноте даже для ее острого зрения, отодвигающего границы видимости в темноте и тумане намного дальше, чем у немодфицированных организмов.
Домов выше второго этажа в ее поле зрения не было. Домики были маленькими с виднеющимися то здесь, то там каменными башенками и стенами каких-то обособленных городских областей. Эта уплотненная планировка города не действовала на нее удручающе, планировка была скорее облегчающей для ее памяти, в которой города, несмотря на широкие улицы, давили своими громадно-высокими и большими по площади домами, из-за которых порой было не видно неба. Улицы города были довольно грязными и затхлыми, с некоторых из них доносилась вонь. Некоторые домики были слабо освещены. Кое-где света было довольно много. Может, это гостиницы? - подумала Эрта. И решила сходить туда и проверить источники света, как только убедится в том, что пострадавшая от насилия женщина доставлена домой и можно будет отпускать коней.
Интересно, достиг ли уже Ульрих дома женщины, подумала она. Она была на него немного обижена. Она не совсем понимала, почему он не взял ее с собой. Она видела, что ему не хотелось покидать ее, но его голос и чувства были твердыми и не терпящими возражений. Может, тут запрещено приводить в дома незнакомцев. Тем более, сейчас ночь, которая во многих системах считается опасным временем суток. Хотя, и в ее мире это было не принято. Но, если того требовали обстоятельства, с присутствием незнакомцев довольно легко мирились. Еще она чувствовала, что он готовится к какой-то опасности. Возможно, там, куда он шел, он причинил кому-то неприятности, и его ждала за них ответственность.
Она видела, на что он способен по дороге в город, когда на них кто-то попытался напасть. Она почувствовала нападающих задолго до приближения к ним, но примерно оценив уровень их развития и способностей по их эмоциональным лентам, не озадачилась опасениями, она успеет убить любого их них даже если он будет прижимать нож ей к горлу. Ей был важнее покой тела раненой и эмоций лошадей, несущих его. Но, убивать ей никого не понадобилось. Ее спутник убил их сам. И убил достаточно профессионально, для его этнического уровня, она подумала, что если бы не генетическая модификация, возможно, он ничем не уступал бы ей в боевых навыках. Такой мог причинить бед. Но, все же ей было жаль терять его, потому что она все еще надеялась поучиться у него взаимодействию с этим миром. Отвечая на его желание, она попросила его вернуться. К ней. Но, очевидно, что он ее не понял.
Ей почему то вспомнились его глаза, когда он сказал ей остаться на дороге. Такие же, как и на дороге возле города, когда он вытирал меч от крови листвой дерева. Они хищно и опасно светились в лунном свете серебряными звездами. Только сейчас они не были холодными и озабоченными какой-то проблемой. Сейчас они выражали решение проблемы и светились не холодно, а тепло и обещающе. И уходящий, он казался ей звездным волком, восходящим в темное небо на ночную охоту и намеренный вернуться с трофеями. Она подняла глаза к небу, разглядывая звезды. Где-то там, среди них, ее мир. Где он, насколько он от нее далеко?.. и тут она насторожилась.
Построение звезд неуловимо напоминало расположение звезд мира, в котором она умерла, воскреснув здесь, только в несколько ином ракурсе и несколько ином положении. Она пыталась поймать мелькавшие в ее голове пазлы мыслей, и сложить из них четкую картинку, которая вертелась где-то возле нее, но все время ускользала. Карты звездных систем были также уникальны как отпечатки пальцев, двух похожих систем быть не могло, но эта была - похожа. Более того, если бы не лишние дальние звезды туманностей далеких галактик и не смещенное положение звезд… она бы точно могла сказать, что находится в той же звездной системе, где ее настигла смерть. Только на другой планете системного солнца. И наконец, нужная мысль попалась в ловушку в ее голове. Она узнала мертвые звезды. Некоторые из звезд, которые она видела сейчас, некоторые туманности - в ее мире их давно не существовало. Они умерли, взорвались, сколлапсировали, исчезли, перестали существовать, некоторые, задолго до ее рождения. И о конце их существования имелись только записи в информерах и библиотеках. Увидеть их свет давно не мог никто.
Она не могла поверить в то, что сейчас видела. Еще более недоверчиво мысленно убирая мертвые звезды и перемещая орбиты тех, которые существовали в последние дни ее жизни, она поняла, что ошибки быть не может. Системы были идентичны. А радиус смещения орбит указывал на то, что это было прошлое той системы, в которой случился ее последний бой. Она попала в прошлое? Переместилась во времени? Эрта не знала, что думать… о перемещениях живых в параллельные пространства подтвержденные данные были, о перемещениях во времени - нет. Да и перемещения в параллельные миры были непроизвольными, случайными явлениями Вселенной. Произвольно ученые пока не могли их повторить. С ума она не сошла, это она знала точно. Если бы ее организму было нанесено настолько серьезное повреждение, весь ее организм гремел и пылал бы сейчас "пожарной сиреной", парализующей движения, внедренная мера безопасности от сходящих с ума не выдержавших эмпатической нагрузки первых модифицированных убийц. В рай она тоже не попала, насколько она понимала, события, происходящие в этом мире, были очень далеки от райских. Прошлое. Судя по всему, как бы это ни было нереально, она попала в далекое-далекое прошлое той человеческой системы, такое далекое, что даже не могла высчитать точную временную разницу. Зато, она теперь знала, какие именно данные ей надо искать в обширных исторических завалах своей памяти.
Ее мемоисторические изыскания прервал жуткий эмоциональный крик Грома. Прекрасному животному угрожала смертельная опасность, и он был ранен, возможно, по ее вине. Что бы там ни случилось, доставил ли он женщину домой или нет, больше держать его она не могла, и она отпустила его сознание на волю. И вдруг она подумала, что если Грому угрожает эта смертельная опасность, то Ульриху она угрожает тоже. В чем бы ни был виноват Ульрих, скорее всего, если бы не она, он не поехал бы туда. А значит она в долгу перед ним, да еще в каком. Она задолжала ему жизнь. Таких долгов она за собой не держала. Не раздумывая больше о политических, моральных или социальных ограничениях своего вмешательства, она бросилась следом за эмоциональной лентой Грома. Ульриха она еще пока почувствовать не могла, его эмоции не были достаточно сильны, чтобы преодолеть такое расстояние. И она изо всех сил стремилась успеть, стремилась не опоздать. Не как с командиром. Не как с женщиной. Она активировала и напрягла все свои способности и возможности, все ресурсы. Только бы успеть вовремя!
Достигнув небольшой крепости, теряясь в эмоциях большого количества людей, она решила не ломиться в ворота, а оценить обстановку откуда-нибудь с хорошей панорамой происходящего. Эрта посмотрела вверх. Ровная стена была недостаточно гладкой, чтобы помешать ей взобраться на нее. Она ударила подошвой сапога по подошве второго, и они ощетинились маленькими прочными лезвиями. Также она достала альпинистские крючки и магнитные перчатки, поменяв в них пару пластинок магнитов. Крючки теперь держались на пальцах так, что оторвать их было возможно только другими магнитами такого же сильного действия. И она начала ловко забираться на стену, цепляясь за камни, как кошка за дерево.
Наверху, она мгновенно поняла, что успела в последний момент. Внизу двор был почти пуст, не считая трупов, рядом с которыми виднелся щит Ульриха, закрывающий его и половину коня, но щит не мог защитить коня целиком от железных наконечников узких метательных снарядов, похожих на стрелы, конь издавал звуки, болезненно тревожащие слух девушки. Не могли защитить их обоих и кое-как подтащенные мертвые тела, которые приняли на себя уже большое количество стрел. А еще, со своего места она видела, что снизу к рыцарю со всех сторон приближаются еще стрелки в помощь тем, кто стреляет сверху. У ее знакомого не было шансов. Он должен был умереть. Но как раз от этого долга Эрта и пришла избавить его и себя. Ей было наплевать, что он сделал этим людям, она не даст ни ему, ни его коню умереть сегодня. Не сегодня, не по ее вине. С ее измученной памяти хватит лишнего груза.
Она чувствовала, что он не боится смерти, что он просто будет делать свое дело до конца насколько сможет, чувствовала, как он спокоен. Это ее поразило. Сейчас его эмоции почти можно было спутать с эмоциями убийц. И все же, они были другими, совсем другими. И они не были механичными, пустыми. Скорее, его чувства были гармоничными. Они не исключали ни жизнь, ни смерть, ни тепло, ни холод, они принимали и то, и другое. Почему-то она подумала, что несмотря на то, что по сути она сейчас единственный живой человек на этой планете, все остальные мертвы уже давным-давно, не смотря на то, что при этом, Ульрих сейчас снова умирает, он кажется живее ее. Убийца, но живой и теплый - странное гротескное зрелище, подумала Эрта.
Перчатки она заткнула за пояс, тряхнула головой, перекидывая косу с четырехгранным лезвием на плечо, стукнула друг о друга браслетами, которые взъерошились стилетами, отцепила ограничители ножей на поясе и сапогах, освободила лезвия-бумеранги и вытащила мечи. Через несколько минут вся сторона стены, на которой находилась она, была полностью очищена от стрелков. Они падали во двор как спелые груши и ударяясь внизу, производили чмокающий звук, который почему-то также напоминал ей падающие груши, что было странно, потому что груши она ела всего один раз в жизни. Но, отчетливо помнила их чудесный вкус и прекрасный запах, даже у упавших. Совсем не вязавшийся с запахом крови и мертвецов. Тенью, по-кошачьи, она скользнула на другую стену.
Вскоре и та была чистой. На очереди была последняя стена, где она чувствовала вооруженных стрелков. Крепость наполнялась недоуменными криками потустороннего ужаса. Ульрих внизу ни разу не удивился. В него теперь не стреляли сверху. Сейчас он стоял у стены крепости, закрывая щитом от нижних стрелков себя и лежащего, поджав ноги, коня за своей спиной и пытался закопать Грома в трупы, чтобы самому вернуться в бой. Сбросив вниз последнего мертвеца, ранее занимавшего удобную высотную позицию для обстрела двора, она резко размахнулась и прыгнула вниз, пружинисто приземлившись во дворе крепости.
Оказавшись в свете факелов, залитая кровью, с ошметками чужих органов на своей одежде, она подумала, что, должно быть производит пугающее впечатление на окружающих людей, но ее это не волновало. Ни впечатление людей, ни сами эти люди. Если, для того, чтобы ее знакомый выжил, понадобится убить здесь всех, она убьет всех. И ей безразлично кто и что об этом подумает сейчас или когда бы то ни было. Кары и ответственности она не боялась. Сейчас она была бы даже рада предстать перед трибуналом Корпуса. Но, огорченно чувствовала, что это невозможно.
Отбивая и разрубая мечами стрелы, которые летели достаточно медленно для нее, она снисходительно улыбнулась посылающим их и устремилась им навстречу, заметив, как некоторые бросились в обратную сторону, спасаясь бегством, но не все. Почему-то, большинство вооруженных людей решило, что она более опасный и серьезный враг, чем Ульрих, справедливо решило, надо сказать, - подумала она. Они стали собираться к ней со всех сторон. Между стрелками вклинивались меченосцы и копейщики. Эти были посерьезней. Но взмахивая головой, руками и ногами, каждый взмах которых был точным и ранящим, она безошибочно выделяла стрелков, пробиралась к ним и убивала. Они были слабей, но опасней. Не для нее.
Она почувствовала, что Ульрих, наконец, вступил в бой, закрываясь наступающими пехотинцами от стрелявших. И снова улыбнулась, себе. Ей на мгновение показалось, что она находится со своим подразделением, со своими товарищами. Этот миг стер недавнюю горечь абсолютного одиночества с ее чувств, покусывающую ее как маленький, но вредный червяк. И она была благодарна мужчине за этот момент ночного боя, за его присутствие сейчас в ее жизни. Сама она бы не справилась с этим так скоро. Хотя бы потому, что не хотела с этим справляться. Она подумала, что мужчина, скорей всего ей не настолько благодарен. Ведь это она вынудила его прийти сюда. Но, ловя его эмоции, она не почувствовала в них никакой особенной окраски. Он был занят боем.
Суматоху схватки пронзил громкий резкий звук какого-то странного музыкального инструмента. Нападающие начали отступать. Эрта решила не преследовать их до тех пор, пока не разберется в чем дело. Воины отступали. Она тоже отступила назад. Достаточно для того, чтобы Ульрих оказался впереди нее. Он не оборачивался, и тоже прекратил бой. Она не стала звать его. Остановившись, она стала ждать развития событий. И пыталась определить насколько серьезно ранены этот человек и его конь. Пара стрел рыцаря все же достали. Коню досталась больше. Некоторые рубленые раны были довольно серьезны. Но, ни тот, ни другой не собирались умирать, с облегчением подумала она, пряча лезвия в подошвах и браслетах на место.
Во двор вступил человек среднего возраста, который, судя по отличиям декора одежды, манерам и отношением к нему остальных людей был здесь предводителем. Он решительно шел к ней, не сомневаясь, не колеблясь, не боясь. Когда он достиг девушки, он брезгливо скривил рот и произнес:
- Кто ты?
- Эрта, убийца, - безразлично ответила она на привычном ей языке Корпуса.
Мужчина раздраженно поморщился, но поняв, что нужного ответа от нее не услышит, обратился к Ульриху:
- Кто это?
Ульрих ответил. Мужчина задал новый вопрос…
Большую часть их разговора Эрта понять еще не могла. Но, эмпатически вычислила из того, что могла понять, что мужчина является отцом спасенной ею девушки и уверен в том, что, сотворенное с ней мертвыми подонками - совершил Ульрих. Поняв это, она брезгливо посмотрела на старшего мужчину. От него не укрылся ее взгляд, и он взбесил его. Эрта отвела глаза в сторону и окатила его пестрыми волнами комплекса успокаивающих эмоций. Помогло не очень сильно, но помогло. И скорее не ей, а Ульриху. Если раньше мужчина только говорил, слушая только ответы на свои вопросы и перебивая ее знакомого, то теперь он начал слушать его более внимательно.
Вскоре Ульрих развернулся и позвал коня. Гром с облегчением выбрался из-под мертвецов, которых еле терпел на себе, терпел только по приказу своего хозяина, и прихрамывая, подошел к нему. Осмотрев коня, рыцарь вскочил в седло и что-то сказал пожилому мужчине. Тот зло выругался, но что-то сказал своим людям. Во двор привели лошадь Ульрике, которую они привели из леса. Подведя к Эрте лошадь, воин ведший ее, сплюнув, бросил поводья и пошел назад.
Ульрих кровожадно посмотрел ему в след, повернулся к ней и сказал:
- Лошадь твоя.
- Зачем она мне? - искренне удивилась Эрта.
Ульрих не совсем понял, чего она хочет, но ответил:
- Тебе.
Эрта огорчено вздохнула и отрицательно покачала головой:
- Я не умею ездить на лошади.
Оба мужчины непонимающе смотрели на нее. Один пытался понять, что она хочет сказать, другой думал, что она не хочет брать подарки у врагов. Эрта обреченно вздохнула и решила, что показать будет лучше, чем объяснять. И попыталась залезть на лошадь, как залезала бы на мото или на унокар, пытаясь при этом скопировать аналогичные действия Ульриха, все же отчетливо понимая, что делает она все совершенно не так же. Потом она взяла поводья и попыталась продвинуть лошадь вперед. И если странная манера ее залезания еще не произвела особого впечатления на окружающих людей, то ее скачки и балансирование этим эффектом вполне обладали. Кое-где послышался хохот. И он разрастался. Люди истерично хохотали над ней, сбрасывая недавнее напряжение боя. Ее знакомый мужчина ошарашено поднял бровь, смотря на нее, незнакомый презрительно и насмешливо усмехнулся.
Конечно, она могла просто крепко держаться в седле и заставить лошадь идти саму так, как удобно Эрте. Но, она не хотела этого делать. Она хотела управлять лошадью по-настоящему, чтобы лошадь под ней была также прекрасна и грациозна как Гром под Ульрихом, а для этого лошадь должна сама управлять своими чувствами. Во взрывах всеобщего терапевтического веселья, Ульрих молча подъехал к ней и легко пересадил ее на Грома. Поводья ее лошади он привязал к своему седлу, прижал Эрту к себе одной рукой, другой рукой натягивая поводья Грома, что-то сказал отцу спасенной женщины и пустил коня вскачь, покидая крепость. Вслед им мужчина сказал что-то злое и угрожающее.
Но, Эрта почувствовала себя счастливой. Прошлое, ну и прошлое, подумаешь, - думала она - зато, в этом прошлом у нее теперь есть своя собственная живая лошадь! И она впервые в жизни скакала на коне, испытывая непередаваемые ощущения упоением скоростью и силой. Не той рекордной безжизненной скоростью флаеров, каров или рейдеров, а живой ощутимой бурлящей скоростью огромного красивого животного, несущего ее по дороге, расплескивающейся брызгами песка из-под копыт. Над нею все еще звездное небо, когда-то будущее ее домом, еще недоступное и красивое как сказка. По сторонам мелькают очерками ветви деревьев и воздух мягко рвется ей навстречу, даря ощущение живого крылатого полета. Как птицы или мифического дракона. Она чувствовала одновременно и спокойствие и волнение, наслаждаясь самозабвением. Отдавшись этим чувствам, она машинально извернулась, вызывая недовольство своего водителя, обхватила его руками за пояс и положила голову ему на плечо, вызывая в нем уже другие эмоции, но сейчас ее не волновало ничто, с его плеча она очарованно смотрела назад, на свою прекрасную лошадь.
Эпизод 8
Безумная
Во двор начали падать трупы лучников. Ульрих не удивился, его это даже раздосадовало. Он подумал, что его отряд самовольно вернулся в замок и решил спасти его таким образом. Но, сейчас ему не из чего было выбирать. Он пытался закрыть от стрел Грома. Конь был весь в крови и хромал, и рыцарь не мог сейчас рассмотреть, насколько серьезно он ранен. Надо было спрятать коня, и под рукой не было ничего, кроме трупов, которых благо нападало со стен достаточно много. Гром был привычным к запаху трупов и крови, но все-таки ему очень не понравилось, когда их на него стали наваливать. Ульриху пришлось даже жестко приказать коню не двигаться.