- Вот и чудно. Пошли им откупные и передай, что каждый месяц я буду пополнять казну Талладаса красным золотом, что позволит им не сдохнуть с голода. А их дочь… как там её зовут?
- Лориэль, мой Дас.
- Так вот их дочь пусть едет сюда, я встречу ее в Пераоне, где мы и сочетаемся браком.
- Полагается послать за ней свадебный кортеж, мой Велеар. Дороги полны беглых и мятежников. Ей нужна охрана.
- Я знаю, что полагается. Велика честь для обнищавших Туарнов. И я не хочу привлекать внимание. Далеко не всем понравится идея о моем браке. Моя невеста должна доехать ко мне целой и невредимой. Отправь ей навстречу трех верных воинов. Пусть ожидает их в Реаде. Сразу за землями Талладаса. Там цитадель под охраной.
Од подумал о Магаре и Самеране, которых даже не поставил в известность о своих намерениях жениться. Алчность и жажда власти Вийяров не имела границ, об этом слагали притчи. И Од не сомневался, что сыновья могут помешать этой женитьбе. Нет. В открытую никогда. Да и зачем? Если можно чужими руками подсыпать яда в бокал либо придушить подушкой.
Од пообещал им господство на мелких островах в случае победы, но оба надеялись на трон всего Объединенного Королевства. Делиться Вийяры не любили. Од знал, что оба с облегчением выдохнули, когда Одейю посвятили в ниады, а Анис погиб. Оба пафосно рыдали и истово молились за упокой души Аниса, но Од слишком хорошо знал свое потомство. Сам был рад смерти Дорена, своего старшего брата, а когда и младший слег от чумы, то Од помолился Иллину и пожертвовал храму много золота. Так что сыновья рады тому, что теперь делить королевство и острова придется лишь на две части.
Самого Ода волновала большая земля посреди океана. Земля полная рудников, пещер с драгоценными камнями и богатств. Он бы оставил проклятый Лассар, где вечно так холодно, и жил бы посреди горячего рая, утопающего в зелени и окруженного бирюзовой водой, как глаза его Одейи. Его маленькая девочка. Он уже соскучился по ней. Слишком долго не видел. Единственный ребенок, который всегда любил его только за то, что он её отец, а не велеар. Ребенок, который пострадал больше всех остальных от несправедливости этого мира. Он хотел вознести её так высоко, как только можно, чтобы цвет волос уже перестал иметь значение. Он каждую секунду жалел о том, что она не мальчик, о том, что выдал ее за Лу, а не держал при себе. По ней он тосковал всегда. Пусть Од не был ласковым отцом, да и не умел, но дочь любил даже больше себя самого. Он не отдал её Данату и был рад, когда она отреклась от пострига.
- А что с гонцом из Лассара? - столкнул еще один камень, и тот упал прямо на мертвецов, издав глухой звук от удара о латы или о шлем.
- Говорит, что-то срочное от Даната. Не терпит отлагательств, но скажет только вам лично.
- Вечные интриги Верховного астреля. Что ему почудилось на этот раз?
- Не могу знать, мой Дас. Гонец еле на ногах стоит и конь весь в мыле.
- Проведи его в мой шатер и вели принести нам вина. Я сейчас спущусь. Полюбуюсь еще немного этой красотой. Найди мне художника, Ноар. Найди, укради, купи. Плевать. Я хочу, чтобы мои победы оставались на холстах и украшали мой замок в Лассаре.
- Я найду, мой Дас. У вас будет художник в ближайшее время, или я не Ноар Баррос!
Но Ноар не уходил и Од уже с раздражением спросил:
- Что еще?
- И еще говорят, есть тревожные вести со стороны юго-востока.
- Что там?
- Пока точно не знаем, но какой-то отряд очередных оборванцев сжигает мелкие деревни и угоняет скот в Саананский лес.
- Нам сейчас не до этого. Пусть дасы сами охранят свои угодья. Мне некогда следить за всеми.
- Они сожгли велеарство Шафтар и Багор. Жителей распяли на звездах.
- Это проблемы Шафтара и Багора, а не Лассара.
- Но через Багор проходит главная дорога к границе с Лассаром.
- Там достаточно укреплений и три цитадели.
- Я должен был сообщить.
- Знаю. Следите за тем, что там происходит, и докладывайте мне. Пока что мне не до мелких мятежей.
- Люди думают, что это беглые рабы с Даместала, где находился центральный рынок живым товаром. Некоторые из беглых - валласары. Помните, год назад там произошел страшный мятеж, одичавшие рабы разодрали своих дасов на ошметки и сбежали. Поговаривали, что они поклонялись гайларам и дасов разодрал оборотень, выпустил пленных и увел за собой в Саананский лес.
- Чушь. Гайларов уже давно не существует. Суеверные россказни. Разве беглых не отловили тогда?
- Нет, мой Дас. Они покинули пределы Лассара.
- Следите за этим.
* * *
Когда Од Первый вышел из шатра после встречи с гонцом из Лассара, Ноар его не узнал - настолько был бледен его велеар.
- Гонца в Валлас. Немедлено. Нет! Не гонца! Отряд! Вернуть мою дочь домой и запереть в Тиане под стражу за своеволие!
- Дороги в Валлас уже обнесло первым снегом! Через неделю они станут непроходимы. Отряд может не успеть!
- Плевать! Хоть льдом, дерьмом и бревнами! Вернуть мою дочь домой, не то она на полгода будет отрезана от меня проклятой зимой!
- Валлас уже отрезан, мой Дас. Прошли первые снегопады!
- Не отрезаны! Мы оба прекрасно знаем, что еще можно пройти через долину!
- Ну куда она оттуда денется, мой Дас? Пусть сидит взаперти в Валласе. Целее будет. Это и есть наказание. Пошлите гонца, разузнайте, что там происходит. Данат, наверняка, дал ей советника и наставника. Да, и не одна она поехала.
- Нарушила мой запрет!
- Истинно ваша дочь, - Ноар усмехнулся, а Од схватил бутыль с вином и сделал несколько глотков. Потом несколько секунд смотрел на развевающееся знамя Лассара.
- Да. Пошли туда гонца, и пусть она сидит там до весны. Похоронит с почестями Аниса. Мне же спокойней будет здесь, когда она под охраной меидов, а не в Тиане. Маленькая ведьма. Таки поступила по-своему. Отдам Данату насильно!
Но оба знали, что не отдаст, что втайне восхищается ее смелостью. Единственной, кто не боялся никогда гнева Ода Первого. Единственной, кто не боялся Даната. Просто велеар опасается за её жизнь. Ни для кого не секрет, насколько Од Первый помешан на своей красноволосой дочери. Она и есть самая большая слабость одного из сильнейших правителей в истории Лассара и Объединённых Королевств.
ГЛАВА 8. РЕЙН
"Наша королева никогда не преклонит колен
Наша королева невеста Иллина
Наша королева выдержит плен
Нас много… а она…она у нас одна.
Невеста Иллина… невеста Иллина
Мы вытерпим смерть, как жизнь, ради нас терпит она…"
Я ждал этого момента долгих десять лет. Я прокручивал его в голове миллионы раз и с разных сторон. Я разговаривал с ней и получал её ответы. Самое паршивое, что я угадал почти каждый из них. И эту презрительную усмешку, и эту брезгливость в бирюзовых глазах. Только иногда я все же думал, что она меня узнает. Я надеялся на это. На то, что у нее не было мужчин после меня. И если я единственный, кто к ней прикасался, она не могла забыть… А потом думал о том, что меня не было слишком долго. Пока учился ходить и разговаривать, пока зарастали раны, пока рубцевались шрамы, что мешало ей завести себе еще одного "друга", а то и несколько? Дочь Ода Первого не может быть святой и невинной. У нее в крови грязь и порок. Он живет в ее генах. Как и у всех лассаров. И я был прав. Не узнала. Она меня забыла. Как самый незначительный эпизод в своей жизни.
- Вы? Он есть вы? - она хохотала и не могла остановиться, а мне хотелось рывком сжать ее идеальное горло и заставить заткнуться. Никто и никогда не смел смеяться мне в лицо с тех пор, как я надел железную маску. Каждый, кто осмелился - смеялся последний раз в своей жизни. Только я уже давно понял, что не могу ее убить. Я пока не готов к этому шагу. Потому что меня подпитывает не только жажда мести, но и больная любовь к этой женщине, вывернувшей мне мозги еще десять лет назад. Права была моя маленькая Далия, назвавшая ее шеаной и поплатившаяся за мою слабость своей жизнью.
И вдруг Одейя замолчала сама, губы скривила очередная презрительная усмешка.
- А кто сказал, что я соглашусь на этот брак? Брак с презренным валласаром. Пусть даже и велеарской крови. Ни один астрель не обвенчает нас без обоюдного согласия.
И я знал об этом. Она должна поставить свою подпись на кожаном манускрипте, она так же должна разрешить астрелю избавить ее от пятилистника внизу живота. Убрать клеймо ниады. Иначе этот брак не признает ни одно велеарство и ни одна вера.
- У меня есть миллионы способов заставить тебя согласиться, Одейя Вийяр. Миллионы изощренных и болезненных способов. Я использую каждый из них.
Прошептал и увидел, как она содрогнулась от моего шепота. Каждый раз, когда слышала мой голос, вздрагивала от ужаса и отвращения. Что будет, когда она увидит мое лицо?
- Думаешь, я боюсь боли? - нагло посмотрела мне в глаза, и я мысленно застонал, проклиная прозрачность этой бирюзы, в которой дрожало отражение черной маски. Захотелось заорать, чтобы она их закрыла. Ненавижу зеркала. Я уничтожил их все. Но нашел единственное в ее глазах. И когда-нибудь я вырежу из них свое отражение валасским кинжалом.
- Что ты знаешь о боли, маленькая шеана? Я познакомлю тебя с ней очень медленно. С каждой гранью этой самой боли, которая тебе и не снилась. Ты думаешь это будут физические страдания? Нееет. Слишком мало. Я заставлю тебя стоять на коленях и плакать кровавыми слезами, а на тебе в этот момент не будет ни единого шрама. Ты истечешь кровью изнутри.
Последний раз, когда я видел ее так близко она смотрела на меня совсем иначе. Но тогда на мне не было железа, и она называла меня просто "мой". Я запомнил каждое ее слово. Потом, выучив лассарский язык, я перебирал все, что она мне говорила. Но с того момента между нами разверзлась такая пропасть, которую не перепрыгнуть и не переплыть. Она переполнена кровью моих родных и моего народа. Ее отец по сей день увеличивает в ней уровень ненависти и жажды мести, превращая моих соотечественников в живое мясо, торгуя ими для тяжелого труда и удовлетворения самых низких желаний высокородных дасов лассара. Поэтому пропасть между нами не сократится никогда. Потому что я не забуду и не прощу.
И она. Как противовес каждому моему решению. Каждому проклятию, посланному династии Вийяров. Такая красивая. До боли красивая, лживая и высокомерная сука. С изумительной кожей, созданной для диких ласк, с пухлыми губами, созданными для поцелуев, с волосами цвета моей одержимости, которые хочется наматывать на руку или нежно перебирать пальцами каждый завиток. Проклятая, как и я сам.
Хочу её. Потому что слишком близко. Потому что теперь в моей власти. За это я ненавижу нас обоих с такой силой, что ломит кости и темнеет перед глазами.
- Сначала попробуй заставить меня встать на колени, валлаский раб, а потом хвались.
Меня заводил даже её гнев, в паху простреливало адским возбуждением и вместе с этим хотелось задушить её только за слово "раб" и за то, как она его произнесла. Нет, это не было обычным оскорблением. Она просто называла вещи своими именами. Для лассарской десы я всегда буду валасским рабом.
- Заставлю. И не один раз. - наклонился к ней, принюхиваясь к запаху волос, пахнет, как и тогда, морским бризом, свежестью и женщиной, - ты станешь на колени добровольно, как самая грязная лассарская шлюха. Потому что я прикажу подвесить труп твоего брата за ноги у ворот и скормлю его гнилое мясо воронам, вместо того, чтобы придать тело огню и развеять прах по воздуху, как велит седьмая строфа писания от вашего Иллина. "Да будет неспокоен прах близкого твоего, коли тело не станет пеплом. Да не вознесется душа его к небесам и не получит очищение, если не будет предана огню. Да не простятся грехи его, если не будет отпет он песнопениями священных мужей великого Храма и развеян по воздуху". Потому что пришло время перевернуть все с головы на ноги, и очень скоро лассары сами станут нашими рабами.
В её глазах блеснули слезы, и она замахнулась, чтобы вцепиться мне в лицо, но я перехватил ее тонкую руку за запястье и даже не поморщился, когда кожа задымилась и завоняло паленой плотью. Первое прикосновение за десять лет. Я бы обгорел до костей за право прикасаться к ней каждый день… но не в этой жизни и не в этом мире, который ее отец вымостил для меня на крови моих близких, на слезах моего народа.
- Если и этого недостаточно для твоего согласия - я расчленю каждого из твоих людей у тебя на глазах. Я буду отрезать от них по кусочку и кормить ими своих волков. В подвалах Валласа сотни лассаров. Женщины и дети, старики и больные. Каждый день по одному и каждый на твоей совести. Или у дочери Ода Первого она отсутствует так же, как и у ее отца?
Она смертельно побледнела, глядя расширенными от ужаса глазами на мои обуглившиеся пальцы. Да, девочка, плевать я хотел на боль. Она ничто в сравнении с тем, как болит внутри, когда я каждый день закрываю глаза и вижу изнасилованных мать и сестру. Когда думаю, сколько потных и вонючих ублюдков покрыли их, прежде чем они умерли под одним из них. Когда смотрю в зеркало и вижу собственное уродливое лицо. Когда смотрю на тебя и понимаю, что ты никогда не будешь принадлежать мне, даже если и станешь моей женой.
Кроме того, я та самая тварь, которая восстановится уже через пару часов. На мне и следа не останется. Жаль только, проклятым гайларом я стал уже после того, как твой отец исполосовал мне лицо от уха до уха. Но и в этом есть свое наслаждение. Я бы никогда не принес столько ужаса, будь я таким, как все. Ты содрогнешься, когда поймешь, какое чудовище жаждет получить тебя в жены.
- Мой брат мертв, а я не верю в Иллина. Ему уже все равно, что станет с его телом, а я буду оплакивать его душу до самой смерти. Моя совесть чиста. На моих руках нет его крови, и я любила его всем сердцем. Он знал об этом, и этого достаточно. Мои люди и так умрут от голода в твоих вонючих подвалах, так что я буду милосердной и позволю этому произойти быстрее.
Я усмехнулся, не отрывая взгляда от ее глаз. Слишком благородно для дочери паршивого предателя. Слишком честно для мерзкой твари, которая удерживала меня в своих объятиях, пока ее отец резал на куски мой народ.
- Какая красивая сделка с собственной совестью. Блестящая защита. Браво. Суд Лассара аплодировал бы тебе стоя.
- Зачем тебе все это? Я могу написать отцу, и он даст за меня сундуки золота. Он вернет тебе Валлас. Отпусти меня, и ты станешь самым богатым человеком во всем Объединенном королевстве!
- Что еще он сможет мне вернуть, Одейя? Он вернет мне мать, которую трахали ваши солдаты прямо на глазах у её мужа? Он вернет мне сестру? Ее пустили по кругу по приказу твоего отца. Он вернет мне мою жизнь до того, как мой народ открыл ворота предателям и впустил смерть в свой город? Он вернет мне все это? Я видел валласких девочек, совсем маленьких, девочек с пустыми глазами в услужении старым и обрюзгшим жирным свиньям, тыкающим в них свои вялые стручки и толстые пальцы, я видел мальчиков с разорванными и искалеченными телами. Я видел стариков, забитых насмерть за то, что не могут работать. Моих соотечественников, моих людей, которых лишили будущего только за то, что они не верят в проклятого Иллина и говорят на другом языке. Это все можно вернуть? Исправить?
Она судорожно сглотнула и медленно выдохнула, взгляд подернулся дымкой слёз. Я бы мог на это купиться несколько лет назад, но не сейчас. Я больше не верил ни слезливым речам, ни отчаянью во взглядах, а верил только в поступки.
- Мне жаль, что тебе пришлось пережить и видеть все это… но на войне…
Одейя замолчала, потому что волк во мне оскалился и грозился рвануть наружу, я знал, как сейчас сверкнули мои глаза. Она испугалась и сильно вздрогнула. Дааа, зверя чувствуют все. Его не скрыть и не спрятать. Им воняет за версту. Его чуют на уровне подсознания. И я видел, как почернел мох на стене. Аура проклятых сильна и убивает все живое одной силой мысли. Я мог бы убить и её. Одним взглядом. Просто она об этом не знает. А я пока не хочу ее смерти.
- Так вот, эта война не закончилась. Она продолжается каждую секунду, пока мои люди носят клеймо рабов… И на войне…
Девушка меня поняла и теперь молчала, продолжая смотреть мне в глаза, нахмурившись и тяжело дыша. Не может отвести взгляд, потому что я не даю. Я держу его, позволяя чудовищу управлять ею. Но ровно настолько, чтобы она не поняла, что это делаю я.
- Зачем тогда тебе жениться на мне? Просто убей меня и отправь отцу мою голову. Разве это не станет справедливой местью?
Идеально наивное благородство. Браво. Я впечатлился.
- Просто.
- Что?
- Вот именно - слишком просто. Я хочу больше! Я хочу все! И я это получу. Рано или поздно ты сделаешь так, как я желаю.
- Не получишь. От меня не получишь никогда!
Я рассмеялся ее упрямству и в то же время невольно восхитился - смелая или глупая. Счастливое неведение и непонимание. В каком сказочном мире ее держали? Воин? Черта с два. Наивна, как ребенок. До абсурда. Либо великолепная актриса. Со временем проверим, что она такое - Одейя Вийяр, и из чего сделаны ее мечты, иллюзии и страхи.
- Маленькая золотая принцесса, которая не видела настоящей войны и впервые увидела смерть в самом неприглядном ее облике. Это лишь малая часть того, что могу тебе показать. Оглянись вокруг - ты в моем царстве. Я здесь решаю, как тебе жить, сколько и когда ты умрешь. И если я захочу, то уже сегодня ночью с тебя срежут твое клеймо, распнут у стены, и я отымею тебя как обычную лассарскую шлюху.
- И обгоришь до костей, - она зло усмехнулась, - вряд ли без члена ты будешь так же грозен, как и с ним.
Я приподнял одну бровь и ухмыльнулся:
- Даже так? Благородная деса умеет говорить пошлости? - наклонился к её уху и прошептал, - Ты слишком неопытна, девочка…трахать можно не только членом. Трахать можно чем угодно, но я не стану ломать твой розовый мир и приводить примеры. Тебя ведь никогда не трахали, правда? Даже пальцами?
Теперь она дернулась изо всех сил и толкнула меня в грудь, но я даже не шелохнулся, а под ее ладонями кожа вздулась рубцами.
- Ублюдок!
- Намного хуже, Одейя. Намного страшнее. Ты даже не представляешь, кто я и что я с тобой сделаю. Со всеми вами. После того, как убью всех твоих людей.
- Ты больной психопат. Когда ты будешь подыхать от меча моего отца, я буду плевать тебе в лицо до последнего твоего вздоха. Ты не получишь ни меня, ни Лассар. НИКОГДА! Запомни - никогда! Слово Одейи Вийяр!
- Не бросайся словами, шеана. И запомни: у каждого есть что терять. Без исключения, у каждого. А терять - это больно. Когда начнешь терять, ты поймешь, что ничего в этом мире не стоит дороже того, что составляет смысл твоей жизни. Ты не знаешь меня… а я знаю о тебе все. И я начну отнимать. Ты готова отдать, Одейя? Чем ты готова пожертвовать? Мы начнем с десяти лассарских воинов. Твоих верных воинов. Сегодня вечером их казнят на площади.
- И чем ты лучше моего отца? Чем? - наконец-то закричала отчаянно и с яростью. В бессилии и ужасе. А я вдохнул полной грудью эти эмоции, меня от них зашатало, как пьяного. Вот теперь намного лучше. Заплачь. Я бы слизал каждую слезинку с твоих щек.