Он шутит, но я вижу, что ему не нравится идея, что Анжела стала частью наших тайных разговоров. Это принадлежит нам двоим. Только нам.
Я говорю ему успокоиться, потому что она не может слышать мысли. Она лишь может посылать их.
- "А, так она может говорить, но не может услышать. Как удобно".
- "Раз-дра-жа-ет", - повторяет Анжела, скрестив руки на груди, и глядя на него.
Мы оба засмеялись.
- Извини, Анж, - я обнимаю ее рукой. - Нам с Кристианом надо еще столько обсудить.
На ее лице мелькает беспокойство, но исчезает так быстро, что я задаюсь вопросом, а не померещилось ли это мне.
- Ну, я думаю, что это невежливо, - говорит она.
- Ладно, ладно. Больше никакой телепатии. Я понял.
- По крайней мере, пока я тоже не научусь это делать. Что произойдет очень скоро. Я тренируюсь, - говорит она.
- Несомненно, - говорит он.
Я ловлю смех в его глазах, но сама воздерживаюсь от ответной улыбки.
- Ты уже познакомился с соседом по комнате? - спрашиваю я его.
Он кивает.
- Чарли. Хочет стать программистом. Женат на "Xbox". А ты?
- Ее зовут Ван Чэнь. Она - будущий медик и очень серьезно к этому относится, - сообщаю я. - Она показала мне свое расписание на сегодня, и это заставило меня почувствовать себя абсолютной лентяйкой.
- А ты и есть абсолютная лентяйка, - замечает Анжела.
- Верно.
- А кто твоя соседка по комнате? - спрашивает Кристиан Анжелу. - "Беззащитная бедняжка", мысленно добавляет он, и я хихикаю.
- У меня две соседки. Ох, и повезло мне, - отвечает Анжела. - Обе настоящие блондинки.
- Эй! - возражаю я против ее замечания насчет блондинок.
- И они какие-то непонятные. Одна - специалист по связям с общественностью, что бы это не значило, а другая еще не решила.
- Нет ничего плохого в том, что человек еще не определился. - Я смотрю на Кристиана, немного смущенная из-за своей нерешительности.
- Я еще не принял решение, - говорит он. Мы с Анжелой потрясенно смотрим на него. - Что, я не могу поразмышлять?
- Я предполагала, что ты будешь специалистом по бизнесу, - говорит Анжела.
- Почему?
- Потому что в костюме и галстуке ты выглядишь, как настоящая звезда, - с наигранным добродушием говорит она. - Ты - красавчик. Тебе следует извлечь из этого выгоду.
Он игнорирует эту лесть.
- Бизнес это для Уолтера. Не для меня.
- А что для тебя? - спрашивает Анжела.
- Как я уже сказал, я еще не решил. - Он пристально смотрит на меня, свет отражается в золотых крапинках его зеленых глаз, и я чувствую, как мои щеки начинают гореть.
- Кстати, а где Уолтер? - спрашиваю я, чтобы сменить тему.
- С Билли. - Он поворачивается и показывает на места для родителей во дворе, где, конечно же, Уолтер и Билли выглядят так, словно увлечены беседой.
- Они милая пара, - говорю я, наблюдая, как Билли смеется, положив ладонь на плечо Уолтера. - Конечно, я удивилась, когда этим летом Билли позвонила мне и сказала, что она и Уолтер женятся. Я этого не ожидала.
- Подожди, Билли и Уолтер женятся?! - восклицает Анжела. - Когда?
- Уже поженились, - поясняет Кристиан. - В июле. На лугу. Это было довольно неожиданно.
- Я даже не знала, что они нравятся друг другу, - сказала я, прежде чем Анжела выдаст шутку, которую я знала, она придумывает, насчет того, что теперь мы с Кристианом что-то вроде непонятных брата и сестры, раз уж наши законные опекуны поженились.
- О, они нравятся друг другу, - говорит Кристиан. - Они пытаются вести себя сдержанно, думаю, ради меня. Но Уолтер не может перестать думать о ней. Громко. И в различных обнаженных положениях, если вы понимаете, о чем я.
- Фу! Не надо рассказывать. Мне придется стереть из памяти то немногое, что я увидела в ее голове на этой неделе. В вашем доме лежит на полу медвежья шкура?
- Думаю, ты только что отбила у меня охоту появляться в гостиной, - говорит он со стоном, но на самом деле он так не думает. Ему нравится вся эта ситуация с Билли и Уолтером. Он считает, что это хорошо для Уолтера. Отвлекает его от дел.
- "Каких дел?" - спрашиваю я.
- "Позже", - говорит он. - "Я расскажу тебе об этом. Но позже".
Анжела раздраженно вздыхает.
- Боже мой, ребята. Неужели вы снова это делаете.
После речей о профориентации, нам говорят о том, как мы должны собой гордиться, какие большие надежды они питают насчет нашего будущего, какие удивительные возможности у нас будут на "Ферме" - так они называют Стэнфорд - и что мы все должны возвратиться в наши общежития и познакомиться друг с другом.
В этот момент они говорят родителям вернуться домой.
Мама Анжелы, Анна, которая вела себя очень тихо, сидя на заднем сиденье моей машины, читая Библию на протяжении всей поездки в тысячу миль, вдруг разражается слезами. Расстроенная, покрасневшая Анжела провожает рыдающую мать на стоянку, но, по-моему, это так мило. Мне бы хотелось, чтобы моя мама была здесь и поплакала из-за меня.
Билли еще раз ободряюще обнимает меня.
- Покажи им, малышка, - просто говорит она, а затем тоже уходит.
Я выбираю удобный диван в холле и делаю вид, что изучаю узоры на ковре, в то время, как остальные студенты слезно прощаются. Какое-то время спустя, входит парень с короткими, обесцвеченными волосами и садится напротив меня, положив на журнальный столик здоровенную стопку папок. Он улыбается и протягивает мне руку, для рукопожатия.
- Я - Пирс.
- Клара Гарднер.
Он кивает.
- Думаю, я видел твое имя в паре списков. Ты в крыле "Б", верно?
- Третий этаж.
- Я - СМ в "Робл", - говорит он.
Я тупо смотрю на него.
- "С-М" - объясняет он, - означает студент-медик. Вроде врача в общежитии. Я тот, к кому обращаются, когда нужен лейкопластырь.
- О-о, точно.
Он так смотрит на мое лицо, что это невольно заставляет меня задаться вопросом, осталась ли на нем еда.
- Что? У меня, что на лбу написано "невежественная первокурсница"? - спрашиваю я.
Он улыбается, качая головой.
- Ты просто не выглядишь напуганной.
- Прости?
- Первокурсникам, обычно довольно страшно находиться в первую неделю на территории кампуса. Они бродят вокруг, словно маленькие бездомные щенки. Однако, ты не похожа на них. Ты выглядишь так, будто у тебя все под контролем.
- О-о. Спасибо, - говорю я. - Но, скажу тебе честно, это лишь видимость. Глубоко внутри я с ума схожу от волнения.
На самом деле, это не так. Я думаю о падших ангелах, похоронах и лесных пожарах и понимаю, что в Стэнфорде я чувствую себя вполне безопасно. Здесь все такое знакомое: калифорнийские запахи выхлопных газов и аромат ухоженных роз в воздухе, шум вдали, эвкалиптовые деревья, пальмы и те же старые сорта растений, которые росли у меня за окнами.
Но есть вещи, которые меня пугают: темная, без окон комната из моего видения, и то, что произойдет там, будет ужасным. Перспектива того, что всю мою оставшуюся жизнь - а это примерно еще лет сто - меня будут преследовать одно за другим смутные и страшные видения, не радует. Вот это действительно страшно. Об этом я очень старалась не думать.
Пирс пишет пятизначный номер на салфетке и передает ее мне.
- Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится. Я мигом примчусь.
Думаю, он флиртует со мной. Я забираю салфетку.
- Хорошо.
В этот момент Анжела начинает суетиться, расположив свои руки вдоль бедер, обтянутых леггинсами, выплескивая свои эмоции. Она останавливается, когда видит Пирса. Анжела не выглядит испуганной. Похоже, она пришла, чтобы победить.
- Анжела Зербино, - говорит она, как само собой разумеющееся, когда Пирс открыл рот, чтобы поздороваться с ней. Она устремляет взгляд на папки, лежащие на столе. - У тебя в этой куче есть что-нибудь с моим именем?
- Да, конечно, - растерявшись говорит он и начинает копаться в папках до тех пор, пока не доходит до "З" и не находит пакет для Анжелы. Затем он достает пакет и для меня, после чего встает и проверяет свои часы.
- Что ж, приятно было познакомиться с вами, девчонки. Осваивайтесь.
- Что это? - указывает Анжела на мою салфетку, когда он уходит.
- Это от Пирса. - Я смотрю на его удаляющуюся спину. - Если мне что-нибудь понадобится, он мигом примчится.
Она смотрит на него через плечо, задумчиво улыбаясь.
- О-о, в самом деле? А он милый.
- Я догадываюсь.
- Верно, я и забыла. Для тебя по-прежнему самые прекрасные глаза - глаза Такера. Или это теперь глаза Кристиана? Я не успеваю следить.
- Эй, - говорю я. - Ты была ужасно груба сегодня.
Ее лицо смягчается.
- Извини. Я волнуюсь. Поэтому грубость проявляется у меня даже в хорошие времена.
- Проявляется? Да это происходит вообще всегда.
Она падает в кресло рядом с моим.
- Ты, кажется, расслабилась.
Я поднимаю руки над головой, зевая.
- Я решила остановиться, проведя грань. Собираюсь начать все с начала. Вот, посмотри. - Я роюсь в своей сумке, доставая мятый листок бумаги, и даю ей его прочитать. - Вот мой предварительный учебный график.
Ее глаза быстро сканируют листок.
- Вижу, ты приняла мой совет и поступила в гуманитарный класс вместе со мной. Поэты изменяют мир. Тебе понравится, обещаю, - говорит она. - Понимать поэзию легко, и если ты сможешь сделать это, то сможешь вообще все. Занятия в этом классе будут подобны легкой увлекательной прогулке.
Я сильно сомневаюсь в этом.
- Хм-м, - Анжела хмурится, когда читает дальше. - История искусства? - Она кривит брови на меня. - Наука, технология и современное общество? Современная киноиндустрия? Современный Танец? Это типа все начинается с "C".
- Я люблю искусство, - говорю я, защищаясь. - Это ты выбираешь предметы, исходя из того в чем ты хороша, например, берешь уроки истории, потому что прекрасно в ней разбираешься. Но я...
- Еще не определилась, - заканчивает она.
- Вот именно. Я не знала, что выбрать, поэтому доктор Дей посоветовал мне записаться в кучу разных классов, а затем убрать те, которые мне не понравятся. Но посмотри на это. - Я указываю на последний класс в списке.
- Легкая атлетика, - читает она над моим пальцем. - Группа Счастья.
- Именно, группа Счастья.
- Ты вступила в группу Счастья, - говорит она, словно это самый бесполезный предмет во вселенной.
- Моя мама сказала, что я буду счастлива в Стэнфорде, - объясняю я. - Так вот, именно это я и намерена сделать. Я собираюсь найти здесь свое счастье.
- Тем лучше для тебя. Взять все на себя. Это я про долбанные часовые занятия.
- Знаю, - говорю я, - и хочу стать счастливой. - Я готова перестать говорить "До свидания" и начать говорить "Привет".
ГЛАВА 2. ГРУППА РИСКА
Я проснулась в два часа ночи оттого, что кто-то забарабанил в мою дверь.
- Кто там? - осторожно спросила я. Снаружи доносился беспорядочный шум, в холле звучала музыка, людские крики и ужасный топот ног. Мы с Ван Чэнь, обе сели на кровати, обмениваясь тревожными взглядами, а затем я выскользнула из постели, чтобы открыть дверь.
- Проснитесь и пойте, дорогие новички, - говорит бодрым голосом Стэйси - наш куратор. На разноцветные клоунские волосы одет неоново-зеленый пластиковый обруч. Она усмехается. - Обувайтесь и выходите.
Снаружи перед нами предстает картина, казавшаяся галлюцинацией от приема ЛСД, которую можно увидеть в фильмах: марширующий ансамбль Стэнфорда выступал в том, что кажется, по большей части было их нижним бельем, в светящихся в темноте ожерельях, браслетах и прочем, покачиваясь в такт инструментов - ревущих труб, барабанного боя и грохота цимбал. Человек, изображающий символ школы, был в костюме большой зеленой сосны и дергался, как сумасшедший. Толпа полуодетых, немного светящихся студентов прыгала, гикала и смеялась.
Было невероятно темно, ведь они выключили весь свет, но я ищу Анжелу, и замечаю ее, рядом с которой стоят две раздраженные блондинки, и я полагаю, что это ее соседки по комнате. Направляюсь к ним.
- Привет! - кричит Анжела. - У тебя на голове черте что творится.
- Это безумие! - кричу я, усмехаясь и перебирая свои волосы пальцами.
- Что? - кричит она.
- Сумасшествие! - пытаюсь я снова. Это невероятно громко.
Одна из соседок Анжелы по комнате, разинув рот, показывает на кого-то позади меня. Я поворачиваюсь, чтобы увидеть на парне мексиканскую маску, которая закрывает все его лицо. Блестящая, золотая маска. И больше ничего.
- Мои глаза, мои глаза! - кричит Анжела, и мы все начинаем истерически хихикать. А потом песня закончилась, и мы снова слышим, как они говорят нам бежать.
- Бегите, новички, бегите! - Кричат они, и мы бежим, как стадо сбитого с толку, в панике бегущего в темноте скота. Когда мы, наконец, останавливаемся, то оказываемся возле следующего общежития, ансамбль начинает снова, и довольно скоро из дверей появляется новая волна сонных и недоумевающих первокурсников.
Я потеряла Анжелу. Я осмотрелась, но было слишком темно и людей было слишком много, чтобы найти ее среди них. Я заметила одну ее соседку по комнате, стоявшую в нескольких шагах от меня. Я помахала ей. Она улыбнулась и направилась ко мне так, будто она успокоилась, увидев знакомое лицо. Мы нерешительно качались под музыку несколько минут, прежде чем она наклонилась и прокричала мне на ухо.
- Я Эми. Ты подруга Анжелы из Вайоминга?
- Да. Клара. А ты откуда?
- Из Феникса! - Она закутывается в свою толстовку. - Мне холодно!
И вот мы снова двигаемся. На этот раз я решаю держаться рядом с Эми. Стараюсь не думать о том, что в некотором смысле это очень напоминает мое видение: бегу в темноте, не зная, куда я бегу и что в конечном итоге я сделаю. Это должно быть весело, осознаю я, но нахожу все это немного жутковатым.
- У тебя есть какие-нибудь мысли о том, где мы находимся? - выпалила я, когда мы остановились.
- Что? - Она меня не слышит.
- Где мы? - кричу я ей.
- О-о. - Она качает головой. - Даже не представляю. Я думаю, что они собираются заставить нас бежать через весь кампус.
- Я помню, как в туре, они сказали нам, что Стэнфорд имеет самый большой кампус, чем любой другой университет в мире, ну, кроме еще одного, который находится в России.
- Это может быть длинная ночь.
По-прежнему никаких признаков Анжелы и другой соседки по комнате, которую, по словам Эми зовут Робин, поэтому мы с Эми держимся вместе, танцуем и смеемся над "Голым Парнем" и изо всех сил кричим друг другу.
В следующие полчаса вот, что я узнаю об Эми: нас обеих воспитали матери-одиночки и младшие братья, нам обеим нравится, что каждое утро в столовой "Робл" на завтрак подается хрустящий, жаренный картофель, и мы обе в ужасе от того, какие крошечные и клаустрофобные душевые кабинки в ванных комнатах. Да и мы обе страдаем от раздражающе-непослушных волос.
Я осознала, что мы могли бы подружиться. У меня могла появиться первая новая подруга в Стэнфорде, вот так просто. Может быть, в этом беге что-то есть.
- Итак, какой у тебя основной предмет? - спрашивает она, пока мы бежим.
- Еще не решила, - отвечаю я.
Она светится.
- Я тоже!
Она мне нравится все больше и больше, но потом случается несчастье. Когда мы приближаемся к следующему общежитию, Эми спотыкается и падает. Она садится на тротуар, размахивая руками и ногами. Я делаю все возможное, чтобы убедиться, что ее не затопчет постоянно растущий поток несущихся первокурсников, а затем падаю на тротуар рядом с ней. Все плохо. Я могу сказать это, только глядя на ее белое лицо и то, как она сжимает лодыжку.
Я сделала неверный шаг. Она стонет. Боже, вот досада.
- Ты можешь встать? - спрашиваю я.
Она пытается встать, ее лицо становится еще белее, и она обессилено садится обратно.
- Ладно, походу, что нет. Никуда не уходи. Я сейчас вернусь.
Я брожу в поисках кого-нибудь, кто может оказаться хоть немного полезными, и чудом замечаю Пирса на краю толпы. Пора найти хорошее применение его мастерству врачевания. Я бегу к нему и прикасаюсь к его руке, чтобы привлечь внимание. Увидев меня, он улыбается.
- Ну что, у вас там весело? - кричит он.
- Мне нужна твоя помощь, - кричу я.
- Что? - кричит он.
В конце концов, я беру его за руку и тащу к Эми, показывая на ее лодыжку, которая начинает опухать. Несколько минут он стоит на коленях рядом с ней, аккуратно держа ее ногу в своих руках. Оказывается, он - слушатель подготовительных медицинских курсов.
- Вероятно, это растяжение связок, - заключает он. - Я позвоню кому-нибудь, чтобы отвезли вас в "Робл", надо положить ногу повыше и приложить лед. А утром вы должны пойти к Ваденте, школьному врачу, и сделать рентген. Держитесь там, ладно?
Он уходит, чтобы найти место тише и позвонить. Ансамбль заканчивает песню и движется дальше, уводя толпу от нас с шумом топающих ног. Наконец-то я могу подумать.
Эми начинает плакать.
- Мне так жаль, - говорю я, садясь рядом с ней.
- Это не так уж и больно, - шмыгает она, вытирая нос изнаночной стороной свитера. - Я имею в виду, на самом деле болит сильно, но я плачу не из-за этого. Я плачу, потому что я поступила так глупо, надев шлепанцы, а ведь они сказали нам нормально обуться, и это только первая неделя обучения. Я даже еще не начала учиться, а теперь я буду прыгать на костылях, и мне дадут прозвище "неуклюжая девчонка, которая ушиблась".
- Никто не станет думать о тебе хуже. Серьезно, - говорю я. - Могу поспорить, этой ночью будет много травм. Все это довольно ненормально.
Она качает головой, разбросав непослушные белокурые локоны по плечам. Ее губы дрожат.
- Не так я хотела начать учебу, - она задыхается, и прячет лицо в ладонях.
Я смотрю вокруг. Группа ушла достаточно далеко, и теперь мы едва слышим их. Пирс стоит рядом со зданием, спиной к нам, и разговаривает по телефону. Темно. Вокруг никого.
Я осторожно кладу руку на лодыжку Эми. Она напрягается, словно даже это легкое прикосновение причиняет ей боль, но голову не поднимает. При помощи эмпатии я чувствую ее боль, не только то, как она мысленно ругает себя за то, что уже погубила свою репутацию, но и физическую боль тоже, боль от разорванных связок в лодыжке, оторванных от костей. Я мгновенно понимаю, что это серьезная травма. Она может провести на костылях весь семестр.
Я могла бы помочь ей, я думаю.
Я уже исцеляла людей раньше. Мою маму после того, как на нее напал Семъйяза. А в прошлом году Такера, после того как мы попали в аварию после выпускного вечера. Но в те времена у меня был полный круг сияния, от этого волосы лучились светом, а тело сияло, как фонарь. Интересно, есть ли какой-нибудь способ направить Сияние только, скажем, в мои руки, и сделать это так быстро, чтобы никто не заметил.