- Что? Ребенка? Что за глупости! Ты разыгрываешь меня? Где ты могла найти… Но это правда! Что все это значит?
Глаза ее блестели, щеки пылали. Марго наслаждалась происходящим. Игра была опасной, но Марго находила в этом тем большее удовольствие.
- Ребенок! - воскликнула она. - Кузина, но где ты нашла ребенка? Какое милое дитя. Разве оно не восхитительно?
Марго играла свою роль лучше меня; я знала, чего для нее стоило назвать Шарло "оно". Марго обратилась к лакею.
- Тебе не кажется, что это восхитительное дитя?
Лакей непонимающе смотрел на нее, и она нетерпеливо продолжала:
- Лично я никогда не видела более восхитительного ребенка. Она склонилась над корзинкой. Шарло спокойно смотрел на нее. - Мне кажется, ему очень подойдет имя Шарло. Как по-твоему, кузина?
- Может быть, это действительно имя ребенка, - признала я.
- Отныне он Шарло. Надо показать его моему мужу. Как он обрадуется, узнав, что у нас появился ребенок.
Робер спустился вниз, чтобы посмотреть, что происходит с Марго. Он остановился на лестнице, и я подумала, как он еще молод, как мало представляет себе натуру девушки, на которой женился.
Марго, подбежав к нему, обвила его руками. Робер улыбнулся. Не было сомнения, он очень любил свою жену.
- Что случилось, дорогая? - спросил он.
- О, Робер, произошло такое чудесное событие. Минель нашла ребенка.
Бедный юноша был ошеломлен - и неудивительно. Марго продолжала щебетать:
- Да, он был в кустах. Должно быть, его там бросили. Минель нашла его сегодня утром. Разве это не замечательно?
- Мы должны отыскать его родителей, - сказал Робер.
- Ну да, - нетерпеливо оборвала его Марго. - Попозже… может быть. О, взгляни, какая чудная крошка! Взгляни, как спокойно он себя чувствует у меня на руках.
Она держала ребенка на руках, а Робер с любовью смотрел на них, думая, несомненно, о своих будущих детях.
Новость скоро распространилась по всему замку. Граф и графиня пришли посмотреть на ребенка. Их очень обрадовал восторг Марго. Ход их мыслей был очевиден. Из нее получится хорошая мать, что очень отрадно, так как до появления Шарло никто не мог заподозрить у Марго наличие нежных материнских чувств.
Казалось, что родители скоро найдутся. Кто-нибудь должен знать, чей он. Графиня обратила внимание на то, что за ребенком, очевидно, хорошо ухаживали. Ему, судя по всему, около года. Взгляните на его одежду. Он не из бедной семьи.
Она не разделяла уверенности графа насчет того, что родители ребенка отыщутся.
Несколько дней продолжались расспросы, и весь городок узнал о том, что в замке появился ребенок. Граф считал, что кому-то пришлось неожиданно покинуть страну - учитывая нынешние времена, - и ребенка оставили вблизи замка, зная, что Грассвили не допустят того, чтобы о ребенке никто не позаботился.
Впервые я услышала в Грассвиле упоминание о том, что времена меняются. Графиня не соглашалась. Она уверяла, что никакие родители не бросят своего ребенка. По ее мнению, какая-то бедная женщина украла одежду у своих хозяев и оставила ребенка вблизи замка в надежде, что его будет ждать там лучшая участь.
Что бы они ни думали, Шарло оставили в замке, и Марго, к радости новых родственников, взяла на себя заботы о нем. В присутствии ребенка ее охватывал трепетный восторг, ей так нравилось ухаживать за ним, что все были просто поражены, а так как Грассвили были люди добрые, Шарло занял место в семье. Возможно, ребенок обладал каким-то особым очарованием, ибо очень скоро он стал любимцем домочадцев. Он унаследовал властный характер матери и любовь к приключениям от отца. Так или иначе, Марго удалось убедить Робера, что она никогда больше не будет счастлива, если у нее отберут Шарло, который станет первым в большой семье, которая у них будет. Детская комната была заново обставлена. Когда мы ходили на рынок за покупками, нас останавливали на улицах и справлялись о здоровье младенца.
- Малыш-то привыкает, а? Какое счастье для мальчугана, что он попал в замок к мадам.
Появление Шарло в замке было неожиданным, но в сердцах его обитателей малыш быстро занял важное место. Даже граф теперь думал только о том, как бы никто не потребовал ребенка назад.
Марго говорила, что она никогда в жизни не была так счастлива, и это действительно походило на правду. Она сияла. Она много смеялась, и только я понимала, что это торжествующий смех, она поздравляет себя со своей находчивостью.
- Пришло время, - сказала она мне, - привести в действие вторую часть нашего плана. Я намекнула Роберу, что нам нужна няня, и лучше пригласить проверенную женщину, которая ухаживала еще за мной.
Так что прибытие Иветты в Грассвиль стало вопросом времени.
II
Иветта понравилась мне с самой первой встречи, но я не догадывалась, каким важным для меня окажется ее приезд. Когда та прибыла в замок, Марго с чувством обняла ее.
- Как прекрасно, что ты смогла приехать, - сказала она для того, чтобы слышали слуги. - Я уже говорила тебе, что произошло. Ты полюбишь нашего малыша Шарло.
В комнате Марго мы, наконец, остались одни.
- Сработало! - воскликнула Марго. - Сработало великолепно.
Затем она покровительственно добавила:
- Вы обе неплохо сыграли свои роли.
- Ну, не так прекрасно, как ты, - язвительно заметила я. - Естественно, твоя роль была главной.
- И я автор всей постановки. Вы должны признать, что замысел был великолепен.
- Я скажу так, когда все кончится, - сказала я.
- Каркуша!
Марго показала мне язык, как делала, когда мы учились в школе. Затем она обратилась к Иветте.
- Он становится с каждым днем все более прелестным. Интересно, вспомнит ли он тебя.
- Пойдемте посмотрим, - предложила Иветта. При виде Иветты Шарло радостно заерзал и загукал. Марго взяла его на руки.
- Не слишком радуйся, ангелочек, а то я буду ревновать.
Иветта, забрав у нее малыша, уложила его в кроватку.
- Ты слишком сильно возбуждаешь его, - сказала она.
- Он любит быть возбужденным. Не забывай, он моя плоть и кровь.
- А это, - мягко заметила Иветта, - мы должны постараться забыть. Теперь он с вами. Он ваш приемный сын. Все удовлетворены.
- Неужели ты думаешь, что я когда-либо смогу забыть, что это самый что ни на есть мой ребенок.
Иветта покачала головой.
Мы с Иветтой очень сблизились. Думаю, это произошло потому, что жизнь в замке все-таки изменилась из-за происходящего вне его стен. Знать не разъезжала по гостям, как прежде. Граф и графиня де Грассвиль не устраивали роскошных приемов, в то время как повсюду шли разговоры о нищете. Хотя, возможно, они просто предпочитали тихую жизнь.
Так или иначе, дела обстояли именно так, и это означало, что мы с Иветтой часто сидели вдвоем или гуляли в саду, где можно было поговорить спокойно, без опасения быть услышанным, так как обе мы боялись, что неосторожным словом можем выдать правду о появлении Шарло в замке.
Довольно скоро Иветта начала рассказывать о прошлом.
Самым живым ее воспоминанием было время, проведенное в замке Сильвэн.
- Я попала туда пятнадцати лет от роду, - рассказывала Иветта. - Это было мое первое место няньки - под началом госпожи Рошер… или Ну-Ну. Она была вместе с графиней Урсулой с самого ее рождения. И она обожала мадам Урсулу. На ней была сосредоточена вся ее жизнь. За этим стоит какая-то история. Какое-то время Ну-Ну была замужем… очевидно, за господином Рошером. Я так и не узнала, что он сотворил, но перед самым рождением их ребенка что-то произошло. Господин Рошер умер, ребенка Ну-Ну тоже лишилась. Вот как она попала к Урсуле, и, говорят, та спасла ее рассудок. Ну-Ну перенесла всю свою любовь на ребенка своих хозяев. Все это очень печально.
- Бедная Ну-Ну!
- Она была кормилицей Урсулы, поэтому частенько говаривала: "Это дитя - частица меня". Она не выпускала ребенка из виду и, если Урсула попадала в беду, безоговорочно защищала ее. Ребенку это не пошло на пользу. Еще маленькой Урсула, когда ее обижали, грозила пожаловаться Ну-Ну. Та поощряла ее в этом, и уже тогда Урсула превратилась в пренеприятнейшую девчонку. Потом она изменилась к лучшему. Когда ей было лет шесть-семь, она отдалилась от Ну-Ну… но не полностью. Они остались довольно близки, но Урсула чувствовала, что чрезмерная привязанность душит ее, не дает свободы. Я согласилась.
- Что за женщина была Урсула?
- До замужества это была обыкновенная девушка, увлекающаяся балами и нарядами. После она переменилась.
- Сколько лет вы были при ней?
- Я ушла лет шесть назад. Марго выросла, и необходимость в няне отпала. Девочке взяли гувернантку, а позднее, как вам известно, ее отправили в Англию. Именно тогда граф приобрел для меня домик и оставил средства, достаточные для безбедной жизни и даже позволяющие нанять служанку. И вот я обосновалась там с Жозе, собираясь провести так остаток жизни.
- Когда-нибудь вы вернетесь туда.
- Да, наверное, когда Шарло станет постарше.
- Вы скучаете по замку? Жизнь в вашем домике вместе с Жозе, должно быть, сильно отличалась от жизни там.
Иветта помолчала, глаза ее затуманились.
- Да, - сказала она, - я скучаю по замку. В моей жизни была одна большая дружба. Но не думаю, что мне хочется вернуться в замок.
Мне очень захотелось узнать об этой большой дружбе, но я почувствовала, что расспросы неуместны. Я подождала, и Иветта сама продолжила рассказ.
- Я знаю, это покажется странным, но наша дружба зарождалась постепенно. У нее было доброе сердце, но она была слегка эгоистичной. Это результат ее воспитания.
- Вы имеете в виду Урсулу?
- Да. Я что-то сделала… забыла, что именно, но это обидело ее. Последовало обычное восклицание: "Я пожалуюсь Ну-Ну!" Должно быть, у меня было отвратительное настроение, так как я сказала: "Отлично, маленькая ябеда, жалуйтесь". Урсула уставилась на меня. Я помню, как ее личико побагровело от ярости. Ей, наверное, было восемь лет… да, именно столько. Я точно помню. Она побежала к Ну-Ну, которая, разумеется, словно ангел с огненным мечом, поспешила на защиту своей маленькой крошки. Я сказала: "Я устала от того, что вы постоянно потворствуете этому испорченному ребенку". - "В таком случае, - сказала Ну-Ну, - тебе следует собрать свои пожитки и убраться отсюда". - "Хорошо, - воскликнула я, - пусть будет так", хотя мне некуда было идти. Ну-Ну это было хорошо известно. "И куда ты пойдешь?" - спросила она. Я ответила: "Куда угодно, это лучше, чем возиться с испорченным ребенком и его сумасбродной нянькой". "Вон!" - закричала Ну-Ну. В доме Бруссо она была силой. Господин и госпожа Бруссо обожали свою дочь и поощряли Ну-Ну, во всем потакающую ей, поэтому, раз та сказала, что я должна уйти, взывать о снисхождении не имело смысла.
Я начала складывать свои нехитрые пожитки в жестяную коробку, гадая, что же мне делать, и тут, увидев безнадежность своего положения, дала волю отчаянию. Спрятав лицо среди своих скудных сокровищ, я расплакалась от страха и безысходности. Внезапно я почувствовала, что на меня кто-то смотрит. Подняв голову, я увидела стоящую рядом Урсулу. Я до сих пор отчетливо вижу ее такой, какой увидела тогда. Темные локоны, схваченные голубыми лентами, и белое платье с вышивкой. Урсула была очень милой девочкой с большими карими глазами и густыми прямыми волосами, которые Ну-Ну каждый вечер с любовью завивала на бумажки.
Я до сих пор помню, как Урсула сидела у ног Ну-Ну, которая ловко накручивала волосы на бумажки, напевая песни Бретани, откуда была родом, или рассказывая легенды и сказки размеренным монотонным голосом, нагонявшим на нас сонливость. В то мгновение, когда Урсула посмотрела на меня, между нами словно что-то проскочило, какая-то искорка. Я с изумлением поняла, что ребенок чувствует за собой вину за вызванную бурю. Прежде я считала ее испорченной девчонкой, думающей только о себе. Но нет, в ней были какие-то чувства.
Самым странным было то, как позднее призналась Урсула, что в тот момент в ней начало зреть какое-то чувство. Она не понимала, что это. Она только чувствовала, что не хочет, чтобы я ушла. Урсула сказала властно, как всегда: "Прекрати складывать вещи в коробку". А затем с поразительной нежностью достала мои пожитки из коробки и разложила их в шкафу. Пришла Ну-Ну и, увидев меня стоящей на полу на коленях, сказала: "Собирайся, девочка. Тебе здесь больше нечего делать". Тут моя защитница вскидывает голову и говорит: "Она не уходит, Ну-Ну. Я хочу, чтобы она осталась". "Она плохая грубая девочка", - сказал Ну-Ну. "Знаю, - ответила Урсула, - но я хочу, чтобы она осталась". - "Но, милая моя малышка, она назвала вас ябедой". - "Что ж, правильно, Ну-Ну. Я действительно ябедничаю. Но я хочу, чтобы она осталась". Бедная Ну-Ну, она попала в затруднительное положение, разумеется, слово любимой девочки было законом.
- Значит, с того дня она переменилась?
- Это произошло не сразу. Были взлеты и падения. Но я никогда не уступала ей, как это делала Ну-Ну, и, по-моему, ей это нравилось. Я была значительно моложе Ну-Ну. Когда Урсуле было восемь лет, мне было пятнадцать. Тогда это казалось большой разницей. Со временем она становилась не такой заметной. После того случая Урсула стала уделять мне больше внимания. В некотором смысле я - творение ее рук, так как, если бы не она, меня обязательно прогнали бы. Хотя Урсула продолжала оставаться любимицей Ну-Ну и проводила много времени в ее обществе, иногда она убегала ко мне. Со временем она стала делиться со мной самым сокровенным. Сначала Ну-Ну ревновала Урсулу ко мне, но затем поняла, что наши отношения отличаются от тех, в которых она была с девочкой, и настолько она ее любила, что была готова принять все, что доставляло Урсуле удовольствие.
Я любила возиться с платьями - не шить… у нас была портниха… но добавлять в них небольшие мелочи, которые сразу же выделяли платье из общей массы. Урсула брала меня с собой на примерки. Мы вместе ходили в город за покупками - она настаивала, чтобы я сопровождала ее.
Это не все. Она часто спрашивала у меня совета - хотя и редко пользовалась им. Мы стали близкими подругами - отношения такого рода редко возникают между служанкой и дочерью хозяев. Родители Бруссо проявляли терпимость. Иветта хорошая девочка, говорили они. Она ухаживает за Урсулой так, как это не может делать Ну-Ну. И мы росли как сестры.
- И это была самая большая дружба в вашей жизни. Что заставило вас уйти?
- Я обидела графа. Я говорила Урсуле, что она должна оказывать ему сопротивление, говорить ему все в лицо. Граф заявил, что Маргарите больше не нужна нянька - ибо я в то время смотрела за ней. И он отослал меня.
- Интересно, как Урсула допустила это. У Иветты скривились губы.
- К тому времени все изменилось. Это случилось после ее замужества. Граф запугал Урсулу с первой же встречи.
- Значит, несмотря на то, что граф подарил вам дом и обеспечил безбедную старость, он вам не нравится.
- Нравится! - она рассмеялась. - По отношению к графу это странно звучит. Я не думаю, что он хоть кому-то нравится. Его боятся. Это несомненно. Многие уважают его за богатство и положение. Очень многие ненавидят его. Думаю, женщины, с которыми он завязывал мимолетные романы, возможно, говорили, что любят его. Но чтобы он нравился!
- Вы относитесь к тем, кто его ненавидит?
- Я возненавидела бы любого, сделавшего с Урсулой то, что сделал он.
- Он жестоко с ней обращался?
- Если бы она не вышла замуж, она и сейчас была бы жива.
- Не хотите ли вы сказать, что граф… убил ее?
- Дорогая мадемуазель, именно это я и хочу сказать.
Я покачала головой, а Иветта накрыла мою руку своей. Больше она ничего не сказала, и в этот день наш доверительный разговор закончился.
Я много размышляла о том, что сказала Иветта. Казалось, ей известны какие-то тайные сведения. Если это так, я должна выведать их. Из слов Иветты следовало, что для графа эти сведения являются гибельными. Я вздрагивала, вспоминая выражение ее лица, когда она говорила о том, что он убил свою жену.
Если бы граф находился рядом со мной, я с готовностью поверила бы в то, что это не может быть правдой; когда же его не было, я могла воспринимать факты с большим спокойствием. Я должна поговорить с Иветтой. Если я узнаю характер Урсулы лучше, возможно, это прольет свет на запутанное дело.
Марго попросила меня сходить в город и купить ленты для распашонок, которые шились для Шарло.
- Должна сходить ты, Минель, - сказала она. - Ты выберешь самый подходящий цвет.
В город я отправилась одна. В Грассвиле даже не возникало вопросов, что нас надо сопровождать днем, и не в первый раз я шла в город одна.
Замок Грассвиль, далеко не столь величественный, как замок Сильвэн, скорее походил на роскошный загородный дворец, едва ли достойный называться замком. Семейству принадлежал еще один замок в сорока милях к северу - более внушительный, насколько я слышала, - но любимым был этот. Он был очень красив, с четырьмя похожими на перечницы башнями и серыми каменными стенами, являющимися продолжением небольших уклонов, что позволяло ему быть видимым из городка и, несмотря на некоторую обособленность от него, тем не менее господствовать над ним.
Время близилось к полудню. Солнце поднималось к зениту. Через несколько часов должно было стать жарко.
По дороге в город со мной поздоровалось несколько человек. Одна женщина, сидевшая на корзине, спросила, как поживает малыш. Я ответила, что Шарло живет очень хорошо.
- Бедный кроха! Быть вот так брошенным. Его матери я свернула бы шею. Да, мадемуазель, свернула бы так запросто, как господин Берей сворачивает шеи цыплятам.
- Ни о ком не заботятся так хорошо, как о Шарло в замке.
- Это мне известно. И молодая мадам… она рождена для материнства. Быстро же она стала матерью, а? Замужем всего несколько недель…
Переполненная весельем, она опасно закачалась на корзине.
- Мадам очень любит детей, - сказала я.
- Благослови ее Бог.
Я проследовала дальше. Почти каждый справлялся у меня о ребенке.
Потратив некоторое время на то, чтобы выбрать ленты, я вышла из лавки и решила выпить кофе с маленьким пирожным с кремом перед тем, как направиться домой.
Я села под голубой зонтик, и госпожа Дюран, принеся кофе, поболтала со мной о том, какое счастье, что ребенка оставили у ворот замка. Когда наконец она занялась своими делами хозяйки, я принялась размышлять о том, что сказала мне Иветта, спрашивая себя, откуда зародилась в ней такая жгучая ненависть к графу. Ну-Ну относится к нему так же. Должно быть, это вызвано его обращением с Урсулой - ведь обе пожилые женщины были очень привязаны к ней. Я же совсем мало знала о ней. Я представляла ее себе вечно жалующейся меланхоличкой, но теперь понимала, что женщина с подобным характером вряд ли могла пробудить столь сильную привязанность. С Ну-Ну, потерявшей собственного ребенка, это еще объяснимо. Иветта - дело другое. Иветта - рассудительная независимая женщина, и раз она крепко подружилась с дочерью своей хозяйки, значит, в той было что-то необыкновенное.
Всегда, когда я начинала думать о графе и его делах, я рано или поздно оказывалась в полном недоумении.