А дальше - просто сбежала. Аршез говорил, что ему осталось совсем недолго, небольшое итоговое совещание, и он свободен, и готов отвезти ее… Она не хотела. Ей казалось, она не выдержит больше ни секунды, ее раздражало даже его общество. И она не представляла, как теперь она останется с ним наедине. Что говорить, о чем, как? Ей надо было успокоиться. Подумать, разобраться. Просто побыть одной.
Он отпустил. Лишь вздохнул, глядя, как она уходит прочь с человеком, командированным проводить ее до проходной. А ведь это еще только вершина айсберга. Только самая-самая вершина. Что же будет, когда она узнает суть?
- Я действительно выгляжу столь неестественно? - задумчиво перевел он взгляд на все еще сидящего напротив него человека.
- О чем вы, Великий? - во взгляде большого человеческого начальника светилось лишь праведное негодование. - Вам не стоит даже внимания обращать на подобные…
Он стер ему память. Не задумываясь и не сожалея. О последнем дне его жизни, а может, и еще что случайно прихватил. Спросит, не в пустыне ж он день провел. Расскажут вкратце. Ну а начинающийся склероз неплохой повод подумать о пенсии.
На совещании устроил разнос. Испытания прошли не так уж плохо, не без недочетов, конечно, но все же главное было достигнуто, и в иной ситуации он бы хвалил, выражая уверенность, что и недочеты будут в скорейшем времени доработаны. А сегодня ругал. За лень, косорукость, формализм, безынициативность. За неспособность довести до ума хорошее начинание, за прошлогодний снег… Нет, за снег, кажется, все же не ругал, сумел сдержаться. И даже дверью, их покидая, умудрился не хлопнуть.
Сел в машину и взвился бездумно в небо. Строго по прямой - вверх, вверх, вверх. Пока преобразователь, привычно тявкнув, не взял очередной бессрочный отпуск, и забава "удержи в воздухе предмет, для полетов не предназначенный" не поглотила все его силы и внимание.
К тому моменту, как полет удалось выровнять, он уже успокоился. Вот только домой все равно не хотелось. И он решил осчастливить своим визитом Чернометский политехнический, тем более что Гизар давно звал.
Привычно припарковался на крыше, сбросил достававшую его всю дорогу удавку галстука, расстегнул несколько пуговиц сорочки, небрежным жестом перекинул через плечо рабочий пиджак. Добавил к образу темные очки и напускную безмятежность. И отправился разыскивать светлейшего Гизариадара, вычленяя след его нечеловечески мощной ауры из прочих энергетических напластований.
- Артем? - когда он практически дошел до цели, его окликнули. Присмотрелся - тот самый мальчик, в чьей компании они в мяч на пляже играли. Вениамин. А мир порой удивительно тесен. В те минуты, когда этого совершенно не требуется, преимущественно.
- Привет, Вень. Как экзамены, путем? - дружелюбие пришлось изображать. Старательно изображать, чтоб хоть мальчик в него поверил.
- Так… Представляешь, к нам куратор на экзамен пришел. Сидит, слушает.
- Некоторым везет.
- Везет, как же!.. Впрочем, если только тем, кто до его прихода ответить успел. А мне уже сейчас идти, и не похоже, чтоб он уходить собирался.
- Так чего теряешься, Венька? Куратор же не от скуки пришел. Он ищет талантливых ребят, выбирает самых способных. Сможешь произвести на него впечатление - тебе все дороги будут открыты. Практики в ведущих научных центрах, трудоустройство, карьерный рост.
- Ага-ага, слыхали, как же. Это хорошо в теории и о других рассуждать. А вот войти туда - и облажаться, каково, не думал? После первого же курса на всю жизнь клеймо дебила. И ни практики тебе, ни трудоустройства, ни карьеры…
- Так если не учишь, то кто тебе доктор? - Аршез кривится. Да и симпатий к мальчику не прибавляется.
- А ты умный у нас такой? Ты всегда все билеты знаешь так, что можешь лекцию по любой теме прочесть? Блеснешь знаниями, о чем тебя не спроси? Там пятьдесят четыре билета, а выпадет только один. И если это будет тот единственный, что я не знаю, мне что потом, ползком за ним по коридору ползти и доказывать, что в остальных пятидесяти трех я гений? Мне поверят? Меня услышат? Даже у самого талантливого студента бывают неудачные ответы. Без всякой причины. А тут - сам куратор. Да в его присутствии дышать, и то боишься, мысли путаются, даже самые умные вещи сущей глупостью кажутся… Вот ты перед куратором когда-нибудь отвечал?
- Приходилось. Он часто на экзамены ходит.
- И как?
- Да хреново он отвечает, если честно, - светлейший Гизар все же изволил выйти из аудитории. И с ходу вступить в беседу, которую, понятно, прекрасно слышал с самого начала. - Все, что я услышал от него в последний раз, было "нет", "не знаю" и "никогда". Ужели на пересдачу, Тёмочка?
Веня белеет, нервно сглатывает, пытается пробормотать приветствие. Но на него не слишком обращают внимание.
- Я готов обсудить остальные пятьдесят три вопроса, светлейший куратор, - почтительно склоняет голову Аршез. - И вы, должно быть, запамятовали, Великий. "Не знаю" я не использовал. А "нет" и "никогда" по-прежнему в силе.
- То есть пересдача отменяется? - понимающе хмыкает Гизар. - А чего нарядный такой? Здесь, знаешь ли, принято блистать знаниями, а не костюмом.
- Да так. Хотел на деву впечатление произвести.
- Впечатлилась?
- Да если бы. Обозвала жлобом и снобом и послала… по улице Вампирской Щедрости гулять. От переулка зомбаков до переулка трупаков и обратно.
- Интересные нынче девы пошли. Очки снять не пробовал?
- А я, пресветлый куратор, - в голосе "студента Тёмочки" явственно прорезалась совершенно неподобающая язвительность, - на металлургический в очках и не езжу. Там, знаете ли, моды не те.
- Та-ак, - пытается переварить новость пресветлый. - А знаете, Вениамин, - неожиданно оборачивается он ко все еще стоящему неподалеку парню. - Вам сказочно повезло: я не буду портить вам жизнь своим в ней присутствием. Можете мекать свои ответы преподавателю, ему хоть деньги за выслушивание ваших гениальных опусов платят. Только учтите: неуверенных в себе даже люди не слишком ценят. Идем, Артем, серьезный разговор к тебе есть, - и он решительно движется прочь от аудитории, предоставляя Аршезу возможность догонять себя со всем положенным студенту почтением.
- Нас что, Залира визитом осчастливила? - уже без всякого позерства поинтересовался Гизар, когда в коридоре они остались одни.
- Не слыхал, - равнодушно пожимает плечами Аршез. - Я уж лет двадцать ничего про нее не слышал. А не видел, так и того дольше. С чего вдруг такой к ней интерес?
- Да просто в догадках теряюсь, кто еще тебя мог так обрадовать.
- Не суть, Гиз, не суть. Вот только сказала она мне примерно то же, что и твой мальчик: мы изображаем из себя какие-то всемогущие бессмертные статуи, довели почитание себя любимых до абсурда и в результате - только мешаем. Даже когда помочь хотим - лишь мешаем.
- Что-то ты на редкость мрачен сегодня.
- А с чего радоваться? Мне сегодня на заводе завалили эксперимент. А я теперь думаю - так может, из-за меня и завалили? Из-за того, что я там стоял, раздувая щеки и "отечески руководил"? А у них от этого руки дрожали и мысли путались, и опозориться они боялись, да и аура эта дракосова… ни одному человеку еще впрок не пошла.
- Так ты используй ауру-то. Успокаивай, внушай уверенность. А не хлещи негативом во все стороны, так что даже стены темнеют.
- Я закрылся.
- Я заметил. Чтоб тут было, если бы ты не закрылся? Институт бы перестраивали?
- От темы не уходи.
- Да могу и не уходить, что изменится? Не нами заведено и не на пустом месте придумано. Ты не изменишь людей, ты не изменишь себя… Может, стоит подумать о том, чтобы сменить деву? Или хотя бы перестать столь остро реагировать на приступы чьего-то максимализма? Арик, вот ты скажи, где ты их находишь?
- Кого "их"?
- Чванливых дур, которые тебе мозг выносят, а ты ведешься.
- Даже не представляю, о ком ты. И впредь - все-таки - выбирай выражения.
Гизар лишь презрительно фыркает и пожимает плечами. Не больно-то и хотелось, сам же начал. Впрочем, сколько он помнил Аршеза, того вечно терзало несовершенство мира. Причем терзать обычно начинало внезапно и на ровном месте. Так же внезапно и отпускало. Пройдет и нынче.
- Да переживут твои красавицы. Ар, я тебе миллион раз говорил: плюнь на них на всех, найди себе человечку. Лишь человеческая дева будет любить тебя бескорыстно. Такого, как есть, потому что ты - это ты. Только человеческая. А все твои Залиры с Иританами всегда будут видеть в тебе исключительно донора, носителя животворной спермы. Полагаешь, Залира одна такая? Да они все будут интересоваться тобой лишь до тех пор, пока будут верить, что ты можешь подарить им ребенка. И плевать в лицо, как только эту веру потеряют.
- Но своей соплеменнице ты можешь подарить хотя бы ребенка. Если повезет, понятно. Что ты подаришь человечке?
- Возможность любить и быть любимой. Быть счастливой - сейчас и лично, а не потом и гипотетически, в детях и внуках.
- Не каждой человечке нужно столь сомнительное и краткое счастье.
- Так найди ту, которой нужно, проблема-то в чем?
"В том, что той, что я нашел, оно не нужно", - мысленно вздыхает Ар. Но вслух уже не произносит. Пусть Гиз и дальше думает, что вся проблема в соплеменнице. Не стоит ему знать, что бывают такие человечки. Тем более что по эту сторону гор их и впрямь не бывает. Это только ему вот так повезло…
- Смотри, Галченок, кого я привел, - возвестил Гизар, открывая дверь в приемную своего кабинета и пропуская друга вперед.
- Светлейший Аршезаридор, - секретарша куратора поднялась со своего места, расцветая улыбкой. - Добрый день, вы давно у нас не были.
- А ты скучала? - деве друга он улыбнулся совершенно искренне. Легко подхватил ее - тонкую, как тростиночку, и такую же невесомую - и посадил на ее собственный стол.
- Временами, - лукаво стрельнула глазами Галинка, кладя руки на плечи гостя.
- Он стал настолько негоден? - уточнил Аршез с неподдельным сочувствием, лаская податливое тело девы, заставляя ее млеть и выгибаться в его объятиях. - Стареет.
Получил от "стареющего" друга беззлобный подзатыльник и, не реагируя на подобную мелочь, припал губами к губам его секретарши. Галинка была теплой, мягкой, искренней. В своих привязанностях, в своем желании делиться своим теплом. Одно лишь ее присутствие создавало в кабинете Ишгера атмосферу уюта и умиротворения, а в ее искренних поцелуях было столько нежности, что хотелось тонуть и тонуть.
- Давай сбежим с тобой от него, а, Галинка? - прошептал, отрываясь от ее мягких, податливых губ. - Ты слишком хороша для этого стареющего любителя высшего образования. А я еще молод, хорош собой, полон сил, - он легко перемежал слова поцелуями, в то время как его пальцы с невероятной ловкостью расстегивали мелкие пуговички ее блузки, подставляя ласке его губ ее шею, ключицы, ложбинку между грудей…
- И надолго сбежим? - томно выдохнула млеющая дева, принимая его слова и ласки как комплимент своей красоте и не слишком вникая в смысл его слов. Прекрасно понимая, что и для него это не более чем приветствие.
- Что за вопрос? Навсегда, разумеется.
- Навсегда никак, - она притворно вздохнула, - мне завтра с утра на работу.
- И где берут таких несговорчивых девочек? - он поцеловал ее напоследок в нос, и отстранился. - Работай, малышка. Рад видеть, как ты все хорошеешь.
- Да заведи ты себе уже деву, Арик, что ты мучаешься? - невозмутимо заметил Гизар, проходя в кабинет и интересуясь больше содержимым собственного ежедневника, чем играми друга с секретаршей.
- Я не мучаюсь, я наслаждаюсь, - плохое настроение, терзавшее его с момента размолвки с Аней, действительно отступало. Он зашел в кабинет следом за Гизаром, уютно развалился в кресле, вытянув ноги и снимая порядком надоевшие очки. Чуть поморгал, привыкая к тому, как мир вновь обретает объем и краски. Неужели все, чего ему так не хватало все эти дни - это простое искреннее тепло млеющей от удовольствия человеческой девы? То, чего у его маленького эгоистичного ребенка никогда для него нет. - А знаешь, что-то давно мы не устраивали пикники с твоими студентами. Помнишь, как ты организовывал раньше, "по итогам экзаменов"?
- Помнить-то помню, - ворчит Гизар, - вопрос у меня только. Почему это всегда мои студенты, моя секретарша? Что там с той девой, которую тебе сам Владыка пожаловал?
- Гиз, я же сказал, тот вопрос закрыт. Произошел несчастный случай, она погибла, - он вспомнил свой сон. Позволил Гизару впитать отголоски пережитых им той ночью эмоций. И закрылся. Демонстративно, резко.
- Прости, - а друг поверил. - Я просто даже мысли не мог допустить, что ты… Ты просто не мог сделать это намеренно. Был уверен, она жива… Еще раз прости… И в самом деле, давай устроим уже, наконец, вечеринку. Вот прямо сегодня и устроим. Позовем Индэра и забудем обо всем плохом. Хоть на пару часов, верно?
Ар кивнул. Обманывать друга было бесчестно. Но надо. Надо. Нет, вовсе не потому, что Гиз или тот же Индэр не в состоянии потерпеть пару лет, прежде чем поближе познакомиться с "подарком Владыки". Да им скажи только, что деве шестнадцать, они и сами его дом по дуге обходить будут. Проблема в том, что обеспечить своей деве полноценную жизнь в этой стране он сможет, лишь выдавая ее за местную уроженку. И до тех пор, пока никому из вышестоящих не донесут, что его якобы Избранница - всего лишь бесправный "подарок Владыки". И потому, чем меньше народа это знает, тем в большей безопасности его девочка. Друзья не подставят его намеренно - в этом он был уверен. Но проболтаться - к слову, по случаю - с кем не бывает? И потому - умерла. Выбросилась в окно прежде, чем он к ней и прикоснуться-то успел.
- Вот только понять не могу, что не так с твоей аурой, - Гизар все рассматривал его, задумчиво и излишне пристально. Зацепился взглядом за что-то, когда Ар хлестнул в него потоком своих переживаний, и теперь все никак не мог понять, что же его так смутило? Что-то было неправильно, но что?
- А что с ней не так? - мгновенно ощетинился Аршез. - Гиз, я, конечно, ценю твое внимание к своей персоне, но я не к спектрографу на прием пришел, мне карту сущности составлять не требуется.
- Не факт. Отсветы у тебя… чужеродные. Ты когда закрываешься, их не видно совсем, а как открылся, чтоб воспоминания разделить… Никак не могу сообразить, где я такое видел… Структура словно чужой нитью прошита… Или я это где-то читал… Нет, не помню.
- Ну и сделай уже одолжение - не лезь, куда не просили. Без твоих изысканий тошно.
- Все, ладно, прости, забыли, - Гизар прикрыл на секунду глаза, отключаясь от непонятной картинки на тонком плане. И решительно сменил тему, - Так что Арик, какую деву нынче в спутницы хочешь? Умную или красивую?
Аршез бездумно улыбнулся дежурной шутке, но мысль невольно запала.
- А знаешь, - отозвался он неожиданно для самого себя, - Скромную хочу. Невинную. Чтоб робела…
- А к доктору нет, не хочешь, извращенец малолетний? - Гизар запроса не оценил. - Может, мне тебе еще изнасилование организовать? Найти ту, что предпочтет смерть твоим прикосновениям?
- Да нет, спасибо, это я и сам… адресок знаю, - Аршез невесело усмехнулся. - Разумеется, меня интересует дева, которая в курсе, зачем ее позвали, и хочет этого не меньше, чем я или ты. Просто немного стесняется, а не начинает раздеваться еще прежде, чем меня увидит. Это что, такой криминал?
- Немного они все стесняются, - пожимает плечами Гизар. - Кто мы и кто они? Эту разницу с наскока не перепрыгнуть. Но без святой невинности давай мы все-таки обойдемся. Я, знаешь ли, хочу развлекаться, а не вытирать чьи-то сопли. Заставлять человека делать то, к чему он не готов и чего он не хочет как-то не кажется мне забавным.
- Ладно, ладно, уговорил. Согласен на опытных, страстных и смешливых, - Аршез вскидывает руки, демонстрируя капитуляцию. - А то как-то давно я не слышал, чтоб смеялись просто от удовольствия.
- Вот это уже разговор, - полистав какой-то талмуд, светлейший Гизариадар решительно потянулся к телефонной трубке.
* * *
На природу в рабочем костюме не полетел. Все же зашел домой переодеться. Дом был пуст. И эта пустота, вместо того, чтобы одарить покоем родного дома, своего собственного дома, где ты можешь расслабиться и быть собой, просто потому, что нет тех, перед кем следует притворяться… Неожиданно, эта пустота показалась гнетущей. Нет тех, кому ты дорог таким, как есть. Нет тех, кому ты нужен таким, как есть…
Взгляд упал на незаконченное ободверье, на разложенные инструменты. А может, ну его, этот пикник, просто остаться и продолжить работу? Он взялся за крупную, сложную композицию, ее наскоками не закончить, она требует времени и сосредоточенности.
Да только кому оно надо, его ободверье? Его работа, в которую он вкладывал душу? Кому нужна его душа? Он хотел, чтоб его дом стал домом для человеческой девы, хотел подарить ей место, где гостью из чуждых земель окружал бы покой и уют… Не сумел. То он слишком навязчив и его слишком много, то он слишком фальшив, неестественен, отвратителен. Сноб и жлоб. Ну и…
Нож вошел в деревянный массив по самую рукоять. Недоделанную "крону ивы" рассекла уродливая трещина, часть мелких деталей обломилась, ударившись об пол с сухим обвиняющим стуком. Он развернулся и вышел вон.
На их излюбленном месте на берегу Серебрянки его уже ждали. Три прекрасные человеческие девы и два добрых друга, в чьем обществе было так приятно расслабиться и, окунувшись в пиршество плоти, забыть обо всем. И остаток неудачного дня растворился в пьянящих ароматах всеобщего удовольствия. Страсть текла через их тела, энергии сплетались, наслаждение застило разум. А насыщение столь необходимыми живительными силами приносило покой душе.
Не бывает неразрешимых проблем. Он справится, он со всем разберется. И все обязательно будет хорошо. И у него, и у его маленькой девочки. И чего, в самом деле, он так зациклился на ее словах? Малышка просто растерялась в непривычной обстановке, почувствовала дискомфорт, вот и наговорила лишнего с перепугу. Сейчас, наверное, уже успокоилась.
Домой он вернулся в сумерках. Почувствовал запах новых продуктов в холодильнике, заметил пару новых книг в гостиной. Ани не было.
Ар тихо выругался. Поздновато уже для прогулок. Куда она ушла? Сосредоточился на ощущениях, вчитываясь в оставленные девой следы. Продукты она принесла, но ужин себе не готовила, даже не задержалась на кухне. А вот в кресле сидела долго - расстроенная, подавленная… Расстроенная куда больше, чем в тот миг, когда она входила в квартиру.
Он взглянул на купленные девочкой книги. "Города человечества" и "Сто самых ярких достопримечательностей родного края". В обоих текста гораздо меньше, чем картинок, это скорее сувенирные альбомы, чем справочники по особенностям местной жизни. Но что-то же она там вычитала. Расстроилась. Ушла… Куда?
Попытался прислушаться к ощущениям. Если уж ее отсветы прошили ему ауру, то должен быть с этого какой-то прок. Должен он ее чувствовать. Вышел на крышу, чтоб не отвлекали энергетические напластования квартиры, сосредоточился. И сумел уловить направление. Машину брать не стал, взлетел так, надеясь, что в сгущающихся сумерках его не заметят. Фонари уже зажгли, и они надежно светили в глаза всякому, кто вздумал бы поднять лицо к небу.