- О, много интересного! И рассказать, и показать, - он неприлично хохотнул, что, признаюсь, покоробило меня. - У меня богатый опыт… общения… с молодёжью, - заметил он, делая двусмысленные паузы. - Буду ждать твоего звонка. Очень сильно.
Зазвучало, как признание.
Он грациозно развернулся и быстро пошёл прочь.
Я поспешил домой, зная, что каждая минута задержки грозит маме сердечным приступом.
По дороге домой я мучительно размышлял о том, как незаметно встреться с ним. "Чёрт, я ведь даже забыл спросить его имя! И он не спросил моё! И что я скажу по-телефону? Эй, ты?" - корил я себя.
В тот момент я уже ЗНАЛ, что позвоню по этому телефону. Знал, что попытаюсь с ним увидеться, а там - будь что будет.
"В крайнем случае, я всегда смогу себя защитить, если что-то пойдёт не так", - утешал я своё разбушевавшееся подсознание, которое упорно не желало приходить в восторг. Моему подсознанию казалось чрезвычайно подозрительной его память про мой недолгий визит в бар и нашу короткую встречу, во время которой он ни разу - я это помнил! - ни глянул на меня. Это я упорно глазел на него, а он же на меня - нет. Также, моё подсознание желало знать, что мой незнакомый красавчик делает в моём забытом людьми городке. И почему-то он дал свой телефон, даже не поинтересовавшись моим именем. И, полностью убеждённый, что я ему позвоню. Это читалось в его словах, жестах, взглядах. Словно он знал о том, насколько мне понравился. Знал про мои тайные слабости и порочные желания, которые я скрывал ото всех, а тем более, от себя самого.
Мать была очень больна, поэтому впервые не смотрела на часы, и не обратила внимание, что я отсутствовал гораздо больше, чем требовалось. Ведь мои маршруты она изучила до минуты! И когда я хоть немного задерживался, начинала курить и пила успокоительное. Чтобы внушить мне чувство вины. Я давно разгадал её мелкие трюки. И подумал: "А вдруг она таким же образом всё знает и обо мне?"
То, что она читает эмоции по моему лицу, я знал. Трудно было не заметить слона в стоге сена! И я решил придумать объяснение своему, несомненно взволнованному выражению лица.
- Мам, представляешь, в супермаркете произошла кража! Толстую негритянку словили прямо возле моей кассы! Вот почему я немного запоздал, - выпалил я на пороге её комнаты.
Мама выглядела очень бледной и запивала таблетки. Правда, на этот раз от простуды, а не успокоительные. Она куталась в шерстяную шаль, несмотря на летнюю жару. - Правда? Какой ужас! - равнодушно заметила она. Всё, что не касалось меня… нас… было ей безразличным. Пожалуй, взволновать её могла только атомная бомба, и то, если бы взорвалась рядом с нашим домом.
Я бился над планами встречи с моим таинственным незнакомцем. Я ведь не мог просто позвонить ему. Я хотел с ним увидеться, и не на пять минут, конечно. В мозги вползала сумасшедшая идея, что он мог бы взять меня с собой, когда уедет. Я упорно отбрасывал эту безумную идею, но она упорно возвращалась.
"Идиот, вы ещё даже не знакомы, а ты мечтаешь чёрт-те о чём!" - обругал я свою фантазию. Но возбуждение распирало меня, унося в мир грёз. Я представлял себе, как ночью вылезаю из окна. Способа надолго уйти днём я не мог себе даже представить, и потихоньку начал ненавидеть свою безумную мать.
Однако, увидев её слабой и бледной, я оттаял. Я даже забыл про необычную встречу, снедаемый беспокойством о её здоровье. - Мама, что с тобой?
- А, ерунда, просто высокая температура, - произнесла она хриплым от простуды голосом, стараясь говорить беспечным тоном.
- Какая температура?
Она назвала, отводя взор, она не умела мне лгать. Как только я переварил эту информацию, сразу же кинулся к телефону.
Маму забрали в больницу с воспалением лёгких.
А я удрал на свидание в первый же вечер. Сперва мама мне позвонила по мобильнику, а потом, пожелав ей спокойной ночи и скорейшего выздоровления, я позвонил ему.
Моё сердце билось с громкостью будильника, кровь пульсировала венах. Я дрожащими пальцами набрал его номер. Медленно и тщательно, постоянно сверяясь с визиткой. Кстати, там было имя: Дэвид Маккой.
- Дэвид?
- Да? - меня прошиб пот от его чувственного, задевающего самые чувствительные струнки моей души, голоса. - Это ты, малыш?
- Я не малыш! - сердито отрезал я.
- Как тебя хоть зовут, красавчик? - игриво спросил он. - Можно я догадаюсь…ммм… Ариель?
Мне на само деле стало страшно, будто неведомая стрела пронзила сердце. - Откуда ты знаешь? - прошептал я едва слышным голосом. Наш разговор почему-то начал ассоциироваться с первой сценой фильма "Крик".
- А если я скажу, что умею читать мысли? - тем же сладким голосом добавил он. - Итак, ты решился? Если да, то моя машина стоит возле твоего дома.
Я подбежал к окну и действительно заметил перед крыльцом чёрный, длинный, немного плосковатый, как коробка сигарет, лимузин. Шикарный и зловещий, как катафалк. - Ну? Не бойся, если ты не хочешь, я просто уеду.
- Откуда ты знаешь, где я живу? - пересохшими от волнения губами допрашивал я, сжимая трубку влажными пальцами.
- Я за тобой проследил, это было легко: ты мчался домой, как к ложу умирающего, даже не оглядываясь. Так что? Ладно, даю тебе на размышление пять минут. И знаешь: наверное, это я должен был сказать тебе ещё раньше, с самого начала: ты мне безумно нравишься, - проникновенным тоном заметил он. - Можно даже сказать, - своим бархатным, сексуальным голосом продолжал он, - что я в тебя влюбился.
Я не взял ничего из дому, так как думал, что утром вернусь, и побежал к выходу. Моё подсознание жутко материлось и вопило, но я не слушал его. Я бежал к свой мечте.
Окна машины были тонированными и казались безмолвными чёрными зеркалами.
Дверца машины открылась, как жадный рот неведомого монстра, и я сел в неё, отправив инстинкт самосохранения и здравый смысл в отпуск. - Не испугался, молодец! - одобрительно заметил он, включая свет в машине. Я сначала зажмурился, закрыл глаза рукой, а потом глянул на него. Он был прекрасен в шелковистой синей рубашке и чёрных облегающих джинсах. - Честно говоря, я думал, что ты струсишь. На твоём месте я бы очень испугался.
- И зачем ты меня напугал? Кайф от этого ловишь, что ли? - сердито заметил я, устраиваясь поудобнее.
Машина поехала. Мы ехали быстро и молча.
- Знаешь, ты заметил, что мы с тобой постоянно ссоримся, - чуть улыбнувшись, одними уголками чувственного рта, заметил он, прервав продолжительное молчание. - Но, как говорится: от любви до ненависти. От ненависти до любви…
- Ты играешь со мной? Не знаю, как, но играешь, - сказал я, глядя ему в глаза. Мне хотелось хоть немного понять того, кому я доверил свою жизнь.
- Да нет. Разве что немного, - покачал он головой. - Просто у меня катастрофически мало времени! Как раз до нового полнолуния. А оно очень скоро.
- Да? А я не обращаю внимания на такие вещи. Ты что, сектант? Сатанист?
- И ты поехал с сектантом? - округлив глаза в притворном ужасе, произнёс он, насмешливо приподняв чёрные брови. - А ты рисковый мальчик.
- Не знаю. Я впервые делаю такие вещи. И всё-таки, откуда тебе известно моё имя, адрес?
- Ну…я что-то вроде ищейки, - он неприятно оскалился. Мне показалось, что его зубы неестественно длинны. Особенно передние два, которых, как мне показалось, раньше не было.
- Из ЦРУ, что ли? - искренне удивился я. - Так ты меня просто арестовываешь? - моему разочарованию не было передела.
- Ты меня неправильно понял. А может это я плохо объяснил. Нет, к ЦРУ я не имею никакого отношения, а также к ФБР. Просто ты меня поразил. И я тебя нашёл. Вот так оно и было.
Я почувствовал, что на этот раз он говорит правду.
- Надеюсь, что тебе нравятся парни. И нравлюсь я, - почти застенчиво сообщил он.
- И ты решился спросить об этом только сейчас? Я засмеялся. - А если бы я ответил нет?
- Я бы просто отвёз тебя домой.
- Да.
- Что, да?
- Да по всем двум пунктам. Очень. Это к пункту второму. И больше не задавай мне таких вопросов: я стесняюсь.
* * *
Любовь - это сложно. Это иссушает душу. Честно, ничего хорошего в любви нет. Только зависимость, боль и крохи счастья. Надо перемыть тонны песка, чтобы добыть несколько золотых слитков. Даже не слитков, песчинок. Любовь - это эгоизм. Жадное желание, чтобы кто-то был рядом и делал то, что ты хочешь. Только то, что ты хочешь, и больше ничего. Любовь - это громадный самообман, как и добро. Любовь - это слабость.
Такие мысли бродили в моей глупой голове, когда я просыпался в чужой постели.
"Я разочаровал тебя?" - странным тоном допрашивал Дэвид, опираясь на локоть и глядя на меня сверху вниз.
"Почему ты так думаешь?" - удивился я, потому что действительно ни о чём таком не думал. Мне было хорошо, быть может, впервые в жизни. Я чувствовал себя окончательно освободившимся, как бабочка, выбравшаяся из кокона.
Эта ночь… она прошла… сказочно. Нереально прекрасно. Не было грязи, чего я на самом деле боялся. И мне понравилось. Во время нашего общения мне приходили на ум странные и неприятные мысли, что мне может не понравится сам секс. Ведь реальность и мечты на самом деле две большие разницы. Дэвид иногда странно поглядывал на меня, будто читал мои мысли.
Я помню каждое наше прикосновение: касание губ, его пальцев к моей коже, сплетение его густых чёрных кудрей и моих золотистых волос, когда мы целовалась. Это было… совершенно. Ещё в начале нашего пути к спальне я начал терять связь с реальностью. Мне чудилось, что я падаю в омут сладострастия. Такое сильное вожделение мне и не снилось. Я купался в огненных волнах страсти.
Я отдался ему целиком: и душой и телом. Да я и не умел иначе. Ведь если любить - так всем сердцем, иначе какой в этом смысл?
"Не знаю… мне казалось. А впрочем, забудь".
На моей шее появились две ранки: наверное Дэвид укусил меня с порыве страсти. Бывает. Я его спину точно исполосовал ногтями. Я ощущал некоторую слабость, безумно хотел спать.
Этим утром Дэвид разрешил мне валятся в постели сколько я захочу, даже притащил завтрак в постель. Наверное я его действительно люблю. Но в мою эйфорию стали проникать тревожные мысли о маме. Я достал мобилку и позвонил ей. Мне сказали… ответил чужой голос… что она умерла.
Я не мог поверить, я упал в обморок. Очнулся я на руках у Дэвида. - Моя мама… умерла!
- Бывает. Что ж, одной проблемой меньше, не так ли? Зато теперь ты свободен. Я пытался ударить его, но он продолжал сжимать меня в объятиях без малейшего усилия. Я не мог даже шевельнуться. - Прости, я дурак. Я очень тебе сочувствую, - тихо произнёс он, сжимая меня в объятиях.
- Но… почему она умерла? Она же была ещё молода! Я должен был находится с ней! - сам себя карал я, заливаясь слезами.
- Ты думаешь, что мог бы отогнать старушку смерть? - язвительно заметил Дэвид, странно улыбаясь.
- Нет, но я бы держал её за руку. Она ведь любила меня больше всех на свете! А я заставил её умирать в одиночестве!
- Теперь у тебя имеется повод меня ненавидеть, - непонятным мне тоном произнёс он. Словно подначивал, но и с нотками грусти.
- Да нет, дело не в тебе - виноват я. Я не собираюсь перекладывать свою вину на другого. Подвезёшь меня к больнице? - неживым, тусклым голосом попросил я.
- Да, да, конечно.
…Похоронив маму, я действительно обрёл свободу, но свобода эта сильно отдавала горечью. Мне сказали, что у мамы просто остановилось сердце - ведь так бывает. Но я продолжал винить себя, хотя бы за то, что не мог покинуть Дэвида. Я стразу же переехал к нему, как только закончил с официальными мероприятиями. Мы прожили счастливое лето, пока однажды, в один ужасный день я не проснулся… в подвале его дома, перед этим заснув, как всегда, в его объятиях.
Проснувшись, я увидел над собой каменный потолок, каменные стены и небольшую компанию. Двух близнецов мрачного вида: красивых, сильных блондинов с жгучими тёмно-карими глазами, двух хорошеньких девушек: одну брюнетку и одну русоволосую. Онаи собрались возле меня, явно дожидаясь моего пробуждения.
- Где я? А где же Дэвид? - не удержался я от вопросов, вскочив и прислоняясь спиной к стене. Я принял защитную стойку: - Кто вы, и что вам от меня надо?
- Мы пленники Дэвида Маккоя, - мрачным тоном сообщил один из близнецов. Второй не спускал с меня глаз, обнимая двух девушек. - Нас похитили. Тебя тоже.
- Что? Да нет, этого не может быть. Дэвид… - я вовремя заткнулся. - Он не мог такого сделать! - убеждённым тоном заявил я.
Второй близнец, стоявший особняком от остальных, хрипло расхохотался: - Может, может! Если, конечно, нам сейчас не снится общий кошмар.
- Ты прекрасно знаешь, что это не сон, - загадочным тоном заметил второй брат, бросив на первого взгляд полный ненависти. - Мы уже научились отличать сны от реальности!
* * *
- Надо понять, кто он, чтобы с ним бороться, - утверждает тот брат, который добрее. Не знаю, так ли это. Он мне кажется добрее, потому что относиться добрее ко мне. Он меня утешает. В подвале - одна большая кровать, где спят все вместе: без желания, снов и радостей. Без отдыха. И один стул, на котором сидят по очереди. В основном, сидит тот, кто подаёт хоть какие-то идеи, придвинув стул к кровати, где лежат остальные.
Я тут уже два дня. Нам носят еду. Он. Носит. Сам. Не боится. Это мы боимся его. Дэвид Маккой. Я уже не верю в это имя, я не верю в его любовь. Хотя… в любовь к моей красоте… быть может. Ведь я же прожил с ним три летних, жарких месяца прежде чем очутился в подвале. А они - пленники, жили тут… Не три месяца, а меньше, и всё же. Он приходит и приносит нам еду. Мы пробовали нападать, ведь он приходит без оружия. Близнецы, которых звал Рон и Дэйв Митчелы. Рон - тот, кто добрее. Дейв - кто ощущает жгучую вину и всё время просит у брата прощения. Как наказания, которое он заслужил и поэтому жаждет. Близнецы - очень сильные мужчины, один из них, кажется, Рон, работал в ФБР. А Дэйв - в ЦРУ. А ещё они были помешаны на карате и кунг-фу. И они напали на него при мне. Странно, но я даже хотел его защитить. Однако, конечно, сдержался.
И он легко побил их обоих, раскидав по комнате, впечатав в стены. А потом кинулся на Рона и… Пил его кровь. Я ясно видел его клыки, горящие адовым светом глаза - я сидел на краю кровати почти рядом. И даже не сомневался - зрелище предназначено мне. Дэйв в исступлении напал на него. И отлетал несколько раз, пока не потерял сознание, распростёртый, как тряпичная кукла.
…Этим вечером было ужасно холодно - наш повелитель просто выключил батареи. Мы лежали, тесно прижавшись друг к другу. Я не мог заснуть, мне грезилось, что ночью… Он обязательно придёт за мной. Это наказание за мои грехи - ведь я оставил больную мать в угоду сластолюбию! Дэйв сидел возле лежащего Рона, который смотрел на нас ледяными, почти пустыми глазами. - Страшно, - наконец произнёс он, тихо, как выдох. - Страшно, когда ты беспомощен.
Две девушки: блондинка и брюнетка, красивые той неопределенной привлекательностью, которая является отличительной особенностью фотомоделей. Как говорится: типичные красотки. Они лежат обнявшись и тихо стонут от страха, как больные животные. - Самое ужасное, особенна ирония судьбы, состоит в том, что я пытался отловить этого Дэвида Маккоя, как похитителя красивых подростков, - продолжал говорить Рон. - Мне кажется, он тоже боялся заснуть, и поэтому разоткровенничался. - У нас даже была его фотография и свидетельница. Некая Катрин Дюмош. Её подруга, четырнадцатилетняя красавица Андрэ Рут, выиграла конкурс красоты в своей школе. Девочки шли домой вместе, только Андрэ домой так и не вернулась. Тела тоже не нашли. Многие, даже родители, были убеждены, что девочка просто убежала покорять Голливуд. А Катрин рассказала, что по пути домой к ним подъехала машина - красивый чёрный мерседес. Из него вышел наш красавчик и сказал девушке, что он - продюсер и хочет снять красавицу в своём новом фильме. Девочке пообещали золотые горы, подруга стояла рядом - и Андрэ села в машину. А потом пропала… Дэвида описали очень точно, мы даже не сомневались, что скоро его найдём. Но, не нашли.
- А в чём же ваши разногласия? Можете расскажете свою историю? - произнесла брюнетка, обнимая меня. Я прижал её к себе, чтоб согреть.
- Хорошо, - наконец решился Рон. - Однажды нам с братом начали снится сны. Чрезвычайно реальные сны. В этих снах я почему-то был жертвой, на которую нападали: бандиты, насильники, маньяки. И убивали. Это был кошмар, - каким-то будничным голосом заметил он.
- А мне снились сны… где я нападал на людей, - заговорил Дэйв довольно мрачным голосом. - И убивал. Некоторых просто грабил. И всегда находился в разных телах, видел и представлял себя по-разному.
- И однажды…в одном сне мы встретились, - перебил его Рон взволнованным голосом. - Представляете, как я удивился, когда начал бороться и заметил коронные движения моего братика?
- А как я-то удивился! - перебил его Дэйв. - Но я подумал, что это просто кошмар.
- В общем, мы хорошенько подрались. Мы часто дерёмся между собой, так просто, соревнуемся. Играемся. Никто ещё ни разу никого не убил.
- Да, мы так сильно разбушевались… что моё тело чуть не погибло. Наутро мы прочитали в газете про этот случай и узнали по фотографиям свои виртуальные тела. Оказалось, что я был пятнадцатилетним подростком, - продолжал Рон мрачным голосом.
- А я - огромным негром, - подытожил Дэйв. - И мой негр напал на мальчишку! А я ему помогал.
- А я помогал его жертве. Не сознавая этого. В итоге - мальчик едва выжил. В итоге, у меня и у Дэйва огромный страх перед снами.
- Если мне начинает казаться, что мной сон слишком реален, я немедленно просыпаюсь, - продолжал Дэйв. - Весь мокрый от пота. А потом долго не могу заснуть.