У некоторых меченых были и постоянные любовницы – аманты, они жили в Стортхэме и выходили оттуда лишь в сопровождении своих мужчин, потому что в присутствии мрачных нордов мало кто осмеливался высказывать этим женщинам свое негативное отношение. А вот официально жениться в храме из сорока двух "монстров" умудрились только трое: их предводитель Грэм и еще два парня, подруги которых настолько любили своих избранников, что полностью отказались ради них от своей прошлой жизни, родни… от всего. Так что если я все же выйду замуж за Таша, первопроходцем в этом деле мне, слава богу, не быть. Да и возможность подружиться с "сестрами по счастью-несчастью" тоже весьма привлекательна.
Довольная сделанными выводами, я подмигнула собственному отражению. Вообще, привыкнуть к тому, что вот эта молоденькая девчонка с острыми ушками и пепельным цветом кожи – теперь я, было все еще сложно. Одно дело – двигаться и общаться, находясь в чужом теле, воспринимаемом как собственное. И совсем другое – любоваться своим новым обликом в зеркале. А я ведь именно любовалась, рассматривая себя, словно куклу в стеклянной витрине. Дико это, как есть говорю – дико! Когда вместо привычной скуластой физиономии с "азиатским" разрезом глаз на тебя смотрит треугольное личико с миндалевидными очами нереально лилового цвета.
Ильва была симпатичной как по меркам своего мира, так и на мой человеческий вкус. Тонкий, чуть вздернутый носик, полные губы, густые черные волосы до плеч, изящная шея и фигурка с приятными округлостями в нужных местах, которых не было у прежней меня. Зато по росту серое тело значительно уступало моему прошлому. А учитывая габариты потенциального жениха, я бы предпочла быть головы на полторы повыше, нежели сейчас.
Но, как верно говорят, дареному коню в зубы не смотрят. Мне и так крупно повезло с новой личностью. Могла ведь и в тело старухи какой-нибудь вселиться или вообще в мужика. А так… девица-красавица с деспотичными родственниками, странными друзьями детства и с кучей тайн за спиной. Скучно точно не будет, угу.
В дверь коротко постучали, и почти сразу за этим раздался звук поворачиваемого в замке ключа. А потом в келью влетело чудо.
Чудо умело вспыхивать, словно маленькое солнышко, умело шипеть, как забытый на плите чайник, умело летать по комнате, будто шаровая молния, умело втягивать в себя и снова выпускать тонкие лучики-лапки, похожие на язычки пламени, но главное заключалось в том, что чудо умело говорить! И при этом было свято уверено, что я его не слышу.
– Бледная какая, потрепанная, худю-у-ущая, фу, – протянул огненный элементаль, обращаясь к хозяину, и, брезгливо кривя призрачную рожицу, добавил: – К тому же духов не слышит, скучно. Зачем она Ташу? Кроме глаз, и посмотреть не на что. Ее ж ни взять, ни сжать, ни поим…
Шикнув, рыжеволосый норд выразительно взглянул на висящее над его плечом создание, и оно, поджав "лапки", с тяжелым вздохом заткнулось. Я же с приоткрытым от удивления ртом смотрела на визитеров и… молчала. Слова приветствия, которыми планировала встретить Йена, застряли в горле, стоило мне услышать свою столь откровенную оценку из уст волшебного существа. Откровенную и негативную! И это Ильва с ее примерными 90-60-90 для них худющая?! Тогда я в образе Валерии Бродской, которую и на Земле "доской" не раз называли, наверное, тут вообще дистрофиком бы считалась. Но… каков наглец, а! Ну и речи, ну и предположения, ну и… элементаль!
– И я рад тебя снова лицезреть, маленькая лэфа, – с откровенной иронией проговорил рыжий норд после того, как успел войти, взять стул, поставить его спинкой вперед и сесть, сложив на нее руки. А я все это время продолжала "зависать" в той же позе и с тем же изумленным выражением на серой мордашке.
– Здравствуй, – очнувшись, сказала ему.
– Виделись, – не меняя тона, напомнил он, на что я только кивнула.
– Новости есть? – спросила его, имея в виду их расследование.
– А у тебя? – вопросом на вопрос ответил он.
– Откуда? – искренне изумилась я. – Вы же сами заперли меня в этой комнате. Какие тут новости могут быть?
– Ну, мало ли… вдруг память вернулась.
Я отрицательно мотнула головой, отчего волосы неприятно хлестнули по лицу, а сережки тихо звякнули, напомнив мне и о больном ухе, и о клейме.
– А если подумать? – не сдавался мужчина, неотрывно глядя на меня, словно пытаясь по лицу прочесть, что в моей голове творится.
– Нет! – заученно сказала я и для надежности повторила то, что говорила всем с ночи: – Ничего не помню, совсем ничего.
– Врет, – снова подал голос элементаль, который все это время сверлил меня еще более пристальным взглядом, нежели его хозяин. – По глазам вижу – врет малявка!
Я, возмущенно засопев, покосилась на болтливый "шарик" и только потом заметила странную улыбку на губах рыжего. Та-а-а-ак, неужели опять спалилась? И откуда же он весь такой наблюдательный и вдумчивый на мою бедную голову взялся-то?! Нет чтобы Таш пришел, мы б слова поучили, которые я и так почти все вспомнила. Или просто поговорили с ним за жизнь. А этот… ну как с ним говорить, если он в каждой фразе, жесте, в мимике моей подвох ищет?! Решив не играть с огнем, в прямом и переносном смысле, я скромно потупила глазки, сложила на коленях ручки и приготовилась ждать продолжения начатого разговора.
– Помнишь ты или нет, но понимать должна, что сложившаяся ситуация может нарушить взаимовыгодные отношения между Стортхэмом и Миригором, – снова заговорил мужчина. – Если городские решат, что норды воруют их дочерей… – Он замолчал, а я, не выдержав, посмотрела на него.
– А вы воруете? – спросила осторожно и получила в ответ полный возмущения взгляд, который без слов говорил: "Надо больно!" Действительно, зачем им ворованные лэфы, из-за которых сплошные проблемы, когда к ним табунами красавицы вивьеры шастают? – Ну, раз не воруете, тогда и переживать не стоит. – Я вновь принялась преувеличенно тщательно разглядывать свои пальцы.
Маленькие, изящные, с коротко подстриженными ноготками почти белого цвета. И в памяти всплыло, как эти самые пальчики, вооружившись тонкой иглой, проворно порхали над шитьем, выкладывая на ткани ровные стежки швов. Хм… интересное открытие. А что еще Ильва умела?
– Репутация зарабатывается годами, а рушится в одночасье, – сообщил мне общеизвестную истину Йен. – И даже если нам удастся доказать, что ты сама пришла в общину…
– Сама пришла, сама себя на цепи подвесила, да? – отчего-то разозлилась я. Этот его поучительно-размеренный тон с подозрительными улыбочками напрягал. Как напрягал и элементаль, продолжавший зависать над плечом хозяина. – Кто-то же на мне кандалы те защелкнул, правда?
– Твой сообщник? – не задумываясь, предположил норд.
– Таш, что ли? – также не задумываясь, воскликнула я.
И вот тут мы оба замолчали, уставившись друг на друга. Ибо подумать теперь было о чем. А вдруг и правда Таш с Ильвой все подстроили, чтобы потом пожениться? Друзья детства как-никак, может, у них там любовь неземная была, а папаша палки в колеса втыкал, за сыночка местного "герцога" дочь выдать жаждал. Вот эти новоявленные Ромео с Джульеттой и сочинили план, в результате осуществления которого их свадьба стала почти неизбежностью. А я, Лера Бродская, им все карты спутала своим переселением. Но нет, нет… глупо все как-то, сложно и рискованно. Если бы Брэд-риль настоял на казни, парня бы оскопили. Какая уж тогда любовь!
– Да у Таша кишка тонка, он бы ни за что не отважился свою полюбовницу вивьерой сделать! – первым нарушил повисшую паузу рыжий – не тот, который норд, а тот, который элементаль. – Какая с нее шлюха? Ни сиськи, ни…
Наверное, взгляд, которым я одарила это говорящее чудовище, был слишком уж кровожадным, ибо продолжать природный дух не стал. С детства не терпела подобные высказывания в свой адрес. Даже удивительно, что этот хам крутится вокруг довольно спокойного и вежливого "медведя"? Две рыжие противоположности… закон притяжения сработал, что ли?
– Таш на такое бы не пошел, – сказал мужчина. – Даже ради тебя, – добавил он, отчего я подумала, что моя догадка про шекспировских героев не так уж беспочвенна.
– Значит, кто-то другой пошел, – заявила упрямо.
– Кто?
– Да откуда мне знать! – всплеснув руками, воскликнула я. – Йен-ри, я не вру, правда, не вру. Я ничегошеньки не помню про то, что со мной случилось, я даже про то, что было три дня назад, не помню, и три года, и…
– А что помнишь? – Мужчина прищурился. Огромное окно, сквозь тонированные стекла которого падал свет взошедшего Римхольта, хорошо освещало келью. И поэтому я могла во всех подробностях рассмотреть сидящего напротив визитера. Голубоглазый, рыжеволосый, большой и страшный, как и все меченые… – Я задал вопрос, – напомнил объект моего пристального изучения, чем и вогнал меня в краску.
Смутившись, снова потупилась и опять, глядя на собственные колени, прикрытые подолом длинного платья, которое раньше принадлежало одной из амант Стортхэма, сказала:
– Помню примерное расположение дандрии, помню, как устроен наш быт… как шить, вот… тоже помню! А собственное прошлое словно черной пеленой закрыто. Может, потому что со мной приключилось что-то настолько ужасное, что… – Я замолчала, сглотнув неприятный комок, вставший в горле. Волнение изображать не пришлось, я действительно переживала и страшилась того, что могло привести мою предшественницу в те цепи на каменной стене пещеры. Но, несмотря ни на что, мне было любопытно узнать правду.
– Как звать отца твоего?
– Брэд… риль, – проговорила, запнувшись.
– Других старейшин Миригора?
– Касс и… не помню, – беспомощно развела руками, посмотрев на рыжего.
– Мать?
– Не помню.
– Сестру?
– Да не помню я! – воскликнула, раздражаясь. Что за допрос он мне устроил, зачем?
– Не помнишь или не знаешь? – склонив к плечу голову, уточнил "медведь".
– Не знает, – ответил вместо меня элементаль.
– Думаешь? – скосив на него глаза, усомнился норд.
– Да потухнуть мне на этом месте! Она та еще врушка, но имен их просто не знает.
– И с памятью у нее все в порядке?
– Как у нас с тобой, Йен!
– А…
– А ты сейчас вот что, позволь узнать, делаешь? – прикинулась полуглухой дурочкой я и, невинно похлопав ресницами, тоже посмотрела на элементаля. – Или у вас тут принято говорить с бессловесными тварями?
– Это я-то тварь?! – возмутилось призрачное создание, вызвав у меня мысленную улыбку. Так тебе, маленькое огненное чудовище!
– У нас? – Его хозяин выразительно изогнул темно-рыжую бровь и тоже улыбнулся. Понимающе так, угу. – У нас принято, да. А у вас?
– А у нас – не знаю. Потому что не помню, – завела прежнюю пластинку я.
– Лгунья, – припечатал меня он.
Я недовольно фыркнула и проворчала:
– Скажи еще – шлюха.
– Шлюха.
– Что-о-о?!
Да он издевается, не иначе!
– Клеймо есть, значит, шлюха, – спокойно заявил рыжий гад. Железная логика, черт возьми! Кстати о клейме…
– И откуда оно у меня? Вы узнали?
– Нет. – Его голос звучал настолько ровно, если не сказать безмятежно, что я начала раздражаться сильнее. У меня тут судьба решается, а он! Ни капли сочувствия. – В местном доме Вивьеры тебя не видели.
– А не в местном? – не унималась я.
– А ты выезжала из города?
– Не помню.
– Ну, опять началось… – скривился мужчина.
– Но я, правда, не помню! – обиделась я.
– Это что? – Немного помолчав, он указал на стол.
– Блэт, – без труда назвала предмет мебели.
– Это? – кивнул на подушку, лежащую на кровати.
– Истир.
– А это как называется? – спросил, положив руку на поднос.
Я ответила, не совсем понимая смысл затеянной им игры.
– Это? – Он поднял чашку.
– Ликса.
– А это?
– К чему вопросы, Йен?
– Небольшой тест для восстановления ассоциативной памяти, – ободряюще улыбнулся рыжий. – Просто ответь.
И я ответила. Потом еще, и еще… и еще.
– Это что? – ткнул на окно "медведь".
– Шитра.
– А это как называется? – кивнул на штору.
– Вельса.
– Тебя как зовут?
– Лера.
– Приятно познакомиться, Лера, – не меняя лениво-размеренных интонаций, сказал Йен-ри.
– Ну, наконец-то попалас-с-сь! – едва ли не потирая от радости лапки-лучики, зашипело вредное "солнышко". После чего заявило конкретно мне: – Крепкий же ты орешек, Лерка, долго держалась. Я и так, и эдак тебя провоцировал, а раскрутил все равно он, – скривился элементаль, полыхнув призрачным огнем в сторону своего хозяина. Или… друга? – Ну что смотришь на меня круглыми глазищами? Снимай платье. Метку твою смотреть будем.
Если бы я уже не сидела, то сделала бы это наверняка. Что же получается, меня только что развели как дите малое? А я-то, дурочка наивная, поверила, что норд с помощью коротких вопросов-ответов пытается помочь мне пробудить дремавшие воспоминания Ильвы! Ведь что-то подобное было у нас с Ташем, и тогда это даже сработало. А выходит, меня все время банально выводили на чистую воду, пытаясь подловить на вранье или на неадекватной для лэфы реакции. И что мне теперь делать? Убеждать визитеров в том, что у них слуховые галлюцинации, или признаться как на духу, что я иномирная захватчица чужого тела? Как быть-то, черт побери?!
Голова разболелась, пальцы задрожали… нервы, однако! А бессовестный норд продолжал улыбаться, положив подбородок на скрещенные на спинке стула руки. И выглядел при этом таким довольным-предовольным. Вот только откуда мне знать, что инквизиторы, найдя очередную ведьму, не улыбались ей так же? И как только стул под этим "медведем" держался? Лучше б развалился… честно! А то ишь ты, дознаватель нашелся. Имя им скажи, платье сними… Платье? Метка?! Мама дорогая, я что же… тоже нордом стану?
За собственными переживаниями я как-то упустила смысл последнего высказывания элементаля. Зато теперь вспомнила, осознала и даже прониклась. Посмотрела на большого рыжего, потом на маленького, сглотнула и внезапно осипшим голосом спросила:
– Только меченые духов слышат, да?
Мужчина кивнул.
– И? Я теперь тоже, как вы, буду? Такой же… – слово "страшной" произносить вслух я благоразумно не стала, но меня и так поняли. Улыбка с лица Йена исчезла, глаза заледенели. А ведь я ничего особенного не сказала. Только правду, которой он так жаждал. Чего ж тогда хмурится?
– Девочки не меняются внешне и не имеют связанного с ними элементаля, ваши метки другие, вызваны они чем-то… другим, – проговорил "медведь" все тем же ровным голосом, который теперь мне почему-то казался слишком… холодным, что ли. Или я просто себя накручивала?
– И много меченых девочек ты знаешь?
– Ни одной, – ответил за него элементаль. – А если и знал одну, то давно и все неправда. Меня, кстати, Лаашем звать.
– А я Ильва, – представилась ему.
– Все верно, – покачал головой "медведь". – Ильвой для всех и оставайся, Лера, – с нажимом на мое настоящее имя произнес норд. И было в этом что-то такое… не знаю даже, намек на нашу общую тайну, налет почти неощутимой угрозы и какая-то странная грусть. – Целее будешь.
– Йен, – начала я, нервно покусывая губы. – Ты…
– Я не скажу, – словно угадав мои мысли (хотя чего там угадывать, когда все на лбу написано), сказал он.
– Спасибо, – искренне поблагодарила его и покосилась на "солнышко".
– Потухнуть мне на месте, если проболтаюсь, – довольно скалясь, сообщило оно.
Я улыбнулась, кивнула и снова заговорила с нордом:
– Ты давно догадался, что я… не совсем я?
– Еще в Стортхэме.
– А почему сразу не сказал?
– Там слишком много "ушей", – просто ответил он.
– А тут? – Я покосилась на плотно закрытую дверь.
– А тут только мы трое: охрана ушла обедать, монахинь поблизости нет – Лааш все проверил.
– Понятно, – сказала я, взяв с подноса чашку с остывшим напитком, который зачем-то принялась медленно взбалтывать. – То есть ты пришел сюда исключительно для того, чтобы подтвердить свои подозрения?
– Не только.
– Зачем еще?
– Хотел поговорить с тобой. – Его губы тронула очередная улыбка, но на этот раз печальная. – С настоящей тобой, а не с актрисой, которая играет роль под названием "потеря памяти".
– И что? Плохо играю? – криво усмехнулась я.
– Как тебе сказать, – повел могучими плечами он, глядя почему-то не на меня, а на своего огненного спутника. – Даже если бы ты действительно все забыла, остались бы инстинкты, какая-то заученная модель поведения, привычки… да то же пренебрежение и страх перед нами, нордами.
– Я боялась, – возразила ему.
– Боялась, – согласился он. – Но не того, чего бы стала бояться прежняя Ильва. Ты другая. Слишком другая, Лера. И любой наблюдательный лэф это вскоре вычислит.
Боль пронзила губу. Кажется, я переусердствовала с ее нервным покусыванием.
– А когда вычислит… что будет? – вытирая дрожащими пальцами выступившую кровь, спросила "медведя".
– Запрут в главном храме Римхольта, как одержимую демоном, – вклинился в нашу беседу элементаль. – Ну, в твоем случае демоницей по имени Лера.
– Я не демоница, – прошептала, глядя исключительно на мужчину. Почему-то очень хотелось, чтобы он мне поверил. – Была бы демоницей – вернула бы себя в прежнее тело и жила бы долго и счастливо в родном мире, где у меня нет родных, но есть своя квартира с нормальной ванной и туалетом, а не эта, – я кивнула в сторону узкой двери, – дырка в полу. Знали б вы, как мне хочется вымыться после ночного пробуждения в вашем мини-борделе, а где это сделать и как? Я ведь ничего не знаю толком, ничего не помню и лишнее слово сказать боюсь, чтоб не раскусили такие же умники, как вы. Одна радость – с языком проблем почти нет. – На меня нахлынула очередная волна жалости к себе, затопила, мешая ровно дышать. В каком-то отчаянном порыве вскочив со стула, я бросилась к "медведю", вцепилась в его плечи и, жалобно глядя в лицо, попросила: – Помоги мне, Йен-ри, а? Научи, как правильно себя вести, что делать? Ты же… учитель.
– И точно, Йен, научи. А потом вместо Ташика своей амантой сделаешь, – как-то странно поддержал меня Лааш. – Девка она, конечно, худосочная, но ничего… откормим!
– Затухни уже, – отмахнулся от него норд, и огненный дух обиженно запыхтел, ощетинившись рыжими лучиками, словно призрачный ежик иголками.
Мужчина задумчиво барабанил пальцами по спинке стула, не менее задумчиво рассматривая меня. Так как он сидел, а я стояла напротив, мы были почти одного роста. И я, пользуясь такой неожиданной близостью, тоже принялась его изучать. Бледно-серая кожа, острые уши, тяжелая челюсть с тонким шрамом на подбородке. Другой след от былой раны на правой скуле и еще один, маленький, рассекает левую бровь, добавляя ей лишний излом. Глаза голубые, светлые, зрачки – две узкие точки на фоне этой небесной синевы. Нос более "рубленый", чем у Таша, а роговые наросты на лбу похожи на два толстых гребня, исчезающих в бело-рыжих волосах. Прямо-таки дракон, а не мужчина! Я отлично помнила, что эти самые "гребни" сходятся в одну линию на позвоночнике и идут дальше – вниз по шее.