Мартин не мог понять, удовлетворен ли министр полученными сведениями или нет. Сдвинув брови, Уолсингем перекладывал какие-то документы на столе.
- Что ж, как мне действовать дальше? - решился спросить Мартин. - Может, мне следует попытаться прощупать этого Полея?
- Нет, в этом нет никакой надобности.
- Почему же?
- Этот человек тоже работает на меня.
Мартин буквально раскрыл рот от неожиданности.
- Вот спасибо, - оправившись, заметил он едко. - Как мило с вашей стороны сообщить мне об этом.
- Я не обязан ничего сообщать вам, мистер Вулф. Это вы поставляете мне информацию, - холодно оглядев своего агента, парировал министр. - Какой смысл было объяснять вам, кто такой Роберт Полей, если бы вы сконцентрировались на лорде Оксбридже, как я вам приказывал.
- Этим я и занимался, - Мартин не сдержал своего раздражения. - Я выяснил все относительно Неда Лэмберта. Все, что нам следует о нем знать.
- Вы так думаете? - вопросительно приподнял брови Уолсингем. - Тогда не сомневаюсь, вам известно, что лорд Оксбридж недавно обратился к моему секретарю за паспортом.
Мартин нахмурился, неловко переступив с ноги на ногу.
- Нет, неизвестно.
- Судя по всему, его светлость внезапно почувствовал непреодолимую тягу проехаться по Франции. С чего бы это, как думаете?
- Может, решил для разнообразия попотчевать себя приличным вином? Существуют ведь на свете люди, которые склонны путешествовать просто так, чтобы вкусить радости жизни, например, а для этого не существует страны лучше Франции. И, кроме того, вероятно, у его светлости есть друзья...
- Друзья вроде Томаса Моргана, например? Неустанно плетущего заговоры в пользу шотландской королевы, даже из своей камеры в Бастилии? Иди кузена Марии, герцога де Гиза?
- У вас нет никаких доказательств, что лорд Оксбридж знаком с любым из них.
- Нет, видимо Франция просто вошла в моду этим летом, поскольку лорд Оксбридж - не единственный, кто запросил паспорт. Сэр Энтони Бабингтон тоже.
Мартин хотел было назвать это простым совпадением, но понял, что не стоит проявлять поспешности. Что, если Уолсингем прав и существовала связь между Бабингтоном и лордом Оксбриджем? Что, если Нед каким-то образом все же вовлечен в заговор, а Мартин был просто слеп и не обнаружил этого? Хорошо бы этого не было... ради Джейн.
- Простите меня, сэр. Может статься, я оказался не настолько бдителен, как я думал.
Он ожидал, что Уолсингем возмутится подобной некомпетентностью. Министр жестко, не мигая, смотрел на Мартина, но в его внимательном взгляде, как ни странно, появился намек на симпатию.
- Вы служили мне достаточно хорошо в прошлом, мистер Вулф, но, боюсь, вы допустили роковую ошибку для человека вашего рода деятельности. Вы позволили себе привязаться к объекту слежки. Если не к самому лорду Оксбриджу, то уж точно к его сестре.
- Неужели вы подозреваете, что и Джейн вовлечена в нечто подобное? Вот она уж совершенно ни при чем.
- Полагаю, что да. Но разве вам никогда не приходило в голову, что, доказав виновность лорда Оксбриджа, вы избавили бы Джейн Дэнвер от опасности быть втянутой в заговор? А потеряв брата, дама, возможно, к вам ринется за утешением.
- О да, - горько заметил Мартин. - Нет надежнее способа привязать к себе женщину, чем отправить ее братца на плаху.
- Леди Дэнвер вовсе не обязательно знать о вашем участии в этом деле.
- Я, может, и способен на большой обман, сэр Фрэнсис, но подобную ложь даже я не смогу переварить. Мне придется сообщить ее светлости правду, и она возненавидит меня. Непременно возненавидит. - Мартин устало поскреб бороду. - Мерзопакостное это дело, господин министр, и скорее бы уж оно закончилось. Единственная причина, по которой я поступил к вам на службу, сэр, моя дочь.
- Ваша цель - обеспечить Маргарет лучшее будущее.
- Я сделаю все для своей маленькой дочурки. - Мартин печально улыбнулся. - Я бы подарил ей весь мир, если бы мог, и луну и звезды в придачу.
- Вы считаете наше дело скверным. - Сэр Фрэнсис, нахмурясь, забарабанил пальцами по столу. - Хотите - верьте, хотите - нет, я с вами согласен. Но конец уже виден. - Он взял документ со стола, чуть помедлил, словно бы спорил сам с собой. - Я рискну показать вам кое-что и надеюсь, мое доверие не окажется неуместным. - Уолсингем протянул бумагу Мартину, который с осторожностью принял ее.
- Что это?
- Самое последнее письмо шотландской королевы сэру Энтони Бабингтону. Письмо было закодировано, как и все остальные. Перед вами расшифровка первоначального текста, выполненная Фелиппесом.
Мартин опустил взгляд на документ и похолодел. Его опасения были не напрасны. Шотландская королева требовала от Бабингтона подробных сведений о заговоре. Сколько английских католиков сплотятся вокруг, какие силы ожидаются из-за границы, какие порты станут использоваться для вторжения.
Самые жуткие строчки шли в конце:
"Когда все будет подготовлено должным образом, и в пределах и за пределами королевства, только тогда наступит время этим шести господам приступить и к моему освобождению. Прежде, чем это может случиться, надо обязательно расправиться с Елизаветой. Иначе, если попытка освободить меня потерпит неудачу, моя кузина уже навсегда заточит меня в какой-нибудь жуткой мрачной темнице, из которой мне никогда уже не убежать, если она не уготовит для меня нечто худшее. Не забудьте сжечь это письмо сразу же..."
И на этих строчках Мартин понял, что шотландская королева впорхнула прямо в сеть, сплетенную Уолсингемом, и подписала свой собственный смертный приговор. Фелиппес даже проиллюстрировал свою расшифровку крошечным рисунком виселицы.
Бедная глупая женщина...
- Мои поздравления, - решительно произнес Мартин, отдавая письмо. - Сдается, теперь вы добьетесь, чтобы вам наконец отдали голову шотландской королевы, и всех остальных тоже. Как я догадываюсь, вы приступаете к составлению предписаний для ареста.
- Еще нет. Я по-прежнему не знаю имен заговорщиков, тех шестерых, упоминаемых королевой, - пояснил сэр Фрэнсис в ответ на озадаченный взгляд Мартина. - Я намерен обеспечить доставку ее письма сэру Энтони с подделанным постскриптумом, в подражание руки королевы, с просьбой перечислить всех заговорщиков поименно.
- А если ваша хитрость не сработает?
- Тогда я арестую всех, с кем вы ужинали сегодня вечером, и буду вынужден применять иные методы.
- Вы имеете в виду пытки? - Мартин содрогнулся.
- Безусловно, это крайняя мера, и я бы глубоко сожалел об этом, и именно вы можете помочь мне избежать ее. Немного больше усердия и изобретательности, и вы сумеете обнаружить остальные имена.
- Я сделаю все от меня зависящее, чтобы вы получили список, сэр.
- Даже если имя лорда Оксбриджа окажется среди этих имен?
Мартин чуть дольше необходимого задержался с ответом, но согласно кивнул. Он опасался, что Уолсингем не преминет обсудить его колебания, но министр погрузился в изучение каких-то бумаг на своем столе. Поклонившись, Мартин поспешил уйти, когда его окликнули.
- Мартин! - остановил его оклик сэра Фрэнсиса.
Он замер и удивленно оглянулся назад. Впервые министр обращался к нему по имени.
- Когда начнутся аресты, позаботьтесь держаться подальше, чтобы и вас не задержали.
- Но я работаю на вас, сэр. - Мартин нахмурился. - Ведь вы сумеете поручиться за меня.
- Я-то поручусь, только дело это уже уйдет из моих рук. Если вы попадетесь вместе с заговорщиками, пройдет некоторое время, прежде чем я сумею высвободить вас. Вы можете оказаться в заточении на долгие месяцы, возможно годы. Это было бы слишком мучительно для вашей дочери. Поэтому... поэтому будьте осторожны, - закончил Уолсингем, снова возвращаясь к разбору бумаг. - Доброй ночи, сэр.
Еще долго после ухода Мартина сэр Фрэнсис смотрел в пустоту, озабоченно хмурясь. Он нанимал множество шпионов и агентов, никому из них полностью не доверяя, и уж тем более не испытывая особой к ним симпатии.
Но что-то в Мартине Ле Лупе тронуло его, как ни в ком другом. Возможно, то была его преданность дочери, или, возможно, Мартин обладал тем, что отсутствовало у других, - совестью.
Совесть вовсе не относилась к числу желательных качеств в шпионе, но Уолсингем не мог не испытывать уважение к Мартину именно за это. К несчастью, склонность Мартина к угрызениям совести подразумевала, что на него нельзя было больше полагаться, особенно когда речь идет о Джейн Дэнвер и ее брате.
Но Уолсингем еще в начале своей карьеры научился никогда полностью не зависеть от единственного источника в целях получения достоверной информации. Тогда же он уяснил для себя, что даже наиболее честные люди идут на сотрудничество, если предложить им правильную взятку или оказать на них правильное давление.
Высокий мужчина, который неохотно, не поднимая головы, вошел в кабинет Уолсингема, стоял, потупив глаза, словно ему было невыносимо стыдно за свой приход к министру.
- Добрый вечер, мистер Тимон, - ободряюще улыбнувшись, как можно мягче обратился Уолсингем к своему новому осведомителю. - Я надеялся увидеть вас сегодня вечером.
* * *
Чтобы избежать встречи со стражниками, Мартин нырнул в проход между двумя домами. Ему пришлось бы придумывать основательную причину, по которой он оказался на улицах города после вечернего звона, но в эту ночь Ле Луп уже не в силах был больше лгать и притворяться.
Устало бредя по улице, он видел, как в лунном свете темнел силуэт его дома. "Ангел" напоминал замок, крепость, и обыкновенные оштукатуренные стены хранили его дочь от драконов, которые ей угрожали. Мрачно он отметил про себя, что теперь Мег угрожала новая опасность, и виной тому - он сам.
"Будьте осторожны".
Были эти слова добрым советом или все же угрозой? За внешней мягкостью министра не всегда легко удавалось определить разницу. Сколько бы сэр Фрэнсис ни рядился в тогу скромного пуританина, он станет опасным и безжалостным, если ему перейти дорогу.
Но Мартин и не нуждался ни в каком предупреждении от Уолсингема, чтобы понимать сомнительность своего положения. Играй он свою роль менее вдохновенно, он рисковал бы разоблачением со стороны Бабингтона и его когорты. Какими бы они ни были глупцами, все это были отчаянные люди, подвергавшие свою жизнь опасности. Стоило только возбудить их подозрение, и Мартина ждала неминуемая смерть.
Если Мартин сыграет свою роль хорошо, он добудет информацию, затребованную Уолсингемом, то есть имена шести зачинщиков заговора. Но тогда, если Нед Лэмберт действительно окажется одним из них, Мартин также разоблачит и его, и тем разобьет сердце кроткой леди Дэнвер.
А если Мартин сыграет свою роль слишком хорошо, он рискует быть включенным в число заговорщиков и брошенным в тюрьму, а то и того хлеще...
Мартин тихо выругался. Заколдованный круг, будь все проклято. И почему ему раньше в голову не приходило, насколько он уязвим? Его роль в этой великой драме была слишком незначительной, и его уход со сцены не скажется ни на ком, кроме Мег. Его дочь останется сиротой.
"Нет", - подумал Мартин, сцепив зубы. Он этого не допустит. Усталость виной тому, что его одолели мрачные мысли. Отвратительная тоска накатывает, когда ты, еле волоча от изнеможения ноги, заходишь в столь поздний час в темный, забывший о твоем существовании дом. Весь мир, кроме тебя одного, спит.
Но, стоило Мартину повернуть ключ, как дверь распахнулась ему навстречу. Он опешил. На пороге стояла Кэт, высоко подняв свечу. Миниатюрный дракон в ночном халате. Босые ноги, блестящие синие глаза, красные спутанные волосы, торчащие во все стороны.
- Ага! Вот и сам, крадучись, заползает в дом наконец, - сердито проворчала она.
Оправившись от неожиданности, Мартин занервничал. Переступив порог, он закрыл за собой дверь и требовательно спросил:
- В чем дело? Что-то с Мег?
- С Мег все прекрасно, если не считать того факта, что ей повезло иметь отцом идиота. Где вас черти носят? Вы хотя бы представляете, который сейчас час?
- Представляю. И все в доме тоже об этом узнают, если вы не сбавите голос, - прошипел Мартин. - Какого черта вы-то не спите?
- Вы совсем ничего не соображаете? Не думаете об опасностях, поджидающих всех, кто в одиночку шатается по улицам в такое время? - размахивая свечкой, вопрошала Кэт.
Мартин отпрянул назад, когда пламя свечи прошло совсем близко от его плаща, забрызгав его воском.
- Единственная опасность, которая в этот час поджидает меня, это сгореть заживо от вашей свечи.
Он выхватил у Кэт подсвечник и, схватив ее в охапку, затолкал в свой кабинет прежде, чем она разбудит весь дом очередной тирадой.
- Кэт, простите, если заставил вас волноваться... - начал было Мартин, но женщина вывернулась из-под его руки.
- Меня? Волноваться? Вовсе нет. Это только из-за Мег. Будьте уверены, мне совершенно наплевать, если вам перережут горло в каком-нибудь темном переулке.
Но ей было совсем не наплевать. За вспышкой гнева Мартин сумел разглядеть следы ее переживаний: тревогу, еще затенявшую глаза, маленькую морщинку, взбороздившую лоб.
- Боже мой! Да вы действительно переживали за меня. - Мартин не сумел справиться с улыбкой, несмотря на жуткую усталость.
- Ничего подобного, вовсе нет, - торопливо возразила Катриона. - Я же говорила вам. Это все из-за Мег. Я не хотела, чтобы бедная крошка беспокоилась о своем папочке.
- Ого? Мег заметила, что меня нет? Она тоже где-то бродит по дому? - Сняв подсвечник с каминной доски, Мартин изобразил, будто разыскивает дочь, и даже театрально заглянул под стол.
- Нет, черт бы вас побрал! Она спит, и давно, как и мне следовало бы. Я ждала вас только потому, что мне нужно обсудить с вами довольно неприятный вопрос.
Усмешка Мартина исчезла. Он снял шляпу с пером и короткий плащ.
Он искренне жалел, что заставил Кэт помучиться, но не чувствовал в себе никаких сил для разговоров. Ему хотелось только одного: плюхнуться на кровать и уткнуться головой в подушку.
Он вздрогнул от боли в воспаленном суставе, когда раскладывал одежду сушиться на табурет перед камином.
- А наш разговор не может подождать до утра?
- Уже почти утро.
- Ладно. - Мартин подавил вздох. - Что еще я натворил, чтобы на этот раз вызвать ваше неудовольствие, сударыня?
- Уверена, вы и так все прекрасно знаете. - Кэт одарила его свирепым взглядом. - Пусть мне пришлось принять кое-какую одежду от вас, но я достаточно ясно дала вам понять, что не считаю себя вам обязанной и воспринимаю ваши траты не больше чем вынужденной необходимостью.
- Вы мне ничем не обязаны... - Мартин выгнул бровь в некотором недоумении - ...мои траты... И купил-то я вам всего ничего, какое-то белье, платье, чепец, передник...
- Тьфу-ты, но это-то совсем не передник, будь вы неладны!
Тут только Мартин заметил, что она сжимала в руке. Кэт швырнула на стол небольшую серебряную флягу, которую он спрятал у нее в постели накануне днем.
- Ах это! - Он пожал плечами. - Бог с вами, женщина, я же не усыпал вас бриллиантами или жемчужными нитями. Пустяшное дело.
- Вовсе не пустяшное. Ничего себя пустяк. Мартин, не притворяйтесь, она же серебряная!
Мартин беспомощно развел руками.
- Вы были так расстроены из-за пропажи фляги вашего отца, - попытался он все объяснить. - Я прекрасно понимаю, что я не в силах заменить ту флягу, но мне все равно хотелось что-то сделать для вас. - Он нахмурился. - Но, если я правильно вас понял, я, видимо, переусердствовал? Со мной такое случается. Просто эта серебряная вещица показалась мне премилой. Мне следовало купить вам простую кожаную, чтобы вы не сердились?
- Вам следовало вообще ничего не покупать мне! - выдохнула Кэт, разъяренно топнув ногой.
- Вижу, вижу. Это был, очевидно, глупый жест с моей стороны. Простите.
- Не-ет. Ваш жест... Вы очень добры и... и я не сумею отблагодарить вас. - Кэт резко отвернулась, но Мартин все же успел разглядеть, как блеснули ее глаза.
Неужто слезы?
Кэт совсем нечасто столь по-женски проявляла свои чувства. Но ее дикая гордость и ужасный норов являлись всего лишь маской, прикрывавшей нежность и чуткость, которые ей было столь трудно показывать. Его неожиданный подарок явно тронул ее сильнее, чем она хотела в том признаться. Даже самой себе.
Мартин осторожно попытался приблизиться к Катрионе. Обняв молодую женщину за плечи, он повернул ее к себе лицом, хотя и понимал, что рискует получить оплеуху.
Но Кэт, отчаянно моргая, всего лишь уперлась глазами в его ботинки. Мартин взял ее за подбородок, заставляя посмотреть на него.
- Разве вы уже не отблагодарили меня сполна той заботой, которую вы проявляете к моей дочери? Это я ваш должник! - Он улыбнулся. - Да и какие вообще могут быть счеты между друзьями?
- Ага, так мы теперь друзья? - Кэт фыркнула, вытирая свои глаза тыльной стороной ладони.
- Ну, думаю, да, учитывая, что всю прошлую неделю вы не пытались поджарить меня на вертеле или проломить мне череп. Вот я и подумал, что я, видимо, начал вам хоть немного нравиться. - Заметив, как у нее задрожали губы, он чуть наклонил голову и вопросительно взглянул на нее. - Так я прощен за флягу? И за то, что заставил вас волноваться?
Кэт нехотя хмыкнула.
- Да. По крайней мере, в настоящий момент. - Она забрала флягу со стола и почти благоговейно сжала ее руками. - Асквибо... вы даже заполнили ее асквибо. И как вам удалось раздобыть этот божественный напиток?
- Я понимаю, вы совсем невысокого мнения о Лондоне, но это все же портовый город. Здесь можно достать почти все, если вы заставите поверить в свою платежеспособность. Я совсем не разбираюсь в ирландских напитках, так что я не могу ручаться за качество.
Кэт откупорила флягу, сделала глоток, и на ее лице появилось блаженное выражение.
- Ничего лучше я не пробовала.
Она протянула флягу Мартину. Но, когда он брал флягу из рук Кэт, его взгляд приковала капля, застывшая у нее на губе, наполняя его неодолимым желанием попробовать на вкус ее губы, а не напиток из фляги.
Лучше ему не стало и тогда, когда Кэт языком чувственно провела по нижней губе, захватывая каплю, смакуя, и ее губы стали влажными и сочными.
Заставив себя перевести внимание на флягу, он сделал большой глоток и задохнулся. Ему почудилось, что он набрал полный рот огненной лавы, и та пылающим потоком полилась по его гортани вниз, опаляя все на своем пути.
Слезы выступили у него на глазах.
- Святой Иисусе, женщина, - бессвязно залопотал Мартин, брызгая слюной. - Как... как вы это пьете?
- Немного обжигает. И привкус острый. Надо привыкнуть. - Она усмехнулась. - Я привыкла.
Он продолжал хрипеть, и она стукнула его по спине, случайно задев его больное плечо.
- Ой! Ой! - Торопливо опустив флягу, он сжал пульсирующую болью мышцу.