Он наблюдал за ней весь вечер и заметил, как она внезапно отвернулась от собеседника и отрешенно посмотрела вокруг. В этом взгляде было что-то очень знакомое и близкое ему. Что-то, что связывало их. Была в ней какая-то тайна, но он не сразу понял, что именно она пытается скрыть. Только позже он понял, что это было. Страх потери. И это объединяло их.
Он догадывался, что в жизни Джилл было много мрачных минут, оставивших шрамы в ее душе. Воспоминания все еще свежи в памяти и продолжают причинять боль. Колин хорошо понимал ее. Он тоже испытал боль потери.
И тогда он понял, что ему не нужен никто, кроме нее. Он принял решение терпеливо ждать. До тех пор, пока она сама не поймет, что они должны быть вместе.
Ему не потребовалось много времени, чтобы узнать: ее интересует только один мужчина - Дес Бэрон. Но: проанализировав ситуацию, Колин пришел к выводу, что Джилл и Дес противопоказаны друг другу и что он, Колин - единственный мужчина, который подходит Джилл. Впрочем, она этого пока не знает. Что же, он согласен ждать. У него хватит на это терпения.
С тех пор он стал наблюдать за ней, угадывать ее настроение. Ему было интересно знать, что делает ее счастливой, что грустной. Это было нелегко. Джилл была очень замкнутой. Но Колин не терял надежды, что удастся с ней сблизиться.
Возможно, такой случай представится сегодня. Мигрень сделала ее такой беспомощной. А может быть, она просто устала? Он заметил это на вечеринке, хотя никто из ее друзей и деловых партнеров не обратил на это внимания. Вот почему он вернулся.
- Как ты? - спросил он шепотом. - Ты сможешь переодеться?
Дрожь охватила ее тело.
- Мне холодно.
Колин встал и направился к шкафу. Там были аккуратно развешаны деловые костюмы, блузки, юбки. Он нашел длинную бежевую ночную рубашку с глухим воротником и халат того же цвета. Его ладонь скользнула по ткани. Кашемир. Превосходно. Ткань такая мягкая, именно то, что нужно.
Колин вернулся и увидел, что Джилл лежит с открытыми глазами. Он положил рубашку на край кровати.
- Эта подойдет?
Она едва заметно кивнула, потом закрыла глаза.
- Я сама.
В других обстоятельствах она никогда не позволила бы ему помогать ей переодеться, но сегодня была беспомощна и слаба как ребенок.
- Знаю, что можешь, - Колин не стал с ней спорить, - но раз я здесь, то должен же я быть полезен тебе хоть чем-нибудь.
Он осторожно усадил ее на кровати и стал говорить очень тихо. Так тихо, что не был уверен, что она его вообще слышит.
- Я хочу тебе кое-что сказать, дорогая. Это небольшое признание. Надеюсь, ты согласишься, что я редко ошибаюсь.
Джилл презрительно фыркнула. Что за самонадеянность! Он улыбнулся. Она все слышит.
- Но сегодня я ошибся. Деса не было в твоей спальне.
- Он… не пришел.
- Он никогда не приходит на твои вечеринки, не так ли?
- Иногда.
- Люди могут подумать, что ты ему безразлична. - Он быстро расстегнул молнию на ее платье, потом спустил рукава с плеч.
- Это не так…
Платье соскользнуло на талию, и на Джилл остался только кремовый кружевной лифчик. У Колина пересохло в горле, он прижал Джилл к себе, чтобы расстегнуть застежку. Ее кожа благоухала. Колин увидел ее грудь с нежными розовыми сосками, затвердевшими от холода. И замер, зачарованный ее красотой.
Он снял с нее лифчик и продолжил:
- Я думаю, ты решила добиться его, чего бы это тебе ни стоило, я прав? - Он надел ночную рубашку ей через голову. - Подними, пожалуйста, руки!
- Ты не прав. - Она с трудом произносила слова, пытаясь сосредоточиться. - Я нравлюсь Десу.
- Да, как член семьи. Подними руки, милая, я надену рубашку.
Она медленно подняла руки.
- Но я должен сказать тебе, что у тебя нет ни единого шанса заполучить его в постель, а тем более к алтарю.
- Нет, есть, то есть, я имею в виду, почему ты думаешь, что нет?
Он осторожно надевал на нее рубашку, стараясь не смотреть на ее груди. Нечаянно ладонь прикоснулась к одной из них. Он с трудом сдержал стон. Ее груди были именно такими, какими он себе их представлял, - округлыми, упругими и приподнятыми. Достаточно полными, чтобы заполнить его ладони, но не слишком большими, чтобы мужчины сворачивали шеи, когда она шла мимо. Точно такими, какие он любил.
- Ну, прежде всего, - сказал он, и хрипота выдавала его волнение, - насколько я знаю, он считает тебя членом семьи, и я не думаю, что переменит свое мнение. Кроме того, ты совсем не похожа на роковую женщину, не так ли?
- Я…
Наконец ему удалось натянуть на нее рубашку. Самая сложная часть работы была сделана. Он едва поборол искушение.
- Женщина…
- Роковая, - закончил он, видя, что ей сложно выговорить всю фразу.
- Да.
Она с удивлением посмотрела на рубашку, словно не понимая, каким образом оказалась в ней.
- Ложись. - Он помог ей откинуться назад на подушки. - Я бы хотел видеть в тебе роковую женщину, но, боюсь, это не так.
Он просто заговаривал ей зубы, хотя сейчас она вряд ли в состоянии заметить, как сильно он ее хочет. Его сводил с ума каждый ее жест, каждое движение. Он часто ловил себя на том, что готов наброситься на нее и целовать в присутствии людей.
Он наклонился над ней, стягивая вечернее платье с ее стройных ног, и не мог оторвать от нее глаз. На ней были трусики - тонкая полоска шелка и кружев, - гармонировавшие с лифчиком.
- Я собираюсь заставить Деса есть из моих…
- Рук? - Ему снова пришлось заканчивать фразу голосом, дрожащим от желания, которое она вызывала в нем. Ему все труднее становилось контролировать себя в ее присутствии. Надо научиться сдерживаться.
- Он мне нужен.
Колин прочистил горло.
- Ошибаешься. Ты все придумала. А на самом деле хочешь другого. Тебе нужно получить пятьдесят процентов "Бэрон интернэшнл", которые Дес унаследует от дяди Уильяма, когда тот умрет, а ты приобретешь главный пакет акций и сможешь диктовать условия своим сестрам.
Он натянул рубашку ей на ноги.
- Да нет. - Она прижала руку к виску. - Когда мы поженимся, я получу пятьдесят процентов бизнеса нашей компании.
- Именно это я и имел в виду.
Она замолчала, подыскивая нужные слова, чтобы ответить.
- Ты желаешь дяди Уильяму смерти?
Она широко распахнула глаза и сразу закрыла их.
- Нет, я люблю его.
- Иногда мне кажется, что ты не знаешь, что такое любовь, - пробормотал он. - Это чувство никак не вписывается в твои планы.
- Что?
- Успокойся и сядь, пожалуйста.
Колин помог ей сесть на кровати. Он вертел ее в руках, словно куклу. Приподнял, вытащил из-под нее одеяло, положил ее голову на подушку. Ей не становилось лучше, и она была совершенно беспомощной.
- К тому же вряд ли ты получишь эти пятьдесят процентов. Дес захочет сам распоряжаться ими.
- Когда мы поженимся…
- Если вы поженитесь, ты хочешь сказать. Предположим, что тебе удалось выйти за него замуж. Неужели ты и вправду думаешь, что, очарованный тобой, он забудет о наследстве?
- Да, он…
- Ошибаешься, милая. И потом, разве ты единственная женщина, которой нравятся Дес и его наследство "Бэрон интернэшнл"?
- Кого ты имеешь в виду?
Теперь осталось только поправить рубашку и укрыть ее одеялом.
- Так лучше? Тебе тепло?
Джилл вздохнула, и Колин подумал, что это вздох облегчения. Но она нахмурилась.
- Дес… - Она опять прижала руки к вискам. - Вообще-то я никогда не замечала, что его интересует…
- Так оно и есть. Ему никогда не было дела до "Бэрон интернэшнл". Но уверен, все может измениться, когда он станет его владельцем. Ведь Дес хороший бизнесмен. Как ты себя чувствуешь?
- Я… - Джилл замолчала. Она рассердилась на Колина, к тому же очень сильно заболела голова. - Мне плохо.
Колин посмотрел на часы.
- Прошло уже пятнадцать минут, как ты приняла лекарство. Оно должно было подействовать.
- Скоро будет лучше.
- Ты хочешь сказать, что нужно еще время?
Она не ответила. Он смотрел на ее бледное, искаженное болью лицо и чувствовал себя беспомощным.
- Я позвоню твоему доктору. Где номер его телефона?
Она застонала и пробормотала:
- Ингалятор.
- Что? Ингалятор?
Она протянула дрожащую руку и указала на тумбочку. Колин выдвинул ящик и, увидев ингалятор между пузырьками с лекарствами, достал его.
- Этот?
Джилл взяла прибор, с помощью Колина приподнялась на кровати и посмотрела на него.
- Это поможет мне, я скоро буду в порядке!
- Ладно.
- Ты уйдешь?
- Как только тебе станет лучше.
Она вдохнула лекарство и откинулась на подушку.
Через несколько минут ей стало легче дышать. Она лежала очень тихо. Нет, решил Колин, он не оставит ее одну ночью в этом большом доме. Если ей опять станет хуже, она одна не справится.
- Джилл, - позвал он.
Она не ответила. Но когда Колин встал с кровати, открыла глаза.
- Ты уходишь? Прямо сейчас?
- Нет.
- Можешь подождать чуть-чуть?
Он поверить не мог, что она просит его остаться. Должно быть, она чувствовала себя совсем плохо.
- Конечно, останусь. Сколько пожелаешь.
Ее глаза были закрыты.
- Только чуть-чуть, - прошептала она.
Он снял пиджак, развязал галстук, закатал рукава рубашки и сбросил ботинки. Потом присел на другой конец кровати, взял пару подушек, положил их под голову и лег.
Девушка застонала. Одурманенная лекарствами и болью, придвинулась ближе к нему. Наверно, ей все еще холодно. Колин прижал ее к себе, хотя он лежал поверх одеяла. Положил ее голову себе на грудь.
Колин мог лежать так вечность. Но думал только о том, чтобы ей было удобно. Она снова застонала. Что ему делать?
Глава вторая
Ее разбудил запах. Она ощущала его сквозь сон. Происходило что-то, о чем она не знала, чего не планировала. Джилл уже совсем проснулась, но не спешила открывать глаза. Что-то было не так. Внутреннее чувство подсказывало ей, что не стоит торопиться. Ей было тепло и уютно в кровати, но она все еще чувствовала слабость. И чего-то боялась.
Потом вспомнила. У нее была мигрень прошлой ночью. Теперь все в порядке, но, как всегда, в голове остались воспоминания о пережитой боли. Джилл вздохнула. Два месяца у нее не повторялся приступ болезни, и она убедила себя в том, что мигрень прошла окончательно. Проклятье. На этот раз боль была невыносимой. Она чуть не убила ее.
Что же произошло? И что это за запах, который ее преследует?
Она попыталась восстановить события прошлой ночи. Но это плохо получалось. Она никак не могла вспомнить, что случилось вчера после вечеринки. Прием удался. Это она хорошо помнила. Холланд Матис и Тайлер Форстер согласились на все ее условия. Она хотела обсудить с ними дела и поэтому пригласила гостей. Теперь можно разрабатывать новые проекты сотрудничества.
Шампанское. Голубые свечи. Золотисто-карие глаза. Волосы, которые всегда хотелось расчесать.
Колин.
Теперь она вспомнила. Он появился в саду после того, как все гости разъехались. Он вернулся, потому что почувствовал, что с ней неладно. Это очень странно.
Иногда Колин просто выводил ее из себя. Никому, кроме него, это не удавалось. Она пыталась не обращать на него внимания, но это на него не действовало. Когда она пыталась осадить его, он только смеялся в ответ.
Год назад он предложил ей полететь вместе с ним и его друзьями в Корпус-Кристи на его последней игрушке - самолете. Это было в день рождения ее сестры Тесс. Но он улетел без нее, потому что она опоздала на пятнадцать минут, а он не стал ждать. Она была просто в бешенстве.
Таких примеров много. Но иногда он даже нравился ей. Правда, ей это было безразлично. Дес - другое дело. Дес - это мужчина, за которого она хотела выйти замуж. Только разговора об этом между ними пока не было.
Сейчас она испытывала к Колину чувство благодарности, хотя терпеть не могла быть кому-то обязанной. Но Колин был рядом с ней во время приступи мигрени.
Возможно, она и сама бы справилась с болью, но кто знает, что могло случиться, если бы Колина не было с ней. Надо бы как-то отблагодарить его. Может, подарить цветок в горшке для его офиса?
Думать об этом было мучительно. Надо посоветоваться с Молли. Сейчас она плохо соображает.
Джилл медленно открыла глаза. Спальня была залита солнечным светом. Обычно она чувствовала прилив бодрости и быстро вставала с кровати, готовая встретить новый день. Но не сегодня. Она чувствовала себя обессиленной, измученной, и ей до смерти хотелось остаться в постели.
Обычно ей удавалось предотвратить приступ мигрени, прежде чем она наносила главный удар, и продолжать свою работу. Но прошлой ночью она позволила себе расслабиться и положиться на лекарство, а не на свою силу воли.
Джилл повернула голову и взглянула на часы рядом с кроватью. Семь тридцать. Обычно она уже к семи была в офисе. Если встать прямо сейчас, она успеет приехать в офис к восьми тридцати, в крайнем случае - к девяти. Она заставила себя сесть в постели.
- Тебе лучше?
Джилл напряглась. Застыла. Колин. Она резко повернулась и ахнула. Он лежал на спине, подложив руку под голову; одеяло натянуто по пояс, голая грудь открыта. Золотистые волосы покрывают ее легким облаком. Господи боже, он что, голый? Она закрыла глаза. Потом открыла их снова:
- Что ты здесь делаешь?
Он фыркнул. Кровать прогнулась под его тяжестью, когда он, опершись на один локоть, посмотрел на нее. Он оказался совсем рядом. Его лицо было так близко, что она могла видеть золотистые лучики в его глазах.
- Ты не помнишь?
- Я…
Воспоминания замелькали перед глазами. Она не выгоняла его, но и не просила остаться. Кажется, так. Потом появились другие картины. Боль была такой сильной, что она прижималась к нему, надеясь, что его сила поможет прогнать боль. Но…
Она хмурилась все больше и больше.
- Я помню, ты лег поверх одеяла.
Как только он оказался рядом, ее неудержимо потянуло к его теплу, и она непроизвольно прижалась к нему. Но одеяло, несомненно, было между ними.
Теперь она поняла, какой запах разбудил ее. Все постельное белье и воздух вокруг были пропитаны ароматом специй и мускуса. Это был очень сексуальный аромат, им обладал только Колин, и теперь все вокруг пахло им.
- Я не думала, что ты останешься на всю ночь. И тем более не предполагала, что ты… хм… разденешься.
Он сел в кровати. Одеяло сползло ниже, она увидела эластичный пояс его трусов и вздохнула с облегчением. Хорошо по крайней мере, что он не совсем голый.
- По правде говоря, я не собирался оставлять тебя одну. Если бы ты ничего не сказала, я бы ждал за дверью, пока ты не уснешь, а потом вернулся бы в спальню.
Она моргнула.
- Почему?
- Потому что ты была больна и беспомощна и была еще сотня причин, по которым я не мог уйти. Представь себе, что тебе стало бы хуже или лекарство дало бы побочный эффект… Могло случиться все что угодно. Пожар, к примеру, при полной твоей беспомощности. Нет, Джилл, никак нельзя было оставлять тебя одну.
Джилл никогда не видела у него таких глаз. Она закусила губу. Детская привычка, означавшая, что она нервничает.
- Но как же получилось, что ты лежал поверх одеяла в одежде, а потом оказался под одеялом и обнаженный.
Он улыбнулся.
- Даже после того, как лекарство подействовало и ты заснула, тебе все равно было неуютно. Я решил, что ты никак не можешь согреться. Как только я разделся, лег под одеяло и прижал тебя к себе, ты сразу расслабилась, так что я был прав.
У нее не нашлось слов, чтобы ответить на это. Она была одурманена мигренью и лекарствами и действовала бессознательно, не отвечала за свои поступки. Лекарства всегда странно действовали на нее. Она вспомнила, как он притянул ее ближе, как тепло ей стало рядом с его сильным горячим телом.
- Когда ты проснулся?
- На рассвете.
- Почему ты не разбудил меня? - Первый раз в ее голосе появилось раздражение.
Он улыбнулся в ответ. Она поймала себя на том, что наблюдает за его губами. Они были такими полными и чувственными. И эта ямочка на щеке. Она уставилась на нее как зачарованная.
- Хорошее воспитание.
- Извини?
- Я не разбудил тебя, потому что это было бы невежливо.
- Почему, черт возьми?
- Ты слишком тесно прижималась ко мне.
Она резко втянула в себя воздух. В голове вспыхнула картина: ее нога между его ног, ее рука на его талии. Она покраснела. Его глаза не отрывались от ее лица.
- Кроме того, ты так сладко спала. Я просто не мог разбудить тебя. Всю ночь я лежал в одном положении. Мои мускулы застыли, мне нужно было размять их, поэтому пришлось отодвинуться от тебя, но я старался не потревожить твой сон. Извини.
Она кивнула, сама не понимая почему. Наверно, была благодарна ему хотя бы за то, что не проснулась в его объятиях. Это было бы ужасно неудобно и неприлично.
- Как ты себя чувствуешь? - Он откинул одеяло и встал. Его черные трусы плотно облегали фигуру, и он не испытывал ни тени смущения, разгуливая в них перед ней, словно для него было вполне естественно находиться в одних трусах в чужой спальне. А может, он и в самом деле привык одеваться и раздеваться в женских спальнях?
Колин не дал ей времени как следует возмутиться, потому что, стоя спиной к ней, принялся натягивать брюки. Она не могла не заметить, какая мускулистая у него спина, какие упругие ягодицы и стройные ноги. У нее в горле пересохло. Она знала его больше двух лет, но никогда не представляла себе, как он выглядит без одежды. Почему она думает об этом сейчас? Его обтягивающие трусы не скрывали почти ничего.
- Джилл? - Что?
- Ты не ответила на вопрос. Тебе лучше?
Она словно смотрела замедленное кино. Он застегивал брюки, и мускулы играли под его кожей. В солнечном свете золотились волоски, покрывавшие его загорелые ноги. Когда он застегнул брюки на талии и она услышала звук молнии, ей стало вдруг жалко, что все так быстро закончилось. Странное, незнакомое чувство, смутившее ее. Тут она осознала, что Колин удивленно смотрит на нее, и вспомнила, что так и не ответила на вопрос.
- Хорошо, да, я чувствую себя хорошо.
- В самом деле?
- Да.
- Боль прошла полностью?
- Нет, остались воспоминания.
Его глаза сузились.
- Что-то не так, Джилл? - мягко, сочувственно, как и прошлой ночью, спросил он.
- Ничего. Просто… Мне жаль, что тебе пришлось остаться здесь на всю ночь. Тебе же было неудобно. - Она не стала уточнять почему. - Удалось хоть немного поспать?
- Да, после того, как ты затихла и я удостоверился, что ты спишь, я позволил себе заснуть.
Она засмеялась.
- Я думала, ты привык спать с женщинами.
Он странно посмотрел на нее и потянулся за рубашкой. Что означал этот взгляд?
- И давно тебя мучают мигрени?
Она уставилась на его голую грудь.
- Не очень давно.
Он надел рубашку.
- Неправда. Я видел даты на лекарственных этикетках. Некоторые были куплены год назад.