- Обычно это те, кому есть чего бояться… вроде моряков и рудокопов. Люди, подвергающиеся определенному риску.
- Все мы подвержены риску.
- Но не все в такой степени. Смотри, еще одна свеча погасла.
- Ты задула ее.
- Нет.
- Зажги ее.
- Нет-нет, это принесет несчастье. Давай подождем и посмотрим, погаснет ли третья.
- Откуда-то тянет сквозняком.
- У тебя всегда и всему найдется логичное объяснение!
- Это не так уж плохо.
- И ты не веришь в приметы со свечами?
- Конечно нет.
На некоторое время воцарилась тишина, затем Марго сказала:
- У меня такое предчувствие, что скоро что-то произойдет. Как ты думаешь, мы можем съездить навестить Шарло?
- Разумеется, нет. Ты видишь, сколько бед доставила наша первая поездка.
- Беды! После того, как я нашла своего малыша! О, ты подумала об отвратительном Бесселе. Что ж, я с ним расплатилась. А Мими его стыдится. Она не может отблагодарить меня.
- Не нравится мне это, Марго.
- Если бы только не нужно было ждать! Все это так глупо. Я не скорблю о своей матери сильнее из-за того, что отложена наша свадьба. Времена нынче тяжелые, не так ли? Вот почему мы должны жить рискуя… потому что неизвестно, сколько еще нам осталось жить. Бедная Минель. У тебя такой утомленный вид. Все, я прощаюсь. Выпей снотворное и хорошенько выспись.
Она ушла, с шумом захлопнув дверь, и погасла третья свеча.
Хотя я посмеялась над приметой, сейчас не смогла сдержать неприятную дрожь. Какое-то время я ничего не видела, но по мере того, как мои глаза привыкли к полумраку, начали вырисовываться знакомые предметы. Я разглядела стоящий у кровати стакан, взяла его, но не стала подносить к губам.
Графиня умерла, выпив снотворное. Кто-то пытался убить меня. Но ведь это снадобье принесла мне Марго, а уж она-то не желала мне зла, в этом я не сомневалась.
Я встала с кровати и, взяв стакан, подошла к окну и выплеснула его содержимое. Мне бы не хотелось, чтобы Марго подумала, будто я сомневаюсь в снотворном, которое принесла она.
Теперь я окончательно проснулась. Действительно, чувствовала я себя совершенно усталой, тело нуждалось в отдыхе, но рассудок не собирался допускать этого.
Я лежала, а мысли в голове кружились. Часы на башне пробили двенадцать, затем час. А я все не могла заснуть.
Вероятно, мне все же следовало бы выпить снотворное, но теперь было уже слишком поздно.
Я дремала, но по-настоящему не засыпала. Мои чувства были слишком напряжены, чтобы позволить мне это. И вдруг я полностью очнулась. Я услышала в коридоре шаги - шаги, замершие у моей комнаты. Тут дверь начала медленно открываться.
Сначала я подумала, что это призрак - такой странной была фигура, появившаяся в моей спальне: серая, окруженная светящимся ореолом - струящимися по плечам волосами. Это была женщина.
Она подошла к кровати и посмотрела на меня. Взяв стакан, обнюхала его. Затем, наклонившись, увидела, что я наблюдаю за ней.
- Ну-Ну! - воскликнула я. - Что вы здесь делаете?
Она удивленно заморгала, затем сказала:
- А вы что здесь делаете?
Поднявшись с кровати, я взяла свой халат и закуталась в него.
- Ну-Ну, - ласково произнесла я, - что случилось? Что вы от меня хотите?
Дрожащими пальцами я зажгла все три свечи.
- Она ушла, - сказала Ну-Ну. - Она никогда не вернется. Иногда мне кажется, что я слышу ее… следую за ее голосом… Он заводит меня в самые разные места… но ее там никогда не оказывается.
Бедная Ну-Ну. Смерть ее любимой подопечной действительно помутила ее рассудок.
- Вам нужно лечь в постель, - сказала я. - И принять ваше снадобье.
- Она умерла после того, как приняла его, - сказала Ну-Ну.
- Потому что приняла слишком много. Не надо горевать. Она ведь болела, не так ли? И вы знаете, насколько серьезно.
- Она не знала! - пронзительно вскрикнула Ну-Ну. - Она не знала, какая ей угрожала болезнь.
- Возможно, знала… и именно поэтому…
- Он убил ее. С самого рождения девочки он начал убивать ее. Он хотел убрать ее с дороги, и она понимала это. Она ненавидела его… а он - ее. Я тоже его ненавижу. В этом доме скопилось слишком много ненависти… и со временем это убило ее.
- Ну-Ну, этими причитаниями ничего не добиться. Возможно, для нее лучше…
- Лучше для нее! - Ее смех был похож на резкий, визгливый скрежет. - Лучше для него, - она обратила свой пронизывающий взгляд на меня. - И лучше для тебя… как тебе кажется. Но не будь чересчур самоуверенной. Он - дьявол, это точно. Тебе не будет от него никакого добра.
- Ну-Ну, вы сами не знаете, что говорите, - сказала я. - Пожалуйста, возвращайтесь к себе.
- Ты не спала, когда я вошла сюда, - внезапно сказала она, безумство покинуло ее, уступив какой-то хитрой проницательности, которая испугала меня больше истерики.
Я кивнула.
- Но ты должна была спать.
- Тогда я не смогла бы говорить с вами.
- Я пришла сюда не затем, чтобы говорить с тобой.
- Тогда зачем вы пришли?
Она ничего не ответила, затем сказала:
- Я ищу ее. Где она? Ее похоронили в склепе, но мне кажется, ее там нет.
- Ну-Ну, теперь она обрела покой.
Она молчала, и я увидела струящиеся по ее лицу слезы.
- Моя mignonne, моя птичка.
- Не причитайте. Попробуйте успокоиться. Она была поражена недугом. Со временем ей бы пришлось сильно страдать.
- Кто тебе это сказал? - требовательно спросила Ну-Ну, вновь обретая проницательность.
- Я так слышала.
- Его россказни… его оправдания.
- Ну-Ну, пожалуйста, возвращайтесь в постель.
- Три свечи, - сказала она и, обернувшись, задула их одну за другой. Перед тем, как задуть последнюю, Ну-Ну обернулась ко мне, и я вздрогнула, увидев злобное выражение ее лица.
Дверь закрылась. Соскочив с кровати, я с облегчением убедилась, что могу запереть ее, и, сделав это, тотчас же почувствовала себя в безопасности.
Улегшись в постель, я стала гадать, зачем Ну-Ну приходила ко мне. Если бы я выпила настой, то заснула бы. И что бы произошло в этом случае?
Сон! Как я жаждала его! Как хотела сбежать от мучительных мыслей, хороводом кружившихся у меня в голове - и не приводящих ни к какому заключению.
Единственное, что я понимала отчетливо: поблизости опасность - рядом со мной. От кого она исходит? И по какой причине?
Я лежала, дожидаясь рассвета, и только при дневном свете с облегчением смогла уснуть.
III
Три дня спустя граф прислал за нами. Мы с Марго должны были немедленно ехать в Париж.
Я уезжала без сожаления. Растущее в замке напряжение становилось невыносимым. Мне казалось, за мной следят, и, оставаясь одна, я постоянно тайком оглядывалась. Заметила, что слуги смотрят на меня искоса. Чувство беспокойства не покидало меня.
Поэтому вызов в Париж явился для меня огромным облегчением.
Мы выехали жарким июльским днем. Воздух совершенно застыл, что было зловеще само по себе. В знойном воздухе пахло грозой.
Город не растерял своего очарования, хотя после свежей деревенской прохлады здешняя жара казалась невыносимой.
Я сразу же заметила, что улицы полны солдат - швейцарские и французские гвардейцы, охрана короля. Народ собирался на перекрестках, но не очень большими толпами. Люди оживленно говорили между собой. Кафе, из которых доносился аппетитный запах кофе, были переполнены. Поток посетителей выплескивался на улицы, где для их удобства были расставлены столики под цветными навесами. Люди без конца взволнованно говорили.
В пригороде Сент-Оноре граф с нетерпением ждал нас.
Взяв меня за руки, он крепко сжал их.
- Я слышал о том, что случилось, - сказал он. - Все это ужасно. Я немедленно вызвал вас. Вы не должны возвращаться в замок без меня.
Только тут он, похоже, заметил Марго.
- У меня есть для тебя новость. На следующей неделе состоится бракосочетание.
Мы обе были настолько поражены, что не нашлись, что сказать.
- Ввиду состояния… - граф выразительно развел руками… всего, мы с Грассвилями пришли к выводу, что бракосочетание нельзя откладывать. Свадьба не будет пышной. Священник придет сюда. Затем ты поедешь к Грассвилям, и Минель отправится с тобой… на некоторое время… до тех пор, пока я что-нибудь не устрою.
Марго была просто ошеломлена от радости, и когда мы разошлись по своим комнатам, чтобы умыться с дороги, она тотчас же прибежала ко мне.
- Наконец-то! - воскликнула она. - И не было смысла ждать, правда? Все это было так глупо. А теперь мы уедем отсюда, и мой отец больше не сможет мною повелевать.
- Возможно, теперь этим займется твой муж.
Марго хитро рассмеялась.
- Робер? Никогда. Думаю, мы с Робером поладим. Я кое-что придумала.
Мне стало несколько не по себе, замыслы Марго всегда оказывались безумными и опасными.
Граф попросил меня зайти к нему, и я обнаружила его в библиотеке.
- Когда я услышал о том, что произошло, - начал он, - меня обуяла тревога. Я должен был придумать какой-либо простой способ вызвать тебя сюда.
- Значит, это вы ускорили брак вашей дочери?
- По-моему, этот способ не хуже других.
- Вы добиваетесь своего решительными мерами.
- Не преувеличивай. Марго пора замуж. Она из тех, кому муж необходим. Грассвили всегда пользовались в народе признанием… хотя кто может сказать, сколько продержится это признание. Анри де Грассвиль по-отечески заботится о своих людях, поэтому трудно представить, чтобы они выступили против него. Но при нынешнем общем настроении это возможно. Теперь преданность не ценится. Обиду помнят охотнее, чем признательность. Мне будет легче, если ты окажешься там.
- С вашей стороны очень любезно уделять мне столько внимания.
- Как обычно, я думаю лишь о собственном благе, - серьезно произнес граф. - Расскажи мне, как именно все произошло на тропинке.
Я рассказала, граф задумчиво заметил:
- Крестьянин стрелял наугад в человека из замка, и этим человеком оказалась ты. Для них это шаг в новом направлении. Но где они раздобыли ружье? Вот загадка. Мы заботимся о том, чтобы в руки толпы не попало огнестрельное оружие. В противном случае это будет конец.
- Положение ухудшается? - спросила я.
- Оно постоянно ухудшается. Каждый день мы делаем еще один шаг к катастрофе. - Граф пристально оглядел меня. - Я все время думаю о тебе. Я мечтаю о том дне, когда мы будем вместе. Ничто… ничто не должно помешать этому.
- Но на пути к этому столько препятствий, - сказала я.
- Скажи, каких.
- Я по-настоящему вас не знаю, - ответила я. - Порой вы кажетесь мне совсем незнакомым, иногда вы поражаете меня, а иногда я не знаю, как именно вы поступите.
- Именно это сделает твою жизнь волнительной и интересной. Путешествие, полное открытий. А теперь выслушай мои планы. Марго выйдет замуж, и ты отправишься с ней. Я навещу вас у Грассвилей, и через некоторое время ты станешь моей законной женой.
Я ничего не ответила. У меня из головы не выходила Ну-Ну, стоящая у изголовья моей кровати, и еще - грязные измышления Габриэллы Легран. Она намекала, что граф убил Урсулу, потому что устал ждать, когда же сможет жениться на ней, Гарбриэлле. Он хочет иметь законного сына. Габриэлла уже родила сына, остается только узаконить его, что будет просто, если граф женится на ней. По ее словам выходило, что граф решил заманить меня на роль козла отпущения. Теперь, вероятно, она сказала бы, что он все устраивает так, чтобы убрать меня. А что если это он стрелял в меня… или организовал это покушение?
Как я могла поверить в это? Все это бред. И все же какой-то внутренний инстинкт предостерегал меня.
Граф обвил меня руками и нежно произнес мое имя. Я не сопротивлялась. Мне хотелось оставаться в его объятиях и не прислушиваться к голосу разума.
Марго вела себя так, словно у нее была какая-то тайна, настолько сокровенная, что она не хотела поделиться ею даже со мною.
Я поражалась, как легко умела моя подруга отбрасывать свои неприятности и вести себя так, будто их нет и в помине. Я радовалась, что у меня хватило ума не брать с собой Мими. Та могла бы и отказаться уезжать ввиду скорого замужества и, подстрекаемая Бесселем, возможно, повела бы себя вызывающе. Новая горничная, Луиза, была женщиной средних лет и с радостью заняла место Мими. А Марго и думать забыла о поведении Бесселя и Мими - словно ничего не произошло. Как бы мне хотелось последовать ее примеру…
Неделю мы провели очень насыщенно, в основном занимаясь покупками, и вновь возбуждение города захватило меня. Каждый день в два часа дня я наблюдала, как богатые выезжают в экипажах, отправляясь обедать в гости. Действительно, это было стоящее зрелище: прически дам становились вызывающими до комичности. Молодые женщины с высокими сооружениями на голове, изображающими все - от райской птицы до корабля под полными парусами, с трудом сохраняли равновесие. Это были люди, слепо подражавшие знати, что в то время было весьма опасно. Во дворце графа, как и во многих других, обедали в шесть, что позволяло успеть в театр или оперу к девяти часам. К этому времени город принимал другой облик.
Однажды мы посетили частный театр, чтобы посмотреть постановку "Женитьбы Фигаро" Бомарше - пьесы, которую, по словам графа, ни в коем случае нельзя было ставить сейчас, так как она была полна язвительных намеков, касающихся загнивающего общества, к вящей радости желающих уничтожить это общество.
По возвращении домой граф был серьезен и задумчив.
У него было много дел, он часто уезжал ко двору. Меня тронуло то, что, несмотря на все происходящее, граф нашел время позаботиться о моей безопасности, хотя, конечно, я не верила, что только с этой целью была устроена свадьба его дочери.
В Париж прибыл Робер де Грассвиль со своими родителями и несколькими слугами.
Пребывая в постоянном ожидании, Марго выглядела так очаровательно, что я почти верила, что она действительно влюблена. Пусть даже чувства ее были не слишком глубоки, но, переживая их, она всецело им отдавалась.
Венчание состоялось в часовне, расположенной в верхней части дома. Поднимаясь по винтовой лестнице, человек покидал роскошь жилых помещений и попадал в совершенно другую атмосферу.
Там было прохладно. Пол был вымощен плитками, а перед завешенным богато расшитой тканью алтарем, над которым возвышалась украшенная сверкающими камнями статуя мадонны, стояли шесть скамей.
Церемония закончилась быстро, и Марго и Робер с сияющими лицами вышли из часовни.
Сразу же вслед за этим мы сели за стол. Граф занял место во главе стола, его зять - по правую руку, Марго - по левую. Я села рядом с отцом Робера, Анри де Грассвилем.
Было очевидно, что оба семейства рады этому союзу. Анри де Грассвиль шепнул мне, что молодые, несомненно, любят друг друга и он очень доволен этим.
- В знатных семьях браки частенько устраивают, - сказал он. - И нередко выясняется, что супруги не подходят друг другу. Конечно, они обычно растут вместе. На момент заключения брака они так молоды, что им приходится многому учиться, они учатся друг у друга. А в нашем случае молодые будут счастливы с самого начала.
Я согласилась, что молодая пара счастлива, но невольно подумала, что сказал бы старый граф, узнай он о похождения Марго: от души надеясь, что все будет хорошо, я, однако, поежилась, вспомнив требование двух слуг, которым Марго всецело доверяла.
- Лучше будет скорее уехать из Парижа, - продолжал Анри де Грассвиль. - У нас в Грассвиле спокойно. Нет никаких признаков беды.
Я прониклась к нему симпатией. Невозможно было представить себе человека, менее похожего на графа. В нем была какая-то невинность. Казалось, он видел во всех окружающих только самое лучшее. Я взглянула через стол на довольно мрачное лицо графа. Он производил впечатление человека, который всю жизнь стремился пережить самые разнообразные приключения и в итоге изрядно подрастерял свой идеализм. Я чувствовала, что улыбка тронула мои губы, и в это мгновение граф взглянул на меня, увидел, что я смотрю на него, и в его глазах появился вопрос.
После окончания трапезы мы собрались в гостиной, и граф сказал, что нам лучше, не теряя времени, отправиться в Грассвиль.
- Нельзя знать наверняка, в какое мгновение грянет беда, - сказал он. - Достаточно будет малейшего предлога.
- О, Шарль-Огюст, - рассмеялся Анри де Грассвиль, - ты уж преувеличиваешь.
Граф пожал плечами. Он был полон решимости настоять на своем.
Подойдя ко мне, он прошептал:
- Я должен поговорить с тобой наедине перед твоим отъездом. Спускайся в библиотеку. Я приду туда.
Анри де Грассвиль сверился с висящими на стене часами.
- Если мы отправимся сегодня, - сказал он, - нам нужно выезжать через час. Это всех устраивает?
- Устраивает, - ответил за всех граф.
Я тотчас же отправилась в библиотеку. Через некоторое время он присоединился ко мне.
- Милая моя Минель, - сказал он, - ты недоумеваешь, почему я так быстро отсылаю тебя.
- Я понимаю, что мы должны уехать.
- Бедный Анри! Он совершенно не осознает всей серьезности создавшегося положения. Проводит все время в деревне и полагает, что раз ягнята по-прежнему блеют, а коровы мычат - значит, ничего не изменилось. Дай-то Бог ему и дальше продолжать так думать.
- Весьма удобная философия.
- Вижу, ты расположена порассуждать и, наверное, скажешь сейчас, что он счастливый человек. Он продолжает верить, что все хорошо. Господь наблюдает за нами, а все люди - невинные агнцы. Когда-нибудь его ждет горькое пробуждение. Впрочем, как ты бы сказала, по крайней мере до той поры он будет счастлив. Хотел бы я с тобой поспорить, но у нас слишком мало времени. Минель, ты еще ни разу не сказала, что любишь меня.
- Я не могу с легкостью говорить о таких чувствах - как это можете делать вы, любивший стольких женщин. Смею думать, вы неоднократно говорили им о любви, хотя испытывали лишь мимолетную страсть.
- Значит, когда ты признаешься мне в любви, я смогу быть полностью и совершенно уверен?
Я кивнула.
Граф привлек меня к себе.
- О Боже мой, Минель, как я жажду этого дня! Когда… Минель?
- Я должна столь многое понять.
- Значит, на самом деле ты не любишь меня так, как я люблю тебя.
- Прежде чем я смогу вас полюбить, я должна узнать вас.
- Скажи мне вот что. Тебе приятно мое общество. Это я знаю. Ты не находишь меня отталкивающим. Когда ты смотришь на меня, ты словно искришься, Минель. Так было всегда. Именно поэтому я и понял.
- Жизнь, которую я вела, так отличается от вашей. Я должна привыкнуть к новым условиям и не знаю, смогу ли.