- Ладно, хорошо. Эй, Джейк, это моя сестра, - сообщает он огромному латиноамериканцу, стоящему за прилавком, и который напоминает пехотинца, он кивает нам. - Я собираюсь на перерыв. - Джеффри ведет меня к столику в дальнем углу, под окном и садится напротив меня. - Хочешь пиццу? - спрашивает он и протягивает меню. - Я получаю одну бесплатно каждый день.
- Работа мечты, ха? - Я рассматриваю огромные фрески различных овощей, нарисованных на оранжевой стене позади головы Джеффри: огромное авокадо, четыре больших томата, огромный зеленый перец. Это не совсем то, что я представляла, когда Джеффри сказал, что работает в пиццерии. Это место небольшое, узкое, но уютное, с плиткой теплого персикового цвета на полу, простые столики выстроены по обе стороны комнаты, за прилавком видно кухню, чистую и сияющую нержавеющей сталью. Более высококлассная и систематизированная, чем средняя пиццерия.
Джеффри выглядит уставшим. Он продолжает мигать и потирать глаза.
- Ты живой? - спрашиваю я.
Он устало улыбается. - Прости. Поздняя ночь.
- Работал?
- Играл, - говорит он, и его улыбка напоминает гримасу.
Звучит не очень. - Во что играл? - спрашиваю я, предполагая, что ответом не будет "Xbox".
- Я ходил в клуб.
Клуб. Мой шестнадцатилетний брат устал, потому что был допоздна в клубе.
Невероятно. - Итак, покажи мне свое поддельное удостоверение, - говорю я, стараясь казаться крутой. - Хочу посмотреть, насколько оно хорошо.
- Ни в коем случае. - Он забирает у меня меню и показывает на веганскую пиццу "Берклей".
- Вот эта отвратительна.
- Тогда не будем ее заказывать, - я опускаю взгляд на меню. - Как насчет вот этой? - говорю я, показывая на пиццу под названием "Касабланка".
Он пожимает плечами. - Нормально. Мне они все уже вроде как приелись. Выбери ту, которая тебе нравится.
- Хорошо, а теперь показывай свое удостоверение.
Он протягивает руки через стол. - У меня нет поддельного удостоверения, Клара. Честно.
- О, да. Ты ходишь в один из таких суперкрутых клубов, в которых не требуют удостоверения, - говорю я с сарказмом. - Где такой находится, я тоже туда пойду.
- Отец моей девушки владелец клуба. Он пускает меня. Не волнуйся. Я не пью… много.
О, как удобно, думаю я. На самом деле мне приходится закусить губу, чтобы удержаться от нытья-старшей-сестры.
- Так ты сейчас называешь ее своей девушкой, ха? - говорю я. - Как ее зовут?
- Люси, - ему требуется минута, чтобы сходить и сделать заказ. - Да, сейчас мы как бы вместе.
- И что же она из себя представляет, кроме того, что она дочь владельца клуба?
- Я не знаю, как описать ее, - говорит он, пожимая плечами. - Она горячая. И классная.
Типичные разговоры парней, настолько туманны, насколько это возможно.
Он улыбается, думая о ней. - У нее плохое чувство юмора.
- Я хочу с ней познакомиться.
Он ухмыляется, качая головой. - Не думаю, что это хорошая идея.
- Почему нет? Что, ты думаешь, что я буду тебя смущать?
- Я знаю, что ты будешь смущать меня, - говорит он.
- Ой, да ладно. Обещаю. Я буду вести себя хорошо. Приведи ее как-нибудь познакомиться со мной.
- Я подумаю об этом. - Он смотрит в окно, где группа подростков идет по тротуару, намеренно натыкаясь друг на друга и смеясь. Джеффри смотрит на них, когда ребята проходят мимо, и я чувствую его печальные эмоции, словно он смотрит на жизнь, которая у него была.
Сам того не заметив, он вырос. Повзрослел. Сам о себе заботится.
И ходит в клубы.
Джеффри прочищает горло. - Итак, о чем ты пришла поговорить со мной? - спрашивает он. - Тебе снова нужен совет по поводу твоей личной жизни? Ты еще не с Кристианом?
Я закатываю глаза. - Черт. Почему все спрашивают меня об этом? И ты мой младший брат. Предполагается, что такие вещи тебе отвратительны.
Он пожимает плечами. - Это так. На самом деле мне противно. Ну, так как?
- Нет! Но мы собираемся в пятницу на свидание, - с неохотой признаю я. - Ужин и кино.
- А, так может в пятницу… - дразнит он.
Я хочу ударить его. - За кого ты меня принимаешь?
Еще раз пожимает плечами. - Я был там в то утро, когда ты пробралась домой после ночевки у Такера. Только вот не нужно изображать передо мной невинность.
- Ничего не было! - восклицаю я. - Я заснула, и все. Шшш, ты хуже, чем мама. Не то чтобы моя невинность или ее отсутствие было твоим делом, - быстро продолжаю я. - но, Такер и я, мы не …ну, ты знаешь.
Он в замешательстве поморщил лоб. - Вы не что?
Джеффри никогда не отличался особым умом и сообразительностью. - Ты знаешь, - снова говорю я с ударением.
Понимание отразилось на его лице. - Ох. Почему?
- Когда я становилась слишком… счастливой, я начинала светиться, что не очень-то было по душе Такеру. Вся эта ситуация с ужасающим-людей-сиянием. Итак. - Я начинаю переставлять перечницы на столе. - Думаю, это то, что ты должен ждать с нетерпением в скором времени.
Теперь он действительно выглядит запутанным. - Хо-хорошо.
- Вот почему иметь отношения с людьми сложно, - говорю я. - В любом случае, это не то, что нам нужно обсудить. - Я глотаю, внезапно забеспокоившись, как он воспримет мою идею. - Я тренируюсь с отцом.
Его глаза сужаются, становясь сразу настороженными. - Что ты имеешь в виду под "тренируюсь"?
- Он учит меня использовать сияние в качестве оружия. На самом деле, нас с Кристианом, обоих. И я думаю, в следующий раз ты должен присоединиться к нам.
С минуту Джеффри смотрит на меня настороженными глазами. Затем он смотрит на свои руки.
Я продолжаю болтать. - Звучит весело, да? Бьюсь об заклад, ты был бы великолепен.
Он скалится. - Почему мне бы хотелось научиться использовать сияние как оружие?
- Чтобы защитить себя.
- От кого, ангелов-самураев? Сейчас двадцать первый век. У нас есть кое-что, что называется пистолетом.
Подходит Джейк и ставит дымящуюся пиццу на стол. Он выглядит ворчливо. Джеффри и я молча ждем, когда он поставит перед нами тарелки.
- Есть еще что-нибудь, что я могу для вас сделать? - спрашивает Джейк с сарказмом.
- Нет, спасибо, - говорю я, и он уходит, а я наклоняюсь через стол, чтобы прошептать: - Чтобы защитить себя от Черного Крыла. - Я рассказываю Джеффри о своем разговоре с Семъйязой на кладбище, включая тот факт, что Семъйяза специально спросил о нем, о том, что я все время вижу Сэма около кампуса в образе ворона, о тех вещах, что рассказал папа о семи Т-людях, и о том, что если нам придется с кем-то драться, то, вероятнее всего, с ними. - Итак, папа тренирует меня. И я знаю, он хотел бы и тебя научить тоже.
- Т-люди?
Я многозначительно смотрю на него, пока он не говорит: - О.
-Так, и что ты думаешь? Придешь? Это могло быть похожим на наш ангельский клуб, за исключением Анжелы, потому что она… занята.
Он качает головой: - Нет, спасибо.
- Почему нет?
- Я не собираюсь учиться драться. Это просто игра. Это не для меня.
- Джеффри, ты был бойцом-чемпионом. Ты полузащитник. Ты победитель районных соревнований по реслингу. Ты…
- Больше нет. - Он встает, смотрит на меня так, что становится ясно - разговор окончен. - Наслаждайся пиццей. Я должен вернуться к работе.
ГЛАВА 10. УЖИН И КИНО
- Одень черное, - говорит Анжела.
Я вздрагиваю от неожиданности и поворачиваюсь к зеркалу, глядя на Анжелу, стоящую у меня за спиной. Она показывает на платье, которое я сжимаю в левой руке.
- Черное, - снова говорит она.
- Спасибо. - Я вешаю в шкаф платье. - Почему меня не удивляет твое пристрастие к черному? - язвлю я. - Готическая девочка.
Она скованно идет к кровати Ван Чень, садится, беря бутылочку с мятным лосьоном для тела, стоящую рядом с кроватью моей соседки по комнате и принимается натирать им ноги. Я стараюсь не пялиться на ее животик. За последние несколько дней Анж заметно разнесло. При желании ей пока удается скрывать беременность темной мешковатой одеждой и привычкой сутулить плечи. Но это ненадолго. Довольно скоро ребенок появится на свет.
Ребенок. Сама мысль об этом кажется слишком дикой, чтобы быть правдой.
Я иду в ванную и переодеваюсь в платье, полностью подходящее под определение "маленькое черное": приталенное, без рукавов, доходящее до колен. Анжела была права. Оно идеально для свидания. Затем я иду к зеркалу, висящему на дверце шкафа, решая, собрать ли волосы или оставить распущенными.
- Распусти, - говорит Анжела. - Ему нравятся твои волосы. Если ты оставишь их распущенными, ему наверняка захочется к ним прикоснуться.
То, как она это говорит, звучит так, словно я готовлюсь, как блюдо, чтобы быть сервированной специально для Кристиана, и это только усиливает волнение, которое я чувствую по поводу всей этой ситуации. Все, что я делаю, готовясь к свиданию, сводится к одному: Понравится ли это Кристиану? Понравятся ли ему мои духи? Мои туфли? Моя прическа? Ожерелье, которое я выбрала: крошечное крылышко, поблескивающее в ямочке на шее? Понравится ли ему? Спрашиваю я себя каждый раз, и каждый раз задаюсь вопросом, хочу ли я, чтобы ему это нравилось.
Распускаю волосы и позволяю им свободно рассыпаться по спине. В дверь стучат, и я иду открывать. В коридоре стоит Кристиан в свободных брюках и голубой рубашке с закатанными до локтя рукавами. От него пахнет мылом и лосьоном после бритья.
Он протягивает мне букет белых маргариток. - Это тебе.
- Спасибо, - говорю я писклявым голосом. Прочищаю горло. - Я поставлю их в воду.
Он заходит со мной в комнату. Я оглядываюсь вокруг, чтобы найти что-то, что можно было бы использовать в качестве вазы, но лучшее, что попадается мне на глаза - это чайная чашка. Наполняю ее водой и ставлю цветы на свой стол.
Кристиан переводит взгляд на Анжелу, все еще сидящую на кровати Ван Чень и царапающую что-то в своем черно-белом блокноте. - Привет, Анжела, - говорит он.
- Привет, Крис, - отвечает она, не прекращая писать. - Клара разрешила мне побыть здесь, пока вы гуляете. Мне необходимо отделаться от соседок по комнате. Они относятся ко мне так, как будто это эпизод "Беременна в 16". Итак. Ты принес цветы. Как мило.
- Да уж, я старался, - с ухмылкой говорит он. Переводит взгляд на меня. - Готова?
- Да. - Я борюсь с желанием заправить волосы за уши. - Пока, - говорю я Анжеле. - Ван Чень вернется с занятия по астрономии около полуночи. Может, ты захочешь освободить ее кровать к этому времени.
Анжела пренебрежительно отмахивается. - Идите, - говорит она. - Выметайтесь уже.
Когда мы оказываемся в его грузовике, Кристиан вставляет ключ в замок зажигания, но не поворачивает его. Вместо этого он поворачивается ко мне.
- Это свидание, - говорит он.
- О, хорошо, - отвечаю я, - потому что я как раз задалась вопросом, в честь чего были цветы и все прочее.
- А на свидании есть некоторые основные правила, которые нужно соблюдать.
О, господи. - Ладно, - я издаю нервный смешок.
- Этим вечером за все плачу я, - начинает он.
- Но…
Он поднимает руку. - Я знаю, что ты современная, свободная от предрассудков, независимая девушка. И уважаю это, а еще я понимаю, что ты и сама в состоянии оплатить свой ужин, но я все равно заплачу за кино, ужин и все остальное, хорошо?
- Но…
- И, несмотря на то, что плачу я, это не значит, что я ожидаю от тебя чего-то взамен. Я просто хочу, чтобы мы хорошо провели вечер. Вот и все.
Он так мило смущается.
- Хорошо, - фальшиво ворчу я. - Ты платишь. Еще что-нибудь?
- Да. Если ты не возражаешь, мне бы не хотелось сегодня говорить на ангельские темы. Я не хочу слышать слова "ангел", "предназначение", "видение" и прочие специальные термины. Сегодня я бы хотел, чтобы мы были просто Кристианом и Кларой, двумя обычными студентами на свидании. Как тебе?
- Звучит отлично, - говорю я. Даже более того. Это звучит идеально.
Теоретически это была и впрямь прекрасная идея, не говорить об ангелах, но в действительности оказалось, что спустя час, сидя в тускло освещенном зале изумительного маленького инди-кинотеатра в Капитоле, нам больше не о чем стало разговаривать. Мы уже обсудили, как прошла первая неделя зимних занятий, какие сплетни ходят по Стэнфорду и наши любимые фильмы. Кристиан предпочитает "Зомбилэнд", что меня удивляет - я думала, он любит что-то поострее, наподобие "Побег из Шоушенка".
- "…Шоушенк" тоже хорош, - говорит он, - но ничто не сравнится с Вуди Харельсоном, убивающим зомби. Это доставляет ему столько удовольствия.
- Ага, - говорю я, гримасничая. - Всегда считала зомби самыми скучными из страшных монстров. Они медленные. Их мозг умер. Они не воплощение зла и даже не пытаются захватить мир. Они просто… - я вытягиваю руки перед собой и издаю свой лучший зомби-рык. Затем трясу головой. - Это не страшно.
- Но они просто. Продолжают. Идти, - говорит Кристиан. - Ты можешь убегать, можешь убивать их, но их становится еще больше, и они никогда не останавливаются. - Он содрогается. - И они пытаются сожрать тебя, а если тебя укусят, все - ты заражен. Сам становишься зомби. Конец истории.
- Ладно, - уступаю я, - они немного страшные, - и теперь я немного разочарована, что мы пришли не на фильм о зомби.
- В другой раз, - говорит Кристиан.
- Эй, у меня есть еще одно правило для нашего свидания, - предлагаю я с радостной улыбкой. - Никакого чтения мыслей.
- Прости, - быстро говорит он. - Больше не повторится. - Он говорит это так серьезно, внезапно смутившись, будто я поймала его заглядывающим ко мне в декольте, так что мне не остается ничего лучше, чем бросить в него попкорном.
- Уж постарайся, - говорю я. Он улыбается. Я улыбаюсь.
Затем мы сидим в тишине, хрустя попкорном, пока свет не гаснет и не оживает экран.
После кино он везет меня на пляж. Мы ужинаем в "Гриле" на Райском Пляже, потрясающем месте на берегу, а после ужина гуляем босиком по пляжу. Солнце село несколько часов назад, и свет луны серебрит воду. Океан деликатно заставляет нас замолчать, плещась у наших ног, и мы смеемся, потому что мне пришлось признать, что мой любимый фильм - "История Вечной Любви", старый, и совершенно отвратительный пересказ истории Золушки, в котором Дрю Берримор безнадежно проваливается в попытках изобразить английский акцент. Это стыдно, но это правда.
- Итак, как я справляюсь? - спрашивает он меня через некоторое время.
- Это мое лучшее свидание, - отвечаю я. - Отличное кино, отличная еда, отличная компания.
Он берет меня за руку. Его сила встречается с моей, знакомый жар искрится вокруг нас. Прохладный ветер развивает мои волосы, и я отбрасываю их за плечи. Он искоса наблюдает за мной, затем отводит взгляд от воды, что позволяет мне посмотреть на него.
Странно называть парня красивым, но это про него. Он стройный, но сильный, его движения полны грации - как у танцора, думаю я, хотя никогда не сказала бы ему этого. Иногда я забываю, насколько он красив. Его чудесные глаза с золотыми крапинками. Его густые черные ресницы, любая девушка могла бы пойти на убийство ради того, чтобы иметь такие. Его точеные скулы и пухлые выразительные губы.
Я вздрагиваю.
- Замерзла? - спрашивает он, и прежде чем я успеваю ответить, снимает кофту, черную флисовую кофту, и набрасывает мне на плечи. Меня мгновенно окутывает его запах: мыло и туалетная вода, дуновение облаков, словно он недавно летал. Я мысленно возвращаюсь в тот первый раз, когда надевала его кофту, в ночь пожара, когда он накинул ее мне на плечи. С того дня прошло уже больше года, но видение все еще ярко отражалось в моей памяти: горящий холм, то, как Кристиан сказал: "Это ты", то чувство, когда он взял меня за руку. Этого так и не произошло, но это кажется воспоминанием.
"Это ты", сказал он.
- Спасибо, - нерешительно говорю я.
- Всегда пожалуйста, - отвечает он и вновь берет меня за руку.
Он не знает, что сказать. Ему хочется рассказать мне, какой красивой я кажусь ему, что рядом со мной он становится более сильным, лучшей версией самого себя, как ему хочется заправить мне за уши выбившиеся пряди волос и поцеловать, и, возможно, на этот раз я поцелую его в ответ.
Теперь жульничаю я.
Отпускаю его руку.
"Это не важно", - говорит он у меня в голове. - "Я не против показать тебе, что у меня внутри".
У меня перехватывает дыхание. Пора перестать быть такой трусихой, думаю я. Не то чтобы я боялась его, потому что если в этом мире и есть человек, рядом с которым я чувствовала бы себя в безопасности, то это Кристиан, но мне страшно отпустить ситуацию, позволить чему-то произойти между нами. Мне страшно потерять себя.
- Ты не потеряешь себя, - шепчет он.
Теперь мы оба жульничаем.
"Думаешь?" - молча спрашиваю я.
"Не со мной", - отвечает он. - "Ты знаешь, кем ты являешься. Ты никому не позволишь отнять это".
Он любит это во мне. Он любит…
Кристиан прижимает меня к себе и заглядывает мне в глаза. Мое сердце готово разорвать грудную клетку. Я закрываю глаза и чувствую его губы на моей щеке, рядом с ухом.
- Клара, - он произносит только мое имя, но оно отзывается во мне дрожью.
Он отстраняется, и я знаю, что он собирается поцеловать меня в любую секунду, я хочу этого, но в тот момент, когда наши губы оказываются в нескольких дюймах друг от друга, передо мной неожиданно всплывает лицо Такера. Его голубые глаза. Его губы на моих губах.
Кристиан останавливается, его тело напрягается. Он видел то же, что и я. Отстраняется. Я открываю глаза.
- Я…
- Не надо. - Он пробегает пальцами по волосам, опустив взгляд на воду. - Просто… не надо. - Он ненавидит меня. На его месте я бы тоже возненавидела себя.
- Я не ненавижу тебя, - резко говорит он. Вздох. - Но мне бы хотелось, чтобы ты им переболела.
- Я пытаюсь.
- Значит, не достаточно хорошо. - Его взгляд становится жестким, когда он снова смотрит на меня. Он не привык бегать за девушками; скорее, это они все время бегали за ним. И, конечно же, он не привык быть запасным вариантом. Эта мысль заставляет его сжать челюсти.
- Прости, - говорю я. Он заслуживает лучшего.
Он качает головой и направляется в сторону дороги. Я бреду позади него, пытаясь одновременно надеть туфли.
- Подожди, - говорю я. - Останься еще ненадолго. Еще рано. Может, мы сможем…
- Какой смысл? - перебивает он меня. - Думаешь, мы могли бы отмахнуться от этого и сделать вид, что ничего не случилось? Это не в моем стиле. - Он снова вздыхает. - Давай просто уйдем.
Меня не прельщает перспектива ехать до Стэнфорда в напряженном молчании. - Я сама доберусь до дома, - говорю я, делая пару шагов назад. - Езжай один. Прости меня.
Он пристально смотрит на меня, руки в карманах. - Нет, я должен…
Качаю головой.
- Спокойной ночи, Кристиан, - говорю я, затем закрываю глаза и вызываю сияние, которое унесет меня отсюда.