В общем, к середине третьего дня, когда весь балласт "Северного ветра" считал минуты до прибытия на станцию базирования, где можно будет пару дней отдохнуть от всего и обменяться новостями с большим миром, алый центурион Лиходеев наконец-то придумал себе интересное дело. В отличие от большинства людей на борту флагмана, он точно знал, что именно поселилось в одной из комнат карцера. А ещё, и это было самое приятное, у него был повод заглянуть внутрь. Да и действительно было очень интересно, что же там такое с этой женщиной, если она, конечно, вообще женщина.
Пропуск в медико-научный комплекс на этом корабле могли дать несколько человек. Во-первых, старший командный состав: легат легиона, чёрный центурион - командир "Северного ветра", трибуны и Наказатели. Эти варианты отпадали сразу, потому что пошлют они алого центуриона с его просьбами далеко, надолго и известным всякому космодесантнику маршрутом. Тут даже не надо было разбираться в их личностях, чтобы предсказать ответ.
Во-вторых, разрешить подобное мог "начлаб" Нобоюки Исикава и "начмед" Кичи Зелёное Перо. И если пожилой ямато мог упереться в букву устава, особенно если какой-то эксперимент не ладился, то патологически честный и справедливый тольтек просто не мог отказать озабоченному жизнью и здоровьем спасённого человека алому центуриону.
Поэтому Олег, пройдя в зал ожидания, присел на диван и принялся вызывать при помощи цали начмеда. Который откликнулся, на удивление, сразу.
- Что случилось, кириос центурион? - прозвучал как обычно спокойный голос тольтека.
- Кириос доктор, я хотел попросить вас о небольшом одолжении, - замялся Лиходеев. Это на поле боя он был бравым и бескомпромиссным солдатом, а вот когда проблему надо было решить словами, тем более попросить кого-то о чём-то личном, алый центурион терялся. - Видите ли, именно мои бойцы нашли на Скальде ту… объект, который находится сейчас в карцере. И мне бы хотелось узнать, хотя бы с ваших слов…
- Где вы? - устало оборвал мучения Лиходеева доктор.
- В зале ожидания.
- Сейчас подойду, - пообещал вежливый тольтек и отключился.
Ждать снова пришлось очень недолго: начмед (по документам он, конечно, "начальник медицинской службы", но люди любят всё сокращать) буквально через минуту вышел из какого-то коридора, пройдя сквозь едва заметное марево защиты.
- Слава Императрице! - поднявшись, отсалютовал волнующийся Лиходеев. Зелёное Перо скрестил кулаки на груди в ответном жесте и прохладно поинтересовался:
- Так что вы хотели, кириос центурион?
- Узнать, как она, и вообще… - вздохнул Олег.
- Не сожрал ли её чёрный трибун? - улыбнулся уголками губ тольтек, а взгляд его несколько потеплел. - Тогда пойдёмте, сами у неё и спросите.
- То есть, она действительно нормально всё пережила? То есть, я хотел сказать, не положено же…
- Не положено, но можно, - махнул рукой Зелёное Перо, уже вполне дружелюбно улыбаясь, и поманил гостя за собой. Лиходеев одёрнул китель и решительно направился за начмедом. - Ей всё равно кроме пустой болтовни заниматься нечем, так что она будет рада гостям. Да и интересно будет… - пробормотал он себе под нос, но бросил взгляд на центуриона и замолчал.
Идти было недолго; медико-научный комплекс в принципе занимал очень небольшую площадь, особенно научная его часть.
- Оля, а я тебе поклонника привёл, - весело проговорил Кичи, проходя в какую-то комнату.
- Поклонники хорошо, поклонников я люблю, - также весело ответил звонкий голос, и вошедший за начмедом Лиходеев едва не запнулся на пороге, разглядев свою давнюю находку. Веселье на симпатичном лице женщины сменилось настороженностью и опасением, а брови удивлённо взлетели.
- Знакомьтесь. Алый центурион космодесанта Олег Лиходеев, именно он нашёл тебя на Скальде. Ольга Высоцкая.
- Здравствуйте, - ещё сильнее робея и не зная, куда деть взметнувшиеся было в уставном приветствии руки, смущённо улыбнулся Олег, коротко поклонившись.
- Здравствуйте, - медленно кивнула Ольга. На её лице граничащее с шоком удивление вытеснило все прочие эмоции, и женщина бросила беспомощный взгляд на тольтека. А тот только насмешливо улыбнулся и ответил:
- Ну, я вас оставлю, общайтесь, - и действительно вышел, оставив наедине смущённого космодесантника и полностью деморализованную гостью из прошлого.
- Присаживайтесь, - очнувшись первой, кивнула женщина на нары рядом с собой. - Извините, чаю предложить не могу, - нервно усмехнулась она.
- Так и я незваным пришёл, - развёл руками Лиходеев, осторожно присаживаясь на краешек нар. Уж очень хлипкой выглядела конструкция. Нет, умом он понимал, что койка выдержит и в два раза больший вес, и вообще-то в каютах самих десантников они такие же, разве что пошире. Но тут всё было такое невесомое, даром что белый цвет давно уже ассоциировался с титанидом, а не с облаками! Наверное, виной тому была худенькая обитательница комнаты, в широкой типовой рубашке выглядевшая по-детски трогательно. - Я не хотел вас беспокоить, думал, у кириоса начмеда… то есть, доктора узнать, как у вас дела. Как вы себя чувствуете?
- Живой, - странно усмехнулась женщина. - А так у вас вся карательная медицина удивительно щадящая, чувствуешь себя как в санатории. Только вот из-за этих штук, - она выразительно потрясла запястьями в воздухе, а потом обеими ладонями коснулась головы, - говорят, читать нельзя вообще ничего, а я очень рассчитывала на письменные источники, - Ольга недовольно поморщилась.
- Зачем они вам… это? - потрясённо проговорил Лиходеев, разглядывая незамеченные поначалу широкие узорчатые браслеты на тонких женских запястьях и тяжёлый металлический обруч на голове.
Высоцкая же заметно растерялась, обнаружив на вытянувшемся и побледневшем лице десантника почти испуганное удивление, после чего недоверчиво нахмурилась.
- Вообще, мне сказали, что при правильной настройке это совершенно безвредно.
- А… да, простите, - алый центурион быстро взял себя в руки. - Я не подумал, там же, наверное, разные степени воздействия есть.
- Что-то не так? - не отстала женщина.
- Ну, - вновь смутился центурион. - Просто это же… мозголомки. Не знаю, как оно правильно называется. Оно может за пять минут вывернуть человеку мозг наизнанку, скопировав информацию как с какого-нибудь кристалла, только человек потом слюнявым идиотом остаётся, - отозвался бесхитростный русич. - Извините, мне, наверное, не стоило вас так пугать? Кириос доктор, надо думать, всё контролирует.
- Да вы не напугали, пуганая уже, - глубоко вздохнула она. Потом глаза вдруг блеснули азартом, и, вперив внимательный взгляд в космодесантника, женщина решительно спросила: - Скажите, центурион, а вы хорошо знаете законы?
- В какой-то мере, - растерянно пожал плечами мужчина. - А что вы хотели?
- Возможно ли лично встретиться с Её Величеством Императрицей? - даже подавшись вперёд от возбуждения, спросила Ольга.
- А вам зачем? - совершенно опешил Лиходеев.
- Очень уж жить хочется, - недовольно скривилась она.
А пока расчётливая и хитрая гостья из прошлого пользовалась застенчивостью и наивностью бравого космодесантника, за ними, разумеется, следили две пары знакомых глаз.
- Кичи, твоя привязанность к девочке ни к чему хорошему не приведёт, - наблюдая не столько за происходящим в камере, сколько за своим соседом, проговорил Исикава.
- А почему ты решил, что я к ней привязался? - спокойно и без вызова поинтересовался Зелёное Перо. Он вообще был очень спокойным и мирным человеком, что было редкостью как среди абсолютов, так и среди их детей. Нет, они не всегда были несдержанно-агрессивны, но определённая порывистость не покидала их до самой смерти, порой именно к ней и приводя. В большинстве своём они всю жизнь оставались детьми. Кто-то добрыми и отзывчивыми, кто-то жестокими и эгоистичными. Такая вот расплата за могущество; впрочем, некоторые полагали это ещё одним плюсом их бытия.
Так вот, Кичи Зелёное Перо был ребёнком благородным. Из тех, кто играет в рыцарей, зачитывается приключенческими романами и до последнего верит в добро. Обычно такие дети, вырастая, превращаются в очень несчастных взрослых. А начмед "Северного ветра" нашёл себе место в жизни и без взросления.
- Ты слишком нежно на неё смотришь, - вздохнул ямато. Он переживал за своего младшего товарища, слишком сильно Кичи напоминал Исикаве его покойного младшего брата. Потому что в отличие от Зелёного Пера в добро, чудеса и хороший конец Нобоюки не верил. Девочку устранят, с этим ничего не поделаешь. А ещё немного, и Кичи попытается её защитить, и ни к чему это не приведёт, кроме ещё одного покойника.
- Она смешная, - задумчиво улыбнулся тольтек. - Умная маленькая трусишка. Боится, но всё равно пытается бороться. Может, именно это называется храбрость, а, Нобо? А в моём случае имеет место не храбрость, а фатализм?
- Это демагогия. Пообещай мне, что ты не полезешь под руку чёрному трибуну, ладно? Потому что тогда он убьёт и тебя, и будет по закону прав.
- Нобо, когда я заставил тебя посчитать меня идиотом? - Кичи, удивлённо вскинув брови, перевёл взгляд на коллегу. - Я не буду совершать глупости, я уже вышел из того возраста. Но почему нельзя немного поддержать девочку, которой и так пришлось несладко? Она ведь тоже всё понимает, и не рассчитывает на то, что кто-то из нас её спасёт, но не теряет веры в лучшее.
- А этого ты зачем туда привёл? - вздохнул Исикава.
- Для смеха, - улыбнулся он. - Пусть посмотрит, как на неё реагируют нормальные мужчины, а то всё с недоделками вроде нас общается. Тебе это не кажется забавным?
- Мне это кажется печальным, - ямато поджал губы. - И надеюсь я только на то, что эта война подходит к концу, и скоро всё вернётся на круги своя. Или боги решили оставить всё вот так?
- Ты же знаешь, дед до меня редко снисходит, - спокойно пожал плечами Кичи. - Но, насколько я могу судить, им не нравится текущее положение вещей. Оно искусственное, и это не нормально. Но их тоже можно понять, и они тоже страдают, и хотят увидеть свою родную планету. Ты где родился? На Серенити? Её ведь не сдавали Альянсу никогда. А теперь представь, что ты там родился и вырос - а потом пришли они, и ты вынужден бежать. Хуже того, и Терра тоже в руках тех, кто не оставляет никого живого. Ты смирился бы? Или боролся до конца любыми подручными средствами, пусть даже руками других людей?
- Не надо читать мне морали, Кичи, - отмахнулся Нобоюки. - Я не утверждал, что изменить всё нужно прямо сейчас.
- Прости, - повинился Зелёное Перо. Потом вдруг усмехнулся и, кивнув на экран, спросил: - А ты случайно не знаешь? Ну, вот таких случаев, когда простой человек может обратиться к Императрице лично, и попросить о выполнении его желания?
- Беспримерное личное мужество и подвиг, спасший от уничтожения обитаемый мир или, в крайнем случае, большой корабль, - раздался голос за их спинами. Оба мужчины дёрнулись и обернулись к незаметно вошедшему третьему. - Также у аристократов, легатов и трибунов есть право требовать личной аудиенции Императрицы. Ну, и личный интерес Её Величества, - с мягкой улыбкой закончил Синг сын Шивы. Увидев, что внимание обоих руководителей медико-научного центра сконцентрировалось на нём полностью, кивнул на экран. - Бедный мальчик, - заметил он. - Алому центуриону восьмой центурии первой когорты Лиходееву последнее время крайне не везёт. Ну, чего расселись, двигайтесь, мне тоже интересно. Там сейчас такое начнётся! - с мальчишеской проказливой улыбкой заявил Наказатель и пододвинул себе ещё одно кресло, вклиниваясь между ямато и тольтеком, тем самым прерывая разговор и заставляя обоих сосредоточиться на происходящем в карцере.
Кичи Зелёное Перо, в отличие от остальных, не боялся Ульвара сына Тора. Норманн был грозен и суров, но обычно очень прямолинеен. Сказал глупость - сразу получи в лоб; примитивно, но зато результат виден сразу. Чёрный трибун не любил долго ждать, хотя в некоторых случаях и делал исключение.
Сильнее начмед опасался сына Шивы. Потому что в отличие от прямого и на взгляд тольтека простого как лом Ульвара, этот Наказатель был хитёр. И Кичи знал, что через сотню лет Синга нужно будет обходить дальними дорогами. Потому что у того был длинный-предлинный счёт к каждому смертному, и как в этом счёте сойдутся дебет личных заслуг с кредитом доверия хитрого абсолюта, предсказать было невозможно. Равно как и момент, в который Синг пожелает предъявить этот счёт.
А вот сейчас Синг вёл себя нехарактерно. Нет, не потому что был взволнован и горел азартом, а потому, что эти эмоции были настоящими, и он их показывал всем желающим.
Но причина такого поведения стала совершенно понятна, когда в расширенную (поскольку больше постояльцев в карцере не было, а сама Ольга вела себя примерно, ей прибавили соседнюю камеру, убрав между ними стенку) камеру вошли ещё двое гостей. И если первого из них, Ульвара сына Тора, начлаб и начмед внутренне готовы были увидеть, тем более что сегодня как раз день прибытия, к которому чёрный трибун обещал прийти за результатами, то сопровождавшая его женщина заставила обоих синхронно потрясти головами и протереть глаза. Потому что это могло быть только галлюцинацией. Далеко не сразу оба неглупых мужчины сообразили, что шествующая под руку с грозным чёрным трибуном полная (а, точнее, глубоко беременная) женщина - просто голограмма, слишком уж хорошего она была качества. Впрочем, сложно было ждать от Императрицы чего-то другого.
Самому чёрному трибуну второго легиона "Гамаюн" его спутница тоже не доставляла удовольствия. Нет, против Императрицы, как уже говорилось, он ничего не имел. Он имел что сказать против её упрямства и самоуправства.
Точнее, это он сейчас имел. А вот полчаса назад, буквально сразу после выхода из надпространственного прыжка, когда с ним на связь вышла лично Её Величество и начала с категоричного "где эта девочка из прошлого?!", он только открывал и закрывал рот. Потому что вежливые слова в лексиконе сына Тора были, но нашлись не сразу, а только когда сошла пена из возмущённой ругани. Которую вслух высказать в лицо Императрице не мог даже он при всём своём наплевательстве и цинизме.
- Ваше Величество, что вы здесь делаете?! - были первые слова, которые чёрный трибун легиона Гамаюн проговорил вслух.
Дело в том, что кацалиоцли, конечно, была полезным приспособлением, но не всемогущим. И вот такая прямая связь могла вестись только в пределах одной системы, и то с ограничениями, а для дальней или специальной связи использовались совсем другие средства, требовавшие других мощностей. То есть, если Императрица вышла на прямую связь со своим верным солдатом, значит, находилась она в этой самой планетарной системе. И, судя по качеству связи, очень недалеко.
- Я тебе ещё отчитываться буду? - иронично хмыкнула Её Величество.
- Ваше Величество, это в настоящее время самый опасный сектор! - раздражённо рявкнул трибун Наказатель, отшвыривая гантель. Двадцатикилограммовый кусок металла с размаху впечатался в стену, оставив на прочном пластике едва заметную вмятину.
У Ульвара сына Тора была небольшая слабость. Точнее, скорее привычка. Он очень не любил всевозможные современные тренажёры, несмотря на всю их эффективность, удобство и простоту. А спорить с ним никто не пытался: кому оно надо?
Вот именно за утренней разминкой Императрица своего подданного и застала. Немного поздней, но чёрный трибун с вечера засиделся за документами (да-да, и этим приходилось заниматься грозному сыну Тора!), поэтому поднялся несколько позже, чем это полагалось по корабельному расписанию.
- Я полагала, мои легионы смогут защитить свою Императрицу, - в голосе отчётливо прозвучала насмешка.
- Девчонка! - с бессильным раздражением выдохнул трибун. По его мнению, кое-кого в детстве мало пороли.
И нельзя сказать, что он был так уж далёк от истины. Родителям Ариадны было не до воспитания единственной поздней дочери, и хотя образование все дети Императора получали достойное и одинаковое, но все они росли немного сами по себе. А когда Императрица, а вслед за ней через десяток лет и правящий Император, друг за другом ушли в историю, внезапно оказалось, что именно ей предстоит взвалить на свои плечи тяжелейшую ношу. Но Ариадна справилась, и консорта себе нашла, мало того, что достойного, так ещё и любимого. Вот только характер у неё получился какой-то… детский. Но у каждого свои недостатки.
- Ты на вопрос-то отвечать собираешься? Где эта девочка из прошлого, я хочу на неё посмотреть, - абсолют абсолютов невозмутимо проигнорировала неуместное и, честно говоря, оскорбительное восклицание.
- Зачем тебе это? - раздражённо процедил чёрный трибун, утирая пот. Он уже понял, что с планами на день можно попрощаться.
- Мне любопытно, - терпеливо пояснила Императрица. - Я вообще вас не понимаю, тут живой человек из прошлой эпохи, родившийся до Пришествия Древних, а всех волнует только то, что с ней могли сделать циаматы!
- При всём моём почтении, - решительно проговорил Ульвар, и в голосе его почтения не было на йоту. - Я не позволю вам с ней общаться, пока исследование не окончено. Потому что программа точно есть, и об этом уже доложил начлаб. И откуда вы вообще про неё знаете?! - поморщился он.
- Ладно, уговорил. Тогда найди спекул поприличней, на этот счёт возражений нет? - бодро переключилась Её Величество. Кажется, именно это и был изначальный план.
- Слушаюсь, Ваше Величество, - с трудом переступив через себя, смирился Ульвар. Ему действительно было нечего возразить против подобного решения, а спекулов на борту "Северного ветра" было в количестве. Нечего возразить логичного, а эмоции и личное мнение для Императрицы аргументом не были. Не тогда, когда она увлечена собственной идеей.
И вот теперь Ульвар сын Тора с крайне благообразным видом (он тоже умел изображать нужное настроение) сопровождал Её Императорское Величество. Величество сегодня предпочла римский стиль в одежде, что на восьмом месяце беременности было вполне оправдано. И задрапированная в складки кремового шёлка, с уложенными в высокую причёску блестящими чёрными локонами, она на фоне холодных бесстрастных стен внутренних помещений корабля смотрелась очень неуместно и особенно трогательно. Особенно рядом с огромным чёрным трибуном легиона Гамаюн, которого она держала под руку, и которому макушкой едва доставала до подмышки.
При появлении в комнате карцера двух новых лиц пришелица из прошлого, чудом нашедшая общий язык с наконец-то поборовшим своё смущение алым центурионом, настороженно вскинулась. И, уткнувшись взглядом в монументальную фигуру чёрного трибуна, судорожно вжалась в дальний угол кровати, пытаясь спрятаться за стиснутой в руках подушкой. Спутницу трибуна она просто не заметила.
А вот центурион Лиходеев при появлении пары, поперхнувшись воздухом, рывком вскочил, скрестив кулаки перед грудью в уставном приветствии. Слова, правда, застряли в горле космодесантника. В отличие от гостьи из прошлого, свою Императрицу он узнал сразу, и его на этом фоне не смутило даже присутствие страшного чёрного трибуна. Для простого воина, каковым был алый центурион, шанс увидеть Императрицу, пусть и в виде голограммы, был подлинным счастьем.
Офицеры в легионах были двух типов: штабные и боевые. Нельзя сказать, что вторые были храбрее первых, или первые - умнее вторых. Они просто были разными.