Рот Грин приобрел форму буквы О, она быстро обернулась посмотреть, подслушивает ли кто-то из женщин, но они были за пределами слышимости.
- Следи за собой!
Он тряхнул головой и подмигнул ей.
- Я всегда оставлял это тебе.
Ее лицо залилось румянцем. Грин дернула поводья своей Клу и оставила его ехать дальше в компании Аркеуса и Кибби. Мягкий смех последовал за ней.
Джорлан становился самим собой.
А Грин не была уверена, как справляться с этим.
Но она чертовски сильно хотела попытаться. Каждая удивительная, обворожительная, околдовывающая черточка, которую она когда-либо видела в нем, была к месту.
Путешествие заняло около трех недель и было достаточно приятным, учитывая то, что их путь лежал в Столичный Град.
Под неусыпным вниманием своего отца Аркеус перенес поездку исключительно хорошо. Казалось, малышу на самом деле нравится находиться здесь. У него даже выросло еще несколько кудрявых маленьких волосинок на макушке, на которые Джорлан и Матерс обращали внимание при каждой возможности. В какой-то момент поездки эта парочка объединилась, чтобы непрерывно петь дифирамбы маленькому.
Конечно, Грин знала, что ее сын необыкновенен. В конце концов, он был Тамрином. Вечерами она проводила часы, играя с ним, полностью подчиняясь слюнявой улыбке.
В последнюю ночь их путешествия, когда они лежали в спальнике, Грин поняла, что должна рассказать Джорлану о повестке Септибунала.
Ее губы прижались ко рту мужчины, лежащему на тюфяке.
- Накрой меня, Грин, - пробормотал он, прочерчивая ртом путь по мягкой, нежной коже на щеке. - Так, как ты делала, когда мы ехали в Тамрин Лейн. Помнишь?
- Когда я должна была запечатывать твой рот своим, чтобы сдержать твои крики наслаждения от того, чтоб их не подслушали другие женщины? - Она вздохнула, когда его руки обняли ее.
- Дааааа. Пока я смотрел вверх на звезды. Я любил это, моя имя-дающая. Люблю твою страстность и силу…
Она улыбнулась и ущипнула его за щеку.
- Ты? А тогда почему позднее мы закончили борьбой, чтобы посмотреть, кто будет сверху?
Он широко улыбнулся.
- Это, кажется, возбуждает тебя, особенно, когда ты сонная.
- Неужели.
- Да. И лучшая часть этого, что ты никогда не бываешь полностью уверена, как отреагировать на ситуацию.
- Неужели.
- Да. И тогда ты решаешь просто отозваться - мне.
- Хмм. Я не уверена, что должна позволять такое поведение, оно…
Он взорвался хохотом. Рука Грин накрыла рот.
- Шшшш! Женщины услышат тебя!
Он медленно поднял ресницы, чтобы посмотреть на нее. Грин отдернула руку и погрозила пальцем.
Джорлан пристально вгляделся в ее приковывающее к себе лицо. В мягком сиянии огнесвета темно-рыжие волосы создавали обрамление. Он не имел понятия, как Высший Слой мог породить такую женщину - бесстрашную, великодушную, справедливую, свободомыслящую. Ее интеллект, остроумие и красота были уникальны, как редкостная песнь бланока. Ее чувственность неизменно возбуждала его собственную восприимчивость.
- Ты - все для меня, Грин. Я люблю тебя.
Ладошка Грин охватила его щеку.
- Дракончик… имя-носящие часто влюбляются в своих имя-дающих.
Его рука легла поверх. Он проникновенно заглянул ей в глаза.
- Это по-другому.
Она знала это. Ощущала. Любовь, о которой говорил Джорлан, была совсем иной силой. Между ними возникла исключительная связь, которая была таинственной и сложной, как ночная песня Форуса. Она была не простой привязанностью имя-носящего к имя-дающей, она была чем-то намного большим.
Что делало то, что она должна была сказать ему, намного более трудным. Грин сглотнула.
- Завтра мы должны предстать перед Септибуналом.
Он ничего не ответил, молча ожидая, когда она продолжит.
- Они рассмотрят законность нашего скрепления.
- Как так? - тихо спросил он.
- Им было прислано свидетельство, которое, кажется, опровергнет твою Клятву Доказательства.
- Это невозможно, Грин. - Его пальцы зарылись в волосы Грин на затылке. - Моя клятва была истинной, как тебе хорошо известно. Как может существовать свидетельство обратного?
- Я не знаю. Было хорошо известно, что ты сильно протестовал против скрепления…
Он резко выдохнул.
- Этого недостаточно, чтобы ставить под сомнение мое и твое слово.
- Нет, но у них есть что-то еще… - Она на мгновение умолкла. - Мои источники сообщают, что против нашей победы есть веское доказательство.
- Понимаю. Но что это будет значить - если они "докажут" свое мнение?
- Наше скрепление аннулируют. Положение Аркеуса будет сомнительным, мягко выражаясь. Оба наших дома подвергнут огромным конфискациям. Я могу потерять свои титулы и земли. Свои ты потеряешь точно. После этого ты больше не будешь обладать законным покровительством дома Тамрин.
От едва контролируемой ярости на его щеках заиграли желваки.
- И я должен просто согласиться с этим? Моя ценность как человеческого существа зависит только от моей вуали? У нас меньше прав, чем у Кли! По крайней мере, Кли свободно бежит, когда хочет - он располагает своей жизнью.
Грин крепко прижала его к себе.
- Я согласна с тобой. Это неправильно, и, если мы преодолеем наши неприятности, я сделаю все, чтобы суметь произвести изменения в Доме Лорд.
- Если мы преодолеем их! А что с моим сыном? Что случится с ним?
- Это связано. При обычном ходе дел он был бы неважен для Септибунала, но я сделала его своим наследником. Будет мучительная битва за то, чтобы наследство было в безопасности от любого штрафа, который я буду вынуждена заплатить.
- А если бы он не был твоим наследником?
Грин вызывающе вздернула подбородок.
- Он - мой сын и Тамрин! Они никогда не разлучат нас, я наделила его правом первородства.
Джорлан не смог справиться со вспышкой восхищения, которую испытал от ее решимости.
- Тогда, что со мной, имя-дающая… какова будет моя участь, если они аннулируют наш союз?
Губы Грин слегка дрожали, но голос оставался тверд.
- Ты - мой имя-носящий, Джорлан, и к тому же Тамрин. Я никогда не позволю тебе забыть об этом, невзирая на то, что постановит Септибунал.
Рукой, лежащей на затылке, Джорлан грубо притянул ее к себе.
- Тогда и ты не забудь, что я заставлю тебя выполнить это обещание, имя-носящая.
Его рот завладел ее губами.
Наслаждаясь необычными условиями договора.
Глава 15
Грин встала и приблизилась к столу Септибунала.
Пока она шла, Джорлан бросил ей ободряющий кивок.
- Обвинение против тебя, выдвинутое перед этим собранием, совершенно серьезно. У некоторых, - Хоук бросила строгий взгляд на сидящую за столом Маркель Хармон, - есть основания верить, что ты исказила суть своего союза с Рейнардами. Свидетельское показание, попавшее к нам, гласит, что на самом деле, твой имя-носящий, Джорлан, не являлся нетронутым во время Ритуала Доказательства.
Ропот пробежал по толпе.
- И более того, вопрос о том, знала ли ты об этом в тот момент и стремилась ли обойти закон, отказываясь от Ритуала, так же был вынесен на обсуждение.
- Могу я ответить на эти обвинения? - Грин гордо стояла перед ними, ее голос ни в малейшей степени не дрожал, несмотря на внутренний трепет, испытываемый ей.
- Перед тем, как ты начнешь, я должна предупредить тебя, что все, что ты скажешь с этого мгновения, будет оцениваться. Если ты сейчас ничего не скажешь, в уважение твоих прошлых заслуг перед парламентом и ОднаНацией, я готова пригласить нолосозыв, и мы соберемся, чтобы назначить соответствующий штраф.
Герцогина Хоук давала ей шанс сохранить титул при тяжелой денежной потере. Джорлана, конечно же, отнимут, но ее сын останется с ней. Грин повернулась и посмотрела на Джорлана.
Он все также следил за ней. После чего удивил, беззвучно изобразив "прими это".
Он так сильно ее любил. Слезинка появилась у нее в глазах. Он хотел пожертвовать собой и быть отнятым от сына, чтобы защитить ее. Она отрицательно мотнула головой. Я буду сражаться за них двоих, пока последний вздох не покинет мое тело.
Снова обернувшись лицом к Септибуналу, она заявила:
- Я буду говорить.
Герцогина Хоук приподняла бровь.
- Ты уверена, Маркель?
Грин кивнула.
Герцогина явно не считала, что она сделала мудрый выбор. Она глубоко вздохнула.
- Очень хорошо. Продолжай.
- Джорлан Тамрин был нетронут в ночь нашего скрепления. Не было тайного сговора против Септибунала. Эти обвинения - фальшивка. Честь моего дома никогда бы не позволила мне делать ложных заявлений перед правительством, которым я так дорожу, и который помогали создавать мои прародительницы. Оспаривать мою честь таким образом достойно порицания, и я вызываю человека, который распространил такое заявление. Пусть она скажет эти вещи мне в лицо, вместо того, чтобы скрываться за голосами остальных. - Грин впилась в Маркель Хармон взглядом, выражающим отвращение. Женщина тихонько заерзала на своем месте.
Казалось, честный и волнительный голос Грин поколебал толпу. Поднялось тихое дребезжание.
- Тишина в комнате! - гаркнула Герцогина Хоук. - Джорлан Тамрин, выйди вперед.
Джорлан с Аркеусом на руках поднялся.
Когда он проходил мимо Клаудин Д’Анбеэ, она выкрикнула:
- Ребенок может повлиять на строгость постановления Септибунала! Его присутствие подсознательно диктует, что этот мужчина неизменно связан с Домом Тамрин.
Герцогина Хоук сердито посмотрела вниз на Клаудин.
- Ты заявляешь, что мы не можем быть беспристрастны в присутствии обыкновенного малыша, Графа?
- Нет. Я заявляю, что нарушением является присутствие ребенка, это очевидная, вызывающая сочувствие выходка, организованная Тамринами. - Она потянулась к своей сумочке, вытаскивая свернутый трубочкой документ. - Это скрепляющий контракт, который Аня Рейнард должна была подписать для меня, до того, как Грин силой вырвала подпись Герцогины на своем свитке! - Аудитория повернулась и неодобрительно уставилась на Грин. Клаудин, зная, что заполучила существенную поддержку толпы, чопорно продолжила. - Если Септибунал рассудит сегодня по справедливости, я буду просить постановление о Передаче Собственности!
Грин побледнела. Если они проиграют, Графа собирается просить совет аннулировать подпись Ани и передать ей Джорлана в качестве платы ее "оскорбление". Ее глаза встретились с взглядом Джорлана, и она поняла, что он смог разгадать боль, которую она сумела скрыть от всех остальных.
Вместо опасений, которые она ожидала увидеть, он демонстрировал невозмутимую покорность. Тихую силу. Его глаза сияли любовью к ней. Их аквамариновые глубины содержали такое огромное душевное волнение! Он поглаживал и потирал спинку сына, терпеливо ожидая, когда Клаудин закончит. И в этот момент Грин поняла, что женские постановления никогда не смогут вытеснить дух, бывший свободным.
- Как вы понимаете, я имею здесь сильную заинтересованность, - продолжила Клаудин. - Уберите ребенка!
Герцогина Хоук начала было кивать часовым, когда Грин опередила ее.
- Нет. Мой сын имеет больше прав находиться здесь, чем Графа Д’Анбеэ! Это его судьбу мы решаем сегодня.
- А не слишком ли драматично? - презрительно усмехнулась Клаудин. - Ни у кого нет интереса к этому ребенку мужского пола. Ты можешь оставить его, если хочешь, но для меня он казался бы в большей степени помехой. Возможно, ты сможешь отправить его в монастырь.
Грин вздрогнула от бесчувственного отношения Клаудин. Отправить ее милого малыша в монастырь? Никогда, пока она дышит! Ее глаза наполнились гордостью, когда она взглянула на его красивое, дорогое личико. Он ответил ей крохотной улыбкой.
Она улыбнулась в ответ.
- Аркеус навсегда останется на землях Тамринов - поскольку он мой наследник, - спокойно заявила она.
В зале суда разразилась преисподняя.
- Он не может быть твоим наследником! Он мальчишка! - заорала Клаудин.
Грин сняла с запястья свой просмотрщик и развернула его к совету.
Они просмотрели доказательство с неодобрительными минами.
- Это показывает, что Аркеус Тамрин - наследник Тамринов только лишь на настоящий момент. - Герцогина Хоук послала Грин строгий взгляд. - Однако, Септибунал рассмотрит этот спорный вопрос с тобой позднее, Маркель Тамрин. - Она повернула голову, чтобы обратиться к Д’Анбеэ. - Дитя останется в зале.
Аня подмигнула Грин.
- Браво, моя девочка, - беззвучно шевеля губами, произнесла она.
Хоть и сбитая с толку, Клаудин быстро пришла в себя.
- Он может быть назван наследником Тамринов сегодня, но у меня есть заявка на его отца, имеющая более ранний приоритет! Род запятнан! - Она презрительно усмехнулась.
- Мой род не запятнан. Я не буду ставить под сомнение отца своего наследника!
- Джорлан Тамрин, - Хоук обратилась к нему. - Как внук Герцогины, ты знаешь, что честь твоего великого дома, дома нашей Основательницы, находится сейчас под угрозой. Поэтому я спрашиваю тебя еще раз: каким ты пришел на свое скрепляющее ложе?
Джорлан одарил их всех высокомерным, дерзким взглядом. Это был именно тот самый нахальный взгляд, который он бросал в последний раз, когда стоял перед столом совета.
Глаза Грин затуманились от замечательной неповторимости. Джорлан был пригоршней проблем и всегда будет таким. Другая женщина не подумала бы с нежностью о его капризных выходках и упрямству, но она обожала их. Она любила его.
Он выглядел таким прекрасным, стоя там, смело встречаясь лицом к лицу к ним всем, со своим новорожденным сыном на руках. Сыном, который был так похож на него, что к Грин уже осторожно обращалась мать, заинтересованная в установлении дружелюбных отношений с Тамринами "ради их детей".
Низкий притягательный голос Джорлана решительно прозвучал в зале.
- Я пришел к своей имя-дающей таким, как и предполагался - с нетронутой честью своей семьи. И… - Он умышленно помедлил.
Все члены Септибунала подались вперед со своих мест, уязвимые к его обаянию.
- И?
Он ухарски улыбнулся.
- И с маленьким кусочком отношения к нему - но ничего, с чем она не смогла бы справиться. - Зал тут же разразился хриплым хохотом.
Джорлан подмигнул Грин.
У Герцогины Хоук дернулись губы.
- Да уж, мы можем вообразить.
- Не позволяйте его сладкому языку и привлекательной мордашке сбить вас с толку! - Строго напомнила Маркель Хармон. - У нас есть свидетельство обратного.
Какое свидетельство они, возможно, сумели раздобыть? - задумалась Грин.
- Введите свидетеля! - Приказала Хармон одной из часовых.
Две часовых эскортировали в зал грязного юношу.
Грин нахмурилась, прошептав Аватар: "Это же странноватый слуга с верхних этажей, как его имя?…"
Гри услышала, как Аватар пробормотала что-то, похожее на выскочка и на этом все.
- Оппер, - на одном дыхании выпалил Джорлан.
- Сообщи свое имя, пожалуйста, - приказала Герцогина Хоук.
Оппер оглядел самый могущественный совет на луне Форус и тотчас же начал прихорашиваться.
Что ни в малейшей степени не внушило к нему любви этих преуспевающих женщин.
- Я Оппер.
- И что тебе известно о предмете обсуждения?
- Ну, я был слугой егошества в доме Маркели. Готовил его той ночью к… ну, вы знаете… бархатному прикосновению.
По зале пробежала волна сдавленных смешков.
Хоук закатила глаза.
- Продолжай.
- Ну, он был не слишком счастлив пребывать в постельных ремнях, знаете ли.
Лицо Джорлана потемнело.
- Начинай говорить по существу, пожалуйста, - сказала Хоук.
- Значит, это была моя работенка подготовить его, знаете ли, и все. И когда я подошел положить ленту Тамринов на него, я заметил, что у него нет никакой… вуали. - Оппер разглядывал свои носки. - Никакой вуали совсем.
Поднялся гул голосов. Он говорил очень убедительно.
Герцогина Хоук спросила:
- Ты сказал что-нибудь тогда?
- Конечно! - Оппер заметил, что привлек внимание аудитории, и полностью погрузился в роль. - Я сказал егошеству: "У тебя нет никакой надлежащей вуали!", а он ответил, что если я расскажу об этом кому-нибудь, то он заставит меня пожалеть. И ударил меня кулаком. В лицо, вот так сильно! - Он сжал кулак и ударил им по другой руке.
Грин бросила взгляд на Джорлана. Так вот как на его щеке появился синяк. Этот слуга ударил его, в ее собственном доме! Прищурившись, она разглядывала мужчину с оранжевыми волосами. Он заплатит за это.
- Он сильный малый, этот бархатный лепесток. - Оппер потер воображаемую отметину на щеке.
- Ударил меня сильно, и я хранил рот на замке, я ведь только слуга и все. Но когда я услышал, что есть какие-то вопросы по этому, я сделал правильную штуку и пришел прямо сюда. - Он выгнул грудь колесом и приосанился. Создавалось впечатление, что Опперу лучше было бы быть актером, а не слугой.
Септибунал, казалось, поверил ему. Грин испуганно посмотрела на Джорлана. Такое показание очень навредило.
Джорлан тихо произнес:
- Как бы я смог ударить его, если был связан постельными ремнями.
Рот Герцогины Хоук открылся, чтобы ответить, закрылся, после чего открылся снова.
- Он прав. Как он смог ударить тебя, если был привязан?
- Ну, я… я освободил его, потому что он так ругался на то, что связан.
Вечный политик, Грин ухватилась за это.
- Зачем тебе освобождать его?
- Он попросил меня… на чуточку, и притворился, что будет вести себя хорошо, вот я и почувствовал к нему жалость.
- Ты почувствовал жалость к нему, - недоброжелательно механически повторила Грин. - Но ты вернул его на прежнее место.
- Ч-что вы имеете в виду?
- Что ж, когда я вошла в комнату, он был связан.
- Да, ну, я должен был это сделать, это было моей работой.
Понимающий взгляд Грин встретился с взглядом Хоук. Она только что установила, что Джорлан был определенно связан, когда Грин вошла в комнату.
- Если у него не было вуали, зачем тебе было возвращать его в ремни? - спокойно спросила она.
- Потому что это моя работа! - Ответил он, яростно взвыв.
- И он так просто позволил тебе?
- У нас был уговор!
- До или после того, как он ударил тебя?
- Какая разница?
- Ты ответь мне.
Оппер заколебался после ее вопроса.