Эмму этот вопрос тоже интересовал: палата миссис Кент сейчас больше всего напоминала цветочный магазин. С момента ее прихода курьеры с букетами заходили уже пять раз. С огромными, дорогими букетами от лучших бостонских флористов. На их фоне скромные цветы, которые она купила в магазинчике при больнице, выглядели просто жалко.
Да, на сегодня цветов, пожалуй, хватит. Когда она утром заехала в отель проверить почту, ей сообщили, что в приемной ее ожидает букет из двенадцати алых роз. На карточке было имя Гидеона. Может быть, розы – это традиционный подарок для девушки на одну ночь?
– Это от губернатора. Он желает вам скорейшего выздоровления. – На карточке, которую Гидеон приложил к розам, было лишь его имя. Только сейчас Эмма поняла, как жалко это смотрится со стороны – он мог написать хотя бы строчку, стандартное "С нежностью", например. Эмма растерянно огляделась. – Куда мне его поставить? Здесь осталось не так уж много места.
– Пошли в кабинет медсестер. Кстати, всю остальную растительность тоже стоит отправить туда. Не могу переносить этот запах. – И Эмма могла ее понять: от подобной концентрации цветочных ароматов кружилась голова.
– Я могу попросить, чтобы следующие букеты относили в соседние палаты.
– Прекрасная мысль. И пусть пара букетов осядет на твоем столе, хорошо, дорогая? Похоже, тебе не помешает что-то, что сможет поднять тебе настроение.
Вот и верь после этого в волшебную силу макияжа! После ухода Гидеона Эмма провела несколько часов, сжавшись в комочек на старом диване и ругая себя за то, что позволила подобному произойти. Остаток ночи, может, потому, что мысль о сне вызывала у нее отвращение, может, потому, что простыни до сих пор хранили будоражащий воображение запах Гидеона, девушка провела за стиркой и уборкой квартиры. Наверное, поэтому сейчас, несмотря на идеальный макияж, она была больше похожа на зомби.
– Все в порядке, я просто устала. Вчера столько всего произошло. Вы нас всех так напугали.
– Мои сыновья не устают напоминать мне об этом. Они создают вокруг моего недомогания гораздо больше шума, чем следует.
– Они просто заботятся о вас, – пряча улыбку, ответила Эмма, наливая своей начальнице стакан чая со льдом. – И доктор Креншоу тоже.
– Доктор Кренщоу – просто старая перестраховщица! Она уже давно могла бы выпустить меня из этой палаты.
– Боже, видимо, ни в одном флористическом магазине в округе не осталось цветов!
От голоса Гидеона сердце Эммы чуть не выпрыгнуло из груди, и она пролила чай на прикроватную тумбочку. Впервые в жизни она была рада своей неуклюжести – у нее появился прекрасный повод не смотреть на Гидеона. Она схватила салфетку и постаралась не прислушиваться к шагам вошедшего в комнату мужчины.
К несчастью, судя по звукам, он обошел кровать и остановился у нее за спиной.
– Прости, что опять напугал тебя, – прошептал он. Его горячее дыхание щекотало ей затылок. – Доброе утро, Мария.
– Вижу, ты в кои-то веки решил приодеться для визита к любимой бабушке? – услышала Эмма ехидный голос миссис Кент.
– А я вижу, что тебе стало лучше. А что говорят анализы?
– По-моему, доктору Креншоу слишком нравится делать мне анализы! Она просто хочет добавить пару нулей к счету, который выпишет мне за лечение.
– Да, а минуту назад ты говорила, что она просто старая перестраховщица, – откликнулся Гидеон. – Кажется, именно это выражение она использовала, да, мисс О’Рорк?
– Кажется, да, мистер Кент, – кивнула Эмма, не в силах поднять взгляд.
– Рада, что вы запоминаете все, что я говорю, – это похвально. А теперь, Гидеон, где ты был? Я думала, ты придешь пораньше.
– Я заезжал в отель забрать Хинкли, пока он окончательно не перевернул твою спальню.
– Ты опоздал, этот трехногий монстр сделал это еще в первый день своего пребывания. Особенно ему понравился мой кашемировый плед.
– Да, он такой. Не так ли, мисс О’Рорк?
Ну почему он не может просто игнорировать ее присутствие? Эмме пришлось, наконец, поднять голову. "Господи, пусть в его глазах не будет ничего, кроме безразличия!" – подумала девушка. Ей следовало молить о другом: Гидеон никогда не был так красив, как сегодня. Он вновь вернулся к образу моряка: на нем были черные джинсы, облегающие красивые, мускулистые бедра, и темно-синий свитер, который ему невероятно шел. Глядя на него, девушка мысленно застонала.
– Миссис Кент, я сегодня же пошлю плед в химчистку.
– Не нужно, отдайте его этому чудовищу, раз уж он ему настолько приглянулся.
– Но тогда он сразу перестанет его интересовать. Скучно спать на пледе, на котором тебе разрешено спать.
"На котором? Или с которым?" – горько подумала Эмма.
В комнату вошла медсестра:
– Простите, что прерываю вас, но миссис Кент пора делать укол.
Взгляд девушки скользнул по комнате и остановился на Гидеоне, который, заметив его, улыбнулся в ответ. Эмма почувствовала неожиданно болезненный укол ревности.
"Прекрати немедленно, – попыталась успокоить себя девушка. – У тебя нет никаких прав на него".
– Может, вы хотите подождать? – медоточивым голосом продолжила девушка. – Уверяю вас, это не займет много времени.
Но Эмма не собиралась отказываться от своего шанса сбежать. Она взяла букет с прикроватной тумбочки и повернулась к миссис Кент:
– Как и договаривались, я отнесу этот букет медсестрам. – А потом она проскользнет в лифт и подождет где-нибудь, пока Гидеон уйдет.
О нет. За десять шагов от лифта девушка услышала голос Гидеона:
– Эмма, подожди! – Ей ужасно захотелось притвориться, что она ничего не услышала, но она понимала, что это не сработает, и остановилась. – Мария решила раздать цветы медсестрам? – спросил Гидеон, подходя к ней.
– И пациентам тоже.
– Хорошая идея. Твоя?
Эмме было неприятно признавать, насколько ей польстил этот комплимент.
– Только не раздавай все цветы, которые доставят, ладно?
Она удивленно посмотрела на него, а потом поняла, что он имеет в виду:
– Твои розы?
– Я рад, что ты их получила. Сначала я собирался послать их к тебе домой, но не хотел, чтобы букет весь день простоял на твоем пороге.
– Они очень красивые.
– Не такие красивые, как ты.
Эмма почувствовала, как тает под его теплым взглядом.
– Тебе не нужно было это делать.
– Посылать цветы? Но я этого хотел.
– И комплиментов тоже не нужно. Прошлая ночь закончилась, и я ничего не жду от тебя.
Гидеон несколько минут молчал.
– А большинство женщин ждали бы.
– Просто я всегда стараюсь реально смотреть на вещи.
– Мне кажется, у тебя создалось неверное впечатление. Я просто хочу продемонстрировать свое восхищение.
Эмма опустила взгляд, не зная, что сказать. Но следующий вопрос Гидеона стал для девушки еще большей неожиданностью:
– Что ты делаешь сегодня вечером?
– Вечером?
– Да, обычно он наступает, когда заканчивается день. Я хотел предложить тебе поужинать у меня на лодке.
– Тебе не нужно этого делать.
– Позволь мне решать.
К счастью, они подошли к стойке медсестер – Эмме нужна была передышка, вопрос Гидеона дал ей надежду, которую она не желала испытывать. Он зовет ее к себе лишь из-за чувства вины, просто извиняясь за прошлую ночь.
– Прости, мне нужно договориться насчет цветов.
– Но ты так и не ответила на мое приглашение. – Мужчина склонился к ней. Для наблюдающих за ними медсестер это выглядело так, словно он просто хотел поговорить с ней более конфиденциально. Но сейчас Гидеон говорил тем же потрясающе сексуальным, низким голосом, который девушка слышала до этого от него всего один раз – в своей постели. – Ты же знаешь, что хочешь этого.
Господи, ну конечно, она хотела, хотела еще раз почувствовать его руки и губы на своей коже, услышать его голос, шепчущий ей на ухо ласковые слова! Но ведь это вернет ее в объятия мужчины, про которого она должна как можно быстрее забыть. У этих отношений не было ни будущего, ни смысла.
Руки Гидеона легли ей на плечи.
– Я жду.
Девушка судорожно вздохнула:
– Во сколько?
Совершает ли она ошибку? Возможно, но эта мысль не помешала Эмме оказаться на пристани в Бостонском порту. Дверь в каюту парусника была открыта, и оттуда доносились ароматы итальянской кухни. Гидеон велел одеться потеплее, и Эмма послушалась: на ней были джинсы и вязаный свитер вишневого цвета, но, несмотря на это, все ее тело сотрясала дрожь. "Что же ты делаешь?" – продолжала она спрашивать себя. Еще одна ночь вместе сделает неизбежное расставание еще более невыносимым.
Внезапно передумав, она повернулась, чтобы уйти, но ее остановил голос Гидеона, неожиданно вышедшего на палубу:
– Мне показалось, что я слышал шаги. Заходи скорее.
И Эмма поняла, что просто не может сказать "нет". На негнущихся ногах она последовала за ним.
Каюта изменилась с тех пор, как она была здесь последний раз. Свет ламп был приглушен, теперь он больше напоминал огонь свечей, стол был накрыт для двоих, в центре его стояла в вазе одинокая алая роза, рядом с двумя хрустальными бокалами на длинных тонких ножках ждала своего часа бутылка вина. Это напомнило ей их ночную прогулку по Нью-Йорку. И Гидеон был так же прекрасен, как тогда. Он побрился, сменил свитер на белую рубашку, подчеркивающую его широкие плечи и черную смоль кудрей. И его глаза, когда он смотрел на нее, горели огнем желания, которое тут же разожгло ответный пожар в сердце девушки.
– Ты распустила волосы. Мне так больше нравится.
– Спасибо.
Одним шагом он преодолел разделяющее их расстояние и заглянул в карие глаза девушки. Эмма вдруг пожалела, что решила одеть такой теплый свитер, потому что сейчас внутри ее бушевало пламя.
– Я так ждал этого ужина.
– Я тоже, – прошептала в ответ девушка. – Я очень голодна.
– Я тоже. – Одна рука Гидеона обвила талию девушки, притягивая ее ближе, а другая запуталась в ее рыжих кудрях. – И начнем мы, пожалуй, с десерта.
Глава 9
Хинкли не мигая смотрел на Эмму, он растянулся у нее на коленях, больше заботясь о том, чтобы его продолжали чесать, чем о сочувствии к запутавшейся девушке. Прошло три дня с тех пор, как миссис Кент попала в больницу. И три ночи с Гидеоном. И каждый день Эмма прокручивала в своей голове один и тот же монолог – о том, что отношения с Гидеоном – это очень плохая идея. С большой буквы "П".
– У нашего с ним корабля есть лишь один путь – на дно, и, если у меня осталась хоть капля здравого смысла, я должна сойти с него до того, как утону. – Вот только Эмма совсем не была уверена в ее наличии.
Девушка подняла голову и вгляделась в алые разводы, окрасившие горизонт. Гидеон все еще спал внизу, в каюте. По крайней мере, когда час назад она выскользнула из-под одеяла, она слышала его тихое похрапывание. За последние несколько дней ее привычкой стало подниматься на палубу и смотреть, как солнце медленно поднимается из-за горизонта. Этим утром дул влажный, пробирающий до костей ветер, принесший с моря остатки тумана, и Эмма дрожала от холода. Окончательно замерзнув, девушка попыталась поплотнее закутаться в вязаный свитер и тут же задрожала еще сильнее, но уже по другой причине: шерсть была пропитана запахом Гидеона. Может, он позволит ей оставить этот свитер себе, когда уйдет. "Он уйдет, – со вздохом напомнила себе Эмма, – и это неизбежно". Ее сердце болезненно сжалось. Хоть она и пыталась жить сегодняшним днем и гнать от себя мысли об их скором расставании, они приходили вновь. Возвращая ее на палубу на рассвете.
Хинкли ласково потерся о руку девушки, требуя внимания.
– Ты прав, мой хороший, пора прекратить волноваться и найти себе занятие получше, – вымученно улыбнулась девушка, поглаживая пушистую спину. Ответное громогласное мурлыканье заглушило звук моторов проплывающих мимо рыбацких лодок. – Жаль, что я не могу быть такой же безмятежной, как ты, – вздохнула девушка.
– Хватит, Эмма, мир не вынесет таких печальных глаз.
Гидеон поднялся на палубу, держа в каждой руке по кружке горячего кофе, Эмма растаяла под его ласковой улыбкой. Господи, как он может быть таким красивым в такой ранний час?
– Я надеялся, что найду тебя здесь. Похоже, ты превращаешься в настоящего морского волка.
– Я и представить себе не могла, как прекрасен залив на рассвете. Здесь так хорошо и спокойно.
– Это так, – улыбнулся он, усаживаясь рядом с девушкой и внося свой вклад в почесывание Хинкли. Кот радостно выгнулся, чтобы у большего количества рук было больше пространства для деятельности. Гидеон хитро улыбнулся. – Это его движение напоминает мне кого-то еще. Видимо, все дело в моих волшебных руках.
Он, несомненно, прав, но это не значит, что его следует поощрять.
– Думаю, все дело в неожиданном количестве рук на его спине.
– Наверное, да. Но как же он будет жить, когда ему опять придется довольствоваться вниманием лишь одного человека?
Эмма замерла, услышав эти слова. То есть когда Гидеон покинет Бостон? Они не говорили о его отъезде, но скоро миссис Кент выписывают из больницы, а значит, ничто больше не будет его здесь удерживать.
– Хинкли переживет, он уже и так достаточно избалован.
– Да, он уже привык к неожиданным ударам судьбы. – Похоже, они уже обсуждают не Хинкли.
Солнце тем временем оторвалось от поверхности воды.
– Оно такое красное, – заметила девушка, вглядываясь в горизонт. – У моряков это считается дурной приметой, да?
– Ты знаешь моряцкие байки? Скоро ты начнешь пить ром и распевать песни про сундук мертвеца.
– Не забудь про попугая на моем плече – мне ведь нужны подходящие аксессуары.
– Ты будешь прекрасна.
Так они и общались: когда их разговор переходил в ненужное русло, они быстро меняли тему, словно знали, что ни к чему хорошему подобные беседы не приведут.
– Скажи, Эмма, – заговорил Гидеон, укладывая голову на плечо девушки. – Этот твой новый имидж означает, что ты готова принять мое предложение? – Он имел в виду уроки хождения под парусом, которые он предложил ей прошлой ночью.
Эмма покачала головой:
– Нет, спасибо. Я же сказала тебе, океан слишком холодный в это время года.
– А я сказал тебе, что мы можем отправиться на Сент-Мартин. Me casa es su casa, дорогая Эмма.
– А мне казалось, что там в ходу французский язык.
– Хорошо, ma mansion est vorte maison. Или лучше сказать ma boteau est vorte boteau.
"Моя лодка – это твоя лодка", – перевела про себя Эмма. Девушка не могла придумать ничего более соблазнительного, чем жизнь вместе с Гидеоном на его паруснике на каком-нибудь тропическом острове. Она была бы совершенно счастлива, если бы он говорил серьезно, но это было не так.
– Спасибо, но я чувствую себя увереннее на суше.
– А мне показалось, что ты прекрасно чувствуешь движение воды.
У Эммы запылали щеки: Гидеон говорил о том, как они вчера занимались любовью под шум волн. Мужчина осторожно, за подбородок, поднял голову девушки и запечатал ее губы страстным поцелуем. Это было так приятно, что девушка даже удивилась, что не замурлыкала, как Хинкли.
– Ты стала бы чертовски хорошим помощником капитана, – прошептал Гидеон ей на ухо.
Повинуясь инстинкту, Эмма нежно провела рукой по щеке мужчины, чуть коснувшись кончиками пальцев его чувственных губ. Затем ее рука спустилась вниз по шее и скользнула под воротник белой рубашки.
– Ты собираешься на работу?
– Небольшое семейное совещание за завтраком, назначенное волевым решением Марии на сегодняшнее утро.
– Да, прости, я забыла. – Организация этого завтрака была одним из первых заданий, которое миссис Кент дала Эмме, выписавшись из больницы. – Пойду приму душ. – Эмма собралась вставать, но Гидеон поймал ее за запястье:
– Тише, некуда спешить.
– Ты шутишь? Когда твоя бабушка что-то требует, все это выполняют.
– Но это касается лишь ее сыновей и меня. Тебе же совершенно некуда торопиться. Тебе и так предстоит весь день выполнять ее поручения, так что сейчас ты можешь выпить еще одну чашку кофе и приласкать Хинкли. А мне стоит подумать о том, как вечером получше приласкать тебя.
С этими словами он нежно поцеловал девушку, крепко прижав ее к себе. Его губы были на вкус как кофе, и перечная мята, и что-то еще пряное и терпкое. Ощущение было совершенно невероятным, оно вызвало в груди Эммы настоящий шквал эмоций. Похоже, его поцелуи стали для нее настоящим наркотиком.
– Теперь мне совсем не хочется идти на этот завтрак, – прошептал Гидеон, наконец оторвавшись от губ девушки. Эмма готова была полностью поддержать его нежелание.
– Но твоя бабушка…
– Да, ты права. – Гидеон со стоном отстранился. – Мы продолжим вечером, хорошо?
Эмма кивнула в ответ, она не смогла бы отказаться, даже если бы захотела.
Боже, когда это его дядюшка успел стать таким надутым засранцем? Гидеон устало откинулся на спинку кресла, стараясь не прислушиваться к рассуждениям Эндрю о молотом кофе и яичной маске для лица. Может быть, это дурное влияние Сюзанны? Гидеон попытался представить Эмму с подобной маской на лице, но не преуспел. Зато он тут же вспомнил, как очаровательно она выглядела сегодня утром. Она была почти целиком укутана в его свитер, из которого виднелись только ее личико и рыжие кудри. И еще бесконечно длинные, соблазнительные ножки, от которых было невозможно отвести глаз. Как он хотел бы сейчас оказаться на лодке вместе с Эммой.
Странно, когда их отношения с Эммой только начинались, Гидеону казалось, что они быстро ему наскучат. Но последние три дня лишь еще сильнее распалили его страсть. Кроме того, они предоставили Эмме обширную информацию о его умении заниматься любовью, а он узнал, что она хочет его так же сильно, как и он ее. Но тогда почему она не желает отправиться с ним на Сент-Мартин? Они бы прекрасно провели время вместе под жарким тропическим солнцем. Он бы показал ей все те прекрасные места, о которых рассказывал, а ее глаза сияли бы от восторга, как в том момент, когда он…
– Гидеон?
– Хмм? – Он постарался сосредоточить свое внимание на Марии.
– Я хотела узнать, что еще сказал тебе Росс во время вашей встречи в Нью-Йорке.
– Ничего, о чем я бы тебе уже не рассказал. Мой рассказ о скором и неизбежном процветании "Отелей Кентов" его полностью удовлетворил. А что?
– Вчера я получила письмо от Герарда Амбитея, который заботливо интересовался моим здоровьем.
– Помнишь, мама, у тебя был сердечный приступ, – сказал Эндрю. – Это просто вежливость.
– Глупости, Герард Амбитей не знает такого слова. От этого письма дурно пахнет. И поэтому нужно еще раз убедиться в полной лояльности Росса Чемберлена. А что бы было, если бы мой сердечный приступ случился на двадцать четыре часа раньше? В этот раз нам повезло, но никто не знает, что будет в следующий раз.