Боялась, потому что также прекрасно понимала: этот человек вряд ли умеет любить. Даже не так, как любят в книгах, а так, как любят обычно мужчины подобного типа. Строго, очень сдержанно, молчаливо; такая любовь проявлялась на поверхности очень редко, выливаясь в немного неуклюжую нежность и обстоятельную ответственную заботу. Ольга ещё помнила; именно так любил её маму отец, когда был жив.
А надеяться, что в свои годы Ульвар сын Тора вдруг решит этому научиться, было вовсе глупо.
В итоге ей было очень грустно и обидно, и она совершенно не представляла, что делать. Но надеялась, что у неё будет шанс хоть что-то изменить в своей жизни к лучшему.
- Ты сейчас отвезёшь меня в какой-нибудь исследовательский центр? - рискнула нарушить тишину Ольга, пытаясь отвлечься от мрачных мыслей. Новая тема, правда, оптимизма не добавляла, но хотя бы был шанс немного прояснить собственное будущее.
- Вот ещё, - недовольно поморщился мужчина.
- Но… куда? - растерялась от такого ответа гостья из прошлого.
- Увидишь, - отмахнулся он. - Вполне достаточно будет привозить тебя туда днём. Куда ты денешься из поместья, - Ульвар вновь недовольно поморщился.
- Поместья?! - женщина в недоумении вопросительно вскинула брови. Даже гадостное ощущение собственной бессмысленности и пустоты несколько отступило при подобных известиях.
- Увидишь, - вновь коротко бросил мужчина и потянулся к управлению. Только теперь Ольга заметила, что основную часть обзорного экрана уже занимает отлично узнаваемый серо-голубой шарик планеты. С этого ракурса Земля казалась прежней.
"Север-3" располагался на самой северной оконечности Европы, на территории бывшей Норвегии. Такой выбор точки назначения объяснялся просто: это был ближайший космодром к тому месту, которое Ульвар много лет назад мог назвать своим домом, и в котором не был уже очень давно. Теперь же сын Тора логично рассудил: если жить на Терре, то именно там. Именно это место он назвал "поместьем", и именно там планировал разместить своё новое приятное приобретение. Во всяком случае, пока не надоест; а потом, когда игрушка утомит, можно будет окончательно отправить её в исследовательский институт. Если к тому времени, конечно, она будет представлять какую-то ценность для науки.
Родные края встречали Ульвара сына Тора весьма характерной для этих мест весенней погодой, промозглым холодом и снегом с дождём. Обо всём этом проинформировали датчики севшего на гладкое покрытие космопорта истребителя, но мужчина плевать хотел на подобные мелочи. Суровый викинг не боялся холода; и, одной рукой прихватив за запястье судорожно вцепившуюся в свои скудные пожитки женщину, а второй - подхватив небольшой вещмешок с личными вещами, абсолют отправился здороваться с родными местами.
Правда, предаться ностальгии у мужчины не получилось. Стоило ступить на землю и, прикрыв глаза, с наслаждением втянуть пахнущий морем холодный воздух, его безобразным образом отвлекли. Судорожно всхлипнув, гостья из прошлого дёрнулась от порыва ветра и предприняла попытку вжаться в бок норманна и одновременно поплотнее закутаться в тонкую рубашку, с трудом балансируя на самых кончиках пальцев босых ног.
Сын Тора, смерив женщину озадаченным взглядом, запоздало сообразил, что очень немногие люди подобную температуру воздуха считают комфортной. И, похоже, его новое приобретение к их числу не относилось. Раздражённо выругавшись себе под нос, Ульвар бросил сумку на землю, выпустил запястье женщины и принялся стягивать с себя китель. Причём ругался он не столько на оказавшуюся излишне хрупкой Ольгу, сколько на собственную рассеянность.
Когда женщина сообразила, что планирует сделать её спутник, глаза её от удивления приняли форму почти правильного круга. Поверить, что вот сейчас он действительно…
Поверить пришлось очень быстро. Расстегнув китель, Ульвар накинул его на плечи мгновенно утонувшей в одежде беловолосого гиганта женщине. Критически оглядев получившуюся конструкцию, махнул на всё рукой, основательно завернул её в слои плотной ткани и легко подхватил одной рукой, устраивая на предплечье. Поскольку держаться напоминающая самой себе куколку бабочки женщина не могла, оставалось уповать на ловкость мужчины; в которой, впрочем, сомневаться не приходилось.
Нельзя сказать, что Ольга мгновенно согрелась: всё-таки китель, даже в три слоя, был не той одеждой, в которой нормальному человеку комфортно при близких к нулю температурах. Но так было, определённо, лучше, да и владелец кителя грел не хуже печки.
"Северный-3" был довольно пустынным космодромом. Сюда в основном швартовались грузовики и редкие одиночки вроде Ульвара, поэтому проще было дойти пешком до близкого здания космопорта, чем добиться от управления предоставления транспорта. Да и транспорт тут был тот ещё - в основном, разнокалиберные антигравитационные платформы для грузов.
В небольшом, но всё равно гулко-пустом здании космопорта было также уныло и пустынно, как на самом космодроме. Крошечный тамбур заканчивался тремя арками сканеров, возле которых скучала пара работников пограничной службы. Когда в дверном проёме появилась монументальная фигура сына Тора с необычной ношей, оба мужчины в серой форме одинаково встрепенулись и подскочили на местах.
Не снижая скорости норманн вместе со всеми вещами спокойно прошёл сквозь сканер, вызвав противный тревожный писк автоматики. Один из стражей порядка, заставляя проникнуться уважением к его мужеству, бросился наперерез подозрительному пришельцу без удостоверения личности.
- Простите, кириос, но не могли бы вы предоставить документы? - снизу вверх глядя на недовольно нахмурившегося гиганта, неуверенно попросил он, пока второй торопливо докладывал по цале кому-то наверх о возможных осложнениях.
- А, да, - поморщившись, сообразил сын Тора. Тяжело брякнула поставленная на пол сумка, вслед за чем была утверждена на собственных ногах и вторая часть ноши. Размотав слои ткани на Ольге, мужчина принялся шарить по карманам собственного кителя. Наконец, из одного из них была извлечена тонкая полупрозрачная карточка и вручена жаждущему документов пограничнику. Оба сероформенных смотрели за действиями офицера ошарашенно: они не сразу сообразили, что на руках тот несёт девушку, а теперь, обнаружив, впали в растерянность. Что, однако, не помешало им выполнить свою работу.
Документы были в порядке. Правда, выяснив имя неожиданно прибывшего мужчины без удостоверения личности, оба стража порядка ощутимо побледнели.
- Простите, кириос Ульвар сын Тора, всё в порядке, вы можете идти, - наконец, сумел проговорить один из них. - Добро пожаловать домой!
- Угу, - коротко и информативно ответил мужчина и, подобрав своё имущество обратно, широким шагом двинулся через зал космопорта к выходу, ведущему к стоянке такси.
Подойдя к первому попавшему замершему в ожидании пассажиров автоматическому транспортному средству сигарообразной формы, Ульвар уже без напоминания приложил выданную на корабле карточку к подсвеченному синим цветом круглому участку поверхности. Дверь открылась, признавая личность пассажира.
А для себя сын Тора решил, что завтра начнёт день с имплантации новой кацалиоцли: без этого полезного приспособления жизнь заметно осложнялась. А на корабле, увы, не было технологий, позволявших работать с этой обычно крайне надёжной и гибнущей исключительно вместе с владельцем техникой, как не было запасных приборчиков. Голова же мужчины пострадала слишком сильно, чтобы обеспечить сохранность ещё и цали.
С помощью кацалиоцли в этом мире делалось абсолютно всё. Всё управление, все расчёты, все требующие удостоверения личности операции; денег в материальном их воплощении здесь не существовало уже лет семьсот. И без цали было действительно очень неудобно, хотя каждая система всегда дублировалась резервным оборудованием, рассчитанным на человека, по каким-то причинам лишённого подобного удостоверения личности или в силу возраста пока ещё его не получившего.
Через десять минут стремительного полёта такси опустилось на посадочной площадке почти на вершине небольшой плоской скалы, нависающей над фьордом. Буквально в сотне метров от площадки располагался, собственно, дом. Родовое гнездо аристократического рода Йенсенов, одной из побочных ветвей Императорского дома.
Дом был красивый, хотя и совсем не оправдал ожиданий Ольги. Она-то от будущего ждала сплошного стекла и металла, мегаполисов, а здесь было старинное поместье в несусветной почти первозданной глуши.
Дом был довольно небольшой; два этажа, широкий балкон на втором этаже, каменный фундамент и потемневшее дерево стен, заросшая травой низкая двускатная крыша. На фоне холодного северного леса он смотрелся удивительно органично и уютно. Когда-то позади него была расположена конюшня и некоторые ещё хозяйственные постройки - самой главной ценностью поместья был всё-таки не старый дом, а земли вокруг него, - но за время войны многое изменилось.
Подойдя к дому, мужчина уже привычным жестом приложил карточку к тому месту, где в старые времена располагался дверной глазок. Правда, в этот раз действие никакого полезного эффекта не возымело. Нахмурившись и процедив под нос пару грязных ругательств, мужчина повторил свои действия, потом просто попробовал толкнуть дверь, на которой не было ручки. Когда и это не помогло, вновь недовольно выругался, подобрал оставленную сумку и, отступив на полшага, прицелившись, от всей широты закалённой бесконечными боями души ударил в самый центр двери обутой в тяжёлый форменный ботинок ногой. Ботинок выдержал, а вот дверь на подобное рассчитана не была: она просто сложилась пополам, рухнув внутрь.
Ульвар невозмутимо вошёл, игнорируя тревожный голос охранной системы, возвещавшей о несанкционированном проникновении. Войдя же, невозмутимо бросил сумку в угол, поставил на мягкий ворсистый ковёр свою босоногую ношу, подобрал две половины двери и поставил их друг на друга, прикрыв дверной проём.
В доме оказалось неожиданно тепло, даже почти жарко. А ещё неожиданно чисто. И неожиданно пахло чем-то живым, а не запустением. "Неожиданно" - потому что, по мнению Ульвара, в его доме никто не должен был жить, а должен был существовать некий управляющий, периодически проводивший генеральную уборку и содержащий дом в порядке.
Но спешить мужчина никуда не собирался. Он по заведённому с детства порядку разувался: в этом доме не принято было ходить в обуви, и это была прочно въевшаяся привычка.
Ольга же, обнимая свою шаль и придерживая рукой полу норовящего сползти безразмерного кителя, с любопытством озиралась. Способ проникновения в дом показался ей довольно странным, но коль уж её конвоир чувствовал себя спокойно, ей было вовсе незачем нервничать.
Здесь было уютно и, к счастью, совершенно не холодно. И даже пол был тёплым, чему её закоченевшие ноги несказанно обрадовались. Решительно всё внутри казалось женщине знакомым, нормальным, человеческим, и это невероятно радовало. Она готова была увидеть аскетичный футуристический интерьер, а никак не уютный деревенский дом, и такая неожиданность вселила оптимизм.
Разувшийся норманн, оставив сумку в прихожей, не стал оставлять там же женщину и двинулся на разведку, уже почти привычно держа её за запястье и внимательно озираясь.
Встреча с несанкционированными обитателями дома состоялась очень быстро, в следующей после прихожей комнате, - просторной гостиной с огромным настоящим камином. Невысокий худощавый мужчина средних лет со светлыми волосами и серыми глазами выскочил им навстречу из какой-то двери с оружием наготове.
- Ульвар?! - потрясённо выдохнул он, опуская оружие и глядя на сына Тора совершенно дикими глазами. - Ты… жив?! То есть, я хочу сказать…
- А ты тут что забыл, отрыжка Ёрмунганда?! - прорычал тот, машинально задвигая женщину себе за спину.
- Ну, ты же просил…
- Я просил твоего отца найти компанию, которая возьмёт на себя присмотр за моим имуществом, - процедил он.
- Он решил, что негоже доверять такие дела посторонним, - промямлил невысокий. Впрочем, по меркам Ольгиного мира он обладал средним ростом, и даже вполне приятной наружностью; просто на фоне примелькавшихся элитных воинов выглядел бледновато.
- Отлично. Спасибо. Можешь быть свободен, - процедил сын Тора.
- Ой! - привлекло внимание мужчин тихое восклицание. Обернувшись, Ульвар обнаружил, что его новое развлечение умудрилось уронить китель и, видимо, в попытках его поймать, ко всему прочему и остальное своё небогатое имущество растеряло. И теперь, сидя на четвереньках, пыталось собрать свои разбегающиеся клубки.
- А, ты решил вспомнить молодость, - неприятно усмехнулся так и не представленный Ольге мужчина, наблюдая за действиями гостьи из прошлого. - Твоя новая подстилка ничего. Одолжишь потом?
Сын Тора и сам потом не смог бы объяснить, почему это замечание так его взбесило. И оно ли само, или реакция на него со стороны женщины, руки которой при таких словах судорожно дёрнулись, рассыпая уже собранные вещи, а из груди исторгся тихий нервный всхлип.
Но в следующую секунду он обнаружил себя возле также не ожидавшего подобной реакции родственника. Причём одна рука за горло приподнимала того над землёй, а во второй крошились металл и керамика, составлявшие за мгновение до этого существо лазерного излучателя.
- Не смей, Эрик, - процедил сын Тора, волевым усилием заставляя себя разжать руки.
- Да что ты взъелся-то? - сквозь кашель попытался возмутиться тот, кого назвали Эриком. - Подумаешь, новая девка, я же не сейчас! Какая тебе разница, всё равно она тебе надоест! Где только взял… Что в ней такого особенного? Ещё скажи, что я не прав, и через месяц ты её не выкинешь. Или семью решил завести? Так у тебя же…
- Даже если и так, тебя это не касается, - сквозь зубы процедил Ульвар. - Считай, что это моя жена и мать моих будущих детей.
- Каких детей, ты же…
Последнее высказывание явно было лишним, Эрик Йенсен зря не верил в страшные сказки про своего кузена. И теперь, силясь разогнать туман перед глазами и превозмочь боль в голове, возникшую там от одной-единственной затрещины, подаренной старшим родственником, он об этом жалел. С трудом поднимаясь с пола, он судорожно цеплялся за кресло; перед глазами плыло.
- Ты псих, - пробормотал он. - Ты мне сотрясение организовал!
- Были бы мозги, было бы сотрясение, - процедил Ульвар. - Ещё что-нибудь вякнешь, или если через пять минут будешь всё ещё здесь, я сломаю тебе шею. Или пальцы. Или вырву руки. Потом решу.
Собственная вспышка несказанно раздосадовала сына Тора. Эрик, конечно, никогда не отличался особым умом, как и его папаша, - не просто же так бездетная мать самого Ульвара в конце концов решилась на связь с богом, лишь бы не передать титул своему жалкому младшему братцу, - но в данном случае ничего неожиданного или нового он ему не сказал. Да чёрный трибун в отставке и сам планировал что-то подобное!
Тогда откуда эта кровавая пелена бешенства перед глазами? Да и к чему он, в конце концов, про жену-то ляпнул? И детей заодно приплёл, в возможность появления которых верила только его мать, пока была жива, но не он сам. Сколько через его руки женщин прошло - страшно сказать! И ни одна не понесла, хотя прибрать к рукам сына Тора желали бы многие.
Он, конечно, помнил слова Симаргла про предопределённость, но воспринимал их совсем не так, как стоило бы. Во всяком случае, связать их и возможность обретения той самой единственной женщины, рождённой какой-то смертной специально для полубога, почему-то не догадался. Скорее всего, он просто никогда не верил в чудеса, а это событие было сродни чуду.
К собственному счастью, Эрик в доме был один и глобальных перемен в родовое гнездо не принёс, иначе Ульвар и в самом деле мог бы его убить. Да и дом покинул действительно быстро, несмотря на расплывающуюся перед глазами после удара родственника реальность. Всё это время Ульвар стоял посреди гостиной, заложив руки за спину и неподвижно глядя в пустой камин.
Ольга же, совершенно деморализованная увиденной сценой, столь же неподвижно сидела на полу, прижимаясь спиной к креслу, и растерянно разглядывала не обращающего на неё внимания мужчину.
Ей, пожалуй, было хуже всех присутствующих в доме. Странная вспышка сына Тора подарила робкую надежду, что, может быть… А безжалостно убивать собственными руками эту самую надежду было больно. Потому что всерьёз поверить в правдивость сказанных слов она не могла, и не желала проходить через мучительную смерть бесплодных ожиданий потом, в не слишком отдалённом будущем.
В общем, страдали все трое, каждый по своей причине. И, пожалуй, только причина страданий Эрика Йенсена была действительно аргументированной.
- Ты голодная? - сын Тора нарушил тишину, установившуюся после падения перегораживающих входную дверь баррикад.
- Да, - не стала отрицать очевидного Ольга. Тем более, подобный ответ сложно было назвать неожиданным.
- Пойдём, - кивнул мужчина и двинулся куда-то в глубь дома. Уже вполне согревшаяся Ольга рискнула расстаться как с имуществом, так и с одолженным кителем, и в одной рубашке на цыпочках скользнула за хозяином дома.
Путь завершился в кухне. Практически человеческой кухне, только некоторые из приборов в которой имели непонятное назначение. А вот высокая барная стойка со стульями, стол посередине, - всё это было хорошо знакомо и привычно. И гостья из прошлого на несколько мгновений позволила себе поверить, что всё вокруг изменилось не так кардинально, как ей казалось. Или, может быть, хотя бы некоторых вещей не коснулись века.
И ощутила неожиданный прилив благодарности к Ульвару, пусть неосознанно, но подарившему ей эту передышку и эту возможность постепенно смириться с новой реальностью. Да и… что уж там, надежда не хотела сдавать свои позиции мирно и без боя.
Сын Тора с уверенным видом закопался в какие-то шкафы, и Ольга была готова увидеть картину "ужин холостяка" в исполнении могучего норманна. Почему-то он очень хорошо представлялся у плиты, на которой в огромной сковороде шкворчала яичница из доброго десятка яиц.
Однако, полубог решил её разочаровать. Из полки были извлечены несколько непонятного вида пакетиков и брикетиков, и прямо в таком виде закинуты в недра одного из тех непонятных агрегатов. Что-то поколдовав над ним и потыкав в сенсоры, сын Тора оставил прибор в покое, и… запустил кофеварку. Обычную такую, нормальную кофеварку, самостоятельно мелющую зёрна.
Дальше перед совершенно шокированной женщиной, без приглашения угнездившейся на высоком стуле у стойки, на столешницу была выставлена сахарница, из шкафа (судя по всему, холодильника) была извлечена бутылочка не то молока, не то сливок. За ними последовали две внушительных кружки кофе и извлечённые из первого агрегата тарелки. Разного размера; человеку габаритов Ульвара действительно нужно было много еды. Примерно столько, сколько Ольге хватило бы дня на четыре.
- Ешь, - коротко скомандовал сын Тора, присаживаясь на соседний стул. На взгляд женщины эти предметы мебели по сравнению со стойкой были низковаты, но зато хозяину дома не приходилось сутулиться.