Твоя горничная осталась в замке папеньки. Здесь никто не будет вытирать сопли избалованной девице. Твои платья лежат в сундуке в шатре ханов. Если тебе удобно ходить в них, мне какое дело? На завтрак нужно приходить вовремя, а коль проспала, то жци обеда. А до твоих отношений с моими мальчиками мне самое прямое дело! Ты, чем передо мной в позу стала, лучше бы в позу становилась перед мужьями, глядишь, хоть Дри бы соблазнила.
– Постарайся выбирать выражения! Я ханум-бай! Ты обязана относиться ко мне с почтением!
– Ты никто, девочка. Пока твое платье висит на колу, ты здесь просто еще одна человечка, – спокойно произнесла орчанка, отворачиваясь и помешивая что-то аппетитно пахнущее в большом котле. – Ступай, займись делом.
– Ну, знаешь! – от возмущения Элизабет забыла, что она голодная. – Я все расскажу хану!
– Ага, вот он возрадуется, – хмыкнула тетушка Сагха и щедро сыпанула соли в котел. – Повод будет достать плетку из-за голенища да выпороть одну заносчивую девицу.
С этими словами она отвернулась от разгневанной Элизы и, что-то напевая, скрылась в шатре.
– И пожалуйста! И займусь делом! Ми, отведи меня к Лестару!
Волк выразительно помотал головой, всем своим видом показывая, что не стоит этого делать. Но Элизабет сейчас даже папенька бы не остановил.
– Ми!
Лестара они нашли позади поселения у груды каких-то булыжников, украшенных изображениями животных. Он сидел, привязанный к одному из столбов и, похоже, дремал, однако стоило Ми тихо зарычать, как моментально открыл глаза и белоснежно улыбнулся.
– Моя госпожа!
Элизабет, все еще возмущенно придумывающая про себя всякие обидные прозвища для противной орчанки, даже улыбнулась. Так приятно было вновь стать госпожой.
– Сейчас я тебя отвяжу.
– Не стоит, госпожа моя, – вздохнул вампир – Хан рассердится на вас.
Ах, как это мило! Он за нее переживает!
– Я хочу с тобой поговорить, а потом привяжу обратно. Никто ничего не узнает.
Госпожа моя, истинную аристократку узнают не по одежде, а по поступкам.
Да! Вот что значит воспитание, сразу видно человека культурного. Может, он и книги принца Эриндриэля читал?
Вампир склонился и галантно поцеловал Элизе руку. При этом глаза его голодно сверкнули алым, но он сдержался.
– Лестар, у меня есть вопросы, а ответить на них никто не желает! – капризно надула губы Элиза.
– Я отвечу своей госпоже на любые вопросы. Но лучше нам укрыться от любопытных глаз.
Вампир поднял голову вверх и внимательно осмотрел небосвод. Высоко над землей парила какая-то птица.
– Лучше спрятаться под тотемом вождя… Как прошла свадьба? – спросил он, когда они укрылись под одним из валунов.
В его глазах светились забота и внимание, и Элиза, словно завороженная этим участием, рассказала все, случившееся накануне.
– Бедная моя госпожа, – мягко произнес вампир, поглаживая ее по руке. – В первую ночь перенести такое унижение! Как они могли променять эту чистоту на похоть гарема?
Элизабет вздохнула. Ей хотелось сказать, что она безмерно рада, что ханы оставили ее в покое, но промолчала. Пусть Лестар ее пожалеет, это так приятно.
– А кто такая Сагха? И почему она лезет в мои дела? – спросила она у вампира, отбирая руку. А то стало как-то слишком приятно. Красивый мужчина, нежные пальцы… не подобает!
– Тетушка Сагха? – приподнял брови Лестар. – Мать ханов.
Элизабет почувствовала, как затрепетал камень в желудке. Мать? Эта громогласная орчанка – их мать?
– Лестар, что мне делать? – жалобно простонала она. – Я не хочу здесь оставаться, но и вернуться я не могу. Это позор!
– Моя госпожа, сделай вид, что ты со всем смирилась. И помни, у нас есть тайный покровитель. Он поможет нам обрести свободу. Верь мне, госпожа моя…
На ближайшей скале появился Витор, он широко зевнул и, развалившись на теплом камне, начал вылизываться. Ми поднял на него глаза, но с места не сошел. Элизе показалось, что на морде волка промелькнуло недовольство.
– Лестар, а отчего ты не сбежишь? К тебе здесь так плохо относятся, а ты терпишь.
Зомби грустно улыбнулся.
– Меня здесь держат надежда и долг.
– Эти орки невыносимы! Они все делают сами! Я думала, что зомби их рабы, а оказывается, у орков нет денег, чтобы нанять слуг! – презрительно воскликнула Элиза.
– Нет денег?
Лестар откинулся спиной на валун и искренне рассмеялся:
– Моя госпожа, да каждый воин степи богаче любого короля людей!
– Да ну… – недоверчиво произнесла Элизабет.
Нет, она, конечно, видела богатство ханов, которые готовы были сжечь платье стоимостью в небольшой замок, но чтоб каждый орк был богачом? Не может быть!
– Пещера, наполненная золотом, камнями, артефактами… – тихо произнес Лестар, глядя в небо. – Эльфийское оружие, эльфийские ткани, произведения искусства, выполненные эльфийскими мастерами. За каждое из этих сокровищ люди готовы продать даже своих детей.
– Правда? – не поверила ему Элизабет.
– Разве я смею лгать моей госпоже? – укоризненно произнес вампир. – Я был однажды в сокровищнице.
– Но как?
– Орки постоянно воюют. Как думаешь, куда они девают награбленное добро?
– Хранят в этой пещере? Но откуда там эльфийские богатства?
– Моя наивная госпожа. Как считаешь, куда делись эльфы?
– Ушли из этого мира.
– Ушли… а их сокровища оказались в пещере орков?
Элизабет нахмурила бровки. Но принц Эриндриэль регулярно выпускает новые романы. А значит, он жив!
– Принц Эриндриэль жив! И он не даст в обиду свой народ! – пылко воскликнула она, прижимая руки к груди.
– Никто не знает, откуда пришли орки и куда подевались эльфы.
Лестар поднялся, протягивая Элизе руку.
– Тот, кто откроет этот секрет, завоюет мир. Говорят, что в холодной пещере рядом с сокровищницей томится в неволе тот, кто знает все ответы. А еще говорят, – он склонился к самому уху Элизы, – что это сам Владыка Леса томится в неволе у орков! Но я в это не верю.
– Принц?
Элиза встрепенулась, ощущая привычное волнение в груди.
– Не думаю, что это правда, моя госпожа. Но когда ты станешь истинной ханум, получишь ключи от сокровищницы и сможешь проверить…
Конечно, это неправда! Принца Эриндриэля никакой орк не сможет победить! Никогда! Он силен, могуч, умен, и маг самый лучший на свете! А в сокровищницу она обязательно сходит… вот только для этого нужно стать настоящей женой. Ох, а этого очень не хочется, хотя мужья ей начали нравиться, но все равно. Страшно!
Вновь привязанный к позорному столбу вампир с кривой ухмылкой смотрел вслед удаляющейся девушке. В его глазах полыхала ненависть. Похоже, самовлюбленная дурочка проглотила наживку, и вскоре его господин будет на свободе.
Элиза в сопровождении Ми прошагала мимо шатра тетушки Сагхи и, гордо задрав голову, отправилась к себе. Хотелось есть, но она не унизится до просьбы! Вот умрет от голода, тогда они все пожалеют, что обращались с нею так жестоко! Стало вдруг себя жалко-жалко. На глаза накатились слезы, но Элизабет не позволила им пролиться. Никто не увидит слез маркизы Рауль! Не дожаутся!
Когда она прошла, тетушка Сагха вытолкнула из-за ширмы Шеола с подносом в руках и, пригрозив ему кулаком, кивнула в сторону уходящей Элизабет. Хан закатил глаза, но встретив свирепый взгляд, покорно пошел к своему шатру, тихо бубня под нос.
– И только посмей сказать девочке хоть одно грубое слово, шимрец! – прошипела тетушка ему вслед. – Будь нежным, словно это твой боевой топор!
Орчанка стояла в проходе и с прищуром следила за ханом, думая, что где-то в сундуке валяется молот любви, доставшийся в наследство от Чиу, ее предпоследнего мужа. Может, достать да двинуть хорошенько по головам всех троих?
Из-за ее спины выглянул Дри.
– Надо было мне идти! В этом увальне нет ни капли романтики.
– Именно поэтому он и будет ее кормить! – отрезала тетушка Сагха и с нежностью посмотрела на шамана. – Ты-то и без пирожков сможешь ей понравиться. А пока исчезни! Займись делами своего народа! И отнеси детишкам гостинцы от тетушки, я в корзину сложила.
– Да они скоро сыпью покроются от сладкого!
– Ты будешь со мной спорить? Не посмотрю, что Владыка…
– Ушел, ушел!
Дри чмокнул матушку в щеку и растворился в воздухе.
– И носки теплые надень, – крикнула вслед орчанка, скрываясь за занавеской.
Шеол зашел в шатер и с порога громко крикнул:
– Женщина!
Элизабет, которая только собралась поплакать в подушку, выглянула из спальни. Аромат свежеиспеченной сдобы коснулся ноздрей, и в животе тихонько заурчало. Старший муж стоял в проходе и хмурился.
– Жена, поторопись! Накрой на стол, пока я переоденусь.
Он поставил поднос на низкий столик и исчез за одной из тяжелых штор. Элизабет хотела фыркнуть и заявить, что для этого существуют слуги, но булочки пахли так восхитительно, что она промолчала. Быстро расставила тарелки, в центр водрузила большой медный чайник и, убрав поднос, села на подушки. Рука сама потянулась за булочкой, но она одернула себя. Все же, наверное, лучше соблюдать приличия и дождаться мужа. Интересно, а где второй? С шаманом общаться ей было проще. А вот с ханом…
Она вспомнила их первую встречу, свои ощущения на грани стыда и желания и слегка покраснела. Сегодня ночью он тоже был более груб, но отчего-то его варварские ласки запомнились больше, чем нежные прикосновения Дри.
Когда появился Шеол, с каплями воды на могучих плечах, в одних только штанах, щеки Элизабет могли сравниться цветом с алым ковром на полу. Муж выглядел очень соблазнительно, даже его клыки не казались уже Элизе такими страшными, как в первый день их знакомства. Да и не мешали они… Вон, у Тургуна намного длиннее, а зомбички говорили, что он пользуется большим успехом у девушек в людских поселениях. Ох! Что за мысли лезут в голову!
Хан усмехнулся и улегся на подушки, облокотившись на локоть и вытянув ноги, налил горячий ароматный чай в высокие узкие кружки и только после этого заговорил:
– После еды я отвезу тебя на Большое озеро, покажу русалок.
Элизабет уже откусила пирожок и поэтому только кивнула.
Шеол пил чай и смотрел, как она ест. Изящная тонкая кисть, длинные пальцы, кружку держит двумя руками. Надо приказать, чтобы для нее нашли небольшую фарфоровую чашку, такую же хрупкую, как и сама ханум Элизабет. Была бы она всегда такой молчаливой и покладистой, лучшей жены и желать не стоит. Вон, какие взгляды из- под ресниц бросает, так и хочется спросить, что за мысли крутятся в ее симпатичной головке, когда она так мило краснеет, глядя на его обнаженную грудь. А может, никуда ее не возить, а завалить здесь на коврах да заставить кричать от желания?
Но матушка сказала везти, значит, придется ехать, нельзя ее огорчать непочтением. Девиц на свете много, а мать одна. Шеол вздохнул и поднялся.
– Пойду, заседлаю драка. Жду тебя. Да полотенце возьми в сундуке, купаться будем.
Когда он вышел, Элизабет вздохнула с облегчением, не спеша доела пирожки, допила чай, переплела косу, потом переоделась, надев под рубаху тонкую сорочку. Так же медленно порылась в сундуках в поисках полотенец, и только когда с улицы раздался недовольный голос мужа, обещавшего выпороть медлительную жену, неторопливо вышла из шатра.
– Я на этом не поеду!
Драк поднял на нее оранжевые глаза и медленно махнул шипованным хвостом. Огромная плотоядная ящерица, покрытая зеленой чешуей, зубастая и даже на вид опасная, повернула голову и в нетерпении царапнула по камням передней лапой. На твердом граните остались четкие глубокие следы.
– Спокойно, Зверь!
Шеол легонько стукнул его по шее.
Драк вновь посмотрел на Элизу и облизнулся раздвоенным языком.
– Не поеду!
Шеол не стал спорить – молча свесился с ящера и, подхватив взвизгнувшую Элизабет за талию, усадил перед собой. И сразу же пустил драка в галоп. Элиза завизжала и изо всех сил вцепилась в довольного орка, спрятав лицо у него на груди. От Шеола пахло можжевельником и чистым мужским телом. Он одной рукой держал поводья, а второй крепко прижимал жену к себе.
– Страшшно? – словно легендарный змей Апья, прошипел хан.
Конечно, страшно! Ящер передвигался огромными скачками, и Элизабет подпрыгивала при каждом его прыжке! Зато хан сидел в седле как влитой и успевал гладить жену по спине и слегка щипать за попу.
– Открой глаза, женщина.
Элизабет вцепилась в ремень мужа и несмело приподняла голову.
– Ах!
Они стояли на вершине холма, впереди синело и мерцало огромное озеро, сливающееся с горизонтом, а до самых гор расстилалась степь.
Она никогда не бывает одинаковой. Утром спокойная и безмятежная, днем изменчива, как океан, вечером таинственная и манящая. В любую пору года, в любую погоду. То свежая зелень, то цветное разнотравье, то золотая щедрость созревших лугов. Нет места прекраснее под луной, чем наша степь.
Элизабет подняла на него удивленные глаза. Этот неотесанный орк, хам и грубиян, который умеет только рычать и скалиться – поэт и романтик? Так он только притворяется грубым и невежественным! Как же мало она знает о своих мужьях. Нужно обязательно расспросить тетушку Сагху, когда она попросит у Элизы прощения за свое недостойное поведение.
– Я никогда не видела места красивее.
– А что ты видела в своей жизни, ханум?
Дыхание Шеола скользнуло от шеи по ложбинке спины, вызывая непонятное томление.
– Я была с папенькой в столице. Когда была маленькой, – тихо ответила Элиза, понимая, что ей похвастать нечем.
Все ее жизнь прошла за стенами родового замка, да и сама она не стремилась путешествовать, считая, что главное для девушки – это удачно выйти замуж.
Дри любит тень лесов, где вековые маллорны упираются кронами в небо, а солнечные поляны чередуются с прохладой тенистых кущ, но мне не нравится лес. Я люблю свободу, ветер, скорость. Лишь море может сравниться с безбрежным простором степи.
– Я никогда не видела моря. Оно больше этого озера?
Элиза показала рукой вдаль.
– В миллион раз, крошка. Я собираюсь посетить троллей, если хочешь, могу взять тебя с собой.
Шеол наклонился ниже и длинным тягучим движением лизнул Элизу в щеку.
– Если ты меня хорошо попросишь, – шепнул он низким воркующим голосом, от которого по телу прокатилась легкая дрожь.
Ну отчего на нее так действуют прикосновения этого грубого орка?
– Маркиза Рауль никогда ничего не просит, – ответила Элизабет.
Ей вдруг захотелось пококетничать. Она лукаво стрельнула глазами, медленно провела кончиками ногтей по мощному предплечью мужа и сама испугалась своей смелости.
– Так ли это? – усмехнулся орк и хлопнул ее по обтянутой замшевыми штанами попке.
Элизабет моментально вспыхнула и обиженно отвернулась. Неужели он теперь постоянно будет напоминать об их первой встрече?
– Ты очень мило краснеешь. Так же мило, как и просишь.
Шеол хохотнул, легко пересадил ее спиной к себе, обхватил рукой за талию, прижимая сильнее, и щелкнул поводьями.
Элиза вновь зажмурилась и завизжала, когда большой зверь с ревом понесся вниз с холма, но спустя некоторое время она начала получать удовольствие от скачки. Крепкая и надежная рука Шеола, ветер, развевающий выбившиеся из косы волосы, мелькающие пятна цветов – все это вызвало в душе волну ликования и ощущения свободы. О, теперь она понимала своего старшего мужа. Хотелось кричать уже не от страха, а от восторга, но подобает ли госпоже так себя вести? А почему бы и нет? Здесь не чопорное общество аристократов, лживое и фальшивое, где твоя родословная значит больше, чем ум и характер. Здесь орочьи степи, где все свободны от условностей, а значит, и она будет вести себя, как ей нравится. И Элизабет позволила себе это. Она громко и радостно закричала, подставляя ветру лицо и раскинув руки:
– Держи меня, хан!
Шеол усмехнулся и подумал, что девчонка наконец-то начинает доверять ему. Да его и самого возбуждала ее робкая попытка стать чуть-чуть более открытой. Люди глупы, они придумали для себя множество правил и забыли, что значит быть свободными.
Озеро встретило их ленивыми волнами, накатывающими на песчаный пляж, и жаркими солнечными лучами, требующими раздеться и окунуться в прохладные воды.
Шеол снял Элизу с драка, расседлал скакуна и, достав из переметной сумки одеяло, расстелил его на широком плоском камне. Сверху бросил два полотенца.
– Раздевайся.
Больше не обращая внимания на жену, он стянул с могучих плеч рубаху, затем сбросил сапоги и не спеша избавился от штанов, оставшись нагишом. Элизабет моментально покраснела и отвернулась.
– Что, не нравлюсь? – прозвучало вкрадчиво у самого уха, и Шеол потянул завязки ее рубахи. – Ты же видела меня голым.
– Ну да, видела! Но одно дело – полумрак спальни, а другое – вот так, нагло и бесстыже при свете дня!
– Снимай штаны, или прямо в них в воду брошу.
В голосе Шеола чувствовалась насмешка. Орк расшнуровал рубаху и медленно снял ее с застывшей Элизабет.
"И ведь бросит", – подумала Элиза и, сев на одеяло, сняла сапожки и штаны, оставшись в одной батистовой сорочке, которая прикрывала все, что показывать мужчинам считалось очень неприличным. И пусть только попробует заставить ее расстаться с этим последним бастионом приличий!
Хан только хмыкнул и столь провокационно качнул бедрами, что Элиза вновь вспыхнула, старательно отводя взгляд, который так и тянуло туда, куда воспитанные девушки никогда не смотрят.
– Ты плавать умеешь, ханым-бай?
– Где мне было учиться плавать? В корыте? – огрызнулась Элизабет, ожидая насмешек, но Шеол просто подхватил ее на руки и прыгнул в воду.
После жаркого воздуха вода показалась Элизе ледяной, но спустя мгновение она поняла, что ошибается. Приятная прохлада обволакивала тело, даря свежесть и снимая усталость.
– Попробуй встать.
Шеол поставил ее на дно, но руку не отпустил.
Вода доставала Элизабет до ключицы, легкое течение, создаваемое их движениями, раздувало сорочку, задирая ее вверх и оголяя ноги. Но девушка не обращала на это внимания, хотя вода была прозрачна, и Шеол, не скрываясь, пялился на стройные ножки и торчащую грудь. Больше всего Элизабет боялась, что он отпустит ее руку.
– Знаешь, как у нас учат детей плавать?
– Бросают на глубину и ждут, кто выплывет?
Элиза сильнее вцепилась в руку орка.
– Нет, конечно.
Шеол оскалил клыки и приблизился непозволительно близко.
– Держись за меня, женщина, если не хочешь утонуть.
И он отпустил ее руку, отступая на глубину. Элизабет оттолкнулась ногами от дна, всплыла и обняла мужа двумя руками за мощную шею, а ногами на всякий случай обхватила за талию, не сразу поняв, отчего Шеол так довольно заулыбался. А когда поняла, было поздно. Противный орк уже стоял по подбородок в воде, а значит, ей здесь будет с головой. Чем она так прогневала Богиню, что та послала подобные испытания? Вот будет хохотать эта выскочка Амадея, если Элизабет утонет в степи! Не дождется!