Ужин – на этот раз они ужинали вдвоем с Мирандой, а всем остальным накрыли отдельно, – тоже удался. Мелкая искренне пыталась подражать Лиле, женщина поправляла ее, шутила, смеялась. Сложно ли приручить ребенка?
Сложно.
Но Лиля уверенно шла к этому. Беда была в том, что Мирандой никто не занимался по-настоящему. Отец просто не умел ладить с девочками. С кузенами у нее тоже отношения не сложились. Кормилица, конечно, ее любит, но любить и курица умеет. А вот чтобы было интересно…
А с Лилей было интересно.
Рассказы Киплинга закончились, и женщина пересказывала теперь "Снежную королеву". Мири слушала, как зачарованная.
– А откуда ты столько знаешь?
– Я много училась.
– А я буду столько знать?
– Мы завтра сходим на уроки и посмотрим, чему тебя учат.
– Они про такое не рассказывают.
– А я буду. Но и учиться тоже надо.
Судя по мордашке Миранды, она бы предпочла заменить учебу интересными рассказами.
И Лиля собиралась продолжать. Вот ведь готовая помощница. Только расскажи ей про медицину. Ничего, мы еще вырастим из виконтессы медика.
Лишь бы ей никто не помешал!
Женщина поиграла с ребенком в "ладушки" и "камень, ножницы, бумага" и сдала с рук на руки няне, утомленную и довольную.
– Найди ей что надеть попроще, – приказала Лиля. – У нас завтра генеральная уборка, вот чтобы ребенок портил дешевые платья.
Кальма надулась:
– Миранда – дочь графа! У нее всякой дешевой пакости нет.
Лиля закатила глаза:
– Любезнейшая, ты у меня за ворота вылетишь с волчьим билетом. Или на конюшне выпорю. Что тебе больше нравится? Ты что, решила, что можешь мне дерзить? Жить надоело?
Служанка резко побледнела. Этому способствовали и вирмане, которые, тихонько так лязгнув железом, появились рядом с графиней.
– П-простите, ваше сиятельство….
– Альдонай простит. Еще раз рот откроешь не по делу – и вякать на дороге будешь. Поняла?
Кальма закивала.
Лиля прищурилась. Да ясно же. Ее просто ревнуют. То есть не ее, а Миранду – к ней. Раньше-то все было в руках кормилицы. А сейчас появилась Лиля, и мелкая полностью переключилась на нее. Вот Кальма и пытается хоть что-то отстоять для себя. Хотя бы призрак былой власти.
Перебьется.
Лиля не была злой. Но делить ребенка ни с кем не собиралась. И как инструмент влияния на графа, и как будущую помощницу, и…
Этот ребенок может действительно стать ей родным. Дети – они ведь не держат камня за пазухой. А Лиля так устала от одиночества.
Женщина практически вползла в спальню и позвала горничную. Помочь раздеться. Да, тяжело. И здесь еще есть няньки, слуги… Как же справляются родители в ее мире? Которым еще и работать надо? За сегодня она точно килограмм живого веса потеряла.
Дети…
Убийца был уже в комнате.
Он знал, что графиню всюду сопровождают вирмане. Кроме ее спальни. А там стоят на карауле у дверей. Ну и отлично. Спрятаться в шкафу. Благо в нем можно было что угодно спрятать.
Дождаться, пока толстуха заснет, и прирезать ее. Один правильный удар, она и вскрикнуть не успеет. Не то что сопротивляться. Да что она может ему противопоставить?
И уйти через открытое окно. Он сможет. Здесь высоко, но можно простыню спустить.
А толстуха все не засыпала. Ходила по комнате, шуршала пергаментом…
Он весьма удивился бы, узнав, что дичь весьма опасна. Лиля помнила уроки своего детства. А лишний вес… Кто сказал, что он не может стать оружием?
Лиля чувствовала себя дико утомленной. Но спать не хотелось. Такое состояние…. Вроде бы тело ломит, а голова идеально ясная. И можно многое сделать. Поэтому она взялась за перо и пергамент. Фармакология. Самая нелюбимая когда-то. И надо ее записать первой, чтобы точно не забыть.
Примерно на втором метре пергамента ей надоело писать и она улеглась в кровать. Погасила свечу в массивном подсвечнике. Заложила руки за голову, задумалась.
А через пять минут и уснула.
Убийца выждал еще час – для надежности.
Лиля спала неспокойно. Металась, что-то говорила… Мозг не справлялся с обилием впечатлений и сбрасывал напряжение как мог.
Поэтому он выждал глубокого сна. И выскользнул из шкафа.
Скрипнула дверь.
По комнате пополз неприятный запах.
Лиля шевельнулась. Убийца замер.
Если проснется – придется работать грубо.
Но одной вони было мало, чтобы ее разбудить, слишком мало. После тяжелого дня – нет, Лиля не проснулась. И мужчина успокоился.
Может быть, просто подушкой? Придушить, подушку выкинуть, а там кто знает. Может быть, она во сне умерла…
Его намерения увенчались бы успехом. Шаг, еще шаг, вот и кровать, на которой вольготно раскинулась женщина… еще минута…
Но скрипнула еще одна дверь.
Попробуйте уложить перевозбужденного ребенка.
Который твердо решил спать с мамой. Ладно, с интересной тетей. И сказку!
Миранда Кэтрин Иртон не хотела спать. Она хотела слушать сказки. Но, открыв дверь, она увидела, как темная фигура наклоняется над кроватью графини.
И сделала единственное, что смогла:
– Лили!!!
Лиля проснулась мгновенно. И так же мгновенно пришла в себя.
Убийца метнулся вперед. И от души получил подушкой по морде. А подушка-то перьевая, тяжелая… Хорошо, что Лиля не успела их выкинуть или заменить на что-то более плоское.
На миг убийца просто опешил.
Лиле хватило момента оценить обстановку.
Мири!!!
Какого черта она закрылась изнутри на щеколду?! Эту дверь тараном не сразу вышибешь – дубовый массив. И то же в спальне графа. Оттуда тоже не пройти. От няньки пользы ноль.
Твою ж!!!
Лиля не думала связно, но в голове пронеслось обрывками:
Киллер! Заложники!
Кто бы ни был в ее спальне – он точно не картошки попросить пришел.
Вирмане должны услышать.
Миранда!!!
Затягивать схватку нельзя.
Убийца метнулся вперед. И получил оставшиеся подушки под ноги.
Одну! Вторую! Третью!!!
На миг споткнулся. А больше Лиле и не нужно было.
– Тревога!!! – пожарной сиреной взвыла она.
Убийца выругался и рванулся вперед, выхватывая нож.
Прирезать гадину! И уйти через окно.
Раз уж бесшумно не вышло. Главное, чтобы не поймали. А там разберемся. Отмазаться не удастся – сбежать получится!
У Лилиан Иртон были другие планы.
Женщина не тратила времени на то, чтобы встать. Она просто перекатилась и почти упала с другой стороны кровати. Благо шкаф и дверь находились в разных концах комнаты, почти друг напротив друга. И Лиля оказалась ближе к двери.
Но убегать было нельзя. Ударят в спину.
Мири прекратила визжать и замерла у двери светлым столбиком. Убийца пока не обращал на нее внимания, но Лиля помнила. И рвалась к двери, уводя киллера подальше от ребенка.
Черная тень вспрыгнула на кровать, и Лиля что есть сил рванула простыни.
Есть!
Вот теперь он свалился. Лиля бросила простыни на него сверху – пусть выпутывается, подхватила подсвечник и бросилась к двери.
Ей оставалось буквально два шага, когда она чутьем поняла – сейчас ударят. И развернулась.
Резко. Приняв привычную стойку. Пусть и не идеальную.
Ноги чуть пошире плеч, правая впереди, одна рука выставлена перед собой.
– Стой! Если ты убьешь меня, ты и сам умрешь!
Тень расхохоталась. А зря.
Потому что Лиле только и нужно было отвлечь внимание.
Она растеряна. Слаба. Беспомощна.
– Не убивай! Я дам тебе денег.
Убийца шагнул вперед.
Сейчас он прирежет эту толстуху!
Увы… Лиля опять нарушила его планы. Она просто упала. Она отлично понимала, что сейчас не справится с мужиком. А вот что она может?
Да, только весом.
Упасть на колени, уводя себя из-под удара на пару секунд. И что есть силы – по ногам убийце. Тяжелым подсвечником. По коленной чашечке! Чтобы упал не на нее!
Есть!
Только пятки в воздухе мелькнули.
Черт!
Плечо пронзила резкая боль. Нож все-таки ее задел.
Лиля взмахнула левой рукой, отбивая оружие дальше в сторону. Предплечье тоже рвануло болью. Пара секунд. Потом он оправится, а если они сцепятся, ей не выиграть.
И Лиля сделала подлость. Наверное, мужчины ее бы не одобрили.
Она же с места не двигалась. Так что подсвечник никуда не откатился. Женщина схватила его и что есть сил шарахнула убийцу по яй… простите, половым органам.
Со всей дури.
И попала, конечно.
По комнате понесся жалобный вой.
Лиля уже беспрепятственно преодолела последние метры до двери и рванула засов.
В комнату влетели Ивар и Гэл. И навалились на киллера.
– Не убивать!!! – едва успела Лиля.
Вовремя. Вирмане послушались. Скрутили героя и представили пред светлы очи.
Лиля подошла к столу, взяла с него еще один подсвечник – на шесть свечей – и зажгла. Кремень и огниво она уже научилась использовать. При свете шести свечек она увидела одного из военных с расквашенной мордой.
– Так-так-так… И что это у нас здесь за явление? Как зовут?
Убийца сплюнул на пол, отказываясь отвечать.
Лиля зашипела. Ну все, гад! Ты нарвался.
– Что случилось?!
В дверь заглядывала Кальма.
– Госпожа графиня, вы ранены?!
Олаф коснулся ее плеча.
И только тогда Лиля пришла в себя.
Огляделась.
Убийцу скрутили в бараний рог. Кажется, это один из солдат. Лиля их не запомнила – все на одно лицо.
Миранда замерла у стенки, белая как полотно. Лиля отстранила Олафа и шагнула к девочке, не обращая внимания на шум в ушах.
– Малышка, с тобой все в порядке?
Миранда всхлипнула. Бросилась вперед. Крепко прижалась.
– Лиля!!! Лили!!!
Женщина гладила ее по темной головке. На руки взять не могла. Плечо болело все сильнее, и она кивнула Олафу:
– Травника позовите.
И опять все внимание обратила на Мири:
– Ну что ты, малышка, не плачь.
– Я та-ак испугалась.
Лиля тоже испугалась. Но говорить об этом было нельзя.
– Ты же виконтесса Иртон, ты должна быть сильной и храброй. И ничего ведь не случилось.
– А у тебя кровь.
– И что? Мне вовсе даже не больно.
Вирмане глядели с уважением. На шум сбегался народ, и все замирали в дверях.
Картина маслом по бутерброду.
Толстая женщина в розовом балахоне, изрядно заляпанном кровью, успокаивает маленькую девочку в белой рубашке. Рядом – вирмане с топорами и кинжалами на изготовку. На полу связанный убийца. Из дверей в спальню графа, где и разместили Миранду Кэтрин Иртон, выглядывает перепуганная прислуга.
– Ваше сиятельство!!!
В дверь влетел Лейс Антрел. И замер как вкопанный, глядя на солдата на полу.
– Вы живы?!
– Вот уж не благодаря вам, – окрысилась Лиля. – И вообще, что это за командир личной дружины графа, у которого солдаты на графиню покушаются? – Лиля не орала в голос только потому, что не хотела пугать Мири еще больше. Девочка и так вся дрожала.
– Ваше сиятельство, это…
– Да вы подойдите, подойдите. Поглядите, руками пощупайте.
Яда в Лилином голосе хватило бы на отравление пары-тройки рек. Ну и на небольшое войско осталось бы.
– Вдруг это вовсе даже не ваш солдат. И убивать он меня не хотел, так спинку почесать… ножиком…
В толпе слуг послышались неуверенные смешки. И Лиля окончательно озверела:
– Весь ваш отряд и вас, как командира, за такое под суд отдать надо!
– Ваше сиятельство…
– Что?! Уж сколько лет, как сиятельство, – и тихо, почти шепотом: – скоро сама засияю!
Мири неуверенно хихикнула.
Лиля забыла обо всех и погладила ее по голове.
– Малыш, ты успокоилась?
– Д-да… – малявка отлепилась от Лили. – А что теперь?
– А теперь мы выясним, за каким этому уроду…
– Это Томас Дорт, ваше сиятельство, хороший парень, он у меня уж года два. – Лейс выглядел просто убитым.
Лиля даже его немного пожалела. А потом в ней проснулась мелкая интриганка:
– И сколько графинь он прирезал за эти два года?
Кажется, убийца хотел что-то сказать в свое оправдание. Но где там! Кляп – вещь хорошая. Даже если на него перевели… Млин!
Лиля обнаружила, что вирмане веревки и кляп сделали из ее нижней юбки. Вот гады!
Но ругаться не стала.
Переживем. Сейчас важнее на Лейса наехать.
– Полагаю, Лейс, вам надо присутствовать на допросе?
– Да, ваше сиятельство.
Лиля кивнула вирманам:
– Волоките его в подземелье. Можете попинать, но без меня не допрашивать, ладно? Я оденусь и приду. И вообще – выметайтесь, хватит тут на графинь в неглиже пялиться!
Все дружно закивали. И даже начали выметаться. Частично.
Гэл с Иваром поволокли убийцу. Лейс начал разгонять слуг в коридоре.
– Ваше сиятельство, вам бы ра…
Лиля так сверкнула глазами на Олафа, что тот заткнулся без пояснений. Кивнула на Миранду. Мол, не пугай мне ребенка. И бросила взгляд на Кальму.
– Вот что, голубушка. Иди-ка сюда. И занимайся своими прямыми обязанностями.
– В-ваше сият-тельство?
– Увижу, что у тебя ребенок по замку бегает без присмотра, – выгоню. Ты мое терпение исчерпала. Поняла?
Кальма закивала. Лиля подняла Мири за подбородок.
– Так, малыш. Дай мне одеться. Я сейчас разберусь со всем и приду. Расскажу тебе еще одну сказку на ночь. Хорошо?
Мири закивала.
– А с тобой все в порядке? Правда?
– Честное слово.
В дверь влетел Тарис Брок и замер, остановленный холодным взглядом. Вопль буквально замерз у него на губах.
– В-ваше сиятельство…
– Тарис, я жива и цела. Подождите, я уложу Мири, и мы поговорим.
Лиля проводила малышку в ее комнату, сверкнула глазами на няньку и опять отправилась к себе. Ей было откровенно плохо. Два пореза были не очень глубокими, она это понимала. Но кровоточили и болели они по полной программе.
У-у-у…
Лиля могла бы остановить кровь. Но не хотела. Кровь шла не слишком сильно, и большой потери… Да из такой тушки литр сцедить можно – не заметит! Кто его знает, что на ноже у убийцы? Он им мог позавчера крысу потрошить или задницу чесать! А ей инфекция не нужна. Пусть лучше кровью вынесет грязи сколько получится, чем потом гноиться начнет. Антибиотиков здесь пока еще нет. И вряд ли она их изобретет, валяясь в бреду.
Джейми-таки появился. И тут же принялся за лечение:
– Ваше сиятельство, сядьте.
Лиля повиновалась.
– Мне надо будет осмотреть ваши раны.
– Я сейчас позову Марту, она мне поможет. И Эмму.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– А Марта?
– Ваше сиятельство, она ведь старенькая уже… Я ее будить не стала.
Лиля кивнула.
Действительно, по местным меркам ее нянюшка уже стара. За полтинник. Да и она себя старухой чувствует. Вот и не проснулась, когда шум поднялся.
– Хорошо. Эмма мне поможет. А остальные – вон. Тарис, друг мой, прошу вас выйти. Мне сделают перевязку, и я позову вас.
Тарис закивал и вышел вон. Глаза у него были – по рублю. Еще царских времен.
Лиля посмотрела на Джейми:
– Отвернись, рубашку сниму.
Парень покраснел, но отвернулся. Эмма помогла Лиле снять рубашку и набросить новую, без рукавов. Лиля быстро оглядела себя.
Ничего страшного.
Порез на плече, даже скорее разрез – задел, когда падал. Мышцы слегка задеты. Ну да переживем, рука все равно левая. Надо зашить и перевязать.
Без наркоза, млин! Даже без стопки фронтовых – Лиля подозревала, что ее поведет и с двадцати граммов самогонки, а голова нужна ясная.
Хотелось скулить и плакать.
Нельзя.
Она – графиня. И хозяйка этого дома. Она обязана являть пример стойкости.
Лиля стиснула зубы. И только зашипела, когда Джейми по ее приказанию плеснул самогонкой на рану. И сразу же на вторую.
Вторая, кстати, была противнее.
Чуть сухожилия не переполосовал, скотина. Что бы она тогда делала?
Не-эт… Этого гада она точно повесит!
Подумала – и сама себе ужаснулась.
"Ты же врач. Ты клятву Гиппократа давала…
Ага. И теперь обязана лечить скотину, которая бы меня прикончила? Щаз-з-з-з-з. Только шнурки завяжу!
Ты всех лечить обязана. А ты человека обрекаешь на смерть"…
Но особого внутреннего протеста в душе не было.
Ну обрекаю. На смерть. И что?! Не я его убить пыталась. А даже в Библии – поднявший меч от меча и погибнет. И закончим о гуманизме.
Джейми зашивал ей рану шелковой нитью, вымоченной в спирте. Лиля комкала подушку и стискивала зубы, чтобы не заорать. Эмма подавала всякие мелочи и проявляла сочувствие.
Наконец (лет так через пятьсот по Лилиным меркам) рана была зашита, щедро смазана медом и перебинтована. Остатками ее нижней юбки.
Так, все. Надо срочно озаботиться бинтами. Достали уже одежду портить!
Лиля поблагодарила Джейми и отпустила его. Эмма помогла ей одеться, сочувственно вздыхая.
– Ваше сиятельство, окаянство-то какое…
– Да уж…
Лиля вздохнула.
А не приди Мири, и ее могли бы придушить подушкой. По-тихому. И никто бы и ничего бы…
Не доросли тут до слова "экспертиза".
Да и вообще, первый ли это убийца в ее молодой жизни?
Интересно, а вот с лестницы, когда ждала ребенка, она сама упала?
Паранойя?
Товарищ, если у вас паранойя, это не значит, что за вами никто не следит. Одно другому совершенно не мешает.
Лиля благодарно кивнула Эмме и отправила ее к Мири. Пусть приглядит. Лишней там она не будет. А к себе позвала Тариса Брока. Благо, тот ждал за дверью.
– Ваше сиятельство! Да что ж это творится такое?!
– Покушение на убийство, – Лиля грустно улыбнулась, решив взять от ситуации по максимуму. – Видимо, кому-то я сильно не нравлюсь. Мало, что я упала с лестницы, что потеряла ребенка, что управляющий разворовал все что только мог, что супруг навещает меня раз в полгода. Кому-то надо меня еще и убить.
На глаза навернулись слезы. Вообще они далеко и не уходили после художественной штопки. Но Тарис растрогался и смотрел сочувственно.
– Ваше сиятельство, а ваш отец в курсе?
– Что вы, Тарис, разве я могла бы так его волновать?
– Он же ваш отец!
– Теперь перед Альдонаем и людьми ответственность за меня несет муж. Которому я безразлична.
– Ваше сиятельство, я буду вынужден рассказать вашему отцу о покушении!
Лиля пожала плечами.
– Полагаю, что это ничего не изменит. Но если вы пожелаете, рассказывайте.
– Обязательно расскажу! Отец вас любит, беспокоится, а вы тут в таком ужасе!
Лиля изобразила нечто вроде страдающей Магдалины. Или кто там из святых страдал? Не сильна она была в этом.
– Альдонай терпел и нам велел…
Еще минут десять беседа продолжалась в том же духе. Наконец Тарис заявил, что останется еще дня на три, пока не будет уверен, что с графиней все в порядке, и ушел.
Лиля коварно ухмыльнулась.
Все.
Ты уже мой.
Хотя сам еще этого не понял.